***
— Блять, хён! — шипит Санрок, стягивая с себя чужие шмотки. — Меня мать заждалась, вообще-то. Ещё бы десять минут, и я срулил бы домой. — Прости. — Хёнджин лишь пожимает плечами, не испытывая и малейшего сожаления. Сейчас его мысли заняты совсем не тем. — Больше такого не повторится. — Кажется, я это слышал пару недель назад. Входит в привычку, — отмахивается младший друг, просовывая ноги в свои брюки. — Не хотел бы я быть на твоём месте. Хван грустно усмехается. Санрок бы не хотел. И сам Хёнджин тоже не особо горит желанием быть на своём месте. Он с радостью бы променял свою жизнь на любую другую, ему не доступную. С удовольствием ходил бы в обычную школу, жил в среднестатистической семье и даже трудился бы мелким офисным сотрудником, приносящим более старшим по положению кофе и сутками копирующим тонны бумаг. А ещё, он хочет увидеть солнце. То самое, ослепляющее по утрам огромное светило, мучительно обжигающее, но никогда не освещающее его путь. Он хочет хоть раз ощутить солнечные лучи на своей коже, скрывающиеся от него на протяжении последних пяти лет. Друзья уже прилично перебрали за пару часов отсутствия Хёнджина. Кроме их столика занятым остаётся ещё один, за которым расположилась компания мужчин, явно выпивших не меньше. В помещении шумно, и по большей части шум исходит именно со второго стола, что беспокоит и весь персонал, тревожно поглядывающий в ту сторону. Тут даже охранник оказался бессильным — все его просьбы были проигнорированы. Вечер слишком быстро близится к ночи. Пора бы собираться домой, ведь на мобильном уже несколько пропущенных от Сынмина. И зачем, спрашивается, звонит, если прекрасно знает где Хёнджин и с кем? Ищейки, в любом случае, держат в курсе своего «хозяина» о любых изменениях ситуации. И по-прежнему стоят на своих местах. Возвращаться вот так, практически трезвым, сейчас не вариант. В этом случае Ким обязательно пригласит его в свою комнату, возможно, даже через прислугу, ведь Хван всё-таки накосячил и не пришёл в обещанное время. Но Хёнджин не первый год живёт со своим мужем и знает, что ему делать. Притвориться пьяным, без соответствующих запахов, не получится. На помощь приходит полный стакан виски, уже час стоящий перед парнем. Отвернувшись от окон, чтобы его не было видно, Хёнджин опрокидывает стеклянную ёмкость и выливает спиртное себе на голову, чуть поднимая кепку. Янтарная жидкость струйками стекает с волос, ниже по шее, и впитывается в мягкий, плюшевый худи. Уже лучше, это поможет отвести подозрения. Трое друзей медленно собираются, пока Хёнджин удаляет с мобильника все сторонние входящие и смс, заодно ищет номер постоянного водителя Кима, чтобы попросить подвезти всех и сразу. За это он получит выговор дома, но друзей бросать одних, ближе к полуночи, совершенно не хочется. Поэтому парень берёт всю ответственность на себя, собираясь нажать на нужный контакт, пока не слышит над ухом мерзкий голос. — Да вы тут половина пидоров что ли? — язык мужчины с другого стола едва ворочается во рту. Но к нему подтягиваются и остальные трое дружков, злобно усмехаясь разворачивающейся картине. Хёнджин — человек правильный, воспитанный, интеллигентный. А ещё гордый и на дух не переносящий хамов. Да и за себя постоять может в любой момент. Парень медленно поднимается со своего места, лишь взглядом пытаясь смерить хамящего ублюдка перед собой. Они ведь их и пальцем не тронули, чтобы заслужить подобного отношения. Но пьяному человеку и море по колено, а ввязаться в драку — любимое дело. — Ну и что ты встал, «красотка»? Давно по мордашке смазливой не получал? — ржёт второй, обнимая за плечи одного из друзей. — Рот закрой, ублюдок, — цедит Хёнджин и прищуривается, оценивая обстановку. Вся