Пристегнись, Накаджима (Ты ещё не вернёшься домой).

В первый раз, когда Дазай пришел его разбудить, Ацуши ещё не заснул. Мужчина приоткрыл дверь настолько тихо, что Ацуши и не проснулся бы, если бы спал и это пугало. — Ацуши, — Шёпотом произнес он, подходя ближе. Ацуши сел еще до того, как Дазай-сан добрался до кровати. — Ты уже проснулся? — Спросил он и после минутного колебания сел дальше, чем Накахара-сан вечером. Ацуши кивнул. — Ты вообще хоть немного поспал? — В его голосе отозвалось недоверие. Ацуши солгал и снова кивнул. Строгий тон Дазай-сана напугал его, он приказал себе следить за тем, что говорит. — Ну-с, я просто пришел удостовериться, что ты в здравии, —Он сухо рассмеялся, — Ты можешь назвать мне свое полное имя? — Ацуши Накадзима. — Сколько тебе лет? — Восемь. — А как зовут меня? Ацуши сделал небольшую паузу: — Осаму Дазай-сама? — Верно, — Дазай кивнул, — Что ж, ты говоришь как вполне здравый человек. Я пойду обратно в постель, если только тебе что-то не нужно сейчас, — Ацуши покачал головой и через пять секунд снова остался один. Где-то под утро ему удалось заснуть, он лихорадочно размышляя, как дела у его мамы, и беспокоился о том, не забыла ли она запереть дверь на случай, если Ниши снова попытается вломиться к ней. В прошлый раз Ниши разбил одно из окон и разбудил его, бросив ему в голову бутылку с алкоголем. Мама не вызвала полицию, просто велела Ацуши убираться, пока Ниши не уйдет. Ниши ушел вскоре после того, как мальчик пригрозил пырнуть его кухонным ножом, а затем действительно ударил ножом в ногу, когда Ниши попытался схватить его. После этого мама наконец позвонила в полицию, но плакала ещё сильнее, и Ацуши обнимал ее, пока она не заснула. Дазай-сан разбудил его, тихо позвав по имени. Ацуши не закричал, но проснулся быстрее, чем когда-либо, все еще мысленно представляя Ниши. Он кричит на маму и говорит плохие слова, которые, как Ацуши знал, детям говорить не положено. Но мама тоже иногда говорила такие слова. — Отвали... — Он не мог дышать, когда Дазай навис над ним, лишь настороженно съежился — Ацуши-кун, — Позвал Дазай-сан, и Ацуши внезапно вспомнил, что Ниши не может быть здесь, потому что его больше нет дома с мамой, — Ты в порядке? — Дазай-сан, — Он назвал имя этого человека, лишь для того, чтобы напомнить себе. Ниши здесь больше не было. — Как твоя голова? Ацуши потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, и пульсирующая боль постепенно стала проявляться вновь. — Хорошо, Когда у тебя день рождения? — Медленно проговорил он. — Когда у тебя день рождения? — Спросил его Дазай-сан. —В мае, — Ответил Ацуши, — Пятого. — Какого цвета у тебя глаза? Мама всегда говорила, что у него карие глаза, как у нее. — Карие — И последний вопрос, а потом ты сможешь снова лечь спать... Кто, блин, тебя подстригает? Ацуши устало и непонимающе моргнул. — Эм.. Я сам? — Это многое объясняет, — Дазай хлопнул в ладоши, — Что ж, тогда ты можешь продолжить отдыхать. Дазай вышел и закрыл за собой дверь. Ацуши заснул почти сразу, и ему приснился Ниши. Во сне он сидел за рулем своей машины, красной, с треснутыми зеркалами, от которой всегда противно пахло сигаретным дымом. Ацуши сидел на пассажирском сиденье, а он рассказывал ему, как однажды нырнул головой вперед в неглубокий бассейн. — Черт возьми, везде кровь, чувак. Ты даже не представляешь. Ацуши хотел ему ответить, что у него есть предположение, но внезапная головная боль остановила его и он замолк. Он проснулся как раз в тот момент, когда Ниши протянул ему пакетик с белым таблетками. — Подержи это для меня, Ацуши, хорошо? Утром он проснулся от громкого урчания в животе. Он встал, почистил зубы, позаимствовав немного противной мятной зубной пасты, от которому него слезились глаза. Он попытался стереть тушь со щек, однако ничего не получилось. Чай все ещё стоял на прикроватном столике рядом с лампой в виде отпечатка лапы, он уже давно остыл. Таблетка "Тайленола" все ещё одиноко лежала там, он так и не притронулся к ней. Дазай-сан был внизу, на кухне, весело напевая себе под нос какую-то громкую поп-музыку, доносившуюся из динамика в углу. Мама никогда не слушала такое, только если была с своими друзьями. Ацуши все равно никогда с ними не разговаривал. — Доброе утро, Ацуши-кун, — Поприветствовал Дазай-сан и широко улыбнулся, — Проголодался? У нас должно быть практически все, о