Прикладная Энигматика

*** - Нигма, Кобблпот, я вас рассажу, - раздражённо выкрикнул Джим Петрович, покряхтев усами советского инженера. Он битый час объяснял пятому А про размножение организмов – про слияние женского и мужского гамета, и эмбриональное развитие человека, на что класс еле сдерживал пошлые смешки – все, кроме этих двоих чертей, Нигмы и Кобблпота, которые не стесняясь ржали в голос. - А что мы сделали? – вскричал Освальд. - Вы невнимательны на уроке, Освальд, пересядь к Айви Плющенко, может хоть так Нигма успокоится. Освальд с недовольной миной пересел к рыжей девочке с лицом лисички, громко плюхнув рюкзак на стол – чёртовы учителя, им лишь бы показать свою якобы власть, подумал Освальд. Джим Петрович ошибся – Нигма не успокоился; Эдвард прикрыл ладошкой записку, которую писал Освальду, и, когда Джим Петрович отвернулся, кинул её, записку, в Освальда, но почему-то попал кусочком бумаги по лицу Айви Плющенко – что ж, у Нигмы и по метанию гранаты на физкультуре было два. Айви Плющенко недовольно передала записку Озу – тот развернул её, глядя с улыбкой на Эда, и на сердце его потеплело: "Меня не купить, но можно украсть за миг. Ни к чему одному, но для двоих бесценно. Нельзя меня по разным партам рассадить, так кто же я?", гласила загадка. Освальд озадачился – иногда Эдвард загадывал такие загадки, что чёрт их отгадаешь. Он в недоумении посмотрел на Эда Нигму, и тот, пользуясь тем, что Джим Петрович стирал доску грязной тряпкой, отвернувшись от класса, нарисовал в воздухе маленькое сердечко. - Кобблпот!!! - А почему сразу Кобблпот? – спросил Освальд. – я вообще ничего не делаю. - Вот именно, ничего не делаешь, ты меня не слушаешь. Что такое зиготы, Освальд? - Я забыл. - А голову ты дома не забыл? – вскричал Джим Петрович. Освальд насупленно молчал – кому нужны были какие-то зиготы, если есть улыбка Эдварда Нигмы. - Что там у тебя? – Джим Петрович забрал у Освальда маленькую зелёную записку под протестующее нытьё Пингвина. – Может всему классу прочтёшь? Джим Петрович вчитался в текст загадки, узнавая красивый почерк отличника Эда Нигмы, и несколько подвис – ни к чему одному, но для двоих бесценно, что бы это могло быть, возможно, митохондрия? Эти дети сводили его с ума, и Джим Петрович принял суровое решение: - Нигма, вон из класса. Иди к шестому Бэ на труды, будешь с Альфредом Первомаевичем мастерить скворечник. - Но я не хочу мастерить скворечник! – ответил Эдвард, который боялся повредить на станках пальцы – пианисту в музыкальной школе они ой как нужны. - Мужчина должен уметь сделать скворечник! – дальше Джима Петровича понесло, как Остапа, - мужчина должен уметь служить своей родине, ставя общественные интересы всегда выше личных! - Мужчина-мужчина в попе морщина, - дразнил учителя Освальд. Класс засмеялся, а учитель поморщился – он ненавидел, когда Кобблпот ставил под сомнение его авторитет. - Кобблпот! А тебя я отправлю на труды к девочкам, будешь с Ли Львовной варить борщ, коли так. - Джим Петрович, а можно мне с Нигмой на труды к мальчикам? – Освальд посмотрел на строгого учителя щенячьим взглядом, но тот был непреклонен. - Кобблпот, вон из класса! Освальд и Эдвард меланхолично собрали свои вещи и пошли, куда было велено. *** На трудах девочек Освальду было крайне тоскливо – ладно бы они шили костюмы, это ещё куда ни шло, но они собрались варить борщ, а это в планы Пингвина не входило – как он подарит Эдварду борщ? Ли Львовна явно плохо понимала педагогику. - Для борща нам нужна… ну