ситуация вряд ли закончится хорошо. По крайней мере для этих четверых уродов. Первым не выдерживает тот, кто изначально и подошёл к парням. С размаху, мужчина бьёт парня по лицу. Не сильно, в меру своего опьянения, но достаточно ощутимо. Как результат — разбита губа. И это поведение мерзавца срабатывает, как спусковой крючок. Хёнджин проводит пальцем по уголку губы, собирая капли крови, и едко отвечает: — Сука. Двое спутников Хёнджина опомниться не успевают. За несколько мгновений Хван укладывает на лопатки четверых. Не зря прошли занятия джиу-джитсу с лучшим тренером в Сеуле. Трое мужчин, корчась от боли преимущественно в спине, так как основной удар пришёлся именно на эту часть тела во время падения, пытаются отползти в сторону, наблюдая, как на основном зачинщике сидит с виду стройный, худой парень. Нянчиться с ублюдками Хёнджин не собирается. Усаживается сверху на мужчину, упираясь коленом ему в грудь, и давит со всей силы на рёбра, заставляя хрипеть от боли. — Из всех посетителей здесь только четверо пидоров. И это вы. Понял меня, тварь? — и сплёвывает, прямо в лицо лежащему снизу, собравшуюся во рту кровь от разбитой губы. Стоит только подбежать охране вместе с остальным обслуживающим персоналом к лежащим на полу мужчинам, в заведение врываются ещё пятеро «наблюдателей». Один поднимает Хёнджина на ноги, пока остальные за шкирку выволакивают зачинщиков на улицу и уводят с глаз подальше. Что будет с ними, Хван даже знать не хочет — Сынмин такого не прощает. А сейчас, ему самому приходится играть перепившего. Качаясь из стороны в сторону, парень тянет самую дурацкую улыбку, на которую способен, и пьяненько моргает, медленно прикрывая и открывая глаза. — Сухооо, ик. Это ты, что ли? Давно не виделииись! — Хёнджин тянет буквы, намеренно, даже слегка переигрывая давно заученную роль. А потом падает на мужчину, обнимая его за плечи. — Сухооо, отвези нас домой, ладно? Хочу домооой. Сынмин встречает мужа на пороге дома. Он, конечно, в курсе всех подробностей происшествия, иначе быть и не могло, что выдает осуждающий взгляд. Но молча наблюдает, как шатающегося Хёнджина доводят до него, и аккуратно придерживает за талию, чтобы парень не упал прямо посреди холла. Муж пьян, но это уже далеко не в первый раз. Сынмин давно закрывает на это глаза, мирясь с мыслью, что парню нужно хоть как-то отвлекаться. Мужчина ласково обводит лицо Хёнджина руками, всматриваясь в прищуренные глаза, осматривает его, проверяя на наличие других травм, и легко касается кончиком пальца уголка губ, заставляя Хвана хмуриться и шипеть от боли. А затем морщится сам, чувствуя едкий запах алкоголя от его одежды. — Ты в нём купался, что ли, Джинни? — Ммм, — тихо стонет Хёнджин, прикрывает глаза и ластится лицом к чужой руке. — В заплыв не уходил. Сынмин смеётся. Впервые за столько времени, Хёнджин слышит чистый искренний смех своего мужа и удивлённо смотрит на него, приподнимая брови и не забывая про наигранное опьянение. А потом прижимается к мужчине ближе, потираясь пахом о его бёдра, и тянет губы через боль для поцелуя. Образовавшаяся корочка на ране трескается, отчего в уголке выступает очередная капля крови, медленно спускаясь по подбородку. Ким аккуратно стирает её белоснежным носовым платком, вытащенным из кармана брюк. — Нет уж, Хёнджин-и. Сегодня ты идёшь спать. Вот так и заканчивается игра в собственной постели. Если бы Сынмин хотел, он давно бы разоблачил все проделки парня. И Хван до сих пор не уверен, насколько сильно Ким его знает. Намазав рану обеззараживающей и заживляющей мазью, Хёнджин устраивается под одеялом и долго смотрит в потолок. Впереди слишком длинная ночь без сна, наполненная нескончаемыми мыслями о том, что произошло прошедшим вечером, как на это реагировать, и как исправить.***
