***
Полночи бесполезно пролежа с открытыми глазами, Альбус решил занять себя делом. Благо у него, как у профессора, всегда была работа. Проверка эссе двигалась медленнее, чем обычно. Может быть потому, что он сел проверять их за стол в гостиной, которую также использовал как и кабинет, постоянно кидая взгляд на спящего на диване мага. Он свихнулся окончательно и бесповоротно, когда посчитал Геллерта милым, ведь во сне он так забавно, сжимая руками плед, подкладывал его себе под щеку. И пусть мысль позорно сбежать из своих же покоев подальше от милого, но все еще темного мага и преступника, которого всем миром ищут и мечтают схватить, появлялась, но всерьез не рассматривалась. Это был такой шанс. И как Альбус мог его упустить. Может быть он был ужасно сентиментален. Может быть он был просто ужасен, потому что все, что сделал за эти годы Геллерт, не смогло перечеркнуть то, что было в девяносто девятом. Два месяца. Всего лишь два месяца. Все два летних месяца. А какую власть они над ним имели. До сих пор. И как он подозревал, будут иметь всегда.***
Он тянул до последнего. Приближалось время завтрака и у него был выбор, разбудить Геллерта или уйти первому, чтобы позволить Грин-де-Вальду самому исчезнуть из Хогвартса. Вчерашний вечер, их разговор, казался безумной выдумкой. Очарование ночи ушло, оставив на лице Дамблдора темные круги и усталое смирение. Ничего не изменилось. И уже не может измениться. Поэтому он больше не мог позволить себе больше тянуть. Альбус пронесся мимо дивана, не давая себе ни единой поблажки, даже не взглянув на Грин-де-Вальда, вылетев за дверь личных комнат. Он опирался спиной на дерево двери, чувствуя себя просто ужасно. Его тянуло назад. Невидимыми нитями тянуло бросить строить из себя непонятно кого, вернутся к Геллерту, разбудить его и… Нет. Нет, это ничего не изменит. Альбус решительно сделал шаг прочь. А потом еще один, и еще один, уходя все дальше от собственных комнат. Ничего не было вчера. Ничего не изменилось. Он придет в Большой зал, будет завтракать с коллегами, а после уйдет проводить уроки. А когда вернется вечером в свои покои, то никого там не встретит.***
Геллерт тяжело вздохнул, отгоняя сонливость. Мужчина перевернулся, скривившись от неприятного чувства в спине. Ужасный диван. Его срочно нужно менять. Геллерт сел, осматриваясь. На часах было около десяти. Он выспался и более не чувствовал в себе порывов вывернуться наизнанку, пытаясь объяснить Альбусу все и сразу. Мужчина улыбнулся, сжав в руках теплый плед. Альбус… такой Альбус. Избавил его от неудобств сна в обуви и пиджаке и даже расщедрился на плед. Удивительной доброты души человек. Грин-де-Вальд чувствовал себя прекрасно для того, чтобы никуда не торопиться и спокойно все обдумать. Альбус, очевидно, собирается избегать его снова, надеясь, что он сам сделает то же самое. Спасибо, уже не интересует. Геллерт привел себя в порядок, воспользовавшись ванной Альбуса и не потратив много времени на раздумья, решил ничего не откладывать в дальний ящик. На повестке дня стояло три вопроса. Его последователи, его кровавая репутация и отношения с Альбусом. Основные подельники были запечатаны в Нумергарде, его репутацию вполне можно было похоронить со старым телом, которому не хватало мозгов сделать что-то лучше, чем терроризировать мир. А отношения с Альбусом еще можно спасти. И этому поспособствует прекрасное воссоединение Криденса со своей настоящей семьей.***
