Вспышки агрессии

Прошлое. 11 мая 2015 года. Ираклий Тассо Я стою во дворе. Серые панельки торчат со всех сторон, скрывая крайние лучи закатного солнца. Принципиально не говорю последние. Совсем скоро стемнеет и тут только дай волю моей паранойи. На обшарпанных стенах, заборах, скамейках – буквально на всём до чего можно дотянуться: граффити со словом «Тейнебрис». Знающие сразу понимают, эта территория принадлежит банде «Теневых». До сих пор сложно поверить, что я имею к этому непосредственное отношение. На сотовый приходит уведомление. Ад: ты чё где? Зажимая в зубах сижку, пишу ответ. Я: Докурю и буду заходить Ад: пожди нас, мы на подходе У Адамара «на подходе» может означать всё что угодно. От «я в двух шагах, бля буду» до «я на кассе с пивом, но скоро двину в твоём направлении». Как бы там ни было, решаю подождать, ведь мотоцикла Райнера всё равно во дворе нет. Нашего лидера не интересуют такого рода праздничные мероприятия, но поводов залиться алкоголем он обычно не пропускает. Потому и на вечеринке совершеннолетия Рэна стоит ожидать его появление. Когда-нибудь, глядишь, и я стану таким как Рай. Только мотоциклы я побаиваюсь, это не моё. Лучше что-то более безопасное на четырёх колёсах. Для начала пойдёт и какой-нибудь старенький, но надёжный седан. Тойота Марк 2, например. А потом уж можно замахнуться и на Мерс. Может быть даже такой тюнингованный и матовый, какой только что остановился у подъезда. Подозрительная, кстати, тачка. Затонированная и блатная – такие частенько берут в аренду члены банд. Я неспешно выдыхаю дым, стараясь избавиться от кошмарных мыслей. Но чем больше думаю, тем сильнее вижу в этом западню. Меня предупреждали о том, что после обряда инициации моя спокойная жизнь закончится. Но похоже я упустил значительную деталь. По большому счёту, я даже не представлял, настолько всё серьёзно. А что если моя жизнь оборвётся? Пока философствую и случается то, чего я так опасался: с пассажирской стороны вылетает парень, и не захлопнув дверь, начинает бежать в мою сторону. Моё тело тут же напрягается, а мозг судорожно вспоминает в каком кармане лежит нож, точнее сказать, небольшой кинжал. Райнер подарил мне его совсем недавно. Он как знал. Его слова даже сейчас вертятся в моей голове: «Ничего сложного. В случае опасности действуй безжалостно. Включаешь холодный рассудок и перо под ребро». Я от подарка не отказался и далеко не потому, что это было бы верхом наглости. Но пырнуть человека и тем более убивать, я не то, что не собирался, а даже мысли такой не допускал. Но Рай тогда неспроста был предельно серьёзен: «Носи при себе. Ты должен был понимать, на что идёшь». Вообще-то он прав, я должен был это понимать… Я нащупываю рукоять, но легче совсем не становится. Парень приближается, а я весь на взводе, понимаю, что вытащить клинок не готов даже из ножен. Мешкаю. Что-то внутри не позволяет дать дёру. Ты так долго хотел быть частью Теневых. Так докажи, что они в тебе не ошиблись. Страх – это лишь ожидание неизвестности. При любых раскладах рвать когти уже поздно. Я расслабляю пальцы и выпускаю кинжал. Буду драться на кулаках и пусть случится, как суждено. И вот так надеясь только на то, что мой лимит удачи не закончится сегодня, всё происходит, само собой. Уже почти готовый защищаться, я вдруг слышу звериный ор: — Посторонись, блять! Я заторможенно делаю шаг в сторону, а этот здоровый лоб, чуть не сбив меня с ног, улетает в кусты к бетонному забору. Хах, он просто бежал отлить. Я нервно улыбаюсь, но отвлёкшись, обжигаюсь окурком. Матерюсь, кидаю хабарик в траву и тут же спохватившись, прижимаю ботинком, дабы ничего не подпалить. Как можно было вообще забыть про сигарету? Хотя, чему я удивляюсь? Уже без малого две недели я живу как на пороховой бочке. Психика пока не вывозит. Вот также