чем ты мог бы мечтать. Ацуши нерешительно кивнул. Он не знал, как ему быть, поскольку никогда раньше не завтракал в чужом доме. Обычно дома он просто брал немного хлопьев и ел их всухомятку, если у них не было молока. Или иногда бутерброд с маслом, который состоял из двух кусков хлеба, положенных друг на друга, и смазанных вкусным маслом посередине. Мама редко ходила по магазинам, поэтому он иногда придумывал новые рецепты, о которых она никогда раньше не слышала. Когда мама была в хорошем настроении, она просто улыбалась и целовала его в щеку. — Спасибо, Ацуши. Ты такой изобретательный, мой милый мальчик, — Ему всегда нравилось, когда она так делала. — Что бы ты хотел съесть? — Спросил его Дазай, — Я могу приготовить тебе блинчики, хочешь? Блинчики — это вкусно и довольно просто. Ацуши никогда раньше не пробовал блинчиков. Однажды он попытался их приготовить, но обжег руку, а молоко, которое он использовал, оказалось кислым. Он не знал, как вести себя в чужом доме, но решил, что не стоит заставлять хозяина дома готовить для него — это было бы слишком невежливо и совсем несправедливо. — Я могу сам приготовить себе завтрак, — Запинаясь, произнес он. Дазай прекратил петь и повернулся, чтобы взглянуть на Ацуши. Он на мгновение испугался, что сказал что-то не то. Но затем Дазай улыбнулся. — Все в порядке, как насчет того, чтобы приготовить вместе? Ацуши до этого готовил только с Ниши, и то всего один раз, и это было приятно. Ниши включал свою громкую и динамичную музыку, кружа Ацуши по полу кухни и поднимая его на плечи, чтобы достать что-нибудь с верхних полок. — Хорошо, — Согласился ребёнок. — Отлично, — Дазай заулыбался немного маниакальным оскалом, — Ты можешь заняться смешиванием. Он принес Ацуши небольшой стульчик, чтобы тот мог встать на нее и дотянуться до шкафчиков за ингредиентами. Дазай также не пользовался весами, которыми, по мнению Ацуши, следовало бы пользоваться. Мужчина просто высыпал ингредиенты в миску, что-то бормоча и хмыкая. — Похоже, все в порядке, — Проговорил он с поднятой бровью, глядя на Ацуши, как будто тот пытался его остановить. Ацуши изо всех сил старался хорошо перемешать. Внимательно слушал инструкции Дазая, останавливаясь именно тогда, когда ему было сказано. — Ты хорошо готовишь, — Похвалил его Дазай, начиная разогревать сковороду. Ацуши постарался не показать удивления от комплимента. Вместо этого он предложил пожарить блинчики, чтобы другой мужчина мог отдохнуть. Но Дазай снова остановил его. — Почему бы нам не сделать это вдвоем? Он показал Ацуши, как нужно переворачивать блинчики, аккуратно придерживая их лопаткой. И лишь рассмеялся, когда Ацуши невольно перевернул блин на столешницу, вместо противня, размешивая сырое тесто для блинчиков на безупречно чистой поверхности. — Мне так жаль, Дазай-сама, — напряженно выдохнул Ацуши, и все его тихое волнение исчезло. — Не беспокойся, — сказал ему Дазай, а затем вытер стойку одним движением влажной тряпки. Она снова была чистой. — У тебя неплохо получается, — Вновь похвалил он мальчика. Ацуши предложил помочь накрыть на стол, и, обдумав, Дазай согласился, быстро кивнув. — Конечно, — Ответил он, указывая где тарелки и столовые приборы, — Кленовый сироп вон в том шкафчике. Он указал на стол, и через пять минут стол был накрыт должным образом, и на нем появилась тарелка с дымящимися блинчиками. Дазай хлопнул в ладоши. — Итак, Ацуши-кун. Приготовься отведать лучшие блинчики в своей жизни. Учитывая, что Ацуши никогда ранее не пробовал блинчиков, он решил, что с этим блюдом очень даже просто справиться. И все же скрыть волнение он не мог. Даже не упоминая того, что он сейчас был не рядом с мамой и у него были все основания не возвращаться. Он с усердием старался не ёрзать на стуле, пока Дазай наклыдвал себе на тарелку первый блинчик. — Спасибо, — Тихо произнес мальчик, изо всех сил стараясь скрыть испытываемое счастье. — Не нужно благодарностей, — Улыбчиво отозвался Дазай, — Ты помогал готовить. Ацуши не знал, кого тогда ему стоит благодарить. Поэтому он просто замолк, следуя примеру старшего. На деле же он понятие не имел, как правильно кушать блинчики. Иногда он видел, как люди делали это по телевизору, когда показывали одно из любимых маминых шоу для взрослых, и именно это натолкнуло его на эту идею. Но Дазай поставил перед собой столько разных задач, что не знал к