Жизнь Хван Хёнджина, конечно, полна увлечений. Но ещё больше она переполнена заботами, возложенными на него положением в семье и в обществе. Практически каждое утро начинается с составления плана меню, согласования закупок и калькуляции затрат на ближайшее время. В свободное время парень посещает любимые занятия живописью. И это единственное место, где он может быть собой, перенося на холст все свои тревоги, переживания, и привнося в собственный мир ярких красок. Постоянные визиты на бизнес-тренинги тоже вошли в привычку, хоть Сынмин и высказывает недовольства — не к чему забивать голову лишней и непригодной информацией. Однако Хван продолжает их посещать. Он всё ещё надеется, что муж заметит его стремления стать кем-то бо́льшим, чем обычная домохозяйка. Но на деловые встречи Сынмин предпочитает брать Хёнджина с собой. Его муж молод, на шесть лет младше его, красив, образован, утончён и может разговорить даже самых несговорчивых собеседников. А ещё — блистает в любом обществе ярче любых звёзд, привлекая к себе внимание, как своим внешним видом, так и взбалмошным поведением порой. По вечерам в обычные дни мужчины отдыхают либо по своим комнатам, либо вместе в просторной гостиной, если настроение Хёнджина это позволяет. С его нестабильностью и эмоциональными перепадами Сынмин давно смирился. Он просто знает, что это поведение возникло не просто так. Он любит мужа и интересуется его жизнью иногда напрямую, но чаще всё же за спиной, оберегая парня от любых событий, способных нарушить и без того неустойчивую психику. Хёнджин, как правило, читает книги. Много и часто, погружаясь в сюжет с головой, а потом нехотя выныривает в серую реальность с тоской во взгляде. Сынмин очень любит наблюдать за таким парнем — переживающим сюжет буквально на глазах. Любит смотреть исподтишка, как меняется его мимика, как блестят глаза, тянутся то вверх, то вниз уголки губ, как поднимаются игривые брови, или вовсе хмурятся. Именно в такие моменты Ким видит Хёнджина живым, хоть тот этого не осознаёт до конца. И Сынмину очень хочется дать мужу чуть больше тепла и заботы, внимания, только парень за все годы совместной жизни так и не позволил подступиться к нему ближе и заглянуть в его душу. Ким знает причину. Но не может с ней ничего поделать. Очередная командировка выбивает из привычной колеи. Тем более, Хёнджин, по непонятной причине, несколько дней упрямо игнорировал Сынмина и не шёл на контакт. Ким переживает, но от рабочих вопросов отлынивать ради этого не может себе позволить. Поэтому погружается в процесс, расставляя приоритеты совсем не желанным образом. Ещё и проблемы с одним из филиалов внезапно нарисовались. Судя по финансовым отчётам — кто-то не в первый раз выводит крупные суммы на сторону. А учитывая, что филиал находится в зоне ответственности его брата, виновник очевиден. Однако, спрашивать напрямую мужчина не хочет. Поймать крысу за руку намного интереснее, чем сказать об этом в лоб. Да и убытки для Сынмина — капля в море. Приходится только наблюдать и делать собственные выводы. Оставлять мужа одного в огромном доме, пусть даже и в родном, каждый раз тревожно. Радует только один факт — Ли Минхо тоже в отъезде, со слов Джисона вернуться должен через несколько дней. А значит, Ким вернётся первым. Но охрана Ким Сынмина приставлена к Хёнджину, а никак не к Ли Минхо. Да и бо́льшую часть приходится взять с собой. Поэтому о передвижениях Ли мужчина не осведомлён. Ему просто хочется доверять мужу, хоть он и знает, что это всё напрасно. А ещё Сынмин знает, что во время командировки к Минхо должен присоединиться Джисон. Ким знает о жизни Ли-Хан не понаслышке. Между мужчинами в пределах дома