Создан, чтобы быть поэзией

      Смартфон вибрирует в кармане. Блэйд только недавно нашел, где отключить звуковой сигнал для входящих сообщений. Потому что это каждый раз был ураган в виде одной конкретной Волк, которой срочно надо было посмотреть, кто вообще может писать Блэйду, кроме рассылки спама про увеличение члена и предложениями работы на крупнейшем галактическом маркетплейсе.       Генерал регулярно меняет свои фейковые номера, с которых пишет. Вероятно, для него это просто игра. Он вполне мог бы писать и со своего настоящего аккаунта. Взламывать его полезет разве что самоубийца. А на Лофу Сяньчжоу быстрее и приятнее кинуться с моста, чем ощутить на себе все прелести бюрократической волокиты при рассмотрении дело о взломе устройства должного лица.       Зато каждый новый номер сопровождается подтверждением, что это пишет настоящий Цзин Юань. Мог бы хоть раз притвориться фейком, но он слишком самовлюбленный. Впрочем,откровенные фото в зеркале, оставляющие мало простора для фантазии, быстро генералу наскучили. И теперь он шлет милые селфи — то со своим львом-питомцем, то с Яньцином. От последних Блэйд чувствует одновременно тепло и ревность. Потому что мальчик обнимает Цзин Юаня по семейному, как отца, без всякого стеснения. Маленький рыцарь не похож на типичного подростка, которому только бы сбежать подальше от предков. Яньцин тактильный и ласковый. Настоящий котенок. Он то пьет со своим наставником бабблти, то ходит за покупками. Блэйд ловит себя на мысли, что тоже хотел бы быть там. Даже не на месте мальчишки, а вместе с ними двоими. Ощутить бы, как это. Да только его, Блэйда, мрачная физиономия по всему Лофу Сяньчжоу висит на плакатах с подписью «Разыскивается».       На этот раз приходит не только селфи, Цзин Юань лежит в своей купальне и подмигивает в камеру, но и парочка сообщений, заставляющих Блэйда дышать чаще и тяжелее. Даже спустя несколько месяцев их редких встреч и постоянного общения, когда они узнают друг друга заново, охотник все еще чувствует себя влюбленным юнцом. Почти как те, которые изредка всплывают на вырванных из популярных романов страницах, что приносит прибой его памяти. Он таким когда-то был? Или стал сейчас? Блэйд отдает себе отчет в том, кто он. И что будущего для этих отношений нет. Но кто вообще может предвидеть, что действительно ждет их впереди? Матрица на Лофу всего-лишь огромная машина, компьютер, просчитывающий варианты. Это не магия, это наука. Поговаривают, что Элио доступны знания о грядущем, но так ли это? Может, в великом множестве миров найдется все же место для одной счастливой истории?       «Хочешь попробовать что-то интересное?» — выпадает уведомление.       От Цзин Юаня можно ожидать чего угодно. Это предложение может быть в вариациях от заказа еды из нового ресторана до желания генерала нарядить Блэйда в костюм горничной. К счастью, а может и наоборот, последнего еще случалось. Но охотник бы не удивился. И, может, даже был бы не против. В конце концов, постоянно находясь в компании девушек он стойко вытерпел весь спектр бьюти-приключений, включая выщипывание бровей и примерку чулков. И если Кафке с Волк было просто скучно, то генерал действительно любил что-то красивое и экзотичное.       Цзин Юань выглядел консервативно. Жил в консервативном доме, обставленном исключительно лучшей мебелью от мастеров Лофу Сяньчжоу. Одевался безукоризненно, дорого, подчеркивая свою красоту со всех сторон. Сплетен о нем в соцсетях было больше, чем о ком бы то ни было еще на флагмане. Но практические ничего из этих записей и близко не было правдой. И едва ли они дотягивали до реальности. Всем было дозволено видеть только солнечную сторону, Блэйду же доставалась тень. Его Цзин Юань был зависим от дурманящей разум смеси, частенько носил белье, состоящее практически только из тонких лент, слал пошлые селфи и сообщения со своими фантазиями, которым впору было бы оказаться в рейтинговом фанфике. Без всякой видимой причины он мог плакать, неприлично громко хохотать над отвратительным похабным анекдотом и выводить поцелуями узоры на спине Блэйда. Генерал был чутким, нежным любовником, который всегда спрашивал разрешения для следующего шага.       