чему приступить. Мужчина проигнорировал лимон, сахар, шоколадку глазурь с сиропом и сразу же выбрал кленовый сироп. Ацуши последовал его примеру. Старший использовал очень много сиропа, к тому времени как он остановился, весь блин был полностью покрыт. Мальчик повторил действие, хоть ему и показалось, что этого слишком много. Дазай улыбнулся ему, чтобы он не сделал ничего плохого. — Много сиропа никогда не будет вредно, верно, Ацуши? — Произнёс он с улыбкой. Ацуши не был уверен, что можно использовать столько сиропа. Но он лишь кивнул, ведь знал что взрослым нравится, когда с ними соглашаются. Несмотря на интересную технику мужчины использовать большое количество сладкого — блинчики получились изумительными на вкус. Ацуши ещё никогда не пробовал ничего подобного. Если не считать случая, когда он съем огромное количество карамельного мороженого, и его вырвало прямо посреди коридора, пока мама спал. Но это, в любом случае, было в тысячу раз лучше. — Можешь взять еще, — Произнёс Дазай после того, как мальчик закончил с своей первой порцией. Ацуши поел до отвала, но даже тогда у него возникало искушение съесть еще. Однако карамельное мороженое преподало ему урок. Кроме того, ему не хотелось показаться наглым. — Я могу помыть посуду, — Предложил мальчик, но Дазай снова отмахнулся, — Нет, нет, все в порядке. Почему бы тебе не подняться наверх и не привести себя в порядок, пока я все уберу? — Ответил мужчина. Ацуши так и не смог смыть тушь, но Дазай, вероятно, считал его грубым и грязным. Тот рыжий мальчик, с которым он сидел рядом на математике, постоянно звал его "Суши-куном", по его словам, от Ацуши вечно плохо пахло. — Суши-кун, — Прошептал он Ацуши на ухо, когда тот пытался решить задачу на сложение, — От тебя воняет рыбой. Однажды на уроке математики рыжеволосый мальчик похлопал Ацуши по плечу. — У тебя жуки в волосах, Суши, — Брезгливо произнёс он, — Это так отвратительно. Ацуши решил не говорить маме о насекомых в своих волосам, ведь она бы расстроилась. Поэтому он рассказал о них Ниши, и он помог ему избавиться от жучков. Но потом он ушел, и тогда, в следующий раз, когда в его волосах вновь завились жуки, ему пришлось отстричь все волосы, потому что Ниши не мог помочь ему. Он не мог достать мыла, которое избавляло от надоедливых насекомых. Жуки исчезли, но волосы Ацуши из-за этого стали еще короче. Ацуши пробормотал извинения, покраснел от смущения и поднялся наверх, чтобы раз и навсегда умыться. Он тер щеку душистым мылом для рук, которое было у них в ванной, пока она не покраснела. Было больно, но вскоре она почти прошла. Но даже так ему бы не удалось побороть смущение, если бы его вновь отправили умываться. Поэтому он продолжал тереть, пока его глаза не стали влажными, ему так не хотелось, чтобы Дазай-сан считал его отвратительным и грязным. Он не хотел, чтобы его называли Суши-куном. Его глаза были красными и сильно слезились, а щеку лишнее сильнее саднило. Но он наконец смог сказать себе, что его лицо чистое, хотя все ещё казалось грязным. Он проверил свою шею и руки, чтобы убедиться, что они чистые. Он попытался проверить свои волосы на наличие насекомых, хотя их было трудно заметить. Но Ацуши обычно мог определить, когда они у него появлялись, потому что у него начинался сильный зуд. Он проверил свой джемпер на наличие пятен, потому что Ниши обычно тыкал пальцем в пятна на его одежде и смеялся, когда Ацуши говорил ему, что это случайность. Из его джемпера с котиком торчало несколько ниток, на рукаве было размашистое пятно от томатного соуса, а низ порвался, когда он напоролся на незабитый гвоздь от одного из кухонных стульев. На его брюках не было ни одной прорехи, но на колене было пятно крови и краски, оставшееся после того, как он покрасил их входную дверь в зеленый цвет. Ацуши чувствовал себя ужасно. Он так старался содержать свою одежду в чистоте, но это всё всегда происходило случайно. Это просто случайность. Иногда он пытался надеть что-нибудь из маминых брюк или футболок, чтобы не испачкать свои. Дазай застал его в ванной перед зеркалом, с слезливым, покрасневшими глазами. — Все в порядке? — Осторожно спросил мужчина, и сразу же заметил лицо Ацуши, — Что случилось с твоей щекой? —Я умывался, — Ответил мальчик. Дазай нахмурился, — В следующий раз будь осторожней, не стоит так грубо тереть. Сердце Ацуши пропустило удар, когда