и работы царит семейная идиллия, о которой можно только позавидовать, и свидетелем которой он сам был неоднократно. Однако, по сей день бережёт собственного мужа от деликатных подробностей, лишь иногда пытается уколоть парня неоспоримыми фактами, и то — назло. В один из спокойных, уединённых, серых вечеров Хёнджин заканчивает новую картину, которая снова отправится в шкаф, к десяткам таких же, никому кроме него не нужных. Но парень чувствует умиротворение. Он слишком много думал о том, что произошло в последнюю встречу. Но смог успокоить себя, принять решение, что ни Ли, ни Ким к случившемуся никакого отношения не имеют. Все проблемы Хёнджина только в его собственной голове. Пока на телефон не приходит внезапная смс, разгоняющая кровь по венам и заставляющая колотиться сердце чаще и громче. Л.М. Малыш, мы можем встретиться сегодня? Очень хочу тебя увидеть. Потом не смогу. Хёнджин задумывается лишь на минуту. С одной стороны — охраны и ищеек сегодня не будет. В отсутствие мужа можно незаметно покинуть дом и вернуться так же. С другой — у Минхо снова свои дела? Если он переносит встречу, значит ему в очередной раз «не удобно». Однако, он спрашивает, не настаивает, не уговаривает, но бьёт по самому больному — он хочет увидеть Хёнджина, а значит, соскучился. И Хван тоже скучает. Он готов променять всё на свете, пожертвовать всем, что у него есть, только ради одной короткой встречи с любимым человеком. У Хёнджина остались только эти минуты единения и воспоминания после. Вся жизнь парня проходит мимо него от секса до секса с тем самым. Только в эти моменты он может чувствовать себя счастливым, нужным и любимым.Х.Х.:
Во сколько?
Л.М.: В семь. Буду ждать тебя на парковке Лотте Уорлд Молл. До встречи ещё пара часов, и Хёнджину хочется подготовиться, чтобы не тратить время на это после. Горячая ванна окутывает стройное гибкое тело, согревает и расслабляет, избавляя от негативных мыслей. Хёнджин любит воду, наслаждается переливами прозрачной глади, погружается в неё с головой, задерживая дыхание. Вот так, под водой, если открыть глаза, всё видится совершенно в других красках. Если бы у Хвана только была возможность надолго задерживать дыхание, жизнь, возможно, была бы не такой унылой, скучной и однообразной. Рассматривать своё тело, каждый его сантиметр, всегда было интересно и волнующе. Почему люди, окружающие парня на протяжении всей жизни, так реагируют на него? Порой Хёнджин задаётся вопросом, а как он выглядит со стороны, когда, например, выгибается? Оглаживая свои ноги в эту секунду, он ненароком представляет, как они смотрятся на чужой талии. Не слишком ли худые его бёдра? Возможно, стоит записаться в тренажёрный зал и привести себя в более привлекательную форму? Каким вообще видит его Минхо? А каким Сынмин? Сам Хван уже миллион раз пытался перенести на холст, погружаясь в воспоминания, самые яркие минуты встреч. Сложнее всего, почему-то, рисовать именно Минхо, его лицо всегда получается расплывчатым, смазанным. Как будто от встречи до встречи образ мужчины стирается с подкорки, оставаясь лишь неясным пятном, но самым значимым. Из одежды Хёнджин выбирает обычную белую рубашку, с расслабленным на шее тёмным галстуком, и классические чёрные брюки. Завязывает небольшой хвостик, собирая светлые волосы в короткий, небрежный, низкий пучок, лишь несколько выбивающихся прядей обрамляют утончённое лицо. Образ не должен привлекать к себе внимания. Однако, парень знает, что он сам не в состоянии этого исправить, где бы он ни находился — все взгляды в любом случае будут прикованы к нему. И это неимоверно раздражает. Любил бы Ли Минхо «своего мальчика» не таким прекрасным? Что было бы, если на лице остался шрам? Вот здесь, к примеру, на