Тайны Геллерта Грин-де-Вальда

Альбус не мог усидеть на месте. В голове была ужасная каша от тотального непонимания ситуации. В Хогвартсе, в его личных комнатах, на его диване лежал Геллерт. Почему-то с другим лицом, но однозначно точно Геллерт. Грин-де-Вальд, что появился словно из ниоткуда и кинулся на него с объятиями. Весь в слезах, прося у него прощения, прося его не оставлять. Геллерт никогда ни у кого не спрашивал разрешения и не просил прощения. Он никогда не плакал. Он мог быть резким, наглым, ужасно самоуверенным и этот человек никогда бы не показал свою уязвимую часть, отрицая само существование в себе недостатков и слабостей. И этот же человек, жестокий человек, преступлениям которого уже нет числа, был здесь.       Альбус сокрушенно упал в кресло, запуская руки в волосы, а после снова поднимая палочку, чтобы еще раз проверить Геллерта на предмет ран и проклятий. Он делал это уже три раза, ничего не находил и от этого волновался еще больше.       Он должен был вызвать мракоборцев. Клятва на крови не давала ему навредить Геллерту, но вызвать мракоборцев она бы позволила. Он должен был известить о Грин-де-Вальде в Хогвартсе сразу же, как понял, кто перед ним. Эти мысли были простыми. Были правильными, если посмотреть на них со стороны. И они абсолютно противоречили его чувствам.       Альбус закончил очередную проверку, смотря на Грин-де-Вальда сквозь пальцы. Геллерт на его диване был абсолютно беззащитным. Это не было притворством или уловкой. Геллерт действительно потерял сознание, до этого плача и умоляя не оставлять его. Неудивительно, что при таком исходе ни о каких мракоборцах и речи не могло быть. Но за ним следили. Немного меньше, чем раньше, но, не дай мэрлин, Глава правопорядка Трэверс с мракоборцами снова заявятся к нему. Он не знает, что будет делать в таком случае. Он уже наставил палочку на Минерву. Растерявшись от состояния Геллерта, испугавшись, что Минерва может ему навредить. Конечно, это было глупо. Минерва бы никогда не навредила незнакомому магу ни с того, ни с сего, а именно таким перед ней и предстал Геллерт. И все же. Одна только мысль, что его узнали, что могут воспользоваться слабостью и навредить, сделали свое дело. Это было что-то на уровне инстинкта. Спрятать, защитить. Именно поэтому ни в какое Больничное крыло они не пошли. Кажется, никто не узнал Грин-де-Вальда и он будет последним дураком, если создаст ситуацию, когда это изменится.       Альбус резко подскочил с кресла, когда Геллерт застонал. С палочкой наизготовку и совершенно растерянным Альбус стоял над Геллертом, с какой-то паникой отмечая, что он просыпается. Тут же нахлынул иррациональный страх, что все предыдущие слезы и слова ему просто привиделись, что сейчас Геллерт проснется, посмотрит на него как на идиота и устроит настоящий переполох, потому что тихо и мирно уйти из Хогвартса это не про Грин-де-Вальда, которому никто не указ. — Альбус? — прохрипел Геллерт, закрывая рукой глаза. — Я здесь, — отозвался Дамблдор, все также неловко стоя над лежащим на диване Геллертом, что морщился и тер глаза. Напряжение было колоссальное. И каждое движение Грин-де-Вальда, его небрежность, естественность. Было такое ощущение, что Геллерт просто случайно уснул на его диване, а теперь прикладывал усилия, чтобы прогнать сморившую его сонливость, чтобы иметь шанс выспаться ночью, а не страдать бессонницей. Про себя же Альбус был точно уверен, что сам не сможет уснуть этой ночью. Не после такого. И ведь странности продолжали накапливаться. Геллерт не спешил подорваться с места, резко высказаться или хотя бы принять свой привычный высокомерный вид. Казалось, того абсолютно ничего не смущает. — Что ты делаешь в Хогвартсе? — не выдержал и спросил Альбус. Они не виделись тридцать лет. Тридцать один, если быть точнее. Обоюдно и молчаливо избегали друг друга десятилетиями, только чтобы Геллерт неожиданно появился прямо на его пороге, порушив