***
Как-то так вышло, что спустя час работы, он перебрался с тетрадками ко мне на кровать, и теперь мы вместе лежим на животе, и продолжая заниматься делами. Удивительно, но рядом с ним мне комфортно рисовать. Обычно я надеваю наушники, чтобы полностью уйти в другую реальность, а еще прошу Ноан не заглядывать в мои наброски. Мне гораздо проще работать в одиночестве, но присутствие Элиана вообще не ощущается. Наоборот, как-то подозрительно легко я чувствую себя, а поток бесконечных мыслей, который ни на секунду не покидает мою голову, смог затихнуть, и дать мне передышку. — Вопрос, — неожиданно говорит Элиан, который развалился рядом со мной. — Ответ. — Я заглядываю в его исписанные страницы с формулами и какими-то сложными вычислениями. — Почему ты убежала от меня? Твою мать. Я знала, что он захочет это узнать, но пыталась убедить себя, что Элиану плевать, и он сразу же забыл мой позорный поступок. Я закусываю губу, экстренно пытаясь придумать ответ, который удовлетворил бы его любопытство. — Ну… Хм. Просто почувствовала, что очень сильно хочу домой. Понимаешь, я могу воспринимать тебя только понемногу. Потом ты начинаешь жутко бесить. — Ой, Ева, мы что в очередной раз врем? Господи, да, я делаю именно это. — О, Боже, так и скажи, что просто не можешь устоять перед моим обаянием, детка. — Элиан потягивается, издавая при этом хриплые сексуальные звуки, и я чувствую, как что-то темное и совершенно забытое, вибрирует внизу живота. — Кстати, нам пора уже выдвигаться в бассейн. Сегодня ты меня снимаешь, помнишь? — Да, поэтому надевай парадные трусы, поплавок. Будем очаровывать твоих подписчиц. — Главное произвести впечатление на комиссию. Ох, черт мне больно даже думать об этом. Ты просто представить не можешь, насколько мне страшно от всего этого. Иногда я даже задумываюсь о том, что в действительности не хочу ни в какую Академию резерва. — Почему тебя пугает это? Ну, ты боишься не пройти, или такая заветная мечта уже не отзывается прежним трепетом в сердце? Элиан зависает около двери в ванную, вместе со спортивной сумкой в руках. Его плечи немного опускаются вниз, а взгляд упирается в одну точку. Он чем-то напоминает игрушку, у которой вдруг сели батарейки. Я практически слышу, как шестеренки в его голове крутятся, пытаясь обработать мой вопрос и выдать на него ответ. Он также молча закидывает в сумку шапочку, чехол с очками и бежевый жгут, все еще смотря невидящим взглядом перед собой. — А тебя не пугает будущее? Тебе, конечно, еще предстоит учеба, но все равно. Не страшно выходить в свободное плавание, где нужно будет самореализовываться? — Под его вопросом я немного сжимаюсь и отвожу взгляд на свой рисунок, поглаживая угол листа. — Я настолько уверена в своем предназначении, что ни разу не сомневалась в правильности выбранного пути. Хочу сказать, что мои цели на сто процентов принадлежат мне. Но вот смогу ли я их достичь… Сложный вопрос, обдумывание которого я постоянно оставляю на потом. Страшно ли мне? Конечно, да. Но мне хочется верить, что все получится. Или хотя бы верить в то, что я сделаю все от себя возможное, чтобы открыть собственную лавку с самодельными свечами. Да, моя заветная мечта выглядит именно так. Я безумно хочу радовать людей свечами, которые с самого детства вызывают ассоциацию с уютом и комфортом. Я уже даже пробовала делать их — Ноан до сих пор зажигает свечу с лавандой и черникой, когда садится за учебу. И этот запах распространяется на всю общагу, что льстит мне. После этого девочки из других комнат тоже заказали у меня свечи с разными запахами. Я знаю, что делаю их качественно и безумно красиво — использую авторскую роспись под каждого человека, потому, что иметь дома индивидуальную свечу, которой больше нет ни у кого, это особое наслаждение. Но все упирается в деньги. Материалы, качественные материалы, стоят очень дорого. Иногда я хочу плакать и рвать на себе волосы из-за того, что живу в материальном мире. Но такова реальность, как бы грустно ни было. Именно поэтому я предпочитаю не задумываться о вопросе будущего — меня до чертиков пугает перспектива остаться ни с чем. — А я боюсь, что подведу всех. Но больше я боюсь, что подведу самого себя.***