— Добрый день, — сказал Геллерт, после стука входя в Кабанью голову. Отвратительное название вполне отражало состояние интерьера и настроение хозяина этого места. — Чего надо? — недружелюбно спросил Аберфорд, протирая стакан. — Твой сын жив, — с порога заявил Геллерт, довольно улыбаясь, когда застал этим грубияна врасплох. — Пошел. К мордреду! — гневно выдохнул Аберфорд, а Геллерт ничуть не удивился такому приему. Братец Альбуса совсем не изменился, все тот же грубиян и деревенщина. Даже удивительно, как в семье могут быть двое настолько разных ребенка. — Напротив каюты, где ехал твой сын со своей матерью, была каюта Лестрейнджей. Мальчик того же возраста, что и твой сын, и девочка, Лита Лестрейндж. Ее брат непрерывно плакал и она поменяла двух детей. А после началась эвакуация. Лита Лестрейндж, их няня и твой сын выжили. Соседняя лодка перевернулась и настоящий Лестрейндж погиб. Девочка никому не сказала о подмене. Твой сын жив. Его зовут Криденс Бэрбоун и он обскур. Грин-де-Вальд абсолютно не удивился разбитому о стену около себя стакану, который недавно держал в руках Аберфорт. Также он не удивился и палочке, направленной на него. — К нему прилетел феникс. Я приведу их завтра вечером. Передавай привет брату. Был рад снова увидеться, Аберфорд, — отсалютовал волшебнику Грин-де-Вальд, пока о его щит разбилось несколько заклятий. — Сукин сын!***
Геллерт аппарировал. Все еще Англия. Все еще Хогсмид. Еще раз рисковать и аппарировать с острова на континент, он все же не стал. — Эльф. В Нумергард. Еще пара мгновений и перед ним одинокий замок высоко в горах. Нумергард. Тюрьма для его врагов, ставшая его могилой. Но теперь все будет по-другому. Он не умрет здесь один, забытый и брошенный всеми. Не умрет. Не в этот раз. Он изменит все. Стена синего пламени безропотно пропускает его. Грин-де-Вальд вдыхает полные легкие горного воздуха, а открывая глаза, видит как из замка высыпаются большинство из его сторонников. И та же Винда Розье среди них. Все же не умерла. Что ж. С этим можно работать. Его походка легка, но его сторонники как никогда похожи на загнанных в угол зверей. Наверняка они уже нашли его тело. И прямо сейчас видят в его руках Старшую палочку. И пусть гетерохромия в этом теле не так заметна, как раньше, но и она отмечена магами, встречающими его. — Доброе утро, — невозмутимо поздоровался Геллерт, не скрывая Старшей палочки, рассматривая всех удивленных его появлением магом. — Что-то случилось? — Герр Грин-де-Вальд, — с придыханием отзывается Винда, первая абсолютно уверяясь в его «подлинности», ведь манеру речи и движения он намеренно не искажал. Но Геллерт намеренно не стал выделять ее или обращать внимания больше, чем на остальных. Совсем нерациональная неприязнь к Розье раньше не трогала его, не мешала манипулировать ведьмой. Теперь же вспоминать о ней не хотелось. Не такими людьми он хотел быть окружен. — Я хочу поговорить с Криденсом и Куини. Прошу также всех остаться в замке. После обеда я намерен поделиться невероятно важной информацией со всеми вами, — сказал Геллерт, проходя мимо магов внутрь замка. — Ваше тело… — заикнулась мисс Кэрроу. Еще одна преданная его соратница. Еще одна ведьма, обделенная моралью. — Оставить там, где есть, и не прикасаться, — распорядился Геллерт. Его старое тело еще пригодится. Сейчас затишье будет предпочтительнее, чем активные действия. Но когда-нибудь стоит устроить дуэль, где силы добра и справедливости победят зло.***