щеке, на том месте, по которому ведут длинные тонкие пальцы. Своим мрачным мыслям остаётся лишь усмехаться — Ким никогда не позволит сделать с собой хоть что-нибудь и нанести себе вред. Ему уже достаточно рубца на запястье, который постоянно приходится прятать под манжетами длинных рукавов в любую погоду. Хёнджин бы мог… Но не делает этого. Не имея своих выполнимых целей и реальной мечты, он продолжает жить и играть по чужим правилам. Конец мая бывает слишком коварным. Вопреки подступающему лету, месяц преподносит не всегда приятные сюрпризы перепадами температур между дневными и ночными часами. Наполненный городским шумом воздух окутывает всё тело, пробирает прохладой до костей, заставляет дрожать и покрываться мурашками в лёгкой рубашке. Хёнджину не нужен сегодня пиджак. Он хочет согреться в тёплых объятиях любимого человека. Сегодня не он ограничивает время, но даже за подаренные ему минуты внимания будет благодарен. Знакомый автомобиль уже ждёт его на парковке. В середине недели в торговых центрах по обычаю не так уж много посетителей, поэтому транспорта в данной зоне для вип-гостей мало. Хёнджин запрыгивает в машину на переднее сиденье. Он не знает, где пройдёт сегодняшний вечер. Он не интересовался. Для него главным остаётся не то, где он, а с кем. Минхо ведёт машину молча, бросая короткие улыбки на парня. Расслаблено сидит в водительском кресле, небрежно держит руль авто одной рукой. Вторая на своём привычном месте — сжимает колено Хёнджина, поглаживает бедро, мнёт тонкую брючную ткань, оставляя новые заломы на ней. Интимная атмосфера переполняет всё пространство салона. В воздухе игриво мешаются два аромата, так идеально дополняющие друг друга в единстве букета жасмина и смородинового листа. Хёнджин прикрывает глаза, откидывает голову на спинку кресла, наслаждаясь потоками ветра из приоткрытого окна, уже растрепавшего волосы, выбивая новые пряди из-под стянутой резинки. В такие секунды хочется очутиться на страницах любимых книг, в которых счастливый финал предсказуем. Казалось бы, нет места, где мужчины ранее не бывали. Но Минхо никогда не перестаёт удивлять, выискивая уединённые уголки, потаённые от посторонних глаз. И этот раз не исключение. Машина останавливается в небольшом укрытии на южной стороне Ханган. Ночной город в отдалении мерцает разноцветными огнями, словно праздничными гирляндами. — Как же я скучал, — тихо шепчет Минхо. Отстёгивает ремень безопасности, тут же подаётся вперёд — обнять Хёнджина, прикоснуться к нему, вдохнуть его аромат глубоко в лёгкие, запомнить, сохранить внутри себя. — Я тоже, — едва различимо слышится ответ. В периоды волнения Хван всегда путается в собственной речи. Минхо знает это и дорожит такой особенностью. Он просто уверен, что в другие моменты с парнем такого не случается. Мужчины медленно перебираются на заднее сиденье. Ли усаживает Хёнджина на свои колени, сжимая пальцами стройную талию, огибая ладонями все плавные изящные изгибы. Хёнджин — символ красоты и превосходства. Быть рядом с этим идолом, обладать его телом — наивысшее удовольствие только для высшей лиги. Минхо тянется за поцелуем, привлекая парня к себе ближе, тянет за галстук, заставляя наклониться к нему. Проводит кончиками пальцев по линии скул, останавливается на губах — влажных, мягких, манящих. И целует. Сначала нежно, едва касаясь своим чужого рта. Ловит губами чужие, то верхнюю, то нижнюю, слегка сминая, оттягивая, посасывая, играясь. Мужчина дразнится, не даёт необходимого напора, хотя сам уже находится на взводе. Импульсивно расстёгивает пуговицы рубашки Хёнджина, вытаскивая её из-под ремня брюк, и распахивает, открывая полный доступ к стройному телу с едва выпирающими рёбрами и подтянутым