Amnesia/Люку снова 17

Глава Пятая

На этом и попрощались. Снова повторили небольшие правила того, чтобы память Люка поскорее вернулась к нему. Нужно лишь следовать пару правилам, и всё должно в скором времени встать на свои места. Люку нужно делать шаги навстречу, а Эштону нужно заняться направлением. Скажем так, Люк корабль в открытом море без карты, без курса, капитана и команды, а Эштон ветер, что направляет его. Эштон станет для него и капитаном, и командой, и картой, и направлением. Он станет для него всем. Немного успокоившись, Эштон поднялся из-за стола и хотел было начать готовить ужин, как Люк остановил его. – Хэй, Эштон, я думаю тебе стоит отдохнуть, полежать, побыть с детьми, а я займусь ужином, – сказал Люк, хоть и не был уверен в том, знает ли он сам, как готовить. Но он был уверен в том, что мужу нужно дать время. Эштону нужно отдохнуть от тяжелого дня. – Иди, приляг, – он подтолкнул его ладонью в спину, а Эштон, кажется, не особо хотел уходить из кухни. Кажется, он был поражён тому, что Люк, который забыл нечто важное в своей жизни, не теряется во всём этом, а наоборот, берет всё в свои руки. – Иди, я справлюсь, – и чтобы Эштон как-то поверил в его слова, Люк нагнулся к кудрявому и оставил на его щеке поцелуй. Робкий, какой бывает у подростков. Он сделал это, потому что Эштон нуждался в этом. Эштону нужен был этот поцелуй, дарящий успокоение и тепло. Получив толику заботы, Эштон, плохо скрывая свою довольную и милую улыбку, покинул кухню. Люк же стал думать о том, что бы приготовить. Он долго искал столовые приборы, посуду и прочие вещи, так как не помнил, где они находились прежде. Около часа он потратил на то, чтобы всё найти, а потом приступить к готовке. *** Эштон вошёл в детскую, в которой Эндер всеми силами пытался завлечь Алáя в игру. Мальчишка лишь хныкал, всплескивая руками в воздухе. Он капризно отворачивался голову в сторону, когда Эндер предлагал ему какую-нибудь игрушку. – Привет, – Эштон присел на ковёр, на котором сидели дети. – Как вы тут? – Пап, – позвал его Эндер, хватая за рукав футболки. – Что случилось с папой? – по глазам ребёнка было понятно, что он что-то понял и понимает, что что-то происходит. – А... – его вопрос застал Эштона врасплох. Он не мог найти нужные слова, чтобы описать всю ситуацию. – Понимаешь, Эндер, папа очень устал в последнее время, и я думаю, ему нужно дать время, чтобы хорошо отдохнуть и привыкнуть к этому, – Эштон взял Алáя на руки, успокаивая. Одной рукой он держал сына, второй он дотронулся до второго ребёнка. – Я хочу...знаешь, очень важно, чтобы он не волновался. – Он болеет? – взволнованно спросил Эндер. Его бровки были сложены домиком. – О, нет, Эндер, нет, он не болен, – поспешил заверить его кудрявый. – Он просто устал, и я думаю, раз он часто работал, то ему нужно обеспечить заботу и безопасность дома. Понимаешь? – Эндер медленно кивнул. – Поэтому мы должны меньше с ним контактировать? – не унимался Эндер. – Нет, вовсе нет, – Эштон притянул сына к себе. – Это не говорит об этом. Я думаю, тебе стоит вести себя так же, как и прежде, ведь именно это поможет нашему папе быстро привыкнуть к нашей особой атмосфере, – молодой отец поцеловал обоих детей в лбы. Эндер всё ещё был задумчив, но замолчал. А Алáй дёргал ножками, жуя во рту резиновую игрушку. – Какой атмосфере? – К атмосфере любви и заботы, – сказал Эштон, и именно в этот момент Люк тихо вошёл в комнату. Он успел услышать часть диалога. Он успел услышать слова Эштона о том, что всем в доме следует вести себя также, лишь, кажется, уделять ему, Люку, внимания, любви и заботы больше. На самом деле, это очень важно и трогательно. Но ясно, почему Эштон так делает. Во-первых, Люк всё ещё его муж, и он просто хочет помочь ему, так же он хочет вернуть главу их семейства. Вообще, Эштон правильно поступает, отдавая Люку всего себя, всю свою любовь