— А теперь ложимся на живот и делаем стрелочку. Держим минуту, не забываем дышать. Поехали. — Лоренто свистит прямо около моего уха, и я практически подпрыгиваю на месте. Парни, словно дрессированные, ложатся на животы, поднимают корпус и ноги от пола, складывая руки в «стрелу» над головой. Получается некая полянка из подкаченных парней — мечта всех девушек, иначе я обозвать это не могу. Кряхтение, тяжелые вздохи раздаются с разных сторон, но никто даже не думает сдаться. Я аккуратно подхожу к Элиану и немного приседаю, чтобы сфотографировать то, как он делает упражнение. Не то чтобы я могу считаться фотографом, но кадры получаются неплохие. В голодное время продам их для женского журнала и стану самой богатой девушкой в мире. Боже мой, этот зад в черных спортивных шортах должен быть использован в рекламах для завлекания людей в тренажерный зал. Я уже создала ему отдельную страницу, на которой будут только тренировки, питание и еще полезные штуки. На него уже подписались полсотни девушек, которые не перестают оценивать сегодняшнее короткое видео с его отжиманий. Не могу осуждать их, я сама буду пересматривать это еще ни один раз. — Гутьеррес, руки выше. Из-за тебя еще пятнадцать секунд к основному времени. — Это адресовано Кайдену, который расслабил руки в локте. Лоренто, как коршун, кружит над парнями, строго контролируя технику каждого упражнения. На суше, то есть тренировке в зале, все парни преобразились. Привычные шутки, драки, смех и тихие разговоры ушли на второй план. Каждый слушает тренера и делает все на износ, следя за техникой и общим ритмом. Кажется, будто я попала на занятия по подготовке к Олимпиаде, потому что некоторые упражнения тренера вызывают дикий восторг от его профессионализма. Кстати, даже Лоренто преобразился. В этом небольшом пространстве с ковриками для йоги и тренажерами он чувствует себя на своем месте и уделяет внимание каждому, получая удовольствие от процесса. — Собирайте коврики. Пятьдесят двойных прыжков на скакалке, и марш переодеваться к воде. Даю вам на все двадцать минут. Кто опоздает, тот будет убирать бассейн после тренировки. Вперед. — Снова свист, и парни, вытирая пот со лба, идут к двери в инвентарную, на которой висят самые обычные черные скакалки с серыми ручками. Я пью воду, незаметно обмахиваясь от жары и запаха пота, который заполняет это маленькое пространство. Открытое настежь окно ни разу не спасает от скопления тестостерона, а еще моя свободная кофта с длинным рукавом только усложняет ситуацию. Я выхожу вслед за тренером, хотя все еще испытываю смущение и вину, когда остаюсь с Лоренто один на один. Вообще, пока что в бассейне я ощущаю себя лишней. Между парнями и Лоренто складывается определенная связь и иногда они понимают друг друга без слов. Шутки внутри команды, какие-то совместные воспоминания, которые мне недоступны, показывают, что я здесь лишняя. Хотя парни, с которыми я уже успела за сегодня познакомиться, очень добры ко мне, и стараются давать расшифровки даже тем упражнениям, которые я знаю слишком хорошо. Ностальгия не отлипает от меня, но и чувство потери ощущается слишком ярко. — Не возникает желания вернуться? — Неожиданно спрашивает тренер, когда мы спускаемся с тренажерного зала в бассейн. — Я же вижу, как ты поворачиваешься в мою сторону на каждом свистке, и даже не думай говорить, что это из-за громкого звука — против рефлексов никуда не денешься, Ева. — Я не смогу вернуться, даже если буду хотеть этого. Прошло слишком много времени, да и каких-то высот я никогда не хотела достичь. — Одним легким взмахом руки Лоренто показывает в сторону своего кабинета и я, конечно же, иду за ним. — Тренер, в общем, простите меня за тот раз. Я поступила мерзко, но так сложились обстоятельства. — Обстоятельства, из-за которых ты пришла в душный спортзал с пятнадцатью потными парнями в одежде с длинным рукавом? — Все мои внутренности сжимаются в один комок, а от лица отливает краска. Я закусываю щеку изнутри, просто пялясь на тренера. — Те же обстоятельства всегда заставляли тебя прикрываться полотенцем, когда ты вылезала из бассейна, даже чтобы пройти десять шагов до инвентарной? — Я не понимаю к чему вы ведете, — говорю я слишком испуганно. Черт возьми, почему я не могу контролировать реакцию своего тела в стрессовых ситуациях. — Понимаешь, Ева. И я всегда все понимал, даже если тебе казалось, что ты хорошо скрываешься. Поэтому мне не нужны твои извинения. Никакой обиды я не держу. Мне нужно, чтобы ты делала что-то со своей