и буквально в эту среду я шуганулся от тени бомжа в переулке. Так отскочил, что чуть не протаранил столб. Не знаю, кто тогда испугался больше, я или бомж. К слову сказать, меры я принимаю. В ближайшем лесочке мы с Гером уже ободрали все кусты с ромашкой (его прошлогодние запасы подыстаскались, но ради «моего душевного спасения» пришлось идти не в пик сезона). Правда, успокоительный чай, который я заливаю в себя вёдрами, пока особо не помогает, но настроение немного улучшает. А вообще, думаю, надо просто дать себе больше времени, чтобы привыкнуть к новой жизни. Хотя моё состояние сейчас ещё не самая жесть. Раньше мне вообще казалось, что пожилая соседка на меня пялится в бинокль с балкона. Такая глупость. Ага, целыми днями сидела, небось, у окна на тубуретке со своей подзорной трубой. Ей же заняться нечем, компромат на меня, наверно, насобирала. До сих пор с этого смеюсь, но, честное слово, ещё немного и это могла быть клиника. На сегодня же я решаю больше не испытывать судьбу и, от греха подальше, пойти в сторону подъезда. Проходя мимо помойки, обращаю внимание на стаю бродячих собак. Первый у кормёжки вожак и, конечно, его право на лучший кусок никто не оспаривает. Потом в иерархии, чёрный пёс, которого главный подпустил после себя. Даже у них каждый понимает, где его место. А я до сих пор не понял, на своём ли я? Это ли мой предел? А вообще, это ли мой путь? Да что я такое несу? Конечно, мой. Как говорится, лиха беда – начало. Уже у домофонной двери я достаю сигареты и проверяю сколько осталось. Чуть меньше половины… На вечер, пожалуй, маловато. Ну да ладно, можно потом сходить с кем-нибудь до круглосутки. Только я убираю пачку и достаю телефон, чтобы спросить какая квартира, как замечаю на тротуаре три силуэта. Сразу понимаю, что свои, ведь такую двухметровую верзилу как Ад, да ещё и в берцах, ни с кем не спутать. Идёт размашистым шагом с гитарой на плече и гремит на всю улицу своими цепями. Металлоискатель бы скончался от количества железа на его одежде (чего только стоят шипы, булавки и значки на кожанке). Рядом за руку, едва успевая, идёт совсем низенькая по сравнению с Адамаром Мирайн. С распущенными волосами, в лёгком цветочном платье и джинсовой куртке. Их пара как день и ночь. Всегда удивлялся, что они нашли друг в друге? Может противоположности притягиваются? А кто третий я не знаю. Какой-то худощавый парень в кепке, весь в спортивном и с татуировкой на шее. Завидев меня, Мирайн тут же суёт в руку Адамара пакет и мчится ко мне навстречу. Мы не виделись, около полугода, а то и больше и, честно говоря, я тоже по ней скучал. Она подбегает, и я её приобнимаю. Ничего не подумайте, это чисто по-братски. Когда мои родители развелись, и я остался жить с отцом, мы переехали из деревни в город. Тут мой батя женился на женщине, у которой уже был ребёнок. Ну собственно, вот так мы с Мирайн стали сводными. — Привет, Лий. Я так рада, что ты пришёл, — улыбаясь, говорит она. — Только сегодня узнала, что ты тоже будешь, — она прижалась ко мне сильнее, а потом немного отпрянув, озадаченно посмотрела. — А ты что это, тоже курить начал? И чего это весь в синяках? Похоже, ей ещё никто не рассказал о моём посвящении. Выходит, будет сюрприз. — Привет, — сдержанно выжимаю из себя я. — Курю давно. А это пустяки, — в интонации и напускном безразличии пытаюсь походить на Райнера. Мирайн отходит, оставляя за собой шлейф сладких духов. Она, очевидно, удивлена моим переменам. Не хочу даже знать, какой будет её реакция на новость о моём новом статусе. — Дарова, бродяга, — говорит мне Ад и дружески хлопает по плечу. Решаю, что ответить таким же жестом будет глупо и просто произношу: — Приветствую. — Да ты не тушуйся, все свои. Это вон Цербер – связной «Теневых», лютейший тип, я те отвечаю, — представляет он мне