Книжный клуб.

Пунктуальность никогда не была моим вторым именем, да я и не особо претендовала на это.Особенно, когда это касается проклятых пар по истории психологии.И особенно, когда их ведёт пенсионный фонд в лице Аркадия Алексеевича Левицкого. Одно его ФИО кричит о том, что он нудный дед, который много на себя берет, любит взятки и брючные костюмы, пропитанные старостью и омерзительным одеколоном, смахивающим на чистый спирт. С ним я состою не в самых дружеских отношениях, хотя…между нами нет никаких отношений.Лишь тотальная и обоюдная неприязнь.Все просто: он меня валит, а я не держу язык за зубами.И каждая пара, на которую я когда-либо прихожу, начинается с нашей гневной грызни.А потом по классике меня отправляют к Добровольскому (он в частности, директор института)или просто выставляют из кабинета, и я коротаю время в столовой или в туалете. Сегодня день особенный. И не только потому, что в Питере выдался благодатный майский денёк с солнцем, которое начало палить своими лучами уже с утра. Главным образом, он выходящий из ряда вон из-за того, что я пришла в институт вовремя.Пришла вовремя на пару по истории психологии. Я ПРИШЛА НА ПАРУ ПО ИСТОРИИ ПСИХОЛОГИИ. Это бред сумасшедшего. Как бы я не старалась увильнуть от правды, что явилась так рано из-за случайного совпадения, здравая частичка мозга кричала мне, что я по глупости послушалась кретина Попова. «Не опоздай на первую пару». Эта фразочка всю ночь проигрывалась нон-стопом в моем сонном подсознании. А тут ещё и тело, как назло, начало бодрствовать в пять утра. И тут уж совесть не позволила моим принципам взять верх. — Астровская? У вас с Шастуном какой-то марафон? Какого черта вы сегодня такие пунктуальные? — в неприкрытом удивлении произносит Поз, толкая друга по соседству в бок, чтобы тот поздоровался.Антон расплылся безжизненной лужицей по парте и не подавал признаков жизни.После толчка он резво поднял голову и сонными глазами оглядел всю аудиторию. Наконец, опознав меня, махнул рукой в знак приветствия и пробурчал что-то невнятное.Снова погрузился в спячку. — Он вообще спит? Выглядит хуже Левицкого, — я действительно поражаюсь насколько сильно в его кожу въелись темные круги под светлыми зелёными глазами, которые постепенно начали угасать. — Я все слышу, Астровская, — невнятно бурчит он. — А кто, кроме меня и Димки, тебе правду скажет? Ты чем вообще ночами занимаешься, дурень? — я лениво потягиваюсь и широко зеваю, продолжая нависать над друзьям. — На балконе курит и прокручивает в своей дурной голове грязные мыслишки о Кузнецовой, — звонко хихикает Димка и ехидно косится на кучерявого. — Я вообще-то все ещё здесь, балаболы! — живо отозвался предмет колкой сплетни. — Шаст, ты реально на нее запал? На Кузнецову? Я всегда знала, что у тебя странные предпочтения на представителей противоположного пола, но чтоб настолько! Сначала богатенькая дура на мерсе.Потом школьница.Теперь Кузнецова из компашки Ямпольской? Да она же такая же отбитая, как и ее подружка! А, и ещё… — начала было свою дружескую тираду, но зеленоглазый возмущённо прервал меня. — Спасибо, что вспомнила всех моих бывших.И чья бы корова мычала насчёт вкуса! Один торч, другой конч! — не выдержал Шаст. — Ой, да ну тебя! Уже сто раз сказала, что мы просто друзьями были! — с показательным недовольством я откидываю короткую вьющуюся прядь назад. — Друзья не сосутся и не заигрывают в людных местах.Что глазки забегали? Аргументов нет? Да? — Пизда! — я сделала резкое телодвижение в сторону друга, отчего тот подпрыгнул на месте и злобно зыркнул на меня. — Так, все, брейк! Лучше бы выспались для начала, а потом приходили на учебу.