Увязнув в своих фантазиях, Блэйд совсем забыл об ответе на сообщение. Прямоугольник экрана больно ударил светом по глазам, привыкшим к темноте в каюте.       Новое сообщение: «Ну так что?».       «Согласен.» — отвечает Блэйд.       Даже не пытается допытаться, что же там такое. Процесс узнавания друг друга проходит успешно. Генерал не из тех, кто будет на чем-то настаивать. Им хватило одного раза, чтобы попробовать легкое удушение, когда Мара внутри Блэйда едва не вышла из под контроля, заставив его задыхаться в панике. Поток силы тогда отбросил Цзин Юаня к стене. А он только улыбнулся спокойно, потер ушибленный локоть и вернулся в кровать, растворяя тревогу Блэйда в своих объятиях и волнах ласки.       Через несколько дней Блэйд жалеет, что согласился. Теперь он регулярно получает многочисленные фото разных девайсов. О предназначении некоторых даже догадывается с трудом. Цзин Юань же не утруждает себя тем, чтобы перед отправкой предупредить Блэйда. Хоть намекнул бы не светить экраном перед всеми. К счастью, Кафка, заметив это краем глаза, только ухмыляется и хлопает мрачного охотника пониже спины, сопроводив комментарием в духе «Надеюсь, расскажешь, как тебе». Её мало что может удивить.       Еще через какое-то время Блэйд думает, что вообще-то правда не против попробовать. Хоть что-то из этого многообразие должно ему понравится. А если и нет, то любая минута наедине с генералом ему понравится точно. Возможности вырваться на Лофу Сяньчжоу нет. От того приходится довольно грустно дрочить, листая сохраненные нюдсы Цзин Юаня и представляя, каким еще может стать их секс.       Достаточно еще пары дней, чтобы Блэйд соблазнился окончательно. Закусив губу, он листает каталог одного из популярных магазинов Альянса. Все выглядит не кричаще-современным, на грани неоновой безвкусицы, а даже слишком уж традиционно. Стилизованное название «Пещера дракона», минималистичные карточки товаров, качественные фото с фонами из шелковых тканей, описания, похожие на стихи. И зашкаливающее количество нефритового всего. Бусы, стержни, фигурки и даже кольца. Совсем не для пальцев. Хуже нефритов только изящные реалистичные драконьи члены такого разнообразия размеров, что для всех рас в межзвездном мире найдется подходящий. До этого момента Блэйд никогда и не задумывался, что почитание наследия Луна зашло столь далеко.       Лофу Сяньчжоу все еще один из главных поставщиков удовольствий в галактике. Громкая слава, передающаяся тихо, давно вышла за пределы Альянса. Местные мастера сотни лет оттачивали свои умения не только для изготовления тончайшего, как крыло бабочки, фарфора и причудливой резьбы на мебели. Они делали и делают секс-игрушки. Самые дорогие и красивые. То ли искусство, то ли и правда предмет роскоши, которую мало кому покажешь. Хотя некоторые стримеры бы с этим поспорили. Иначе откуда бы открылась бесконечность строк в поисковой выдаче с обзорами. От проверенной веками классики до ультрасовременных технических диковинок. Последние, правда, Блэйда слегка пугают. Но он все же находит вариант, что привлекает его внимание. ***       — Я скучал.       Цзин Юань растягивает слова и трется о Блэйда, как большой кот, разве что не урчит от удовольствия.       У охотника теперь что-то вроде своего ключа. Он может войти в потайную дверь, спрятанную в глубине сада. Внутри снова пахнет влажной землей и цветами, а свет умело обманывает глаз, имитируя ту настоящую Луну, которой никто из них никогда не видел.       Блэйд не в своей привычной одежде, слишком приметно. И даже без оружия. От этого иногда не по себе, но лучше уж так, чем он попадется. Потому приходится выбираться в серой футболке и черных джинсах, накинув сверху бомбер с вышивкой по последней моде Лофу Сяньчжоу. Теперь он, в темных очках и маске, выглядит вполне как обычный турист, испугавшийся местного штамма гриппа.       Генерал встречает его босиком, явно наслаждаясь теплым камнем и прохладным мхом под ногами. Из одежды на нем только тончайшие, едва ли не полупрозрачные, брюки, которые явно созданы скорее для того, чтобы открывать, чем закрывать что-то. Оба они хотят одного и того же, это очевидно. Все их встречи начинаются с секса, с ласк, наслаждения друг другом. Цзин Юань говорит, что больше не ходит по борделям. Блэйд говорит, что все чаще чувствует возбуждение, хотя до их первой ночи почти все его чувства атрофировались, а секс казался ненужной условностью. Они оба знают, что это правда. Потому и в этот раз начинают цепляться друг за друга, как утопающие, едва переступив порог дома. Оторваться друг от друга их заставляет только необходимость дышать, как и у всех живых существ, даже если они долгоживущие и бессмертные.       — Хочу купить новых цветущих деревьев, чтобы устроить в саду укромный уголок. Цзин Юань улыбается. Уже не лев. Сейчас ну точно хитрый лис, того и гляди мелькнут девять белых хвостов.       Главный плюс искусственно поддерживаемой растительности — в ней никогда не будет неожиданностей. Если что-то ядовито, то оно выращено здесь специально. Как те подпольные фермы-теплицы с рядами красных цветов в ярко-розовом свете. Это очень, очень дорогой товар. Все настоящее, или по крайней мере органическое, стоит дорого на Лофу Сяньчжоу. Но умельцы уже научились синтезировать смесь почти с тем же эффектом и куда меньшей головной болью на следующее утро. Обычно её сладковатый запах путается в непослушных белых волосах, но не сегодня.       На экране планшета генерал листает картинки, чтобы показать, что выбрал. Совсем нетипично для Цзин Юаня, окружающего себя роскошью. Новые деревья невзрачные, тонкие, изломанные, с мелкими белыми цветами. Вишни, что никогда не принесут плодов. Похожи на хрупких девушек в светлых траурных одеждах. Тем не менее, смоделированный вид новой части сада уже выглядит как то, что может подарить покой. Деревья пусть и выглядят хилыми поодиночке, но в гармонии образуют круг, защищающий от мира.       — Облачная обитель, — вдруг тихо произносит Блэйд.       — Ты понял.       Легким движение, как будто касается невидимых струн музыкального инструмента, Цзин Юань смахивает модель с планшета в сторону голографического устройства. Картинка слегка поворачивается и темные стволы складываются в устаревшие иероглифы Сяньчжоу. Блэйд не все из них понимает и хмурится, стараясь уловить смысл.       «Цветя, смеются персики и груши В Цинмин — прекрасный День поминовенья. Зато печальны древние могилы, Среди полей найдя уединенье...»*       Цзин Юань читает спокойный голосом. Будто бы они не целовались сейчас, как сумасшедшие. Будто не у него под белой гривой несколько багровых засосов на фарфоровой коже. Генерал весь создан, чтобы читать поэзию. Чтобы быть поэзией. — Это место будет только для нас двоих.       Ладони генерала теплые, как ощущение дома. Когда он сжимает ими шершавые мозолистые руки Блэйда, то охотник ощущает именно это — будто вернулся домой. Пусть им и пришлось узнать друг друга заново.       Блэйд соврал бы, если бы сказал, что расхотел умирать. Вовсе нет. Только теперь он знает, что умер бы счастливым. Даже будучи таким, проклятым. Даже перестав быть человеком, но обретя снова человечность.       Одно из самых явных человеческих чувств — это желание. Страсть, похоть, возбуждение. Это Блэйд хотя бы может себе объяснить, а любовь — нет. Пока нет. Но чувствует, кажется, что-то очень близкое от этого всего. В этом едва уловимом переходе от хаотичных поцелуев к цветущим вишням. К словам только для него одного. От этого странное чувство в груди. Трепетное, как маленькая птичка, запертая в грудной клетке. Но и возбуждение никуда не девается, только больше затапливая Блэйда теплом.       Цзин Юань стал таким, что его хочется носить на руках. Бывший когда-то давно, будто бы в прошлой жизни, упрямым мальчишкой с разбитыми коленками и мозолями от тренировок на руках, он вырос вдруг в большого кота, главного в своем прайде. Ему не хочется поклоняться, как божеству. Но хочется прикоснуться, получить королевскую милость. От того Блэйду и нравится раз за разом нести любовника в постель, укладывать на шелк бережно. Так обращаются с произведениями искусства и засушенными цветами. Только Цзин Юань не рассыплется в прах и не разобьется. Он — это чистая сила, умело замаскированная под маской лени, праздности и хрупкого фарфора.       Из-под полуприкрытых век генерал рассматривает Блэйда. Мягкий свет, сегодня дрожащие красно-оранжевые отблески, похожие на всполохи живого костра, делают его похожим на призрака. На того, что появляется в клубах дыма в настоящем театре. Не как в иммерсиях, красивых пустышках. Этот призрак осязаемый.       