мрачного парня. Потом поворачивается к нему и презентует уже меня. — А это тот самый Айс, наш с Эйфом кореш и новый мидер. Ну короче, ты в курсах. В банду я вступил только в начале мая, можно сказать, времени прошло всего ничего. Я уже знаком почти со всеми, с кем-то давно, а с кем-то с церемонии вступления – обязательном ритуале для каждого новичка. Так-то обычно принимают сначала в молодняк, но меня, можно сказать, повысили сразу до следующего ранга. Теперь из всех приближённых я не видел только Мартина по кличке Динамит. Они в тот день вместе с Цербером решали какие-то важные вопросы. Повисло молчание. Первый пытаюсь заполнить неловкую паузу и протягиваю парню руку, чтобы пожать: — Если без регалий, Ираклий. И тут этот пацан, словно хищник, бросает на меня полный отвращения взгляд. Его красные глаза (очевидно линзы) прожигают мне нутро. — Эл, — сухо говорит он и жмёт мне руку с такой силой, что я уже пожалел, что вообще её протянул. — И как ты выразился «регалии», ещё нужно заслужить. Понял я теперь почему кличка Цербер. И дело тут вовсе не в соответствующей тату на шее. Скверный у него характер. Вцепится, не отпустит. Теперь я особенно рад, что его не было на моей церемонии. Если бы я купился на его внешность и выбрал этого монстра в спарринг, то он точно бы отделал меня, что мама не горюй. Один только Райнер за свои 15 секунд меня чуть не убил. Еле вылез на своих двоих из того подвала, ещё секунда-две и меня бы пришлось увозить оттуда на каталке. Не спорю, жёстко, но таковы традиции, у кого кишка тонка, делать в банде нечего. Тут Мирайн вдруг недоумённо смотрит на Адамара, а потом на меня. Похоже до неё дошло. — В смысле мидер? — её глаза совсем уж на мокром месте, а голос дрожит. — Лий, зачем ты это сделал? У меня аж в груди защемило. Что ей сказать? Правду? Что я был одержим идеей вступлением в банду ещё тогда, когда Рай был в «Последнем выстреле»? Хотя так было не всегда. Когда-то я терпеть не мог ни банды, ни всё что с ними связано. *** Мы с детства были с Райнером не разлей вода. Я ждал летние каникулы с замиранием сердца, сколько себя помню, ведь знал, что в начале июня тётя Психея и Рай приедут к бабушкиной сестре. Мама его гостила недельку и уезжала. А у нас впереди были целых 3 месяца развлечений. У меня в деревне были только приятели, завести друзей, увы, никак не удавалось. Им не нравилось, что я странно выгляжу, а я никак не мог это исправить. У меня витилиго, которое ни с того ни с сего появилось в пятилетнем возрасте. Из-за него на некоторых участках моей кожи, в том числе и лице, сильно заметные белые пятна, а часть волос будто седые. Райнер всегда говорил, что это меня как Кая украла Снежная Королева, спасение удалось, но с тех пор я такой. И я ему верил. В детстве, конечно, все пялились, а некоторые взрослые даже боялись ко мне подходить, думая, что я лишайный. Деревня небольшая и их всё же удалось убедить, что это просто недостаток меланина и им ничего не угрожает, ведь это не заразно. Правда, некоторые особо верующие бабульки всё равно обходили стороной, говоря, что это наказание за грехи и всё это от беса. Хотя другие дети меня не обзывали и не относились плохо, дружить тоже особо не хотели. Вот и был у меня, можно считать, только один настоящий друг. Каждое летнее утро я подскакивал с кровати чуть светало. Умывался, завтракал и бежал в дом через дорогу, чтобы разбудить Райнера. А этот филин после нашего ежедневного расхода в 10 вечера, умудрялся ещё пол ночи играть в Gravity Defied на телефоне. Его было просто невозможно поднять с постели, дай ему волю он бы спал до обеда. Но я не сдавался. Если получалось растормошить его хотя бы к 11, это уже был успех. Обычно мы гоняли на великах, ходили купаться и рыбачить на реку, катались на тарзанке, играли в войнушки, жгли