же, девочки! Бордовый этот корнеплод - на свете слаще нет! Готовит весь честной народ с ней борщ и винегрет! - Пфффффф, Ли Львова, и это, по-вашему, загадка? – спросил её Освальд, ощущая испанский стыд за учительницу, он радовался, что его Эдвард никогда не услышит этой пошлости. Девочки застенчиво молчали, глядя на Освальда. Саша Ленина кидала на него робкие заинтересованные взгляды. - Освальд, перечисли, пожалуйста, ингредиенты для борща, - попросила учительница. - Вода и овощи, - не хотел углубляться в это гиблое дело Освальд, он прекрасно понимал, что борщ он варить не будет. - Правильно, - улыбнулась неконфликтная Ли Львовна, - Сашенька, передай, пожалуйста, Освальду кастрюльку. Саша Ленина подала Освальду кастрюльку, стараясь максимально задеть его руку своей потной ладошкой. - Саша, хватит меня лапать потными руками! – прикрикнул на девочку Освальд, - и забери от меня этот горшок, он мне не нужен, - пихнул он в сторону кастрюльку для борща. Освальд полез в холодильник Ли Львовны, пока она загадывала очередную загадку, теперь про помидорчик, вытащил оттуда нужные ингредиенты и приступил к приготовлению маленького тортика. *** На трудах для мальчиков Альфред Первомаевич объяснял ребятам из шестого Бэ как сделать скворечник. - Ребята, для скворечника нам потребуются деревянные доски, дрель с фрезой и рулетка. На доске вы увидите чертёж скворечника. Ребята, кому что непонятно? Зачем ещё и чертеж, думал Эдвард, это же не подводная лодка, где нужна точность в расчётах. Ох, делайте что хотите, решил Нигма, ведь он всё равно не собирался делать скворечник. Эдвард выбрал самые толстые брусочки, взял электролобзик и принялся вырезать из дерева фигурку пингвина. К Нигме подошёл главный хулиган шестого Бэ Брюс Ульянов, который уже трижды оставался на второй год. Получается, он четыре раза заканчивал шестой класс, а не шесть. - Эй, очкарик, - обратился он к Эдварду, - ты что, тупой? Альфред Первомаевич сказал скворечники делать, а не птичку! - Мне плевать, что сказал учитель, - в диалог с Брюсом вступать не хотелось. Да, будь рядом с ним сейчас Освальд, а не этот вредина, было бы гораздо веселее, но, увы, Нигма, к сожалению, не мог проводить с Освальдом время круглосуточно, вот такой злой и жестокий мир. - Ты что, самый борзый? В глаз хочешь? - Брюс, а тебе на броневик не пора? – вопросом на вопрос ответил ему Нигма. Брюс Ульянов разозлился – какой-то очкарик на год младше смеет его задирать, и почему Брюсу пора на броневик? Больше вопросов, чем ответов – Брюс Ульянов выхватил маленькую фигурку Пингвина из рук Эдварда Нигмы и был таков. - Отдай, а то пожалеешь! – сказал ему Эдвард. Эдвард Нигма очень берег свои пальцы пианиста, длинные, тонкие, и чувственные, как, впрочем, и кисти, но сейчас он сознательно был готов поставить крест на своей музыкальной школе, поэтому резко ударил Брюса в нос, отчего тот закричал. - Аааааа!!! – кричал Брюс. – Альфред Первомаевич, Нигма меня ударил, - ябедничал хулиган. Что ж, если драка неизбежна – бей первым, вспомнил Нигма слова, которые услышал в новостях - его мама смотрела вечерами новости под вязание; так она связала ему теплый зелёный свитер. Пользуясь замешательством Брюса, Нигма выхватил у него из рук почти полностью готовую фигурку пингвина – оставалось только нарисовать ему глазки и носик. - Нигма, быстро вышел из класса и пошел к директору! - сказал Альфред Первомаевич. Что ж, делать было нечего – Нигма поник головой, и, несправедливо обвиненный, потопал на первый этаж