Идиоты. — Это ты ей скажи.Бешеная, — Шастун высунул язык, совсем как ребенок, а я восприняла его подкол в штыки. Взяла тетрадь Димки и без ужимок замахнулась ей над Антоном, собираясь обрушить неслабый удар кучерявой голове.Но меня остановил визг со спины, явно обращённый ко мне. — Эй, Астровская! — только успела я развернуться, как чужая ладонь со звонким хлопком прошлась по моей щеке. Парни за моей спиной подскочили с места, но жестом я указала им не лезть Повисла грузная тишина.От лица напротив меня не на шутку воротило. Не потому, что оно некрасиво.Совсем напротив! Модельная внешность: аккуратный носик, пухлые губки, темные как смоль глаза, длинные ресницы, архитектурные густые брови.А под слоем дорогой косметики и вовсе ослепительная красота.Пышная, но миниатюрная фигурка облачена в лёгкое ситцевое платье с откровенным, но на таком то теле вполне уместным вырезом в области декольте.Жаль, что за всем этим стоит девчонка, полная желчи и ненависти ко всем, кто ей неугождает.Так сложилось. — Скажи мне, Ямпольская, ты таблетки с утра выпила? — я быстро оклемалась от удара. — Чего? Какие таблетки? — брюнетка удивлённо распахивает накрашенные глаза и изумлённо ими хлопает. — От бешенства, — я стараюсь сохранить хладнокровие — что в голосе, что в лице, что в жестах.Но не выходит.Глаза устилает пелена злости, брови сводятся к переносице, а дыхание заставляет грудь вздыматься гораздо быстрее. — Ну и сука же ты, Астровская, — почти шипит собеседница.Точнее почти пускает пену изо рта, как бешенная чихуахуа. — Обратись к врачу, бога ради.Это диагноз — кидаться на людей без видимых на то причин. — Без видимых на то причин? Ты думала, что начнёшь крутить с моим парнем, а я останусь в неведении? Что ж, могу вручить тебе Оскар, актриса погорелого театра! — Про какого из твоих парней идет речь? — Я что, похожа на шлюху? — Заметь, не я это сказала, — невинно пожимаю плечами. Уголки губ собеседницы лихорадочно дёргаются, и я заранее знаю, что сейчас он сорвётся и пустит в ход свои наманикюренные ручки.И вправду.Ее левая рука замахивается, но получить наслаждение от удара я ей не даю.Перехватываю тонкое запястье, а другую руку группирую в кулак и бью куда-то в область щеки.Не то чтобы я когда либо училась профессионально драться, но профессионально заступаться за саму себя жизнь меня научила, и на базовый отрезвляющий удар я была способна. В аудитории начинается суматоха, кто-то только достает гаджет, чтобы заснять момент, а кто-то уже вовсю ведёт кривую съёмку исподтишка.Дима и Антон, цепляют меня за обе руки с двух сторон и молебно шепчут: «Успокойся». Удивительно, но Ямпольская, несмотря на свое задетое эго, не бежит, поджав хвост, а хватает меня за волосы и швыряет на пол.Сложно описать драку, которая для тебя длится всего пару секунд.Я не чувствую ни страха, ни ответственности за происходящее. Чувствую лишь жгучую боль в местах ударов и гордость, что хотя бы разок смогла врезать этой идиотке.Жаль, конечно, что она профессионально занимается боксом.Но и я не промах: вырываю ей пару клоков волос и неумело бью кулаком в нос. Кровь горячими струйками сочится из губы, носа, где-то в районе брови остаётся глубокая царапина. Ямпольскую оттаскивают от меня, а я лежу довольная, но побитая, как дворовая собака. Потом…как в тумане.Обеспокоенные вопросы.Ругань преподавателя. Кстати, с каких пор у Левицкого такой громогласный и сексуальный голос? Меня выводят из кабинета, и только тогда я выхожу из транса.Внезапно отталкиваю от себя эту Мать Терезу и прислоняюсь к холодной стене спиной. А потом в ужасе раскрываю глаза. — Ты! Это ты! Гад! Ты что тут забыл? — жестикулирую руками, как жонглёр в цирке.