костёр во дворе или втихаря за забором, строили домик на дереве. Домик, кстати, получился как настоящая штаб-квартира, но сколько раз в процессе его конструирования Рай бил по гвоздю, а попадал по пальцам, не сосчитать. Иногда нам также удавалось уговорить моего батю пострелять из пневматической винтовки по банкам или спичкам. И то и другое у Райнера получалось отлично, и я помню однажды сказал: — Ничего себе ты даёшь! Вырастешь может снайпером станешь? — Вряд ли, — ответил он. — Там же в людей стреляют, не смогу причинить кому-то боль. — А если это будут плохие. Например, бандиты или террористы. Тогда сможешь? И он не задумываясь произнёс: — Только если буду защищать тебя. Это было лето перед 7 классом. И в общем, каникулы прошли хорошо. В конце августа мы с ним попрощались и как оказалось, с прежним Райнером я прощался навсегда. Всё начнётся с того, что он пропустит моё тринадцатилетие в конце декабря. Конечно, мы созвонились, он поздравил меня и извинился, что не смог приехать. В остальном, он не горел желанием болтать, почти не смеялся и вообще был на себя не похож. Очевидно, с ним что-то происходило, и я догадывался с чем это связано. Незадолго до его отъезда у нас случился разговор о школе: — Ну и вот, стали требовать, чтобы я им всю домашку давал списать. Говорят, ботан, тебе что жалко? — А ты чего? — Я сказал, простите, ребят, из-за этой домашки я даже выйти погулять не могу. Целыми днями сижу и делаю, — он ненадолго замолчал, а его разум будто ушёл в другой мир, оставив тело на растерзание реальности. Голос зазвучал словно искусственный. — Им было всё равно. В итоге, они просто отобрали. — И ты ничего им не ответил? — аккуратно поинтересовался я. — А что я им скажу? Я один, а их вон сколько. С того момента эту тему мы больше не затрагивали. Понимая, как ему неприятно, я не настаивал. И вот представьте на всю весну он неожиданно пропал. У него был абонент не абонент, тётя Психея скидывала мои вызовы, а родители ничего не рассказывали. Единственное, что удалось случайно подслушать, что он сломал руку и лежит в больнице. Несчастный случай и ничего серьёзного, но я всё равно очень беспокоился и не находил себе места, пока не получил новости о том, что его выписали и наконец-то переводят в другую школу. Я ждал его на каникулы, чтобы спросить обо всём лично. Но он не приехал. Увидеться с ним снова я смог только в начале августа. Он сам позвонил мне с другого номера и позвал на своё день рождение, толком ничего больше не сказав. Пришлось самостоятельно приехать на поезде, хотя уговорить родителей отпустить меня одного было нелегко. На вокзале меня встретили Райнер и незнакомый парень в армейских ботинках (на секундочку летом), кофте с надписью «оборона» и порезанных штанах, расписанных какими-то символами и буквами «А» (сейчас я уже знаю, что это знак анархии). В целом меня не смутили ни его одежда, ни чёрная узкая полоска волос на голове, зачёсанных наверх, как на римском шлеме, ни даже серёжка в ухе в виде лезвия. Я никогда не делал поспешных выводов и помню, как искренне обрадовался за Рая, ведь у него наконец появился друг в городе. Подумал, что одноклассник из новой школы. Кто их городских знал, может все такие рослые? Я взглянул на Райнера и сразу почувствовал, что в нём определённо что-то изменилось. Конечно, за год мы повзрослели и вытянулись, но дело было не в этом. Мне ещё предстояло разобраться в этом вопросе. Они приняли меня нормально. Райнер взял у меня сумку с гостинцами от его и моей бабушки, Адамар пакет с бутылками самогона и каким-то цветком в мокрой тряпке (который попросила выкопать и привезти тётя Психея), а мне достался баул, где была банка с домашними огурчиками, мои вещи на неделю (и ещё что-то, чего туда напихали). Вообще, я удивился, что такой нагловатый парень, как