Пристегнись, Накаджима (Ты ещё не вернёшься домой).

Ацуши шёл. Социальная работница подтолкнула его к своей машине, громко жуя резинку с острым мятным запахом. — Пошевеливайся, — Произнесла она с игривым тоном, что контрастировало с неприятным ощущением в животе мальчика. Он забрался на заднее сиденье и положил свой рюкзачок на колени. — Пристегнись, Накаджима, — Сказала она ему, и он невольно обхватил себя руками и ногами, когда дверца машины захлопнулась, заставив весь салон содрогнуться от удара. Пришлось повозиться, чтобы найти ремень безопасности и фиксатор, чтобы пристегнуться. Он был слишком маленького роста, пластик ремня натирал ему шею, затрудняя дыхание. Но он снова положил руки на колени, крепче прижимая к себе портфель, когда социальная работница забралась на водительское сиденье. Она небрежно бросила свою черную кожаную сумочку на пассажирское сиденье, сверху лишь торчала красная папка Ацуши, он оторвал от нее взгляд, когда машина завелась. Ему пришлось поджать под себя ноги, чтобы выглянуть в окно, стоило машине тронуться с места. Стекло машины было влажным от прошедшего ранее дождя, маленькие капельки стекали по краям дверцы. Громко хрустел гравий, пока Ацуши наблюдал, как заросшая сорняками подъездная дорожка сужается позади них. Его дом с каждой секундой становился все дальше. Зеленая дверь с серебряным дверным молоточком, краска внизу давно потрескалась и облупилась. Но Ацуши помнил, как красил ее год назад. Как провел час на улице под палящим солнцем и слизывал с пальцев растаявшее мороженое, прежде чем снова взяться за кисть. Из трубы шел дым. В очаге сверкал огонь, маленький, неяркий, у которого Ацуши любил посидеть за ужином. Ему нравилось, как взлетают искры, когда полено крошится под собственным весом, и как вокруг очага порхают маленькие оранжево-желтые отблески чистого света. " Когда я смогу вернуться? " — Хотелось спросить ребенку, но взрослые не любили, когда он задавал вопросы, поэтому он замолк. Ремень безопасности из полиэстера больно врезался в его шею, но он все равно вытянул её, чтобы взглянуть на последние остатки его дома, исчезающие позади. Совсем скоро он вернётся домой, это всего лишь маленькая поездка. Социальная работница остановилась на заправке и купила сэндвич и чашку горячего кофе, от которого пахло по всей машине. — Хочешь чего-нибудь? — Поинтересовалась она. Но он лишь покачал головой, потому что его чуть не вырвало, от того что он съел. А потом они вновь выехали на дорогу. Честно говоря, машина немного испугала Ацуши из-за громких звуков, что она издавала. Машина внезапно замерла, нога так резко ударила по тормозу, что Ацуши дернулся вперед. Дурацкий ремень безопасности натер ему шею до крови. У его мамы не было машины. По крайней мере, раньше она у них была. Но она так долго стояла на дороге у их дома без использования, что однажды она вызвала эвакуатор, чтобы забрать её, но они так и не заменили её. У Ацуши осталось не так уж много воспоминаний о ней, только скрипучие бело-коричневые кожаные сиденья и кассетный проигрыватель, которым его мама тоже никогда не пользовалась. Но ему нравилось нажимать на кнопку и крутить эту маленькую круглую штуковину у кассеты, пока бы мама не рявкнула на него и не велела положить ее обратно. Когда-то у него тоже было детское кресло, мама говорила ему, что ремень безопасности не будет натирать ему шею. Жаль, что сейчас его нет. Но Ацуши не собирался жаловаться на это, поскольку его шея болела не так дико, как голова. Врач сказал ему, что с ним все в порядке и он не умрет. Это было хорошо, но все равно было очень больно, доктор сказал, что это будет еще какое-то время. Он посоветовал Ацуши не смотреть телевизор, что было нормально, потому что Ацуши все равно никогда не смотрел телевизор, и побольше отдыхать. Мама тоже много плакала, от чего у Ацуши еще больше разболелась голова, но