Школа Второго Шанса

Утреннее солнце пробивалось сквозь окна, ослепляя Виолетту и Веру, от чего они щурились, то и дело проклиная Захарову, которая успела порвать жалюзи. "Я просто зацепилась!" — с виноватым взглядом объясняла она директору, который лишь улыбнулся и сказал, что в этом нет ничего страшного и он купит новые. Девушка с облегчением выдохнула, так как лишних денег на жалюзи у мамы нет. Преподавательница математики что-то монотонно объясняла у доски, записывая непонятные формулы и примеры к ним. Малышенко математику перестала понимать в классе 5. Примерно в то же время, как перестала ходить на физкультуру. Вера, тем временем, усердно записывала всё в тетрадь и внимательно слушала Ирину Валерьевну, объясняя некоторые примеры Виолетте. Ей математика давалась легко. Она даже когда-то в олимпиаде участвовала. Стук в дверь прервал преподавательницу. После её короткого "Войдите!" дверь отварилась и в класс вошёл Виктор Аристархович. На нем как всегда был солидный темно-синий костюм, в котором он напоминал не директора школы, а какого-нибудь депутата. Мужчина с улыбкой поприветствовал всех, а после перешёл к делу: — Мы проанализировали ваши записи и составили список и расписание кружков, — он развернул лист А4 и зачитал: — Гриша Смирнов, Кристина Захарова и Кира Медведева, будете ходить на спортивную секцию. Ребята переглянулись и молча кивнули друг другу. Директор продолжил: — Вера Гордеева и Виолетта Малышенко — рисование, — подруги дали друг другу пять. — Таак. Елизавета Андрющенко идёт на вокал, Ангелина Новосёлова — актёрский кружок. Павел Ветров — робототехника. И Паша испугался, ведь никто из его класса больше не писал про робототехнику. Хоть он ещё и не обзавёлся друзьями, с одноклассниками он хотя-бы был знаком. Его даже начало немного трясти от волнения. — Эй, ты чего? — шёпотом спросила Виолетта, эмпатка по натуре своей. Она пристально смотрела парню в глаза, от чего тот даже смутился, поспешив отвернуться. Он помотал головой, пробубнев что-то по типу "Всё хорошо". Малышенко лишь пожала плечами и продолжила разговаривать с Верой. — Эскизы буду рисовать, прикинь! — с энтузиазмом говорила она, на что подруга искренне улыбалась. Потому что Вилка горела этим. И Гордеевой хотелось так же любить что-то. * * * В столовой кормили вкусно, чему все были очень рады. Ведь большинству приходилось готовить самим: родители либо в запое, либо в депрессии. Ну а у счастливчиков просто работают с утра до ночи. Так что перспектива питаться в школе и готовить что-то только на ужин всех устраивала. Виолетта, которая сидела за столиком с Лизой, Верой и Гелей, рассказывала историю своей первой татуировки, активно жестикулируя руками и громко смеясь. Остальные этот смех подхватывали. А некоторые ребята из параллели смотрели осуждающе и иногда перешёптывались. Но Вилке было как-то всё равно, ведь её девиз по жизни: "Хорошо смеётся тот, кто смеётся как лошадь!" Кристина, тем временем, пыталась уломать Пашу отдать ей булку с яблочным повидлом. Ведь она их безумно любит и умрёт, если не съест ещё одну. — Ты на меня всё ещё из-за носа обижаешься? Ну я же не специально, Пахан! — Кристин, она моя! Попроси вон, у Киры, — та сразу отрицательно поматала головой, на что Захарова недовольно цокнула. Это было уже дело принципа, ведь она всегда добивалась того, что хочет. И эту несчастную булку тоже добьётся. — Да я, может, таких вкусных булочек больше никогда в жизни не попробую! — Да на, Господи! Только замолчи, — помощь пришла оттуда, откуда её совсем не ждали. Андрющенко с недовольным лицом протянула булку Кристине, на что та удивлённо подняла брови: — Спасибо, э... — Лиза. — Спасибо, Лизок. Не забуду, — и принялась довольно уплетать, пока Малышенко начала втюхивать уже свою булку однокласснице. * * * Урок психологии сначала никто не воспринял всерьёз. Ведь "мозгоправы" просто трясли деньги с бедных, отчаявшихся людей. Да и не особо хочется, чтобы кто-то тревожил тараканов в голове своими тупыми вопросами. Лиза обращалась к школьному психологу один раз в жизни. После очередных унижений отца-наркомана она вновь пошла в ванну и порезала вены. Хотелось вскрыть себе глотку, но мама не простит. Оставалось лишь упиваться болью и беззвучно рыдать, пока кровь стекает по рукам, оставляя следы на раковине и даже на полу. Но это лучше, чем ощущать моральную боль, которая обволакивала каждую клеточку обмякшего тела. Она подросток, которого мучает одиночество. Ей хочется любви, тепла и ласки. Никак не холода. Это тепло она пошла искать у школьного психолога, которая поила её горячим чаем и выслушивала проблемы, изредка кивая и оказывая психологическую помощь. А потом, нарушая "врачебную тайну", позвонила Ирине Андрющенко, матери Лизы, и рассказала, что вообще-то её дочь вены режет, и что ту в классе обижают. А особо впечатлительная мать сразу позвонила классному руководителю, которая предпочитала игнорировать многочисленные унижения Елизаветы. Дело дошло до серьёзных