Мое удивление нельзя описать цензурными словами.Я не верю в совпадения.Не верила. Теперь верю.Все то же лицо, что и вчера. Я пускаюсь в мимолётные мысли, и в голове возникает суждение, что он относится к категории людей «ничьи».Все эти люди красивы особенно.Не по стандартам или по модным меркам.У них есть особенные черты в лице, эмоциях, жестах, которые делают их сравнимыми с музейными экспонатами.Его васильковые глаза, в настоящее время такие яркие и чистые, что боюсь, ослепну. Чистое, умиротворённое лицо.Родинки. Черт, я с ума схожу по родинкам. А ещё спортивное телосложение. Он сегодня в прилегающей к телу футболке, демонстрирующей очерченный рельефный пресс. Если подвести итог, то эти люди — лишь яркая обёртка, которая таит под собой эгоистичных людишек, которые могут быть милы и общительны, но на самом деле на подкормке сознания насмехаются над каждым твоим действием и сознают себя выше человеческих чувств.Ледышки. Но чертовски привлекательные ледышки.Ух! Меня пробирает до мурашек! — Крыша едет, дом стоит? Я ещё вчера понял, что ты чудная, а сегодня ты на первом моем занятии устраиваешь драку, — лучше бы ему молчать.Он нарушает облик сексуального и толерантного мужчины, как только открывает свой рот. — Занятии? Ты что, препод что-ли? — а я нарушаю вид смышленной и загадочной девчонки, как только открываю свой рот. — Это единственный вопрос, который тебя волнует? — он видит, что я безнадежна, и поднимает лазурные глаза к потолку, испуская отчаянный вздох. — Отвечай, — свожу брови к переносице. — Да, я твой новый препод по истории психологии.И если ты хочешь благополучно закончить этот год, то советую вести себя поуважительней, — наконец серьезно оповестил он меня, не сводя пристального взгляда с моего растерянного лица.Словно я куда-то убегу или исчезну. — Блять, — меня словно приклеивают крепко-накрепко к стене, и я не могу даже пошевелиться, лишь мою физиономию озаряет неподдельный ужас, стыд, удивление и, разумеется, ирония. Что за чёртовы чудеса? — Ещё раз блякнешь — и к себе на пары я тебя не пущу, — скрещивает руки на груди так грациозно, что я хмыкаю. — Тебе ли ставить мне условия? Если ты препод, то какого черта вел себя как последний долбоящер вчера, а? Блядский цирк! — речь моя гривуазна.Можно даже сказать, что я в край оборзела.Но это лишь шоковое состояние.Вероятно чуть позже я зареву от своей тупости и поспешных слов. — Я вас понял, Астровская.Придумайте себе занятие на ближайшие полтора часа.Дорогу в медпункт, думаю, найдете, — неожиданно спокойно произносит брюнет и разворачивается, намереваясь удалиться. Ну и пусть катится! — Да уж, не заблужусь. — делаю шаг, и мои ноги подкашиваются.Не от боли.Скорее от усталости.Меня цепляют чужие руки, — О, ну неужели ты меня словил! Вчера такой милости от вашего высочества я не смогла дождаться.И если тебе интересно…я счесала себе все коленки по твоей вине. — Неинтересно.Идти можешь? — А есть вариант, что ты возьмёшь меня на ручки? — я кокетливо играю бровями и понятия не имею, что творю. — Есть вариант, что вы поползете к медсестре без моей помощи, — что ж, его сердечко не растопил мой дешёвый флирт. — А почему это ты ко мне на вы? Вчера такого официоза не наблюдалось, — как же я довольна, что он не ушёл! Это очень забавно.Все забавно.Я широко лыблюсь, как пришибленная. — Советую вам тоже перейти на «вы». На ближайшие пять минут по пути к медсестре я могу свалить ваше поведение на ушибленную голову и невменяемое состояние.Потом сваливать будет не на что. — А я по жизни пришибленная. — А я заметил. — А я знаю.