он услышал неодобрение. Он затаил дыхание и ждал следующего предложения. — Кхм, в любом случае, Чуя обычно большую часть дня на работе, и мне нужно будет немного поработать. Но я подумал, что мы могли бы заняться чем-нибудь, пока я свободен, — Небрежно произнёс мужчина. — Чем-нибудь заняться? — Смущенно пробормотал Ацуши. — Верно. У меня есть альбом для вырезок, над которым я сейчас работаю. Не хочешь немного поклеить, ну, помочь мне? — Поинтересовался Дазай. Ацуши никогда не занимался скрапбукингом, разве что в школе, когда был младше. Они сели в гостиной, скрестив ноги. Ацуши старался не слишком пялиться на их аккуратный диван, на спинку которого были накинуты узорчатые одеяла. Их телевизор был в тот раза больше, чем у мамы. Мужчина разложил на кофейном столике огромную книгу, затем клей-карандаш и ноутбук. В альбоме для вырезок было полно фотографий крабов и Накахары-сана. Они чередовались на разных страницах, а внизу было подписано неряшливым почерком. Чуя на Рождество 2010 года. Снежный краб встречается в воде с температурой от -1 до 5 градусов Цельсия. (от 30,2 до 41 градуса по Фаренгейту). Чуя готовит морковный пирог без яиц. 25 мая 2010 г. Японский краб-паук ест рыбу. Дазай взглянул на ребенка, пока гулил фотографии крабов, будто ожидая вопрос. Однако Ацуши просто молча крутил клей в руках. Они занялись обычным делом: Дазай распечатывал картинки и говорил Ацуши, куда их стоит приклеить. Он обильно намазал их обратную сторону клеем и аккуратно приклеил так, чтобы все уголки и кромки были плотно прижаты друг к другу. Дазай предложил ему написать описания. Ацуши колебался, но в конце концов взял предложенную ручку. — Рак-отшельник, — Продиктовал Дазай, — Р-А-К О-Т-Ш-Е-Л-Ь-Н-И-К. — Кто? — Тихо спросил Ацуши. Дазай спокойно кивнул, — "Рак" начинается на букву "Р". — Хорошо. Его почерк выглядел хуже, чем у Дазая, но вполне разборчивым. Поэтому мужчина похвалил его за хорошую работу. Мальчик решил, что тогда все в порядке. После этого он помог Дазаю все прибрать. — Мне нужно кое-что сделать, — Произнёс Дазай, — Я буду у себя в кабинете, но ты можешь побыть там, если хочешь, или же просто заняться своими делами. — Хорошо, — Ответил Ацуши, — Когда я смогу позвонить маме? — Неожиданно спросил он. — Я звонил твоей социальной работницей сегодня утром, она сказала, что попытается сделать все возможное. Так что нам остаётся только дождаться её ответа, — Ответил мужчина, поджимая губы. После этого Дазай пошёл работать, оставляя Ацуши в одиночестве. Для него было обыденностью быть предоставленным самому себе. Мама работала не часто, но всегда была очень занята, поэтому Ацуши проводил большую часть дня, занимаясь своими делами. Тогда они совсем не общались. Но Ацуши умел все делать сам, так что каждый его день начинался с изучени своей записной книжки. У мамы тоже была записная книжка с именами людей, которые приходили в гости. Как и у Ниши, только его имя было вычеркнуто. Был список людей, которые никогда не приходили, а однажды она дала ему список с людьми, с которыми он не должен контактировать. Например, тот человек, который иногда стриг газон голым. Мальчик также занес этот список в свою личный блокнот. Он поднялся наверх и достал его из портфеля, чтобы отнести вниз. Пропустив первые десять страниц, поскольку там были старые записи, ведь тогда почерк у него был плохой, он достал самый важный, большой и длинный список, с перечнем домашних дел. На первом месте — приготовление завтрака, это он делал в первую очередь каждый день. Затем — мытьё грязной посуды. Мальчик проверил нет ли грязной посуды, но Дазай давно уже все вымыл. Под третьим номером было следить, чтобы мама позавтракала, она иногда забывала это и расстраивалась. Но мамы здесь не было, и резкое чувство беспокойства одолело его. Его не было рядом, чтобы напомнить маме. Социальная работница посоветовала быть вежливой и следить за своими манерами, он предполагал, что ему не стоит отвлекать Дазай-сана от работы. Однако мама, вероятно, уже проголодалась. Он поднялся по лестнице со списком в руке и постучал в дверь кабинета мужчины. — Входи, Ацуши-кун, — Отозвался Дазай. Ацуши открыл дверь и зашёл внутрь. — Извините, что прерываю, Дазай-сан, — Он быстро поклонился. — Не беспокойся, — Дазай-сан улыбнулся, — Что-то случилось? — Я знаю, Вы сказали, что я не могу поговорить с мамой прямо сейчас. Но