Адамар сам предложил что-то понести. К тому же он не глазел на меня так, как обычно глазеют другие при первой встрече. — Заебатая чёлка, — оценил он мою причёску. И хотя его бранные слова очень резали мне слух, в целом Адамар произвёл на меня приятное впечатление. Мы вышли с вокзала и направились в сторону метро. Я до этого уже был в Агдере, но всего пару раз и то совсем маленьким, поэтому шумный мир мегаполиса манил меня своей неизвестностью. Суета. Магазины. Огромное количество снующих туда-сюда людей. Разных и непохожих. Я почувствовал эту дозволенность самовыражения ещё при виде Адамара (за одни такие дырявые и раскрашенные джинсы как у него, в деревне я бы получил прозвище ободранца). Среди такого разнообразия стилей и цвета, никто не смотрелся лишним. Вот, где пряталась настоящая жизнь. Она всё время была не так уж далеко – всего в сотне километров от дома. Пока Райнер и Адамар шли впереди и о чём-то болтали, я восхищённо разглядывал всё подряд. Однако, мой восторг кончился почти сразу, как мы вышли с нашей станции и свернули во дворы на окраине города. Разноцветные высотные здания со стеклянными окнами сменились покосившимися бараками, серыми общагами и коробками панельных зданий. Яркие витрины превратились в ларьки с тусклым светом, а стриженные газоны – в безжизненную траву с окурками и мусором. Чем дальше мы уходили вглубь, тем становилось только хуже. То, что я видел у вокзала было красивым фантиком, оказалось, большинство людей живёт в районах подобных этому. Мы остановились в одном из узких дворов. Адамар удалился за гаражи, громко объявив: — Я поссать. Появилось время присмотреться к этой стороне города получше. По пыльной улице ветер гонял этикетку от водки и приносил вонь с комбината по соседству. Вдоль двора тянулся бетонный забор с колючей проволокой всё от того же завода, за которым в небо уходили красно-белые дымовые трубы. У батиного друга в гостях мы как-то смотрели на видике фильм про девяностые. Угрюмая, серая и неприятная атмосфера врезалась тогда в мою неокрепшую психику. Особенно, конечно, впечатлила массовка в виде людей-скелетов со стеклянными глазами, вылезавших из подворотен. Я же и подумать не мог, что когда-нибудь попаду в этот фильм наяву. Своими мыслями по поводу Агдера я поделился с Райнером. На что получил от него странный ответ: «А как ты хотел? Реальность – чистое зло. Кто этого ещё не понял, обязательно поймёт, если не будет слишком поздно». Что-то в этом духе, не дословно. Но факт оставался фактом – это было достаточно депрессивно для того, кого я знал чуть ли не всю свою жизнь. Мы тогда ещё немного постояли и перекинулись парой слов. Райнер указал на видневшийся вдалеке красный кирпичный дом и сказал, что идти нам всего минут 10. Однако, вернувшийся Адамар внёс в наш маршрут изменения, желая пройти через какой-то «особенный» магазин. В общем, вместо прямого пути, мы пошли в обход. На улице быстро темнело, а нам попадалось всё больше неприветливых и помятых лиц прохожих. Многие косились на нас так, что мне становилось неуютно. К счастью, особенно неприятные взгляды Адамар отваживал молчаливой магией неприличного жеста. Показывая средний палец и провожая поворотом головы, пока человек от нас не отвернётся или полностью не растворится среди внешнего мрачного бытия. Как выразился сам Ад: — Fuck off, против лохов. Было странно, но немного забавно. Вот кто действительно знал правила местной игры. Магазин находился недалеко. Обычный продуктовый, как сельпо в моей деревне. Адамар зашёл туда один и буквально через 2 минуты вышел, ничего не купив. Но так мне только показалось. — Хватило только на 3 поштучно, — проворчал он, когда мы отошли в сторону. Ад протянул Райнеру сигарету, от которой к моему удивлению, тот не отказался, а потом спросил меня: — Ты будешь? Я