и нежность. Важно, что он не ощетинился, не закрылся в своём панцире и не стал шипеть, подобно коту. Конечно, он в штыки воспринял это утро, так как это повергло его в шок. Но это и ясно. Важно, что он не стал отталкивать Люка от себя, когда его самого оттолкнули и не старались воспринять и приблизить к себе. Эштон вообще очень хороший человек, и Люк это видит. Кажется, он стал понимать, почему он прежний полюбил именно этого парня. Именно этого парня, который готов дарить этому миру и людям в нём столько любви, сколько в нём есть. Он готов отдавать всё, что у него есть, безвозмездно. Люк определённо точно понимает, почему любил этого человека. Конечно, он предполагает, что в скором будущем снова полюбит этого парня. Вероятно, очень скоро. Люк прикусил губу, думая о том, как бы дать о себе знать. Он пару раз тихо кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание. Эштон испуганно вздрогнул. А Эндер тут же обернулся. – Папа, – он побежал на отца, и Люк потом поднял его на руки, кружа в воздухе. Возможно, он делал это прежде, так как что-то внутри него щёлкнуло. Что-то внутри него вынудило его сделать это. Он почувствовал, что должен сделать. – Ужин готов, – осведомил он их, сжав губы в тонкую линию. Эндер, когда его опустили на пол, тут же побежал в кухню, изображая вертолёт. Он крутил руками из стороны в сторону, жужа. Алáй же остался на руках у Эштона. Эштон поднялся с ковра, а Люк подошёл ближе и забрал сына из его рук. Мальчик тут же обвил руками его за шею и, кажется, успокоился. Хотя он и прежде был спокоен, только теперь он ластится к отцу. Ластится так, словно сильно соскучился. – Эм.. – протянул Люк, не зная, что сказать. Он хотел что-то сказать, чтобы развеять между ними облако недосказанности. – Я не особо уверен в том, что у меня вышло всё так же потрясающе, как это было прежде. Я готовил прежде? – Всегда, – тихо ответил кудрявый, кивнув. – Всегда после работы ты... – он положил свои ладошки на широкую грудь мужа, прильнув к его крепкому телу. – Ты всегда после работы занимал кухню и запрещал нам с мальчиками заходить туда, пока ты готовишь, – он опустил взгляд в пол. – И готовил ты всегда очень потрясающе. Твоя готовка была на высоте, – кудрявый поднял смущённый взгляд. А у Люка появилось непреодолимое желание обнять мужа, что он и сделал. Одну руку, в которой он держал ребёнка, он отвёл в сторону, другой притянул Эштона за талию, положив свою подбородок тому на макушку. – Я хочу вернуться, – прошептал он и мог слышать, как шумно втянул носом воздух кудрявый. – Очень хочу. Я чувствую, что теряю то, что было. Я понимаю, что было многое, но от того, что я не помню, я не знаю, делаю ли я ежедневные вещи так, как нужно. Очень хочется вернуть тебе того человека, что был с тобой. Я хочу вернуть тебе того Люка, так как понимаю, что сейчас, новый я, лишь рушу то, что было у нас. Я пугаю тебя, и ты не знаешь, что делать, – он разорвал объятиях, чтобы взглянуть в глаза Эштона. – Люк, я... – аккуратно начал Эштон. – Я понимаю, что сейчас, наверное, уделяя тебе много заботы и прочего, лишь акцентирую на всей проблеме внимание. Прости, если делаю что-то не так... – Эштон, нет, – опередил его Люк. Он взял его подбородок пальцами. – Не смей извиняться передо мной, слышишь? – в глазах напротив он видел толику узнавания. Кажется, его поступок – воспоминания из прошлого. Видимо, он делал также, когда память была с ним. – Не вздумай этого делать, так как это не твоя вина. Никогда не делай этого, даже если в этом и будет твоя вина. Я уверен, в прошлом я никогда не винил тебя в чём-то. И не буду, – он снова прижал его к себе, скользя рукой по его спине. Алáй на руках Эштона вёл себя спокойно, верно почувствовав объединение семьи. Он лишь цеплялся пальчиками за длинные кудрявые волосы Эштона. – А теперь пойдём поужинаем, – он поцеловал Эштона в лоб, а потом