мне срочно нужно напомнить маме, чтобы она позавтрака, иначе она может забыть, — Объяснил Ацуши, с каждой секундой всё сильнее волнуясь. Пусть уже давно прошло время завтрака. — Я уверен, она будет в порядке, Ацуши, — Ответил Дазай, нахмурившись. — Но если меня не будет рядом, она ничего не сможет вспомнить. Она не сможет ничего есть, — Лихорадочно пытался объяснить мальчик. — Я уверен, что она сможет позаботиться о себе, — спокойно ответил старший, — Но, надеюсь, ты сможешь поговорить с ней позже сегодня. Если все так плохо, как ты думаешь, мы можем попросить кого-нибудь помочь ей, пока вас не будет. — Но вдруг она забудет что-нибудь съесть сегодня? — Плаксиво спросил Ацуши, — Она проголодается, а хуже всего на свете — быть голодным. — С ней ничего не случится, — Уверенно ответил мужчина, — Тебе не нужно беспокоиться о ней, Ацуши. Я более чем уверен. Ацуши сжал губы, когда Дазай пристально посмотрел на него с упрямым блеском в глазах. Он не думал, что Дазай оставит это так просто. — Ты не знаешь, как за ней ухаживать, — Возмутился ребенок, — Я умею, а ты заставляешь её голодать совсем одну! И совсем некому проверить, что она поела, — С каждым слово он чувствовал себе все более раздраженным, его тон быстро повышался. Он должен был быть вежливым. — Ацуши, я понимаю, что ты расстроен, но в данный момент у меня не возможности что-то сделать. Я не могу связаться с твоей матерью прямо сейчас, — Произнёс Дазай, уже не так сдержанно. — И ты даже не попытается что-нибудь сделать? — Расстроенно воскликнул ребенок, — Она... Ей некому помочь. А вдруг она заболеет или пострадает, она же совсем одна.. — Ацуши, я делаю все, что в моих силах. Мы позвоним ей сегодня вечером, и ты сможешь поговорить с ней, тогда ты убедишься, что с ней все в порядке. — Ты не понимаешь! — Закричал Ацуши, его глаза защипало от слёз, — Ты.. Придурок! Она совсем одна и голодная, наверное, плачет пока ты не даёшь мне с ней поговорить! Если бы я мог с ней поговорить... Тогда с ней было бы все хорошо! Дазай промолчал. — Ты ужасный человек! — Заорал Ацуши ещё сильнее, — Ей плохо, ты не даёшь мне помочь ей! — Ацуши, твоя мама какое-то время будет в порядке без тебя, — Совершенно спокойно ответил мужчина. — Пошел ты! — Всхлипнул Ацуши, слезы текли по его щекам, — Если моя мама мертва — то это все твоя вина! Что если она ударилась головой, а я даже не могу ей помочь?! Даже если Ацуши сможет позвонить ей вечером, то каков шанс, что она не поранится? Рядом не было ни души, кто мог бы убедиться, что она не спит и вызвать врача, никто не навещал её в течение нескольких дней, поскольку никто не ухаживал за ней так, как он. Она могла умереть в полном одиночестве, покрытая таким количеством крови! И никто бы не узнал, потому что Ацуши там не было. — Ты имеешь в виду, что ударилась головой как ты, Ацуши? — Дазай изменил тему вопроса. Ацуши перестал кричать, на мгновение остолбенев. Он разинул рот, его подбородок дрожал, а слезы лились без остановки. — Я чертовски ненавижу тебя! — Закричал он и выбежал из комнаты, захлопнув за собой дверь. Он убежал в свой спальню, которая даже не была его. Это был не его дом, здесь даже не было маминой кровати, на которой он спал прошлой ночью. Это чужая кровать в чужом доме. Здесь странно пахло, и все выглядел неправильно. Мама готовила ему травяной чай на день рождения и никогда не просила его идти умываться, ведь Ацуши знал, как соблюдать гигиену. Она никогда не занималась скрапбукингом, ведь у мамы были более важные дела, а он ненавидел это. Он ненавидел Дазая и его дурацкий-придурацкий дом. Он кричал в подушку, и горькие злые слезы капали на мягкий чистый хлопок. Даже на белой наволочке не было пятен, и это почему-то разозлило Ацуши еще больше. Он ненавидел Моджи за то, что она вызвала глупого доктора, и ненавидел их обоих за то, что они вызвали полицию. Он ненавидел их за то, что они отняли его у мамы, и теперь некому было о ней позаботиться. Быть голодным было одной из худших вещей на свете. Ацуши терпеть не мог чувствовать себя голодным, а теперь и мама будет голодать, и рядом не будет никого, кто напомнил бы ей поесть или приготовил завтрак. Он громко рыдал в подушку, потому что никто не просил его вести себя потише, а мама не гладила Ацуши по голове и не просила, чтобы тот шумел, ведь у неё болит голова. Он кричал, ему было абсолютно плевать, что