животом. С губ медленно переходит к длинной шее, оставляя влажные следы. Под ладонями, уже вовсю исследующими обнажённую кожу под распахнутой одеждой, рассыпаются миллионы мурашек, а Хван задерживает дыхание и напрягается от незатейливых ласк, выпуская первый тихий стон из груди. Переднее окно до сих пор приоткрыто, но Хёнджин этого уже не замечает. Он пылает изнутри рядом с Минхо. Потирается ягодицами о пах мужчины. Ему очень сильно хочется принадлежать этому человеку именно в этот момент. Ли отстраняется от поцелуя и припадает губами к обнажённой груди. Касается нежно, следом проводя влажным языком. Причмокивает, не оставляя без внимания каждый сосок, играясь с ними. Одну ладонь заводит за спину, подушечками проходясь вдоль позвоночника, второй пересчитывает каждое ребро и сжимает чувствительную кожу пальцами. Тихие стоны с едва уловимой хрипотцой доводят и самого Минхо до края. Из кармана брюк Ли достаёт баночку смазки и презерватив, оставляя рядом с собой. Тянется к ремню чужих брюк, расстёгивает его, справляется с молнией и тянет одежду вниз, оголяя упругие ягодицы. Хёнджин чуть привстаёт, освобождая одну ногу от штанов, пока они не остаются только на второй. Широко разводит бёдра и трётся нежной кожей промежности о жесткую ткань чужой одежды, расстёгивая рубашку и Минхо. Впивается нежно зубами в его шею, даёт зелёный свет отсутствию контроля, тут же зацеловывая губами лёгкий укус. И чувствует вибрацией на коже вырывающийся из груди Ли утробный рык. Когда желание и возбуждение переполняют тела, ждать момента единения становится практически невозможно. Свои брюки Минхо, как обычно, не снимает, лишь приспускает вниз, освобождая налитое вожделение. И постоянно трогает, гладит, слегка пощипывает чувственное тело сверху, наслаждаясь мелодичными звуками. Слишком сильно хочется войти в Хёнджина. Почувствовать, как парень сжимается на нём, искусно выгибается, словно змея, вместо стонов переходит на крик, ведь здесь их никто не услышит. — Ты же готовил себя, малыш? — шёпотом произносит Минхо, быстро растягивая презерватив по возбуждённому члену, и льёт дополнительную смазку сверху, распределяя её ладонью. — Мгм, — отвечает Хёнджин и громко ахает, стоит только чужой руке прикоснуться к сжимающейся, но уже пульсирующей и жаждущей наполнения дырочке. Ли старается не торопиться. Приподнимает второй рукой чужие бёдра выше, снова тянется к напрягшемуся соску, слегка прикусывая его. Раздвигает ладонью ягодицы, одним пальцем оглаживает анус парня круговыми движениями, размазывая остатки смазки. Внутрь проникает лишь кончиком, пока Хёнджин замирает в волнующем предвкушении. Место пальца заменяет твёрдый член, направляемый рукой. Второй рукой мужчина старается как можно медленнее и безболезненнее опустить пока напряжённые ягодицы на себя. Мягкие гладкие стенки расступаются, обволакивают орган. Проникновение аккуратное, но сразу же глубокое, что доставляет дискомфорт Хёнджину. Но это чувство не длится долго, Хвану так нравится — слегка болезненно и распирающе. Поэтому парень практически сразу начинает двигать бёдрами. Выпускает из себя орган и тут же насаживается на него ещё глубже, резче. Движения быстро заменяются на скорые, рваные. Джин прикрывает глаза, полностью отдаёт себя этим ощущениям. Дрожит всем телом, прикусывая свои губы и сжимая пальцы на плечах мужчины. Головка члена идеально точно скользит по простате, заставляя вздрагивать каждый раз. От частого дыхания слегка запотели окна, разгорячённые тела покрываются лёгкой испариной. Руки Минхо скользят быстрее по обнажённому телу сверху. Хёнджин прекрасен. И двигается он восхитительно правильно, доводя мужчину до пропасти, в которую он, не задумываясь, бы прыгнул ещё миллион