Но Блэйд не призрак. Он настоящий. Из плоти и крови, какими бы они ни были. Неловко стягивает свою футболку непослушными пальцами. Бомбер они бросили еще где-то на входе в дом. Все его тело дрожит от возбуждения. От цепкого соблазнительного взгляда Цзин Юаня ничуть не легче.       — Что это сегодня с тобой? Неужто так мои сообщения повлияли?       Многочисленные подушки шуршат, какие-то из них падают на пол, когда генерал приподнимается на локтях. Длинные пальцы скользят по лицу Блэйда, убирая непослушную челку с глаз, очерчивая скулы, красивую форму губ, угольные росчерки бровей.       Блэйду и без того тяжело дышать. Еще и дурацкая застежка на джинсах никак не слушается.       — Ай, давай помогу.       Смех Цзин Юаня добрый, нежный, обволакивающий. Невозможно не поддаться. Блэйду останется только упасть на постель, поменявшись местами и разрешив генералу с его ловкими пальцами колдовать. Тому молния поддается легко, но вот тянет ткань вниз он мучительно медленно. Это одна из любимых его игр. Дать возможность Блэйду оценить степень возбуждения.       Да что там оценивать. Блэйд дрожит и стонет уже от этого. Едва его член оказывается вне тесной тюрьмы из джинсов и белья, ему кажется, что достаточно будет пальцем коснуться возбужденной плоти и он кончит.       — Согни ноги в коленях.       Звучит, как мягкий приказ, которому непременно хочется подчиниться. Цзин Юань вообще весь такой. Ему всему хочется подчиниться.       — Какой хороший вид, — продолжает он таким тоном, словно оценивает картину в музее, — Впрочем, хм, и у прежнего тебя был прекрасный вкус.       Возбужден так сильно Блэйд не только от долгожданной встречи. И уж точно виной тому не стихи и не деревья. Его сводит с ума, в удивительно-прекрасном смысле, небольшая пробка, украшенная подвеской с металлическим шариком и красной кисточкой. Он знал, что Цзин Юань оценит.       Игрушка не только смотрится изящно, насколько может выглядеть причуда для утех, но и является маленьким техническим чудом. С виду пробка и пробка — литой гладкий черный металл. Но внутри нее датчики, которые все это время реагировали на повышение пульса Блэйда в моменты возбуждения. Легкая стимуляция изнутри, и вот, к чему это привело. Теперь он лежит изнемогающий от желания с одной только мыслью — пусть Цзин Юань закончит начатое. В конце концов, он первый начал дразнить теми фотографиями и предложениями попробовать.       — Не думал, что ты решишься, — внутреннюю поверхность бедра щекотит дыхание и близость губ Цзин Юаня, — Могу я достать?       Блэйд согласно кивает, разводя ноги чуть шире. Ощущение давления, когда генерал мягко тянет игрушку на себя, сводит с ума. Миг прекрасный, но такой короткий. И после — пустота. В этом есть что-то приятное, но Блэйд выгибается, явно желая продолжения.       — Я тебе говорил, если чего-то хочешь, то попроси прямо.       Щелкает крышка изящного флакончика со смазкой. Её запах, на этот раз нежный, травяной, с хвойными нотками, разливается по комнате. Она влажно блестит на пальцах Цзин Юаня, но тот ничего не делает, не продолжает.       — Тебя хочу. Очень сильно, — Блэйд выдавливает из себя слова, борясь то ли с неуместным смущением, то ли со своим неровным от возбуждения дыханием. Говорить выходит у него с трудом.       — Так то лучше, мой милый. Все, что захочешь. И немного больше.       Внутри Блэйда сразу два длинных тонких пальца. Ими Цзин Юань умеет не только переставлять фигуры на доске, листать скучные отчеты и держать глефу, но и двигать совершенно особым образом. Иногда он шутит, что просто много тренировался, прочитав как-то древний видьядхарский трактат о видах наслаждений. А может и не шутка это вовсе. Потому что хватает всего нескольких мягких движений, чтобы Блэйд кончил, излившись себе на живот. Без единого полноценного прикосновения к члену.       Отрезом шелковой ткани Цзин Юань стирает семя с пресса любовника. Поцелуи ложатся на те места, где были жемчужные капли. Сам он все в тех же тонких брюках, ничего не скрывающих. Особенно его твердого члена. Но он не пытается ни от одежды освободиться поскорее, ни дотронуться рукой. Все свое внимание он дарит Блэйду, выводя узоры языком по его телу. Задевает, будто бы случайно, сосок. Осторожно обходит большой пластырь-повязку, которым Блэйд теперь все чаще заклеивает некоторые из своих ран. Не стянутые бинтами мышцы груди Блэйда радовали генерала очевидно куда больше. Как-то он признался, что это один из его маленьких фетишей.       — Народы Альянсы Сяньчжоу всегда были мастерами в том, что касалось секса. Ты знал об этом? Лисицы и лисы куртизанки, но такую или такого не приручишь, быстро зачахнет, как сорванный цветок. Видьядхары тоже особый вид. Их культура всегда была связана с витальной силой, пусть и не для продолжения рода. Но у Луна и сейчас просят благословения, для потенции важно постоянство. Знал, что у некоторых представителей драконьего народа по два члена? У тех, чья кровь сильнее. И не ври, что не подумал сейчас о нашем общем рогатом знакомом.       У Цзин Юаня есть способность говорить лучше любого уличного рассказчика. Голос его заводит мягко все дальше в дебри. Был бы он хоть капельку злодеем, мог бы подчинять себе народы. Но он выбирает их защищать. Даже сейчас, рассказывая о сексе, он говорит с такой любовью, что Блэйд невольно проникается этим, заслушавшись.       От необычного оргазма охотник будто захмелел. Чувство странное, непривычное — алкоголь его бессмертному телу был нипочем. Может, все дело было в том, что секс освобождал понемногу его разум?       А генерал все продолжает, попутно то лаская бусину соска любовника, то поглаживая темные волоски внизу живота.       — Для таких, как я, кто живет долго, но ни хвостами, ни двумя членами не наделен, порой пробовать новое — лишь еще один способ скоротать время. Когда попробуешь уже столько всего, то утехи могут наскучить. И вот, бордель уже не в радость, а лишь необходимость, как постный обед и душ после тренировки.       Слушая медовый голос, Блэйд задумался, настолько, насколько могли шевелиться неповоротливые мысли в его зараженном Марой мозгу. Что же это, неужели с ним, ни то старым другом, ни то новым врагом, все это утомленному Цзин Юаню снова стало в радость?       — Но лучше всех толк в наслаждениях знают люди. Жизнь их коротка. Для Вселенной это даже не вспышка. Но от того путь меж звезд и должен гореть ярко. Чтобы было понятнее, расскажу тебе легенду. Так вот, слушай. Жил трудяга по имени Су. В свои юные годы он уже был чудесным мастером, делал флейты, что едва ли не начинали сами играть, стоило прикоснуться к ним губами. Но богатства Су так и не нажил, семьи не заводил, друзей у него и не было. Зато конкуренты его во что бы то ни стало хотели или узнать секрет мастерства, или, если придется, то сманить Су к себе на службу. Что ему только не предлагали: золото, нефрит, роскошные одежды, резвых коней и целый дворец. Но от всего он отказался. И вот один из конкурентов решил за молодым мастером проследить. Су с приходом ночи собрался и вышел из дома. Пришел он в тихую рощу, где над озером склонилась ива. Там мастер стал играть песню, нежную, без тени тоски, пока из дерева не вышла девушка. Они занялись любовью, а шпион все следил из кустов. И вот, насытившись страстью, любовники стали разговаривать. Су поведал, как его вновь пытались подкупить. Девушка спросила, почему же он наконец не согласится. Но Су ответил, что для него дороже всех богатств миг встречи под луной с его Ивой. А золотой дворец свободы не подарит. Если он соблазнился богатствами, то флейты его такими особенными не будут, ведь играют они от любви, откликаясь на поцелуй.       Блэйд лежал, нахмурив брови. Смысл легенды был, кажется, на поверхности, но ускользал от него снова и снова.       — Все равно не понял.       Может та его прошлая версия поняла бы. Смертный мастер, посвятивший жизнь своей страсти. Но Блэйд понять не мог. У него не было выбора. Пусть их ночи с Цзин Юанем и похожи на чистое счастье, но они оба помнят, что стоит порваться той тонкой паутинке, что держит проклятие Блэйда, и все рассыплется.       — Ты человек, а вместе с тем и не человек больше, — Цзин Юань посмотрел Блэйду в глаза, — Потому и я не могу знать, что этот миг удовольствия значит для тебя. Но для меня твой маленький подарок значит очень много.       Шелковые простыни липли к разгоряченным телам. Они целовались лениво, медленно, растягивая еще один чудесный миг, когда можно забыть об играх богов и спасении миров.