разбирательств, после которых семья Андрющенко решила перевести девочку в другую школу в новом учебном году. Но от урока психологии никуда не деться, так что сейчас все ребята сидели в учебном кабинете Розенберг. В нем приятно пахло её цветочными духами и немного сигаретами, которые Кира быстро скурила на перемене. — Здравствуйте, ребята, — с мягкой улыбкой, из-за которой на лице проступили морщинки, сказала психолог. — Так как вы совсем недавно попали в один класс, я хочу предложить вам игру. Кто-то недовольно вздохнул, а кто-то продолжил слушать с интересом. — Сейчас вы по очереди будете говорить ваше представление об однокласснике, который сидит справа от вас, а потом этот одноклассник подтвердит это или опровергнет, сопровождая фактами. Ангелина, начинай. Девушка посмотрела на Гришу Смирнова с лёгким прищуром. Она всегда заботилась о чувствах других, боялась ранить словами, так что сейчас тщательно всё обдумывала. — Ты сразу показался мне очень надменным и пафосным, даже резким в некоторых моментах. Не знаю, насколько это правда, но у меня ты создал именно такое впечатление, — она мило улыбнулась парню надеясь, что эти слова его не обидели. Гриша лишь усмехнулся. — Я бываю резким, но это издержки воспитания. А надменность... не знаю даже, что сказать. В моментах я действительно могу считать себя лучше других, — парень пожал плечами и посмотрел на Любовь Розенберг. Та одобрительно кивнула. Откуда-то сбоку послышалось недовольное фырканье. Смирнов на это не отреагировал, а психолог решила обратить на это действие внимание: — Кристина, почему ты так реагируешь? — Да типо он ничем не лучше нас, а выёбывается... Ой, извините. — Кристина как могла выражала свое недовольство, ведь Смирнов бесит её с первого дня. Началась небольшая перепалка. Психолог изначально не останавливала ребят, ведь они должны выговориться, в этом вся суть упражнения. Но когда ссора зашла слишком далеко, она прервала их диалог, попросив Гришу высказать мнение о Кире Медведевой. — Она агрессивная и грубая, — говорил он без всякого энтузиазма, ведь конфликт с Кристиной испортил всё настроение. — Да, это так, — ну а Кире было просто скучно. Она считала это упражнение глупым и бессмысленным. Да и в принципе к психологии относилась скептически. Фразы по типу "всё из детства" и "прости родителей" трубили из каждого чайника, что испортило мнение о эффективности психотерапии. Любовь Розенберг понимала такое отношение, так что не пыталась вытащить больше. Иначе можно залезть глубокого и доломать итак сломленных детей. — Я про Пашу? — она вопросительно посмотрела на женщину, показав пальцем на одноклассника. Все немного улыбнулись, ведь Паша сам по себе был очень милым и безобидным, а из-за своей пухлости и повадок немного напоминал Карлосона. — Ну с самого начала я считала тебя мямлей, тряпкой, терпилой... — Ну хватит! — Но сейчас я считаю тебя просто милым и даже умным! Ветров смущённо улыбнулся, ведь прежний класс его не любил и прикалывался. Иногда прятали вещи, или, в худшем случае, портили. Паша прекрасно помнил, как у него забирали обеды, ведь "он итак толстый, куда ему ещё жрать". А ещё издевались из-за дислексии, когда в 9-м классе он неправильно писал слова, путая буквы местами, и читал по слогам. — Так, Кристина любит булки с повидлом... — от стеснения тихо говорил парень, ведь ничего о Захаровой больше не знал. Чужой смех чуть-чуть разбавил атмосферу. Паша ещё немного подумал. — Ну а ещё она меткая. Чувство юмора все оценили. Даже предложили попробовать себя в стэнд-ап. Спустя минут 40 занятие закончилось. Главное, что все высказались. И не важно, что некоторым мнение о себе не понравилось. Ведь Лиза не душнила, а просто трезво мыслит и не прогуливает уроки. А Кристина не такая агрессивная и злая, какой её видит Андрющенко. * * * Но в одном Лиза была права: Захарова прожигает свою жизнь. Пиво с друзьями по вечерам — привычка. Иногда одним пивом не обходится: в дело идёт вино, водка или коньяк, который чей-то отец припрятал на особый случай. А чем попойка с друзьями в честь начала учебного года не особый случай? Вот и сейчас компания друзей сидит на полюбившейся заброшке, которая вот-вот должна развалиться. Но им всё равно: они молоды и глупы, а ещё уверены в том, что всё плохое уже случилось. — Отвечаю! Район вообще улётный! Ты бы видел их тачки... — распиналась перед друзьями Кристина, ведь они остались в старой школе и не могут видеть этой роскоши. В руках банка самого дешёвого пива, которым можно было отравиться, если не бы не выработавшийся давно иммунитет. Парень очень неприятной наружности, весь в партаках и старой олимпийке мерзко улыбнулся после этой новости. — Так чо, спиздим может? Как в старые добрые? Вся компания одобрительно загудела, ведь предложение поступает не в первый раз, а такие дела у них обычно заканчивались крупным уловом. Кристина даже воодушивилась. Она любит машины, а ради адреналина живёт. И плевать, что она хотела начать новую жизнь.