он все равно обнял ее, чтобы она почувствовала себя лучше. Хотя Ацуши не любил машины, он обнаружил, как ему нравится смотреть в окно. Спустя очень долгое время они стали проезжать мимо большого количества домов, не только тех, с которыми рядом жили мама и он. Например, синий дом в пяти минутах ходьбы отсюда — там жил мужчина, который иногда подстригал свой газон голышом, мама велела Ацуши держаться от него подальше. А в другом — большой сад с крупными красно-синими цветами на массивных кустах, которые были в два раза выше Ацуши. За ним еще один — с большими стеклянными окнами, пусть они и ехали довольно быстро, Ацуши все же смог разглядеть большой-пребольшой обеденный стол с коричневой вазой с цветами. Было уже поздно, но Ацуши по-прежнему не чувствовал усталости, хотя обычно она приходила с заходом солнца. Из-за темноты было сложнее разглядеть что-либо за окном, что очень расстраивало, но довольно скоро они добрались до большого города. Повсюду были здания, а высокие фонари на дороге освещали землю, так что Ацуши все равно мог видеть. Он оглядел машины припаркованные на обочине — синие, красные, даже на одну оранжевую. Он и не подозревал, что автомобили бывают такого разного цвета. Социальная работница остановила машину у ряда белых и бежевых домов. Она поправила перед зеркалом прическу и подкрасила губы розовой помадой, прежде чем повернуться к Ацуши. Она сжала свои розовые губки и некоторое время изучающе глядела на него. — Ну что ж, Накаджима. Надеюсь, они пока возьмут тебя к себе, — Произнесла она. Но Ацуши не понял, о чем она говорит, ему все ещё не рассказали куда он направляется. Он подумал, что его могли повезти в больницу, ведь он слышал, что люди попадают туда, если у них болит голова, а его голова сильно кровоточила. — Кто? — Необдуманно спросил он, но сразу же замолк. Дама бросила на него удивленный взгляд, будто забыв, что тот умеет разговаривать. Хотя утром она точно слышала, как он говорил маме, что все будет хорошо. — Дазай-сан и Накахара-сан. — Легко ответила она, что на самом деле ничего не объясняло, — Если ты будешь хорошо себя вести, они присмотрят за тобой какое-то время. Просто помни о хороших манерах, иначе тебе придется жить в детском доме, и поверь мне, — она снова отвернулась к зеркалу, теряя интерес к разговору, — Тебе не захочется идти в такое место. На улице было холодно. Социальная работница захлопнула дверцу машины, стоило Ацуши выйти из неё. Ему вдруг очень захотелось вернуться в машину и поехать домой. Он не знал кто такие Дазай-сан и Накахара-сан, но мама сейчас нуждалась в нём, тем более он знал, что должен вернуться домой. В постель, которую он делил с мамой, где он мог спать, пока она всю ночь напролет стучала по телефону, пока он не вставал и не шел одеваться. Он закинул рюкзак за спину, продел руки в красные лямки и последовал за женщиной, которая повесила свою кожаную сумку на сгиб руки и закрыла машину. На мгновение мигнули оранжевые огни. — Сюда, — Подсказала она. Им пришлось пройти несколько минут. Но вскоре они остановились перед домом с темной острой крышей, маленькой деревянной калиткой и выложенной камнем дорожкой, которая вела к двери. Ацуши не мог разобрать её цвет из-за тьмы. Дама дважды постучала в дверь, и они остановились в ожидании. Дверь открыл рыжеволосый мужчина. Ацуши до этого встречал лишь одного рыжеволосого человека — мальчика из школы, который сидел рядом с Ацуши на уроках математики и называл его Цуши-кун. Однако этот мужчина был совсем другой, он выглядел подтянутым и был одет в чистую выглаженную одежду. Он с серьезным выражением лица смотрел на социальную работницу и даже сначало не заметил Ацуши, стоящего рядом с ней. — Добрый вечер, Накахара-сан. Позволите мне пройти внутрь? — Сказала дама. Так, должно быть, это и есть Накахара-сан, с которой Ацуши нужно быть вежливым. — Конечно, — Ответил