раз. Хёнджин идеален для Минхо. Чувство приближающегося оргазма маячит совсем близко, и Ли старается изо всех сил оттянуть удовольствие. Обхватывает аккуратный красивый член Хвана ладонью, крепко сжимает его пальцами, скользит вверх-вниз, что позволяет выделяющаяся естественная смазка. Подстраивается под быстрые движения парня. — Кончи для меня, детка, — слышится томный шёпот. Бёдра парня приподнимаются крепкой рукой и останавливаются в такой позиции. Минхо быстро перенимает активную роль и сам вдалбливается в податливое тело сильнее и резче. И смотрит на Хёнджина, прожигает насквозь. Затопленные страстью потемневшие глаза разглядывают превосходное тело. От неконтролируемого желания поцеловать или хотя бы коснуться кожи, Ли прикусывает губы зубами, облизывает их языком и снова прикусывает. С Джинни всегда бывает так — восхитительно прекрасно и чертовски мало. Скольжения ладони, как и толчки, становятся жёсткими, по-звериному голодными. Хёнджин гнётся, выпуская очередной крик. Откидывается на спинку переднего кресла, придерживает сам свои бёдра, хоть мышцы уже не чувствуются. С ягодиц рука Минхо перемещается на напряжённый живот, поглаживая его. А затем пальцы сжимают возбуждённые сосок, с силой покручивая его. Дыхание становится рваным и частым, а значит Хван уже совсем близко. Хватает только нескольких особо глубоких толчков, чтобы парень задрожал, громко выстанывая «Чёрт, Минхо…», пока бёдра и живот конвульсивно сводит оргазменными спазмами, а на руку и грудь Ли выстреливают горячие порции семени. Минхо кончает следом, наполняя собой тонкий презерватив и согревая обжигающей жидкостью парня изнутри. Минуты отдыха после подобных актов соития кажутся вечностью. Пока Хёнджин лежит на горячей груди, устроив голову на плече мужчины, Ли аккуратно перебирает его влажные пряди пальцами. Резинка для волос потерялась где-то на середине процесса, но её обязательно нужно найти. Пока же это никого не беспокоит. С волос рука Минхо перемещается на спину парня, поглаживая уставшее тело, лаская, словно маленького беззащитного котёнка. А ещё постоянно целует чужое влажное плечо. На вкус Хёнджин тоже всегда прекрасен — на языке остаётся солоноватый привкус с лёгким цветочным ароматом. — У меня самолёт через час, — Минхо с досадой заставляет вынырнуть в реальность из сладкой неги. Хёнджин с радостью бы остался лежать на чужой груди. Заснуть в объятиях любимого, согретый и переполненный удовольствием. Но молча поднимается, с грустью заглядывая в чужие глаза. — Я долго думал, как же мне тебя украсть из лап дракона, — смеётся Ли, пытаясь разрядить атмосферу. — Через две недели в Японии какая-то художественная выставка открывается. Попробуешь уговорить Кима? — Постараюсь, — отвечает Хёнджин. — Скинь подробности выставки, хорошо? Подумаю, что можно сделать. До аэропорта дорога проходит в молчании. Хван грустно смотрит в окно, замечая лишь мерцающие отблески огней и смутные очертания сооружений. Его сознание переполняют бесконечные мысли и сомнения. Сможет ли он? Справится ли с такой задачей, чтобы улететь в другую страну без контроля и охраны? Очень хочется в это верить. Только… снова придётся играть послушного мужа и страстного любовника в чужой постели. — Мы приехали, Джинни, — привлекает к себе внимание Минхо. — Вызови себе такси, хорошо? — спрашивает мужчина и лезет в бардачок за бумажником, доставая несколько купюр наличных. — Возьми. До дома точно хватит. И пиджак мой возьми, на улице холодно. Быстрый, хоть и нежный поцелуй в лоб никак не облегчает ту боль, которая разливается по венам, едко обжигая обидой и яростью. Держа в руках наличку и пиджак, Хёнджин остаётся один на окраине ночного города. Он злится. И в первую очередь — на себя.