в кабинет директора – Барбабы Кимченыновны. Напоследок, он остановился возле актового зала, где стояла лавочка для ветеранов – присел на неё, и, достав из зелёного пенала карандаши и маркер, дорисовал маленькому Пингвину глазки и носик. *** - Нигма, тебя стучаться не учили? Выйди и снова зайди! – рассердилась Барбара Кимченыновна на Эдварда за то, что он вломился без стука в её кабинет. У Барбары было на сегодня много дел – нужно было накрасить ногти, выщипать брови, позвонить в совбез и попросить для школы квартальное финансирование. В её планы не входило беседовать с хулиганами. - Зачем выходить и снова входить, если я уже здесь? – не понял Эдвард Нигма. Зря я, конечно, эту инклюзивную программу для детей с аутизмом ввела, подумала Барбара. - Ну что у тебя, мальчик, опять двойка? - Я вообще-то отличник, - гордо произнёс Эдвард. – у меня только по физкультуре двойка, за метание гранаты. - А чего ты тогда ко мне пришел? - Меня отправил к вам Альфред Первомаевич, - объяснил Эдвард. - Зачем? - А мне почём знать, я думал вы знаете, - сказал Нигма. - Я тут по-твоему что, весь день ногти крашу? – закричала Барбара – У меня очень много дел, а тут ходят всякие – посмотрела она на Эда, - иди на урок, мальчик, и больше не шатайся попусту, - отправила она его восвояси. Эдвард развернулся и ушёл – ох уж эти взрослые, поди их пойми. Иди на урок, мальчик, на какой? Думал Эдвард, ведь его выгнали и с биологии, и с трудов, и из кабинета директора его тоже выгнали. Недолго думая, Эдвард пошёл к кабинету труда Ли Львовны, где варили борщ девочки, и решил подождать Освальда под дверью. *** Прозвенел громкий звонок на перемену, и Освальд вышел из кабинета, осторожно держа в ладонях маленький тортик – он весь был шоколадный, с глазурью из молочного шоколада, декорированный вопросительным знаком – Освальд нарисовал его вилочкой на глазури. Эдвард пристально всматривался в лица выходящих из класса девочек – вдруг кто-то из них это Освальд, но Освальда всё не было. Нигма уже устал ждать, в детстве время течёт особенно медленно, и казалось, он ждал не десять минут, а десять долгих лет, пока Освальда выпустят с урока. - Освальд, - подбежал к нему Нигма, которому не терпелось подарить своему лучшему другу маленького пингвина. - Эдвард, - улыбнулся Пингвин, протягивая ему тортик с вопросительным знаком на глазури, - это тебе, Эдди, i did it for love I did it because I love you! Эдвард тепло улыбнулся – он обожал тортики и загадки, а тортик с загадкой, да ещё и от Освальда – ух, это было так здорово! - Освальд, это очень красивый тортик, твоя мама бы гордилась тобой, если бы увидела его, у меня тоже кое-что есть, - сказал Эдвард, - протягивая Освальду фигурку пингвина – я сделал это для тебя. - Но ты же должен был сделать скворечник, - удивился Освальд. - Но сделал пингвинчика, - Освальд вертел фигурку в руках, рассматривая аккуратно нарисованные глазки и носик, - но если тебе не нравится, ты, конечно же, не обязан… - продолжил Эдвард. - Что ты, Эдди, мне очень нравится, - Освальд подался вперёд всем телом чтобы обнять, но руки Нигмы были заняты тортиком, поэтому Освальд ограничился тем, что погладил его по предплечью. - Освальд, приходите с мамой ко мне в гости сегодня вечером, - пригласил Эдвард, - дадим мамам попробовать твой тортик! Освальд улыбнулся и кивнул – Гертруда сегодня заканчивала пораньше, и уже через несколько часов они опять увидятся с Эдвардом, вот удача! Они будут играть в ивм Эдварда, и бегать наперегонки, и, возможно, мама