отрицательно закивал и тут же вопросительно посмотрел на Рая. До последнего надеясь: он просто держит, он не станет. Ад достал из кармана зажигалку и пустую пачку, как сейчас помню, от Marlboro. Убрал лишнюю сигарету, а другую прикурил. Я заворожённо смотрел на то, как происходит передача зажигалки, чиркает колёсико и в сумерках появляется второй уголёк. Затяжки, в воздухе клуб дыма и терпкий запах никотина. В голове никак не укладывалось: как один человек, мог изменить другого за столь короткий срок? Чтоб вы понимали, мы с Райнером были как два сапога пара. Оба не видели смысла в алкоголе, не матерились и никогда не собирались курить. Наивно было полагать, что так будет всегда. Тот день уже подходил к концу. Впечатлений было более, чем достаточно и план был просто дойти до дома Райнера без происшествий. — Чё, мамка-то не спалит, что ты курил? — спросил Ад у Рая. — Она ж в ночную. А тебя твои никогда не палили? — Да, моим родакам вообще пох. Наверняка бухают у соседей или с этими алконавтами у нас, — на лице Адамара появилась неуместная широкая улыбка. — Слушайте, пацантрэ, а может, это, тоже накатим? В пакете же алкашка? — Ты что, тяпнуть самогона собираешься? — опешил я. — Где ты слово такое взял «тяпнуть»? Вот умора. Райнер, а друг-то у тебя с юморком. — Ад прекратил смеяться и продолжил серьёзно. — Да похую, как это назвать. Ты ж не против? Адамар остановился и, не дождавшись ответа, достал одну из бутылок. — Вообще это для … — Да чё ты ссышь, слышал же, мамки дома нет. Никто не заметит. Он открутил крышку и отхлебнул. — Пиздец , тут градус лютый, — сильно сожмурив глаза, он занюхнул свой рукав и протянул бутылку. — Рай, поддержишь пацанский движ? Этот моралист, я понял, не будет. Я осуждающе помотал головой, по-настоящему уже не надеясь, что это поможет. И это действительно не помогло. Райнер зажал пакет в ногах, взял бутылку и тоже немного отпил. После чего скривился и его даже передёрнуло. — Ну вот, другое дело, теперь и идти будет веселее. К счастью, бутылка, отпитая лишь дважды, вернулась обратно в свой чёрный пакет. А я уже плёлся как в бреду. Райнер, как же так? Если б знал, то ли ещё будет. Сокращая путь, мы прошли через арку и попали в унылый злополучный двор, где тусовались алкаши. Как сказал Рай: «Они в своей синей нирване с чекушками, самые стойкие на лавке, а ушедшие в потусторонний уже под ней». Проходя мимо облёванных и обстрелянных харчками лестниц под козырьками подъездов, больше всего не хотелось встретиться с их обитателями. И по закону подлости, быдло одного такого крыльцового пристанища к нам прицепилось. — Ты гляя, Храамой! Чо в наших краях заблудилося. Вылитый, нахуй, пидаарас. Волосы, сука, покрасил, как тёлка. Чувырла, ёпта. Неандертальская морда, что выплёвывала в меня эти слова, была как полагается с банкой пива, а разговаривала гнусавым голосом, смеясь после каждой фразы, как дятел Вуди. Я не знал, как ведут себя в таких случаях, поэтому решил просто игнорировать. Адамар же, идущий рядом со мной, произвёл странный ритуал: хрустнув шеей в одну и другую сторону. Я тогда подумал, только не говорите мне, что он собирается отвечать. Понимая, что нужный результат не достигнут, с перил сполз второй тип маргинальной наружности, и чтобы привлечь наше внимание бросил в нас семки. А когда и это не помогло, он протяжно свистнул и заговорил также фамильярно, как первый: — Эй, ты, ебучий нахуй клоун. Да, да, тебе говорю, петушара. Дырявый, бля, полупидрила. Гомик идёт не стесняется. Ты девка или кто ты? Поясни, чмо! Мы с Райнером шли не останавливаясь, а вот Адамар зачем-то замедлил ход. Казалось, опасность миновала, ведь они нас не преследовали, а мы уже прошли мимо. Но тут за спиной послышался звук разбивающегося стекла. Я быстро развернулся. На асфальте валялся