И что, вы даже не спросите что произошло? — Ваша одногруппница кричала, что вы увели у нее парня. — Ну и дура она, правда? Я совсем не похожа на ту, которая уводит парней, тем более у этой стервозы. — Да, не похожи.Зато похожи на ту, которая не попытается объяснить, что ни в чем не виновата, а лезет в драку.Даже мне вы не пытаетесь доказать, что не вы учинили драку. — Ну ты же видишь, кто жертва. — Прекратите «тыкать».Я вас старше. — Да ну? Мне двадцать два, а тебе? — Двадцать девять. — Серьезно? Ну, мы в одном десятке пока что! — Замечательно.Но я требую от вас уважительного обращения, Астровская. Перестрелка словами так быстро случается, что у меня начинает заплетаться язык.При чем в это время мы ещё черепашьими шагами (из-за меня)ползем к кабинету медсестры. Я наглею и почти целиком расслабляю своё тело, но он того не замечает, да и с такими крепкими руками грех было бы возмущаться. — Постараюсь… — хочется стукнуть себя по лбу, потому что из головы напрочь вылетают его инициалы. — Арсений Сергеевич, — сухо кидает собеседник. — Постараюсь, Арсений Сергеевич.Так получается, это вы специально сказали, чтобы я не опоздала на вашу пару, чтобы как следует поизмываться надо мной, да? — Как вы раскусили мой план? — мрачно усмехается он. — Что ж, вы примитивны! Простая психология: я вас оскорбила (хотя, вы оскорбили сильнее) и вы решили так гадко мне отомстить, осознавая, что власть во всех ее проявлениях в ваших руках! — восторженно заканчиваю свою заумную речь, но, видимо, восхищает она только меня. — Вы так умны, Астровская.Я бы не догадался о таком психологическом приеме.Месть.Запишу и выучу! — весело объявил он.Хотя это никакое ни веселье.Стёб да и только. — Сарказм.Терпеть его не могу. — Вы просто не освоили его.Прекрасный дар. — О! А вы подумали насчёт книжного клуба? — спрыгиваю с одной темы на другую, более выгодную и важную для меня. — А должен был? — он внимательно взглянул на меня. — Конечно! Вы сами не знаете от чего отказываетесь! — Я отказываюсь в первую очередь от вашей компании.Вы же осознаёте, что мне, то есть гаду, придется проводить с вами, то есть с сумасшедшей, время за организацией этого клуба, а потом и вовсе проводить книжные обсуждения.Напомню, что все это мы будем делать вместе, — что ж, доля рациональности в его словах есть.Но меня совсем не волнуют подобные нюансы — Да вы меня не поняли! Я предложила вам прикинуться, что вы влезаете в эту заварушку, заинтересовавшись, а потом вы соскочите! И я буду одна всем заниматься! — восклицаю в восторге. — То есть, вы предлагаете мне выставить себя легкомысленным дурачком, который легко отказывается от своих намерений? — глубокомысленно рассудил он. Вот же философ! — Перестаньте копать так глубоко.Никто вас не осудит! Вы же согласились в теории.Просто ищете нюансы, которых в этом деле нет. — Как это нет? Это дело не несёт мне прибыли. — Вот как! Вам лишь бы выгоду найти! Хорошо, давайте я взамен отдамся вам в рабство и буду неделю выполнять ваши приказания! Без танцев нагишом, разумеется! — большая ладонь накрывает мои губы. — Прекратите орать об этом бреде на весь коридор, Астровская! — грозно взревел он, а в его глазах читался немой вопрос: Ты чокнутая? — Ой, эскьюзими, Арсений Сергеич! Не подумала.Давайте разрешим это за тортиком в кофейне, а? Я знаю одну хорошую рядом…- неужели я на серьезных щах и без ужимки зову своего новоиспечённого препода в кофейню? — А вы вообще умеете думать когда-либо? Я уже чувствую, что от вас нужно держаться подальше, Астровская.Возвращайтесь на пару, когда вас обработают и, пожалуйста, не нужно портить мне первый рабочий день! — Так вы соглашаетесь на тортик? Молчание это знак согласия!