Накахара-сан и вежливо отступил в сторону. Ацуши следовал за дамой по пятам; у него даже не было возможности снять обувь, по-скольку дама уже прошла внутрь. Но он надеялся, что не испачкает все половицы, ведь его обувь не была такой чистой и новой, как те, что он видел выстроенными в ряд у двери. В холле висело множество картин, стены были странного бледно-розового цвета, но у Ацуши не было возможности взглянуть ни на одну из них, его сердце слишком быстро билось в груди. На кухне у них тоже было чисто, на столешницах ни пятнышка, и слабо пахло мисо. Женщина остановилась у их квадратного обеденного стола и достала из сумки красную папку. — Добрый вечер, Дазай-сан, — Поздоровалась она. Мужчина, который уже сидел за столом, с аккуратно причесанными короткими каштановыми волосами, сложил руки вместе и резко улыбнулся: — Добрый вечер, — Коротко ответил он и посмотрел на ребенка. У него был тот самый изучающий взгляд, который часто бывает у взрослых, когда они пытаются понять, что им делать с Ацуши. Может ли он доставить неприятности или нет. Ацуши держал рот закрытым и смотрел в пол. Социальная работница посоветовала ему следить за своими манерами, и он слушался. — Это Ацуши Накадзима, — Начала женщина, когда Накахара-сан подошел и встал рядом с Дазай-саном, положив руку на спинку его стула, — Уже довольно поздно, и я думаю, он устал. Почему бы кому-нибудь из вас не показать ему, где он будет спать, пока мы будем беседовать? Глаза Ацуши расширились, и он посмотрел на леди, она на самом деле не хотела, чтобы он уходил один с кем-то из них. Он с трудом сглотнул, его голова разболелась сильнее, чем когда-либо. — Конечно, — Произнёс Дазай-сан, — Почему бы Вам не поговорить с Чуей, а я могу показать тебе дом, — Продолжил он, переведя взгляд на Ацуши, мужчина встал и потянулся. Эта идея не могла понравиться Ацуши. Но никто не спрашивал его мнения, поэтому он молчал и избегал пугающих темных глаз Дазай-сана. — Хочешь, я понесу эту сумку вместо тебя? — Мягко спросил его Дазай-сан, протягивая руку, чтобы забрать ее у него. Ацуши лишь покачал головой, надеясь, что его ответ будет принят. К счастью, Дазай-сан просто кивнул. — Тогда пойдем, — Он поманил его рукой с вежливой улыбкой. — До свидания, Накаджима. Скоро увидимся, — Сказала социальная работница на прощание. Ацуши не знал, что она уходит. Но Дазай уже вёл его за собой, и он подумал, что знает её всего лишь день и прекрасно обойдется без её помощи. Ступеньки, покрытые пушистым бело-коричневым ковром, скрипели при каждом их шаге и Ацуши вновь чувствовал вину из-за того, что расхаживает по дому в обуви. Но никто ещё не упоминал об этом, поэтому он решил, что все, наверное, в порядке. — Наша с Чуей комната здесь, — Дазай-сан отворил деревянную дверь, за которой показалась большая уютная комната с двуспальной кроватью посередине. Черные простыни и оранжевые подушки столкнулись в удивительном сочетании, напомнив ребенку о чём-то, что он никак не мог вспомнить, — Если мы тебе понадобимся — не стесняйся и разбуди нас. Ацуши внезапно осознал, что на этот раз мамы не будет рядом, чтобы разделить с ним постель. Дазай-сан показал ему ванную — ещё одна большая комната с душем, раковиной и туалетом. — Ванная здесь, — Произнёс он и замолчал. — В конце коридора — кладовка, — Дазай-сан указал на дверь. Затем на дверь рядом с ванной, — Мой кабинет, большую часть времени я работаю дома…Твоя комната находится... Справа, на некотором расстоянии от их собственной спальни, должен был находиться Ацуши, пока не вернётся домой. Дазай-сан открыл дверь и шагнул вперёд, позволив Ацуши заглянуть внутрь. В левом углу стояла односпальная кровать, а напротив Ацуши было прямоугольное окно. Белый столик справа, за которым стоял Дазай-сан, и книжная полка рядом с ним, с разными детскими книжками и корзинкой с... Закусками? — Здесь должно быть все, что тебе