Личное дело Уотсона

Когда она вошла, Холмс уже с совершенно непроницаемым лицом сидел в кресле, заполняя комнату привычным моему обонянию запахом крепкого табака. Я усмехнулся в усы, вспоминая, как возбуждён был мой друг ещё несколько секунд назад, как срывал голос, требуя миссис Хадсон впустить клиентку... Я поприветствовал её, отгоняя неприемлемые для такой ситуации мысли. Женщина была одета в атласное платье цвета лепестков розы. Длинный шлейф второй юбки был немного присборен и оторочен по краю кружевом. Лиф в стиле Людовика XV имел достаточно глубокий для её шестидесяти пяти лет квадратный вырез, чтобы, по всей видимости, представить в выгодном свете пластрон, украшенный изящным кружевным жабо. Рукав-сабо имел манжету из муслина и того же кружева. Узкий рюш формировал складки по краю лифа и на манжетах. Длинный пояс, завязанный сзади, на концах был украшен бахромой. Пышную причёску эффектно дополнял пуф из роз. Холмс встал, кланяясь и жестом указывая на одно из кресел. –Здравствуйте. Прошу, садитесь. Как я могу быть вам полезен? Она присела на краешек кресла, обмахиваясь дорогим веером. –Ох, я в отчаянии, мистер Холмс, я в полном отчаянии! Я просто не знаю, что мне делать! Поэтому я и пришла к вам, ведь я прекрасно осведомлена о вашей безупречной репутации... Холмс наклонил голову, принимая комплимент. –Как вас зовут? – вмешался я, открывая свой блокнот. Так как я был своего рода биографом моего дорогого друга, то я не мог пропустить ни одну подробность наших дел, тем более такую важную, как имя. Дама перевела мутный взгляд на меня, как будто только что заметила. Она сфокусировала свой взор на мне, быстро оглядев меня с головы до ног. –Ах, да, конечно, мистер Уотсон.. –Доктор, – поправил я её, отмечая на бумаге её забывчивость и рассеянность. Хотя, скорее всего, это было связано с её бедой. –Разумеется, доктор Уотсон... Моё имя - Элодия Гриффитс. Я графиня. Вы, вероятно, слышали обо мне... Я развожу собак – английских колли* – в моём особняке Вудчестер. Это место так хорошо мне подходит: там лес рядом и парк... Мои собачки так любят активности на свежем воздухе... Холмс кинул на меня многозначительный взгляд. Я чуть сдвинул брови, не понимая, что он хотел передать мне этим. –...и я считаю своё занятие делом чести, я продолжаю благородное дело моего мужа, так внезапно поразившего нас своей смертью несколько лет назад... –Вы бета, не так ли? – вдруг перебил Холмс, закидывая ногу на ногу. Я тихо кашлянул, напоминая Холмсу о базовых правилах этикета, которые ему следовало бы соблюдать в присутствии других людей. Как я и ожидал, миссис Гриффитс в недоумении распахнула свои маленькие водянистые глазки. -Я надеюсь, мистер Холмс, что вами двигают не порочные инстинкты, только благие побуждения... Я – бета, но хочу заметить, что даже если бы я, не дай боже, была бы омегой, будь неладен этот вторичный пол, я бы всё равно сохранила верность своему несчастному супругу, несмотря на все месячные слабости, которые настигали бы меня... Краем глаза я увидел, что Холмс опустил взгляд. Слабая горькая усмешка скользнула по его губам, но в следующее мгновение он уже овладел собой, поднимая голову и теребя нижнюю губу кончиками сложенных вместе пальцев. Мне тут же захотелось отвести его ладони от лица, поцеловав по очереди каждую, а затем осторожно прикоснуться к его искусанным в нетерпении губам своими, раздвигая их и проникая языком в манящее тепло его рта. Должно быть, я слишком долго фантазировал о своём друге, потому что, вслушавшись в прерывающийся местами высокий голос графини, я понял, что она уже о долгожданной для Холмса причине, приведшей её в эту квартиру. –Как я уже говорила, я развожу собак. Моя любовь к ним не знает границ. И вот две недели назад случилось несчастье... Восемнадцатого марта одна из моих служанок обнаружила мёртвую собаку... – миссис Гриффитс достала платок и шумно высморкалась. Я деликатно отвёл глаза. – Это был великолепный чистокровный кобель! Таких свет не видывал уже сколько лет! Мой любимый Снежок... У него было такое милое белое пятнышко под правым глазом... Холмс не прерывал её, опустив веки и о чём-то размышляя. Мне пришло в голову, что вряд ли моего друга заинтересует это дело. Разве что потом вместо собаки где-нибудь около фонтана нашли человека... –Сначала я подумала, что он умер от инфаркта, у него и так было слабое сердце... Однако через несколько дней мой садовник нашёл ещё одного! А затем ещё... В общей сложности я потеряла за эти две недели пять собак! Такими темпами моей карьере придёт конец! О, что бы на это сказал мой бедный супруг... Холмс встал. Миссис Гриффитс уже откровенно рыдала, жалобно поглядывая на моего друга. Холмс помог ей подняться. –Сожалею, миссис Гриффитс, но ничем не