даже разрешит ему остаться у Эда на ночь – вот было бы хорошо! – пижамная вечеринка, и битва подушками, и поедание мороженого ночью. Как же Освальду нравилось спать у Эда на плече – у него был такой мягкий золотой халатик, который так приятно холодил кожу Освальда жарким майским днём. В этих грёзах Освальд даже и не заметил, как к ним бесшумно, словно кошка, подкралась завуч Селина Олеговна: - Нигма, Кобблпот, а вам нужно особое приглашение? - Что? – не понял Освальд. - Повторяю для особо одаренных – после уроков все идут в актовый зал, у нас сейчас репетиция концерта к девятому мая! Освальд и Эдвард направились к актовому залу, и, когда Селина Олеговна скрылась из виду, аккуратно зашли за нишу, через которую можно было пройти к столовой – а там и к выходу из школы. Девятое мая бывает каждый год, думал Эдвард, а тортик от Освальда … вдруг он один за всю жизнь, рассуждал Эдвард о своих жизненных приоритетах, пусть сама Селитровна и репетирует, раз ей так нужно. Эду надо было ещё успеть купить вино – он хотел порадовать госпожу Гертруду и Освальда, которые скоро придут к нему в гости – какая уж тут репетиция парада, право слово. *** Мама Освальда Гертруда и мама Эдварда Владлена допивали свое вино из пузатых стаканов, закусывая тортиком, пока их сыновья играли в ивм в детской Эдварда. - Эдвард так вырос, - отметила Гертруда, - ну жених, прям жених растёт. Скоро невесту к тебе в дом приведёт, - пошутила мадам Капельпут. - Освальд тоже… - Владлена хотела сказать вырос, но осеклась – тоже очень хороший мальчик, - выкрутилась она. - Ох, переживаю я за него, - разоткровенничалась Гертруда, - охомутает его какая-нибудь вертихвостка… разобьёт моему мальчику сердце, а он же у меня такой открытый, такой чуткий, такой галантный, романтичный… - Ну-ну, полноте, Гертруда, всё будет хорошо. Поступит в институт, заведёт семью, подарит тебе внуков. В этот момент женихи игрались на ивм в космический мост – внизу экрана были кубики, кто первым построит мост, тот и выиграл. Играли на щелбаны, Эдвард выиграл четыре раза подряд, но не стал давать Озу болючий щелбан, а просто шлёпал его по лбу. - У тебя нет мотивации выиграть, Освальд, - сказал Эдвард, - нужно было играть на деньги. - Но мы школьники, Эдвард, откуда у нас деньги? – спросил его Освальд. - Хорошо, тогда будем играть на поцелуи. Если ты проиграешь, то я слюнявлю тебя мокрым ртом, понял? Так ты должен стараться построить мост быстрее меня. Освальд кивнул, не понимая, почему ему так сильно хотелось проиграть. Поцелуи мокрым ртом – это же так мерзко и неприятно, это то, что девчонки угрожали с ним сделать на большой перемене, когда он запирался от них в каморке для швабр на третьем этаже. Так почему же так хочется сдаться сразу после начала игры? - Что ж, Освальд, ты опять проиграл, - сказал Эдвард Нигма, потянулся к щеке Освальда губами, и поцеловал его. Пингвин резко развернул лицо в сторону губ своего друга – наверное, надо было повернуть голову в противоположную сторону, чтобы слюни Эда не коснулись его щеки, но он почему-то развернулся навстречу. Освальд ощутил прикосновение мягких тёплых губ на своих губах, и сердечко его вздрогнуло – так вот почему девчонки всё время говорят о поцелуях, подумал Освальд. Эдвард отстранился от него, вытаращив глаза. Нет, так Освальд мосты строить быстрее тоже не будет, подумал Эдвард. Внезапно Освальд притянул его к себе и поцеловал в ответ. «Но ведь это же не я проиграл, так почему Освальд меня целует», подумал Эд.