проблемой. — Он садится за стол и складывает руки перед собой. — Раз уж нас снова свела судьба, то я просто не могу оставить тебя в покое. Как я могу тебе помочь? Я просто смотрю на него и чувствую, как моя грудь тяжело поднимается в тревожных, глубоких вздохах. Рука, которая держит телефон, подрагивает, а в ногах как будто накопилась невыносимая усталость, заставляя их покалывать от напряжения. В голове пустота. Я не чувствую ничего, кроме страха, который ледяной колючей лавиной скатывается на меня. Мне хочется убежать отсюда. Я хочу домой, в безопасность. Хочу, чтобы этот разговор просто исчез, был стерт, удален и уничтожен. Уши нещадно горят от досады и от того, что меня буквально подловили за руку, требуя ответа. Знаете, что самое страшное для человека, который страдает от расстройства пищевого поведения? Узнать, что все его глупые, отвратительные привычки и ужимки были замечены и поняты. Осознать, что другие видели, как ты прикрывала живот и специально выгибала ноги, чтобы они казались меньше. Понять, что другие замечали, как ты ешь маленькими кусками, стараясь всегда оставлять на тарелке хоть какой-то остаток пищи, лишь бы не доедать порцию до конца. Услышать, как другие обсуждают то, что ты вызываешь рвоту после еды. Да, я думала, что этого не видит никто. Но моя иллюзия развеялась первый раз, когда Ноан заметила, что я несколько дней пила только воду, и бегала в туалет каждые десять минут. Она точно также села передо мной и потребовала рассказать, почему я вытащила батарейки из наших весов, и избегаю смотреть в зеркало. И вот сейчас я снова нахожусь в эту ситуацию, но раскрываться гораздо тяжелее и больнее. Особенно перед мужчиной. Особенно, когда этот мужчина тебя тренировал в чертовом купальнике, который ты ненавидела всей своей душой. Резко для самой себя, я начинаю ярко чувствовать свое тело: живот, бока, задницу, ноги и руки. Я чувствую каждую складку, каждый неидеальный участок, и это доставляет боль. — Мне не надо помогать. У меня все хорошо, — наконец отвечаю я с долей резкости и злости, чувствуя, как во рту резко стало сухо. — Ева, я могу тренироваться с тобой, если ты хочешь привести тело в форму. Без бассейна, только в зале. В любое удобно время… — Мне не нужно это, — грубо, с истеричными нотками, перебиваю я тренера, пока слезы медленно подбираются к глазам. — У меня все хорошо, ладно? Можно я пойду к бассейну, чтобы подготовиться к съемке Элиана? — Я не дожидаюсь ответа, и пулей вылетаю из его кабинета, направляясь к туалетам. Слезы все-таки начинают затапливать мои глаза, а губы — дрожать от унижения, которое я испытала только что. Закрыв дверь в маленькую комнату с унитазом, раковиной и зеркалом над ней, я сажусь прямо на крышку и закрываю руками лицо, призывая себя успокоиться. Я понимаю, что Лоренто не хотел меня обидеть. Он просто не понимает, насколько подобные разговоры являются триггерными. Я правда ценю его неравнодушие, его искренность в глазах, даже после моей подставы. Но такие темы я не воспринимаю. Слишком болезненно слышать даже намеки на то, что необходимо худеть. Чертово слово «похудение» должно быть стерто с лица земли. Однажды я обедала вместе со знакомыми с моего курса, и они начали говорить про спорт, диеты и утренние пробежки. И даже тогда, когда разговор никак не касался моей фигуры, я сидела, словно на горячей сковородке: мне было так некомфортно, что весь аппетит испарился в воздухе. Это работает именно так, по крайней мере для меня: все разговоры, касающиеся тела, воспринимаются в штыки. Я сразу проецирую все на себя и думаю, что так они намекают на мое обжорство и лишние килограммы. Я встаю, чтобы умыть лицо, и посмотреть на себя в зеркало внимательнее. Я поднимаю свою светлую кофту, вставая на носочки, чтобы увидеть живот. Чуть спустив штаны, я вижу красноватый след от резинки прямо около пупка — очередные мысли о лишних отеках тут же рождаются в голове. Еще один бонус: я не могу объективно оценивать свое тело. То есть смотря в зеркало я вижу исключительно складки и жир, которых даже может не быть в действительности. Повернувшись боком, чтобы оценить живот, я замечаю, что он неидеально плоский. Я провожу мокрой ладонью прямо по нему, и чувствую мягкость, которую искренне ненавижу. Я не понимаю, как выгляжу. Более того, я даже не знаю свои объемы и размер одежды, потому, что все равно покупаю