он веет себя грубо и забывает о манерах. После этого его голова разболелась сильнее, чем утром. Но как только он немного успокоился и смог осознать, насколько мокрой была его подушка, он понял, что голова слегка пульсирует. Но он просто продолжал неосознанно плакать. Если бы мама была здесь, она бы сказала ему сухим тоном, что у него склонность к драматизму, и велела бы перестать закатывать истерики. У него не было сил смущаться. Он просто продолжал плакать и в конце концов заснул там, так крепко сжимая подушку, что не мог дышать. Дазай разбудил его несколько часов спустя, вежливо постучав в дверь. — Я приготовил ужин, если хочешь, он внизу. Ацуши поднял затуманенный взгляд, его глаза опухли, а горло болело от крика. — Уходи! — Хрипло крикнул он. — Если тебе сейчас не хочется, я могу разогреть его позже, — Пожал плечами мужчина, — Просто дай мне знать, когда проголодаешься. — Проваливай! — Закричал на него мальчик, и после этого Дазай ушел. Он присел, прислонившись к изголовью кровати, и потёр слипающиеся сонные глаза. Странно, но он не чувствовал себя лучше. Наоборот, он ощущал себя более уставшим, чем раньше. Он уставился на свой блокнот с списками, что ранее бросил на кровать, и ему вновь захотелось разрыдаться. Взяв свою записную книжку, он полез в рюкзак и достал ручку Ниши. Затем открыл ее на новой чистой странице. Ему нужно было начать новый список, о том, как заботиться о маме. Он озаглавил его "Список о маме" и поставил в первой строке цифру 1. Это выглядело примерно так: 1. Напомни маме, чтобы она ела на завтрак. Если она говорит, что не голодна, дай ей что-нибудь поесть. 2. Разведи огонь, если ей холодно, или принеси одеяло. 3. Обними ее, если ей грустно. 4. Если Ниши вернется, проводи его до дома 5. Запирай дверь на ночь, чтобы никто не вошел 6. Дай ей поесть, если она голодна. 7. Оставь ее в покое, если придут ее друзья 8. Не шуми 9. Не насыпай в кофе сахар. 10. Попроси ее друзей ничего не брать из дома 11. Причесывай ее, когда она забывает причесаться. 12. Стирай тряпки, когда они пачкаются 13. Не забудь налить мыло в часть средства для мытья посуды. 14. Вымыть грязные тарелки 15. Тщательно перемешай испорченную пищу 16. Напомни маме, чтобы она оплатила счета, чтобы телевизор не переставал работать Он вырвал список из своей записной книжки, сложил его в один маленький квадратик и положил в карман. Он мельком подумал о том, чтобы спуститься вниз и поговорить с Дазаем. Но вспомнил о глупой истерике, которую закатил ранее, и решил этого не делать. Понимаете ли, Ацуши не часто кричал. На самом деле, он а целом не часто плакал. Мама часто хвалила его за это, говорила, какой он замечательный сын, что такой спокойный, покладистый и понимает, что не все чего хочется можно получить. Похвалите его за это и скажите, что он замечательный я спокойный и покладистый. Как это делала мама. Иногда, когда они ходили за покупками, в магазине плакал ребенок в возрасте Ацуши. Мама насмехалась и говорила, что это признак плохого воспитания, а потом целовала сына в щеку. — Ты бы никогда не сделал такой глупости, малыш, — Говорила она ему, и Ацуши улыбался бы, ведь именно ей повезло с таким сыном, как он. А мама была такой хорошей, потому что не суетилась из-за него и позволяла ему делать все, что он хочет. Это означало, что он был жестким и не нуждался в том, чтобы с ним нянчились. Ниши хлопал его по плечу, когда видел, как Ацуши моет посуду, и поздравлял его с тем, что он мужчина в доме. Последний раз Ацуши кричал, когда ночью в дом вломился Ниши. Сначала он посмеялся над ним, когда мальчик велел ему убираться. — Перестань быть гребаным ребенком, — Он рассмеялся и оттолкнул Ацуши, чтобы тот мог пройти в мамину спальню. Ацуши упал на пол и заплакал. Когда он пригрозил пырнуть его кухонным ножом, Ниши велел ему прекратить устраивать истерику. — Плачешь из-за ерунды, — Он усмехнулся, — И ты Мужчина в доме? Он рассмеялся, — Ацуши, тебе восемь лет. Я мог бы избить тебя так сильно, что ты больше никогда не смог бы пошевелиться, ты не сможешь вымыть тарелку за своей стервозной матерью, вообще ничего не сможешь сделать. Затем Ацуши ранил его в ногу, и Ниши обозвал его психопатом. Он сразу же сбежал из дома. Так что Ацуши на самом деле не считал это детской истерикой, потому что он заботился о безопасности мамы. Его последняя настоящая истерика случилась, когда