могу вам помочь. Возможно, вам стоит нанять нового повара для ваших питомцев. Или проверить, не захаживает ли к вам по ночам волк или медведь из леса. Всего хорошего. Графиня в неверии уставилась на Холмса. –Вы... вы что, выгоняете меня? Да как вы смеете! Я заплачу вам! Пожалуйста, умоляю вас, смилуйтесь, я не смогу жить без моих собак.... –Мне не нужны ваши деньги, – холодно бросил Холмс. – Мне нужно дело. А это обычный случай смерти животных. Доброго дня. Миссис Гриффитс гордо расправила плечи, смеривая Холмса взглядом сверху вниз. –Вы ещё возьмёте это дело, – прошипела она ему в лицо, специально делая акцент на последнем слове. – Я этого так не оставлю. И, отвергнув предложение Холмса помочь ей спуститься вниз, она вышла, в негодовании стуча каблуками. Холмс развернулся ко мне. Он был очень зол и разочарован. Я в какой-то степени понимал его. Он надеялся на хорошее дело, а не на жалобы о смерти каких-то псов, пусть даже и чистокровных. –Холмс, не трогайте меня до вечера, – на удивление ровным голосом произнёс Холмс и направился к себе в комнату. Я догнал его, обуреваемый тяжёлыми предчувствиями, и схватил его за руку. –Холмс, если вы опять за своё... –О, успокойтесь, Уотсон, я вполне в состоянии рассчитать достаточную дозу, – огрызнулся Холмс. – Идите и почитайте ваш роман, или напишите новый рассказ для "Стрэнда", мне всё равно. Только, ради бога, не заходите ко мне, вам это не понравится. С этими словами Холмс выдернул руку из моей хватки и, хлопнув дверью своей комнаты, закрылся на замок. Я глубоко вздохнул. Я не мог ничего поделать со страстью Холмса к запрещённым веществам. Оставалось надеяться на то, что вечером он выйдет ко мне в более-менее адекватном состоянии. Я поступил так, как посоветовал мне Холмс: взял книгу и погрузился в чтение. Около двух часов миссис Хадсон принесла нам обед. Я поблагодарил её, принимаясь за еду в одиночестве. Я попробовал позвать Холмса, но ответом мне была тишина. Ну что ж... Мне не впервой обедать в компании самого себя. * * * Примерно в шесть часов Холмс наконец соизволил покинуть своё убежище и спуститься ко мне. Выглядел он не очень. Он как будто был бледнее, чем обычно, под глазами залегли тёмные круги, а волосы были растрёпаны. Он пошатывался, опираясь на перила. Я бросился к нему и помог ему сесть в кресло. –Холмс, что вы с собой сделали? – воскликнул я в праведном гневе. – Я сию же минуту отберут у вас все ваши запасы! Холмс устало потёр глаза ладонями, словно прося меня закрыть эту тему. Я понимал, как тяжело ему сейчас, но, несмотря на это, я был непреклонен. Мне было больно видеть, как он губит себя, свой гениальный ум и своё прекрасное тело. Я не мог оставить это без внимания. –Холмс, зачем вам прибегать к таким крайним мерам? Уверяю вас, завтра вам улыбнётся удача! Мой друг отнял руки от лица и пододвинул к себе тарелку с давно остывшим обедом. Этому я не мог не порадоваться. Мне всегда приходилось заставлять Холмса есть, ибо он был худым, как щепка. С другой стороны, он обладал недюжинной силой, и для него было вполне возможно уложить на лопатки, пожалуй, даже самого лучшего боксёра Англии. –Всё в полном порядке, мой дорогой Уотсон, – Холмс обезоруживающе улыбнулся мне. Иногда его обаяние не знало границ. Когда Холмс хотел, он мог очаровать любого человека, какого пожелал бы. Я же охотно поддавался его словам и мимике. – Прошу прощения. Мне не следовало так поступать с вами. Я невольно улыбнулся в ответ. Я знал, что не далее как завтра Холмс забудет о своих извинениях, но мне очень хотелось потешить себя слабой надеждой. –Ладно вам, Холмс, – я перевёл взгляд на спокойные языки пламени в камине, скрывая своё смущение. – Вы, конечно, вольны делать, что вам вздумается, но я бы правда настоял на исключении таких вещей из вашей жизни. Мой друг внезапно посерьёзнел, внимательно глядя мне в глаза. –Уотсон, а вы... Как альфе, вам не тяжело сожительство со мной? Я поперхнулся чаем. Впервые Холмс заговорил со мной на эту тему, которая, казалось, была запретом в наших беседах. –Я... Холмс, я не понимаю вас... Мне абсолютно комфортно с вами, и, поверьте, я никогда не жаждал какой-то... Какой-то близости между нами. Холмс кивнул, ощутимо расслабляясь и вытягивая ноги к камину. Я смотрел на него и не мог отделаться от мысли о том, что он спросил меня об этом неслучайно. Помимо моей воли мой взгляд задержался на том месте тела моего друга, которое обычно отличает омегу от альфы, альфу от беты. На миг я представил Холмса без одежды, но получилось не особо ярко. Однако, позволив воображениям о наших с ним взаимодействиях проникнуть в мой разум всего на мгновение, я вынужден был, извинившись, покинуть моего друга, удалившись в ванную комнату и отдавая себя в когти порочных мыслей.