Он все же выдал Розье задание сделать новые документы и легенду, а также разыскать маледиктус Нагини, отослав ведьму подальше. Ее преданность еще можно использовать себе на благо. — Куини, Криденс, — поприветствовал кивком магов Геллерт, переступая порог комнаты. — Герр Грин-де-Вальд, — отозвалась в привествии Куини. — Мы все так волновались. Вы так неожиданно… исчезли. А потом ваше тело, — взволнованно говорила Куини. А Геллерт даже улыбнулся. Куини Голдштейн было милой и очаровательной волшебницей. Ее общество было намного приятнее, чем Розье или Кэрроу. — Не так официально, — отмахнулся Геллерт, устраиваясь в кресле, и предлагая его собеседникам тоже присесть. — У меня к вам серьезный разговор. Куини, я знаю, что ты разочаровалась в моих методах. — Нет-нет, герр… — взволнованно подскочила Куини, но Геллерт быстро поймал руки ведьмы от чего та дернулась словно от удара и стала белее снега. — Ты права. Не бойся. Я ничего тебе не сделаю. Я собираюсь отпустить тебя, — как можно уверенней сказал Геллерт. Он был природным окклюментом такой силы, что даже одаренная магией Куини не могла увидеть его мысли. И сейчас это делало только хуже. — З-зачем? — заикаясь выдавила из себя Куини. — Потому что магия… меня спасла. Она показала мне мое будущее. Мой путь. И теперь я ясно вижу каждую свою ошибку. Я манипулировал тобой, чтобы заполучить такую одаренную ведьму в свои сторонники. Но теперь меня волнует только твое счастье. Я искренне желаю тебе добра и счастливой семейной жизни с мистером Ковальски. Я клянусь тебе в этом, — искренее говорил Геллерт, стоя на одном колени перед Куини Голдштейн, что пыталась сдержать всхлипы. — В-вы… вы правда? — слезы все же брызнули из глаз женщины и Геллерт вежливо предложил ей свой платок. — Я клянусь тебе своей магией, что сейчас не соврал и словом. Люмос. Нокс, — серьезно сказал Геллерт, а Куини ударилась в слезы, ведь магия подтвердила слова темного мага. — Ну-ну, дорогая мисс Голдштейн, ваш кошмар закончился здесь и сейчас. Успокаиваетесь и мы обсудим, как вам вернуться к своим родным и близким, при этом избежав преследования уже со стороны мракоборцев. — Спасибо! Спасибо вам! Спасибо! — ярко улыбалась Куини, вытерая слезы, что не переставали течь. Геллерт лишь кивнул, сжав напоследок руки женщины, оборачиваясь к Криденсу. — Криденс. Тобой я тоже манипулировал. Впрочем, ты и сам это знаешь. И хотя, я не собирался, я все же наврал тебе, — честно признал Геллерт, посмотрев на феникса, что следовал за Криденсом даже в замке. — В чем? — хлестко спросил Криденс, чуть задирая подбородок, готовый принять новый удар. — Ты Дамблдор. Но не брат Альбуса. Ты сын Аберфорда Дамблдора, о котором тот все эти годы скорбел, думая что ты погиб еще в младенчестве вместе со своей матерью. Они тебя не бросали и не стыдятся. Я поговорил с ними обоими. И завтра мы вместе с тобой отправимся на встречу с твоей семьей, — сказал Геллерт, следя на Криденсом. — Поклянитесь. Поклянитесь, как поклялись ей, что сейчас не соврали, — поджимая губы, потребовал Криденс. — Я клянусь магией, что сейчас сказал тебе правду. Люмос. Нокс, — тише подтвердил свои слова Геллерт. Лицо Криденса исказилось в мучительной гримасе и Геллерт раскрыл объятия для молодого мужчины. Парню нужно было это. Нужна была поддержка, любовь и тепло. И ничего более. — Ты им нужен. Они будут счастливы тебя видеть. И с удовольствием познакомятся с тобой, — добавил Геллерт. — То, что ты выжил в детстве, то, что так долго прожил, настоящее чудо. Ты знал, что у них была сестра обскур? Они не испугаются. Они с радостью примут тебя.