нужно, — Произнёс Дазай-сан, — В ящиках также есть запасная одежда, — в углу напротив кровати стоял комод, — Если тебе что-нибудь понадобится, и запасные туалетные принадлежности. — Хорошо, — Тихо отозвался Ацуши, все еще оглядывая комнату. Он чуть крепче сжал лямки своего портфеля. Хотя комната была не сильно больше, чем мамина спальня дома. Это определенно ощущалось. Всё вокруг было так аккуратно, что Ацуши даже испугался, что может все испортить, просто поставив свой рюкзак на пол. Или даже войдя внутрь! — Это нормально? — Спросил Дазай-сан, его тон был немного мягче, но не менее язвительным. — Да, — Робко ответил Ацуши, а затем вспомнил о хороших манерах, — Спасибо, господин Дазай, — Он отвесил неуверенный поклон. — Ничего страшного, — Произнёс Дазай-сан. Пусть у них, должно быть, ушло много времени на подготовку, Ацуши знал, как людям не нравится,когда в их доме появляются незваные гости. Мама постоянно жаловалась на это. Каждый раз, когда Шикха или Цуда-Цудзи уходили, она глубоко устало вздыхала и шла долго-долго принимать душ. — Приятно снова побыть одному, не так ли, Цуши? — Говорила она ему и крепко целовала в щеку, — Теперь мы наедине. Но через неделю приходил кто-то еще, и Ацуши снова приходилось есть в одиночестве. — Я оставлю тебя, чтобы ты освежился, — Начал Дазай-сан, — Если хотите, воспользуйтесь ванной и всем остальным. Если ты голоден, у нас есть мисо-суп, который мы можем разогреть, — Он шагнул к двери, и Ацуши неловко прошел мимо него в комнату, чтобы он мог уйти. Дверь мягко закрылась, и Ацуши услышал, как затихают его шаги. Его голова пульсировала от боли. Но он наконец предоставлен сам себе. Он подошел к кровати и присел на край, наконец, сняв рюкзак и положив его себе на колени. Он не был наедине весь день. До прихода врача их соседка — женщина, с которой Ацуши ранее никогда не встречался, сидела с ним и говорила, чтобы он не засыпал, а сама прижимала кухонное полотенце к его кровоточащей голове. Мама сидела наверху, после того, как Ацуши отправил её отдыхать, сказав что он будет в порядке. Хотя в тот момент, он не знал точно. Но, в любом случае, после приезда врача он часами что-то лепетал, пока не пришел полицейский. Он задавал ему вопросы, а потом пошел будить маму, которая вновь начала рыдать. Затем социальная работница, которая цокнула, увидев Ацуши, пошла звонить по телефону. Сейчас было приятно побыть одному, хотя бы чтобы привести мысли в порядок, что уже все сутки неуклюже крутились в его голове, после того, как мозг отскочил от внутренней части черепа. Как сказала ему врач, это сотрясение мозга. Он чувствовал усталость. Но не ту, которую он ощущал, когда бегал по лестнице, чтобы принести что-то маме, а потом спускался вниз, поскольку постоянно забывал что ей было нужно. Вместо этого он чувствовал себя таким усталым, словно мама снова не спала целую ночь и плакала, а он снова обнимал её настолько крепко, что его руки болели. Из-за этого ему тоже не хотелось спать. Соседка, которая просила называть её Моджи, рассказала, что он не может спать из-за удара головой. Ведь некоторые люди из-за сотрясения мозга засыпают и больше никогда не просыпаются. Но она гладила его по голове и говорила, что он будет в порядке, а ещё дала ему жёлтую конфету. Но сейчас он об этом не думал, мысль о том, что он заснет и больше никогда не проснется, вызывала у него тошноту. Он надеялся, что с мамой все будет в порядке. Он снял обувь и аккуратно поставил ее в ряд у двери спальни, как он увидел у Дазай-сана и Накахары-сана у входной двери. Затем застегнул молнию на рюкзаке, чтобы убедиться, что у него есть все необходимое: Его зубная щётка, белая с темной полоской на ручке, и его свитер с чёрно-белый котом спереди. Книжка про тигров, которую мама подарила ему на Рождество — не на прошлое, а на предыдущее. Затем свой блокнот и надкусанную черную шариковую ручку, которую