вышел из комнаты. На кухне уже сидел Эндер, ожидая родителей и брата. В его руках была ложка, а ногами он болтал под столом. Все уселись за стол, а Люк взял сервировку ужина на себя. Разложил по тарелкам котлеты, которые спустя час нашёл во время процесса готовки. Дополнением к ним шли толченная картошка и салат. Ели молча. Эштон успевал есть как сам, так и кормить Алáя с ложечки специальной кашей со злаками, которую успел приготовить Люк. Люк смотрел на эту картину с нежностью. Да, стоит сказать, что он чувствует, какой Эштон, даже если не знает этого парня сейчас. Не помнит. Но он может с уверенностью сказать, что Эштон всегда очень чуткий, внимательный, нежный и заботливый по отношению к своей семье. Он всегда готов окружить любовью всех членов семьи. И, на самом деле, Люк, кажется, рад тому, что у него есть такой человек. Даже не имея воспоминаний о той совместной жизни, Люк почти уверен в том, что ему такой человек по душе. Конечно, в плане притирки, возможно, это будет трудно, так как какая-то часть Люка, кажется, всё ещё не может привыкнуть к тому факту, что он теперь не холостой семнадцатилетний подросток, думающий только о гулянках, а взрослый двадцатипятилетний мужчина, имеющий любящего мужа и чудесных детей. Почему то Люк задумался о том, как он вёл себя и как относился к Эштону, когда тот был беремен. Он не может сказать точно, так как не помнит, однако если бы сейчас Эштон в третий раз носил под сердцем их ребёнка, он бы носил его на руках. Он бы запрещал ему носить тяжёлое, само собой, а также он бы не поощерял сильные нагрузки на организм. Всё, что он был позволят ему делать – это гулять, часто гулять, правильно и сбалансировано питаться, а также готовится к предстоящим родам. Сам бы он делал всё по дому, занялся бы будущей комнатой их ребёнка. Он бы крутился, как белка в колесе, но всегда был бы рядом. Он бы всегда дарил Эштону нужные ему поцелуи. Он бы минимизировал все свои дела как в работе, так и за её пределами, чтобы уделять беременному мужу всё своё время. Сейчас, если представить, что всё это реальность, и Эштон снова беремен, Люк бы так и поступил. Конечно, он всё ещё опасается за то, что может делать что-то не то. В конце концов он для себя и, наверное, для своей семьи другой человек, и ему нужно представлять и продумывать действия наперёд. Конечно, ему тоже всё это в новинку, так как какая-то часть его хочет воспринимать себя, как того парня, что только что проснулся с хорошей пьянки, а не тем парнем, что проснулся с мужем под боком. Он должен привыкнуть. Из раздумий его вывел капризный возглас Алáя. Кажется, он опять отказывался есть. – Давай я его покормлю, – предложил Люк. Он сел рядом с младшим сыном и взяв из рук Эштона ложечку, принялся кормить сына. Изображая самолётик или какую-нибудь другую технику, Люк одну ложку за другой отправлял в детский ротика и вскоре вся каша оказалась съедена. Благо Эндер ел сам, поэтому кормить его не нужно было. Когда Люк вызвался кормить Алáя, он оказался рядом с Эштоном, а до этого они сидели друг напротив друга. И то, что сейчас они сидят рядышком, позволяло Люку почувствовать себя по-другому. У него возникло желание опустить одну свою ладонь на колено Эштона и чуть сжал. Нога мужа под столом дёрнулась от неожиданности, а сам Эштон перевёл на него свой взгляд. Он выглядел удивлённым и таким юным. Юным, так как длиннее кудрявые волосы чуть закрыли его большие орехового цвета глаза, а губы были плотно сжаты, но он был не напряжён, напротив. Он просто хрустел листьями салата в тот момент, когда рука Люка нашла его колено. Долго их зрительный контакт, при котором Эштон успел покрыться румянцем с ног до головы, не продлился, так как кудрявый потом убрал одну руку под стол и переплёл пальцы их рук. Люк чувствовал тепло ладони Эштона. Да, для него всё ещё остаётся странным тот факт, что сейчас он