вещи, которые висят на мне свободно. Расправив кофту и штаны, я вытираю руки о бумажные полотенца, и наконец выхожу из туалета. Из раздевалки слышится смех и звук воды. Парни уже переодеваются перед тренировкой. Я спешу в бассейн, приняв очередное важное для себя решение. *** Элиан придурок и это официальное заявление. На тренировке он зачем-то начал спорить с Лоренто о цикличности гребков, и теперь его оставили убирать лишнюю воду с пола. А меня заставили раскладывать по полкам инвентарь, который тренер предварительно свалил в одну кучу. Причем тут вообще я? Тот же вопрос я прорычала, когда меня буквально за волосы затаскивали обратно в бассейн. — Ты тоже в команде, Ева. Твой компаньон обоср… оплошал, а значит, что и ты тоже. Меньше слов, больше дела! — Вот такой ответ я получила от Лоренто. Класс. Я разбираю лопатки для гребков, чтобы сложить их по парам, пока Элиан сзади машет шваброй так, будто мечтает разогнаться и взлететь на ней. Когда очередная порция брызг снова опускается на мою спину, я уже не выдерживаю, и поворачиваюсь к нему со злым лицом: — Поплавок, а ты знаешь, что воду нужно сметать в специальный слив в полу, а не мне за шиворот? — А что, я разве делаю как-то по-другому? — Невинные глаза и снова удар по полу, только теперь капли долетают мне до шеи. — Упс. — И еще раз, только теперь сильнее. — Беги, сукин сын. — Я вскакиваю с корточек, и начинаю бежать за ним вдоль бортика, ощущая, как мои ноги одеревенели из-за неудобной позы. Я не могу нормально разогнаться потому, что мои сланцы скользят и слетают с ног, а прикладываться головой о кафель — сомнительная перспектива. Элиан выставляет швабру горизонтально между нами, и я с дурости хватаюсь за нее. Он тут же разворачивает нас так, что я оказываюсь спиной к бассейну в опасной близости к краю бортика. — Умеешь плавать, детка? Ставлю тачку Кая, что ты пойдешь ко дну сразу же. — Ха-ха-ха, идиот. Знал бы он что я могу вытворять в воде. Конечно, с его скоростью я не сравнюсь, но вот удивить говнюка смогу. Могу, но не буду. — Ты не посмеешь, Элиан. — Мы возвращаемся к старому разговору, — хмыкает он. — Что меня остановит? — Желание иметь детей в будущем. Клянусь, Элиан, я… Он делает маленький, почти незаметный, толчок вперед, но этого хватает, чтобы я оступилась и потеряла опору под собой. Я лечу в воду, но не отпускаю швабру, поэтому Элиан присоединяется ко мне, наваливаясь сверху. Рефлекторно я выдыхаю носом воздух, чтобы вода не попала вовнутрь, а еще мои ноги сами начинают двигаться, но это не помогает. Я крепко зажмуриваю глаза, потому что хлорка та еще едкая дрянь. Я чувствую, как руки Элиана обнимают меня за талию, притягивая ближе к себе. Между нами не остается пространства, грудь прижимается к его груди, посылая холодные искры во все тело. Мы как будто остановили время, замерли напротив друг друга в стихии, которая для нас обоих является домом. Легкие начинают гореть, а темнота в глазах усиливается, поэтому я начинаю активнее двигать ногами, по инстинкту выворачивая стопы вовнутрь, потому что так правильнее грести. Мы синхронно всплываем, барахтаясь и пытаясь отдышаться. Я открываю глаза, промаргивая пелену из слез и воды, и сразу же нахожу то, что мое лицо прижато к лицу Элиана. Он глубоко дышит около моего носа, и я сглатываю, начиная низом живота ощущать выпуклость на его мокрых джинсах. — Я думал, что тебя надо спасать, — почти шепотом говорит он, не отворачивая головы, — а ты справилась и без меня. — Ты держал меня, пока я пыталась совладать с паникой. — Держу тебя до сих пор, Ева. Я осмеливаюсь поднять голову, и сразу же оказываюсь в плену его глаз. Наши носы почти что соприкасаются, а его хватка на моей талии усиливается, и я втягиваю живот, хотя его пальцы даже не касаются меня в этом месте. — Два буйка, вы вообще страх потеряли?! — Злой голос Лоренто, раздающийся из-за моей спины, прерывает магию момента, и мы начинаем смеяться, корча рожицы. — Быстро вылезли из моего бассейна! Швабра где, олухи? — Тренер, кажется, мы ее утопили, — говорит Элиан, помогая мне подняться по мокрой металлической лестнице. — Моя жена за эту швабру утопит вас. А потом меня. Быстро достали и пошли вон отсюда, идиоты. Господь, если ты меня слышишь, я редко тебя о чем-то прошу, но сейчас я готов умолять: сделай так, чтобы команда этих придурков не довела меня до могилы. Аминь.