он нашел на дне сумки Ниши, как раз перед тем, как Ниши накричал на маму и поклялся больше не возвращаться в их дом. Три пары нижнего белья, две пары носков — всё, что было для его ножек. Также у него завалялись последние ножницы для рукоделия, что он украл из свой старой подготовительной школы, с красной и зелёной ручками. Это было все, что ему нужно. Он пошел в ванную, включил воду, мыл руки с мылом в течение 30 секунд и вытер их о брюки. Он взглянул в зеркало над раковиной, ему пришлось приподняться на цыпочки, чтобы увидеть не только свою белобрысую макушку. С этого ракурса он не мог разглядеть рану на голове, удар пришелся на затылок, а больша ячасть все равно была смыта. Хотя на воротнике его рубашки все ещё остались ало-темные пятна. Его щеки были грязными от слез, тушь его мамы размещалась по его лицу. Он постарался смыть её водой, но ничего не вышло. Он вернулся в спальню, стянул испачканную рубашку, аккуратно сложил ее в рюкзак и натянул свитер с котом. Поправил волосы перед зеркалом. Дазай-сан и Накахара-сан разговаривали на кухне. Накахара-сан выглядел расстроенным, глядя на красную папку, которую принесла социальная работница. А Дазай-сан держал в руках черную чашку, от которой шел слабый пар. На кухне теперь пахло травами. — Привет, — Произнёс Ацуши, пытаясь представиться, ведь взрослые не любили разговаривать, когда он был в комнате, благо они не знали об этом. Две пары глаз уставились на него с быстротой света, и с лица Накахары-сана сразу исчезла часть беспокойства. Дазай-сан, как всегда, выглядел строго. На мгновение воцарилась тишина, Ацуши словил себя на мысли, что он не поприветствовал их достойно, поэтому сразу поклонился настолько быстро, что в его глазах потемнело. — З-здравствуйте, Дазай-сама и Накахара-сама, — Протороторил он, снова выпрямляясь и ожидая, когда темные пятна исчезнут. — Приятно познакомиться, Ацуши Накаджима, — Произнёс Накахара-сан, — Как бы ты предпочёл, чтобы к тебе обращались? Ваше семейное имя или... — Просто Ацуши - этого достаточно, — Ацуши заикался, — Так меня называет большинство людей. — Хорошо, Ацуши-кун, — промурлыкал Дазай-сан, и Накахара-Сан стрельнул в него взглядом, — Хочешь мисо? Ацуши действительно не хотелось ничего есть. Его желудок делал кульбиты, хотя он ничего не ел со вчерашнего вечера, еда была последним, о чем он думал. — Я не настолько голоден, — Ответил он в конце концов. — Может, выпьешь чаю? — Предложил Дазай-сан, — С ромашкой? Ацуши пил чай всего дважды. Один раз, когда мама приготовила ему чашку на завтрак в его день рождения, и второй раз... то же самое. Казалось неправильным пить его в обычный день. Но ему хотелось пить, поэтому он кивнул. — Замечательно, — Произнёс Дазай-сан, похоже, искренне радуясь этому. Накахара-сан улыбнулся, — Почему бы тебе не присесть, Ацуши? — Предложил он. Он сел напротив Накахары-сана, ближе всех к двери. Стулья были достаточно высокими, чтобы его ноги не доставали до пола, и он неловко сидел, положив руки на колени, когда Накахара-сан отложил красную папку. — Как твоя голова? — Поинтересовался Накахара-сан, когда Дазай-сан начал заваривать чай. — Моя голова? — Спросил Ацуши, все еще наблюдая, как Дазай-сан тянется за бледно-зеленой чашкой с белыми цветами на краях. — Социальная работница сказала нам, что у тебя сотрясение мозга, — Ответил ему Накахара-сан, — Она не сказала нам, давали ли тебе какие-нибудь обезболивающие. А, это. — Я в порядке, — Легко ответил Ацуши. Дазай-сан вздохнул и облокотился на стойку, наблюдая за их разговором. Ацуши было трудно отвести взгляд, Дазай-сан выглядел таким человеком, которого бы пригласила мама, и Ацуши пришлось бы следить за тем, чтобы тот не вынес из дома ночью половину их вещей. Он не доверял ему. — Кто-нибудь давал тебе какие-нибудь обезболивающие препараты? — Накахара-сан снова спросил его, и Ацуши понял, что он