сидит на кухне со своей семьёй и ужинает. Хотя странно то, что он их не помнил, но лепит из себя мягкое тесто, чтобы не сломать и не нарушить то, что строилось в этой семье годами до него нового. Ему странен тот факт, что он сейчас держит под столом кудрявого парня за руку, хотя в душе не чает, как он общался и взаимодействовал с ним до потери памяти. Он подозревает, что вёл себя почти схоже, так как что-то внутри него подсказывает ему, как себя вести. Он проводил большим пальцем по коже на руке Эштона. Такая тёплая, нежная, лишённая каких-либо рубцов или шрамиков. Значит, его муж никогда не работал на какой-то тяжёлой работе, что очень хорошо. Вероятно, работа Эштона по большей части была связана с чем то лёгким. Он очень рад, что Эштон никогда не работал на подобных работах, потому что, кажется, Люк склоняется к той мысли, что если один из мужей исполняет лёгкую работу по дому, то, соответственно, основная работа его тоже должна быть лёгкой. Когда все поели, Эштон хотел было начать готовить детей ко сну, однако Люк успел нежно взять его за кисть, останавливая. – Слушай, – позвал он. – Может посмотрим фильм или какой-нибудь мультик? – предложил он, а Эндер с Алáем обрадовались. – Ура, мультики, мультики, – прыгал старший. Алáй пытался вторить его словам, однако получались лишь какие-то звуки, оттого что он не умел толком то говорить. Старший мальчик тут же хотел было ринуться в родительскую комнату, как Эштон вручил ему Алáя, чтобы тот пошёл с ним. Алáй вообще умел ходить, но держался всё ещё не уверено на ножках. Поэтому они вместе медленно последовали в комнату, а в кухне остались лишь Эштон с Люком. – Мы смотрим обычно мультики или фильмы всей семьёй? – сразу спросил Люк, так как по реакции детей решил, что делают они это не часто. – Не то, чтобы мы делаем это часто, – начал Эштон. Он снова прильнул к нему, Люку, и ему начало казаться, что это вроде привычки. Эштон делает это на автомате словно. Он, словно чувствует себя в безопасности рядом с крупным и сильным телом Люка. Но это и понятно. И Люку, на самом деле, очень приятно, что тот всегда это делает. Он нуждается в нём и его поддержке. Такой хрупкий и нежный, однако. – Такие вечера редки, но всеми очень любимы, – сказал Эштон и приблизился насколько близко к Люку, отчего блондину начало казаться, что скоро он его поцелует. Вместо, кажется, ожидаемого поцелуя, Эштон лишь прогнулся кошкой в спине и царапнул зубами подбородок Люка. А потом ушёл. Ушёл в их комнату, оставив Люка одного в кухне. Люк не мог просто стоять и ничего не делать с этим, поэтому он поспешил за мужем. В их общей комнате всё семейство удобно обустроилось на кровати. Эштон уже ожидал Люка, лежа на боку. Дети обустроились рядом с Эштоном. Один, Алáй, прям у его живота, второй, Эндер, на другой половине кровати, ожидая, когда Люк ляжет рядом. Честно такая картина напомнила Люку семейство волчьих. Эштон – омега волк в их стае, дети – щенки, и они вместе ждут прихода альфы и отца. Люк сейчас себя так и чувствовал. Чувствовал сильным защитником их семейства. Чувствовал себя волком, возле которого крутились как волчата, так и нежный и податливый омега Эштон. Отмахнув от себя не те мысли, Люк лёг рядом с Эштоном. Эштон тут же положил свою голову ему на плечо, руками обвил его за талию, а ноги переплёл с его ногами. Дети возились друг с другом, ожидая, когда начнётся мультик. А Люк ощущал себя полностью полноценным. Полноценным с нежным и любящим мужем рядом, с детьми. Наконец, начался мультик. Честно говоря, Люк даже не наблюдал за событиями на экране, что быстро сменяли друг друга. Он был сконцентрирован на их с Эштоном тепле. На тепле их тел. Он чувствовал, как Эштон комкал в руках футболку на его животе. А иногда смеялся, пряча улыбку у Люка в плече. Такие моменты были поистине замечательны, так как Люк понимал, что его давно привлекло к