Ниши тоже был там. Это было в то время, когда Ниши часто гостил у них, так часто, что в течение нескольких недель красная машина Ниши постоянно стояла у их дома, а Ацуши так долго спал на диване, что перенес свой красный рюкзак вниз. Ацуши было плохо. Его вырвало завтраком, и он провел большую часть утра в ванной, склонившись над унитазом, дрожа и плача. Ниши изо всех сил дергал дверь ванной. — Ацуши, разведи огонь, хорошо? Здесь чертовски холодно. — Я плохо себя чувствую, Ниши, — Произнёс Ацуши, всхлипывая. Ниши приподнял бровь. — Недостаточно хорошо, чтобы присмотреть за твоей матерью? — Нет, я могу, просто... — Он вздохнул и обхватил себя руками, пытаясь унять дрожь, — Не думаю, что смогу прямо сейчас. — Почему? Что случилось? — Спросил Ниши, и мальчик понял по его тону, что он начинает расстраиваться. — Кажется, меня тошнит, — Ответил ребенок, — Меня вырвало. — Тебя сейчас не тошнит, — Недовольно произнёс мужчина, — Кажется, ты в состоянии говорить. — Я все же хочу отдохнуть, — Устало произнёс Ацуши, его живот сильно болел, и он подумал, что его снова может стошнить. — Черт возьми, Ацуши, разве не так со всеми нами? — Ниши закатил глаза, — Но для этого дерьма есть время и место. Не нужно симулировать болезнь, чтобы отвлечься от работы по дому. — Я не притворяюсь! — Раздраженно ответил ему Ацуши, — Я правда болею. — Да, конечно, тогда я миллионер, — сказал Ниши, — Все это правда. Просто разведи, блядь, огонь, иначе твоей матери станет плохо, и что ты тогда будешь делать?” — Ты что, не можешь развести огонь? — Огрызнулся Ацуши. — Я не собираюсь выполнять за тебя работу по дому, — Прошипел Ниши, уперев руку в бедро, и в его голосе зазвучали неприятные нотки, — Если бы ты попросил по-хорошему, тогда возможно. Но не тогда, когда ты лжешь. — Я НЕ ЛГУ! — Ацуши закричал на него, колотя кулаками по своим ногам. Во рту у него был горький привкус рвоты. — Не смей орать на меня, черт возьми! — Внезапно рявкнул мужчина, делая шаг вперед, и Ацуши с трудом сдержался, чтобы не вздрогнуть. Более крупный мужчина возвышался над ним. — Никогда больше не смей так со мной разговаривать, Ацуши, — Произнёс он тихим опасным голосом. — Ну, ты не слушаешь меня, — Упрямо ответил ребенок, — Я не соврал, что болен. Ниши лишь передразнил его, издеваясь над его высоким голосом. — Все, что я слышу, — это нытье. Бедный я, бедный, я не хочу заботиться о своей маме, ведь мне так лень , Ниши такой злой, и все так плохо ко мне относятся. — Я этого не говорил, — Ацуши заплакал, его голос дрожал, — Я не говорил, что ты плохой. — Но ты так думаешь, не так ли? — Резко поинтересовался Ниши, — Я знаю, о чем ты думаешь, и ты знаешь. Если ты хочешь устроить вечеринку жалости в одиночестве, то, черт возьми, можешь устроить ее. Он отступил назад. — Если твоя мать заболеет, это будет твоя вина за то, что ты был эгоистом. — Я ничего такого не говорил, — со слезами на глазах произнес Ацуши. — Тебе не нужно было ничего говорить, — сказал ему Ниши, — Действия говорят громче слов, — Он вышел из ванной и захлопнул за собой дверь. — Дай мне знать, когда закончишь свою истерику. Тогда я открою дверь, — Произнёс он, и за дверью послышалось какое-то шарканье. Ацуши потребовалось несколько секунд, чтобы осознать сказанное. В голове у него было горячо и мутно от тошноты. Но когда он встал, чтобы сходить за одеялом, поскольку он замёрз, дверь не поддалась. Ниши запер за ним дверь. Он много плакал, кричал и закатил глупую детскую истерику. Ниши отпустил его, когда ему снова захотелось вести себя как взрослому, а не как ребенку. Вечером Ацуши развел огонь в камине, и в ту ночь мама разрешила ему спать на полу в ее спальне, а не на диване. У Ацуши было два типа истерик. Первая была похожа на ту, что была у него, когда Ниши вломился в мамин дом. Вторая, что он бросил в тот день в ванной. Последняя была глупой и эгоистичной, и Ацуши приказал себе больше так не делать. Но вспышки гнева, когда он присматривал за мамой, были нормальными, потому что он оберегал ее. Хотя он знал, что его ссора с Дазаем была нормальной, он не был уверен, что Дазай считал ее плохой. Он немного боялся, что у него могут быть неприятности. Он не возражал, если бы Дазай просто сказал ему, что он больше не может здесь оставаться. Но если он сердился, как иногда делал Ниши, это немного пугало Ацуши. Он немного полежал в постели, думая