не задал этого вопроса. — Нет, — Ответил он, внезапно вспомнив, что доктор говорил что-то о применении только определенных обезболивающих, а не каких-то других. Он не запомнил ни одного названия. Но тот сказал, что он будет в порядке. Дазай-сан повернулся к шкафчику, рядом с которым стояли чашки. Внутри были маленькие картонные коробочки - Ацуши не мог прочитать этикетки с своего места, но он узнал синюю аптечку с белым знаком "плюс". У его мамы дома была аптечка, но она была пуста, если не считать обрывков бумаги, которые отслаивались от липких пластырей. — У нас есть немного "Тайленола", — Произнёс Дазай-сан, когда чайник запищал, закончив закипать, — Это, пожалуй, лучшее болеутоляющее при сотрясении мозга, можешь поверить мне на слово, — И тут он скорчил смешную рожицу, почти подмигнув, хотя на самом деле так и не закрыл глаз. В его голосе все еще слышалось самодовольство. Накахара-сан громко вздохнул. В тишине Дазай-сан начал разливать чай по чашкам, достал одну таблетку "Тайленола" и положил перед Ацуши. — Вот, пожалуйста, — Весело сказал он. Ацуши не прикоснулся ни к таблетке, ни к чашке. Дазай-сан подошел и сел рядом с Накахарой-саном. — Мы также хотим рассказать о некоторых правилах и о том, как будет выглядеть день, пока ты здесь, — Начал Накахара-Сан, — Но это может подождать, если вы хотите сразу лечь спать. Некоторое время все молчали, и Ацуши воспользовался случаем, чтобы задать свой вопрос. Социальная работница посоветовала ему быть вежливым и послушным, но он решил, что достаточно задать всего один вопрос. — Когда я смогу вернуться домой? — Быстро поинтересовался он. Дазай-сан на мгновение удивился, а затем просто смирился. Накахара-сан выглядел расстроенным. — Твоя социальная работница не объяснила тебе этого? — Спросил Накахара-сан. Дазай-сан взглянул на него. — Она была похожа на человека, который может остановиться и всё объяснить? — Возможно, это была шутка, но Накахара-сан только вздохнул. Ацуши не знал, что ему на это ответить. — К сожалению, на данный момент твоя мать признана неспособной заботиться о тебе, — медленно произнес Накахара-сан, — У нее есть возможность посещать занятия, и, в конечном счете, есть все шансы, что вы вернетесь к ней достаточно скоро. Ацуши не понимал, что все это должно было значить. — Не... Может? — Повторил он, слегка растерявшись. — Власти штата обеспокоены тем, что, если ты останешься с ней, это может привести к более опасным ситуациям, как прошлой ночью. Они хотят быть уверены, что у тебя будет безопасное место для проживания, где кто-нибудь сможет за тобой присмотреть, — Объяснил ему Накахара-сан. — Моя мама не опасна, — Ответил Ацуши. — Никто и не говорит, что она такая, — Произнёс Дазай-сан, — Но она не в состоянии должным образом заботиться о тебе. Так что ты поживешь где-нибудь в другом месте, пока она не поправится. — О, — Подумал Ацуши. Вот в чем дело, — Значит, я остаюсь здесь? — Спросил он. — Лишь на некоторое время, —Накахара-сан кивнул, — Мы — приемные родители в экстренных случаях, поэтому принимаем детей, которым срочно нужно где-то остановиться. Твоя социальная работница постарается найти для вас место, где вы могли бы остаться подольше. Какая-то часть Ацуши почувствовала облегчение от того, что это означало, что он не останется здесь надолго, под пристальным взглядом Дазай-сана, в их слишком чистом доме, с незапятнанными коврами и чаем-не-в-его-день-рождения. Но это напугало его, потому что они ничего не сказали о том, сколько времени пройдет, прежде чем он сможет вернуться домой. Он надеялся, что его мама справится с этим без него. — Могу я поговорить с ней? — Спросил ребёнок. — Я уверен, мы сможем что-нибудь сделать, — Ответил Накахара-сан и улыбнулся, — Завтра я поговорю с твоей социальной работницей, и мы что-нибудь придумаем. — Хорошо, — Тихо произнёс он, испытывая облегчение. Больше не поднимал