этому парню. Он может и не помнит, как они познакомились, однако он может с уверенностью сказать, как они взаимодействовали после. Он может сказать, как они взаимодействуют сейчас. Люк нежно проводил рукой по спине Эштона, совсем не смотря мультик. Кажется, даже Эштон его смотрел, совсем не обращая внимания на руку на его спине. Кажется, сюжет так захватил его, отчего он даже не заметил, как положенные мультику час и сорок минут истекли. Дети к концу мультика, уже спали. Кажется, они уснули на тридцатой минуте мультфильма. Один лишь Эштон выдержал всю его длительность. Пора было ложиться спать, поэтому они отнесли детей в их комнату. Уложили в кровати и вернулись в свою. Пока Люк расправлял их кровать, Эштон пошёл в душ. И когда он вернулся, его волосы были ещё кудрявее обычного. Мокрые пряди липли ко лбу, ресницы были влажными, а сам Эштон слегка румяным. Наверное, мылся в горячей воде. Люку так хотелось обнять его, что он и сделал. Он заключил Эштона в объятия, раскачивая их из стороны в сторону. – Люк, что ты делаешь? – захихикал Эштон, а Люк, кажется, впервые услышал этот милый и забавный смех. – Что? Я обычно так не делаю? – спросил он, заглядывая в глаза напротив. Он обнимал его за талию, медленно, но верно подступая ближе к кровати. И, когда Эштон хотел было ответить, Люк повалил его на мягкие простыни, нависая сверху. Эштон выглядел, мягко говоря поражённым. Наверное, Люк делал это не часто. Не часто проявлял инициативу в плане постели. Или он делал это, но в связи с обстоятельствами это выглядело вдвойне странно. Однако что-то подсказывало Люку, что ему нужно это сделать. Ему нужно быть теплее к Эштону, так как тот и так испугался утреней ситуации. Ему нужно показать себя мягким, нежным и тёплым, чтобы показать Эштону, что где-то внутри него ещё остался тот Люк. Тот прежний Люк. – Что я обычно вообще делаю? – выдохнул Люк в губы Эштона. Эштон, кажется, перестал соображать. Он обвил руками Люка за шею, притягивая ближе. Нет, он не думал, что между ними сегодня будет близость. – Не знаю, – пожал плечами Эштон, а Люк перевернулся на бок. – Как это ты не знаешь? – по-доброму усмехнулся блондин, заправив прядь кудрявых волос мужу за ухо. – Я же твой муж, и ты должен знать меня, как никто другой, – улыбка расплылась на его губах, а щеки Эштона заалели. Он почему-то ощущал себя, как тогда, в юности. Он ощущал себя семнадцатилетним подростком, который повстречал в своей жизни того человека, от которого его сердце начинало биться чаще. Он повстречал того человека, из-за которого его колени подгибались. Появившийся Люк снова пробуждал в нём те былые чувства. Он снова чувствовал себя влюблённым мальчишкой. – Верно, – прошептал Эштон. Этот момент был такой интимный, даже без намёка на близость. Этот момент просто вынуждал Эштона быть тем, кем он когда-то был. Этот момент вынуждал его быть честным и говорить только то, что просят. А Люк просит самого элементарного. Он просит лишь рассказать, что он обычно делал, чтобы иметь представление, в каком направлении ему двигаться. – Обычно, – начал Эштон, а Люк принялся его внимательно слушать. – Обычно каждое наше утро разное. – Разное? В каком смысле? – Каждое утро у нас разное, так как мы занимаемся разным. Либо я встаю, а тебя уже нет, либо ты встаёшь, а я... – Эштон замешкался, так как следующая часть его слов содержала нечто личное. Конечно, не было смысла недоговаривать или что-то умалчивать, так как Люк прежде всего его муж, и они всегда были предельно честны друг с другом, поэтому сейчас нет смысла смущаться этому. – А ты? Что ты делал тогда, когда я, как я понимаю, был дома? – спросил Люк. Кажется, он до него стал доходит смысл последующих слов Эштона. – Что ты делал, что не можешь мне сейчас сказать? Эштон сжал губы в тонкую линию. Пододвинулся к Люку ближе, обвил руками его за шею, а губами прикоснулся к не