о том, что мог бы сказать Дазай, чувствуя себя все хуже и хуже и стараясь не думать о том, что мама умирает одна, и рядом нет никого, кто мог бы ей помочь. Позже тем же вечером в дверь спальни снова постучали, это снова был Дазай. — Ацуши-кун? — Сладким тоном произнес он, — Я поговорил с твоей социальной работницей, и, если ты не против, мы можем договориться о телефонном разговоре с твоей матерью прямо сейчас? Глаза Ацуши расширились. Ему потребовалось меньше пяти секунд, чтобы вскочить с кровати и распахнуть дверь. Дазай стоял в коридоре с телефоном в руке и совсем не выглядел сердитым, когда увидел Ацуши. — У меня здесь есть ее номер. Ацуши с трудом сдерживал волнение. Он заерзал на месте, пока Дазай, наконец, не передал ему телефон. — Как насчет того, чтобы присесть? Ацуши сел на пол. Позже, тем же вечером, ему пришло в голову, что Дазай, вероятно, имел в виду посидеть в другом месте, а не посреди зала. Но в тот момент его мысли были только о маме. — Просто нажми кнопку вызова, когда будешь готов, — Произнёс Дазай, садясь напротив него, — Но... Ацуши... Ацуши застыл на полуслове: — Что? — Возможно, она не возьмет трубку, — Ответил Дазай, — Твоя социальная работница сказала ей, чтобы она ждала звонка с неизвестного номера. Но, на всякий случай, она может спать, поэтому, пожалуйста , не надейся так сильно. — Мама всегда сидит в телефоне, — пояснил Ацуши, — Она ответит. Он нажал кнопку вызова. Пошли гудки. Он нервно стучал ногой, ожидая ответа. Он подумал, что если она уже мертва? Что делать, если что-то произошло, пока его нет? Гудки продолжались. Казалось, что каждая секунда тянется бесконечно, хотя прошло совсем немного времени. Ацуши ждал этого момента весь день, просто чтобы поговорить с ней. Он надеялся, что с ней все в порядке, он надеялся больше всего на свете. — Алло? Ацуши вздрогнул. — Мама? — Выпалил он дико, его руки дрожали, когда он держал телефон. — Мама? — Ацуши? Что ты делаешь? — Мама говорила нормально, ее голос был легким и немного смущенным. Но, похоже, она была в хорошем настроении, — Где ты сейчас находишься? — Я дома у Дазай-сана и Накахары-сана, — Ответил Ацуши, слова слетели с его губ быстрее, чем он успел подумать, — Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Ты ела сегодня? В морозилке осталось немного чипсов, которые ты можешь приготовить. Духовку включить при температуре 200 градусов и готовим примерно двадцать пять минут. Просто достань их, когда они подрумянятся и станут немного хрустящими, — Объяснил, сразу замолкая, чтобы перевести дух. — Хорошо, — Тихо ответила она. — Ты в порядке? — Спросил мальчик, беспокойно покачивая ногой, — Тебе сегодня не было холодно? Внизу в корзине есть немного дров, если хочешь... — Со мной все в порядке, — Перебила его мама, —Спасибо, что беспокоишься. — Мне жаль, что я сейчас не могу помогать , — Тихо произнёс Ацуши, и его глаза метнулись вверх, чтобы посмотреть на Дазая, который все еще сидел рядом. Он задавался вопросом, не считает ли его Дазай плохим сыном за то, что тот не помогает и бесполезен, ведь часами напролет в совершенном другом доме. — Я постараюсь вернуться как можно скорее. — Хорошо, — Спокойно произнесла мама, — Послушай, мне нужно идти, у меня в гостях друзья. — О, хорошо, — Ацуши кивнул сам себе и сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. — Просто... я завтра не вернусь, ты не забудешь позавтракать? — Конечно, — Мама промурлыкала что-то одобрительное, — Пока, Ацуши. — Пока, мама!, — Весело ответил он, и звонок закончился. Он вернул телефон Дазаю. — Все было в порядке? — Спросил Дазай. Ацуши кивнул. — Спасибо, — Поспешно произнёс он. Он не мог заставить себя встретиться взглядом с Дазаем, ожидая, что тот снова начнет ругаться и скажет Ацуши, что он больше не может здесь оставаться, потому что тот был груб и вел себя как ребенок. — Голоден? — Вместо этого спросил Дазай, — Ты ничего не ел с утра, должно быть, умираешь с голоду. Честно говоря, еда была последним, о чем он думал. Ацуши хорошо заботился о маме, и иногда это было важнее всего остального. Даже когда он чувствовал себя плохо. Но он хорошо поговорил с мамой сейчас, поэтому все было в порядке. Так что он кивнул. — Да, пожалуйста. Спасибо. — Отлично, — Улыбнулся Дазай, — Чуя скоро будет дома, и я подумал, что мы могли бы посмотреть фильм вместе с ним. — Хорошо, — Ответил Ацуши.