эту тему. — Теперь о твоем сотрясении, — Начал Накахара-сан, — Кажется, сейчас с тобой все в порядке, но в интересах безопасности, не возражаешь, если мы с Осаму разбудим тебя парочку раз ночью, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке? Ацуши вспомнил, как Моджи говорила ему бодрствовать: — Ты имеешь в виду, чтобы я не умер, — Спросил он, и его желудок ударился об землю. Дазай-сан приподнял бровь. — Ты не умрешь, — Он сказал это с такой уверенностью, что Ацуши почти поверил ему, — Но на случай, если станет хуже, нам нужно, чтобы ты был в сознании , это поможет понять становится ли твоё состояние хуже. — Ох, — Произнёс Ацуши, — Хорошо, — Он даже не был уверен, что сможет заснуть. — Все в порядке? Ацуши кивнул. — Отлично, — Накахара-сан кивнул и опустил взгляд на красную папку на столе, — Я думаю, это все, что мы хотели обсудить в срочном порядке, — он взглянул на Дазай-сана, а затем вновь на Ацуши, — У тебя есть еще вопросы? Ацуши задумался на мгновение, а затем покачал головой: — Нет, — Ответил он. — Тогда мы отправляемся спать, — Произнёс Дазай-сан, — Я разбит, и, держу пари, ты устал. Хочешь подняться наверх и приготовиться ко сну? Мы скоро поднимемся. Ацуши воспринял это как знак уходить, поэтому спустил ноги со стула. Он мельком взглянул на нетронутый чай и белую таблетку. Но Дазай-сан поймал его взгляд и быстро отвернулся. Он почистил зубы, позаимствовав немного их зубной пасты, потому что забыл свою собственную. Это было ужасно, и на вкус она была такой мятной, что у него заслезились глаза. Но он быстро закончил, убрал зубную щетку обратно в рюкзак и прислонил его к кровати. Затем он сел на край кровати и стал ждать, пока они поднимутся наверх. Он нервничал по поводу сна, что было не так уж необычно. Иногда он беспокоился о людях, которых приглашала его мама, и находил их заляпанный диван слишком неудобным, чтобы на нем спать или отдыхать. Иногда кто-нибудь из маминых подруг будил его среди ночи, чтобы принести с кухни еще выпивки, или громко смеялись, проходя мимо него. Но на этот раз все было по другой причине. Потому что у Ацуши никогда раньше не было сотрясения мозга. Боль в голове не была совершенно невыносимой, но он боялся смерти, и хотя Дазай и доктор говорили ему, что с ним все будет в порядке, он не был уверен, что верит в это на сто процентов. Не то чтобы он им не доверял, но взрослые иногда лгут. Ацуши не очень хорошо умел распознавать, когда именно. Ацуши также не мог вспомнить, когда в последний раз спал без мамы. Бывали времена, когда он не делил с ней постель, а вместо этого спал на диване или даже в шкафу с одеялами, под полкой, в том маленьком укромном уголке, где его маме или ее друзьям и в голову не приходило искать его. Но его мама всегда была с ним в доме. Теперь она вернулась домой, который был очень-очень далеко. Ацуши не мог припомнить, чтобы когда-либо был так далеко от дома. — Тук-тук, — Произнёс Накахара-сан, но даже не стал стучать. Дверь была распахнута настежь, и он вошел внутрь, держа в одной руке чашку белого цветочного чая и в другой белую таблетку. Он поставил их на деревянный прикроватный столик, рядом с лампой, а затем присел на край кровати, — Вот так. Он взглянул на Ацуши. — Хочешь, я включу лампу, чтобы было не так темно? Ацуши покачал головой. — Ладно. Твой чай и "Тайленол" здесь, если тебе нужно, — Произнёс рыжеволосый, сложив руки вместе, — Мы с Осаму будем прямо за дверью, если кто-то из нас понадобится тебе ночью, пожалуйста, разбуди нас. — хорошо, — Произнёс ребенок в ответ. — А ничего, если мы с Осаму разбудим тебя ночью? — Ничего страшного, — Кивнул Ацуши. Накахара встал и выключил свет у двери. — Ты хочешь, чтобы дверь была открыта или закрыта? — Закрыта, — Ответил Ацуши, — Спасибо — Спокойной ночи, Ацуши, — Накахара-сан помахал рукой, и дверь с тихим щелчком закрылась. Стало совершенно темно.