совсем бритой щеке. – Обычно я доставлял тебе такими утрами удовольствие, – прошептал он, а потом поднял глаза на мужа. Люк не сказать, что был очень удивлён или поражен, скорее пленён их близостью. – Как сегодня утром? Ты тоже хотел сделать это сегодня? – также шёпотом спросил Люк. Он обвил руками Эштона за талию и перевернул на себя. Теперь Эштон лежал на нём, сжимая в коленях его бока. От их позы Эштон покрылся румянцем. – Да, – кивнул кудрявый. – На самом деле, таких моментов не так много, но, кажется, они тебе действительно нравятся, – предположил он. Люк лишь усмехнулся, понимая, почему ему нравятся такие моменты. Что тогда, что сейчас он бы хотел этого. Наверное, тогда он не сам просил такого. Наверное, это было решением Эштона. – Тогда у меня такой вопрос, – Люк медленно провёл руками по талии мужа, забираясь под футболку. Его холодные пальцы заставили Эштона неожиданно вздохнуть и вздрогнуть. – Какой? – кудрявый провёл носом по щеке Люка, наслаждаясь их близостью. Сейчас же он не был уверен в том, что что-то между ними не будет. Скорее, будет. – Такие моменты были по чьему желанию? Я это установил или?... – Нет, это было моё решение, – выдохнул Эштон, и он был уверен в том, что сейчас брови Люка взлетели вверх. В комнате было темно, поэтому не все эмоции на лице мужа он мог видеть. – Я решил, что таким образом я буду снимать с тебя стресс после тяжёлого дня, – его голос шелестел совсем, как листва в парке. Пока он невесомо касался губами линии челюсти Люка, одна из его рук скользнула вниз, к животу мужа. Люк судорожно втянул воздух, прикусывая губу. Что он с ним делает? Люк уверен, что Эштон ему не врёт. Он бы не стал заставлять Эштона делать это без его желания. – И что ты собираешься сейчас делать? – выдохнул Люк. – Ты собираешься доделать то, что начал с утра? Если так, то я опять же хочу задать тебе вопрос. Ты действительно собираешься это сделать, даже если я сейчас не помню тебя? Ты собираешься сделать это с...практически незнакомым человеком? – его слова заставили Эштона вскинуть голову. Он уже успел спуститься поцелуями от шеи мужа до нижней части живота. Его волосы были взъерошены пальцами Люка, а губы были влажные и пухлые. Он завис над пахом Люка, когда услышал этот вопрос. На самом деле, Люк, наверное, прав. Но Люк его муж, и он знает его. Он помнит его. Не сказать, что то, что Люк не помнит – просто что-то неважное, отчего можно просто отмахнуться, нет, так как он ведь тоже человек и его, наверное, может это шокировать. Поэтому Эштон сел ему не бёдра, а ладони положил на широкие плечи. – Я могу этого не делать, если тебя это пугает, – сказал он. – Ты имеешь полное право оттолкнуть меня сейчас или сказать, что тебе не нравится, – его брови были нахмуренные, и по его голосу Люк понял, что данная ситуация как немного смущает, так и пугает его. Не сказать, что Эштон делает это лишь для чего-то определенного или для того, чтобы просто удовлетворить желание Люка. Да, стоит сказать, что у Люка сейчас есть желание. Даже если он не помнит Эштона, его тело его помнит. Его тело тянется к телу напротив. Но не только тело, душа тоже. Он чувствует внутри себя некий стержень, который может немного и сломлен сейчас, но тянется к душе Эштона. – Хэй, Эштон, – Люк поднялся на локтях, а потом взял подбородок мужа пальцами. – Я больше не оттолкну тебя. Никогда. И если ты считаешь, что...