пакет, который нёс Адамар, а сам он, демонстративно закатывая рукава, направлялся в сторону гопников: — Чё ты сказал? Ебало, нахуй, завали! — Сотрии, какой, сука, борзый. Чо сделаешь мне? Укусишь? — тип мерзко тянул слова и так загоготал, что чуть не захлебнулся собственным смехом. — Друзья твои пидорасы, вон стоят и ссутся от страха, иди лучше за ними лужу подтеери. Ад не выдержал, сорвался с места и в мгновение ока полетел на них. Без раздумий. Без малейших сомнений. — Ну пиздец вам! Приблизился и с размаху вдарил ближайшему. Банка пива мгновенно отправилась в полёт, приземлилась на асфальт и шипя потеряла остатки жизни. Дуболом же, обозлённый такой наглостью, переключился в буйную кондицию и замахнулся в ответку. Началась потасовка. Со спины набросился Храмой: — Ну чо, щенок. Так просто теперь не отделаешься! Мочи его, ёба! Они повалили Адамара и начали жёстко лупить. Он сопротивлялся и пытался отбиться, но заметно проигрывал по количеству ударов и силе. Я кричал и звал на помощь, но всё было бессмысленно. И хотя на тот момент Ад уже не сильно мне симпатизировал, я положил сумку на землю и устремился в эту заварушку. На тот момент я ещё ни разу по-настоящему не дрался, но просто не смог остаться в стороне. Это произошло почти бессознательно, как наваждение. — Не трогайте его! Диалог изначально был проигрышным вариантом, а силы оттащить, конечно же, не хватило. Меня уронили на асфальт, но с собой я прихватил и нападающего. Вокруг была куча мала из конечностей и тел, со стороны наверняка походившая на жуткое и кричащее многолапое чудовище. Стыдно признать, но похоже именно я вносил в этого монстра самый весомый вклад. Куда бил защищаясь, сам не ведал: просто наотмашь. Брыкался и изредка в кого-то даже попадал. Истерично вопил: «отвалите!». Хотя мне помогал и Адамар, его громкие матершинные реплики иногда даже заглушали мой голос. Сколько продолжалась по времени эта круговерть можно было только догадываться, но как только я нашёл момент, чтобы приподняться, меня резко схватили на удушающий. Локтями я изо всех сил попытался проткнуть, схватившие меня сзади туловище, повисшее как рюкзак. Воздуха катастрофически начало не хватать. Извиваясь как змея, я вырывался из железного захвата, судорожно пытаясь скинуть давящие на шею руки. Храмой тоже оказался не спортсмен, хоть и превосходил меня в габаритах. Получилось выскользнуть, но ненадолго. Опять сцепились. Бессилие зашкаливало, встать никак не выходило и вдруг – пронзительный крик, как разряд молнии: — Отошли от них нахуй! А потом протяжный вопль. — Ай, бляяять, — одичавший Храмой резко отпустил меня и прижал руку в районе своего зада. — Сучёнок, твою мать! Мразота! Я неуверенно, но всё же смог подняться на ноги. Сильно пошатнулся и там же на месте оторопел от увиденного. По штанам моего противника расползалось алое пятно крови. Единственным же, кто не растерялся и воспользовался моментом, был Адамар. Пока все прибывали в шоке, он оттолкнул от себя второго гопника, резво вскочил и истошно заорал: — По съёбам! Я ещё где-то с полминуты стоял обомлевший, но потом моё сознание будто поразил удар молнии. Найдя взглядом Райнера, я стремительно бросился в его сторону: — Бегииии! Он стоял чуть поодаль и совсем не реагировал. В его трясущихся руках была окровавленная разбитая бутылка, а глаза смотрели в пустоту. По-моему, он сам не понял, что произошло, но это уже было неважно. Я отчётливо помню, как приблизился к нему, схватил за футболку и поволок за собой. — А ну, стояять, суки! — кричал нам вслед, ошарашенный от произошедшего дружбан раненого. Мы улепётывали не оглядываясь, на ходу выбросив «розочку» в придорожный куст. Райнер перебирал ногами по инерции в каком-то странном состоянии транса. Адамара с нами не было. Все вещи так и остались лежать на асфальте.