– он на секунду задумался, думая, как лучше сказать. – И если ты считаешь, что сейчас я сильно в стрессе и, что моё тело нуждается в удовлетворении, то ты можешь это сделать. К тому же, тебе, наверное, виднее, – он легко засмеялся. – А теперь иди сюда, – он потянул Эштона на себя. Его руки тут же нашли бёдра мужа, прижимая их к своим. – Давай, ты будешь руководить процессом, так как я не могу помнить, что и как я делал. Ты не против? Эштон согласился, так как, как оказалось, он обычно и был зачинателем всего процесса. Футболка Эштона полетела на пол, к ней присоединились его шорты, а потом и одежда Люка. Эштон прижимался обнажённой кожей к коже Люка. Контакт их тел был важен и ощущался, как раскалённый провод между из телами. Люк сильно стиснул челюсть, крепко зажмуриваясь, ведь Эштон всё же дошёл своими жаркими губами до его возбуждения. Даже если Люк не помнит его сейчас, он понимает, что это дело – обычное. Он не совсем уверен, как вёл себя раньше и поэтому не стал запускать пальцы в кудрявые волосы, чтобы направлять туда, где ему нужно. Он доверял Эштону, так как тот, вероятно, знает, что делать и его не нужно никуда направлять. Эштон покрывал поцелуями всё, что встречалось ему на пути. Он обнимал своими губами возбуждение Люка. Скользил языком, собирал прозрачные капли. Люк же часто дышал, цеплялся пальцами за постельное бельё и вскидывал бёдра. Он не думал, что Эштон делает такое чуть ли не каждое утро. Он не думал, что Эштон так хорошо знает, где ему больше всего нравится. Он не думал, что будет так приятно. – Господи, Эштон, – выдохнул он, когда язык мужа стал вытворять разные вещи с его эрегированным членом, а рука скользила вверх-вниз. – Эштон, хватит... Эштон, пожалуйста, прекрати... – просил он. Он очень хотел сжать в пальцах кудрявые волосы мужа и продлить момент наслаждения или, наоборот, оторвать его от себя. – Эштон... Эштон, слыша, как его муж находится на грани, хотел было обхватить губами головку члена Люка, но потом отступил. Слюна тянулась длинной паутинкой от его губ, когда он оторвался от члена. Его щеки раскраснелись, а зрачки увеличились. – Тебе не нравится? – осторожно спросил он, вытерев рот тыльной стороной руки. – Нет, Эштон, мне очень нравится, только я не хочу, чтобы ты всё глотал, а ещё я хочу тебя, – не сказать, что ему было трудно говорить подобные слова, но да. Он вроде как не помнит Эштона, однако ему нравится, что тот вытворяет такое с ним. – Эштон, иди сюда, – он подождал, когда Эштон прильнул к его телу снова, а потом стал водить руками по его обнажённому нежному и мягкому телу. Такой совершённый и идеальный. Хорошо, что у него есть такой муж. Мягкий, тёплый, нежный, любвеобильный. – Как мы обычно занимаемся этим? – прошептал Люк, чувствуя, как их возбуждённые члены соприкасаются. – Кто обычно сверху?.. Эм, в смысле, понятно, что сверху всегда я, – засмеялся он, а Эштон лишь не сильно толкнул его в плечо. – Но как мы это делаем? Ты обычно занимаешь какую позу? Надо мной или подо мной? – спрашивал он, а его щеки покрылись румянцем. Ему неловко спрашивать это. Всё таки Эштон незнакомый для него человек, и чтобы спрашивать такие подробности нужно быть достаточно смелым и открытым. Сердце Люка сильно билось, и его стук он слышал в собственных ушах. – Знаешь, – начал Эштон. – Ты всегда так спрашиваешь. – Правда? – Да. Ты всегда интересуешься у меня, какую позу я хочу занять. Всегда учитываешь моё мнение, – улыбнулся кудрявый. – А почему я не должен спрашивать это у тебя? Я ведь люблю тебя, так что... – Люк пожал плечами. Даже если он не помнит Эштона, он его любит. – Я буду сверху сегодня, – прошептал Эштон, а Люк лишь усмехнулся. – Пожалуйста, – и с этими словами Люк втянул мужа в странный поцелуй. Эштон прогнулся кошкой, принимая всю длину члена Люка в себя. Он сдержанно простонал ему в губы, сразу сделав скачок. Люк был приятно удивлен тому, что муж оказался достаточно подготовлен и растянут. Видимо, они часто подобным занимаются. Но для молодой пары это ведь даже полезно, не так ли? Эту ночь каждый из них запомнит по-своему. Эштон запомнит эту ночь, как ночь, проведённую со своим мужем, только с некоторыми изменениями как в плане секса, так и в плане мужа. Люк запомнит эту ночь, как ночь, проведённую рядом с красивым и нежным парнем, что знает его. Он провёл эту ночь рядом со своим мужем.