в очередной раз все представления о себе. — Лежу на твоем диване, — хрипло сказал Геллерт, сонно переворачиваясь на бок, неуклюже пытаясь сесть. — Ужасный диван. Тебе нужен новый. Альбус ничего не мог с собой поделать. Губы дрогнули, еще секунду он смог перетерпеть, но после первый смешок вырвался и он уже не мог остановиться, заходясь в каком-то истерическом смехе. Геллерт же, чувствуя себя ужасно слабым, но почему-то абсолютно не беспокоясь на этот счет, все же принял сидячее положение, опрявляя пиджак и еще больше ослабляя узел галстука, откидывая голову назад. — Это первое, что ты скажешь мне за тридцать лет? — неверяще спросил Альбус. — Что с тобой? Ты появился… весь не в себе, — все же успокоился Альбус, серьезно смотря на Геллерта, что снова закрыл глаза. Грин-де-Вальд сейчас был совершенно беззащитен. Без палочки в руках, сонный и почему-то такой смешной-неуклюжий. Он совершенно не походил на темного мага, терроризирующего всю Европу. — Как ты оказался в Хогвартсе? — снова задал мучавший его вопрос Альбус, медленно присаживаясь на другую сторону дивана. Геллерт повернул голову в сторону, сонно щурясь на Альбуса. У Дамблдора сложилось впечатление, что тот прикладывает усилия, чтобы даже просто держать глаза открытыми. — Аппарировал, — коротко откликнулся Геллерт, не спуская взгляда с Альбуса. Альбус же поймал себя на желании отвести взгляд и ничего не смог поделать с собой, все же отвернувшись. Он был уважаемым профессором, ему было далеко за сорок, а он смутился хриплого голоса и взгляда Грин-де-Вальда. — Ты прекрасен, — снова сказал Геллерт, заставляя Альбуса удивленно снова обернуться к Грин-де-Вальду. — Так прекрасен. Прости меня. Я такой дурак. Последний идиот. Нет таких слов, чтобы описать собственную безмозглость. — Постой. Остановись. Что с тобой? За что ты просишь прощения? — попытался остановить поток слов хлынувших из Грин-де-Вальда Альбус. — За все? Потому что я все понял, Альбус. Я все понял, — взволнованно говорил Геллерт, не спуская взгляда с Дамблдора. — Что ты понял? Ты так и не сказал, что с тобой случилось и почему у тебя другое лицо, — отозвался Альбус, пытаясь понять в чем причина такой несвойственной для Грин-де-Вальда разговорчивости и сквозящей в каждом слове искренности. — Каким непроходимым тупицей был все эти годы. Я бросил тебя, чувствуя себя преданным от того, что ты выбрал семью, а не идеи кровавой революции. Прости меня за все. Я никогда не хотел тебя ранить, — искренне говорил Геллерт, наклоняясь ближе к Альбусу. — Ты пытался меня убить. Клятва не дала бы, да, я знаю, но ты не раз посылал ко мне своих людей… — взволнованно взмахнул рукой Альбус. — Я. Никогда. Не хотел. Твоей смерти, — твердо сказал Геллерт, перебивая Альбуса. — Я был дураком и трусом. Я подался жажде крови, пытаясь построить мир на костях и руинах. Я ошибся. Во всем. И теперь я вижу это также ясно, как и тебя сейчас. Я лю… Альбус в панике накрыл рот Грин-де-Вальда рукой, только чтобы не слышать окончания предложения. — Ты не в себе! — воскликнул Альбус. — Это проклятье? Зелье? Ты отравился? При смерти? Что с тобой?! Альбус боялся убрать руку, но больше не мог выносить этого. Он встал с дивана и отошел к окну, отворачиваясь от мага в его комнатах. Лицо Геллерта так близко в его руках, сам Грин-де-Вальд слишком близко. И к тому же говорит такие ужасные, ужасные вещи. — Это ритуал, — сказал Геллерт. — Что? — вырвался из своих мыслей Альбус. — Что за ритуал? — Ритуал восстановления. Меня хорошенько помотали мракоборцы в Париже и я хотел быстро восстановить силы перед следущей вылазкой, — спокойно сказал Геллерт, снова откидывая голову на спинку дивана. — Ты аппарировал из Парижа?! — не поверил Альбус. — Ты в своем уме?! Ты мог расщепиться! — Почему из Парижа? Из Нумергарда, — спокойно откликнулся Геллерт, а Альбус натурально задохнулся. Он не знал ни одного мага, кто смог бы аппарировать с континента в Англию без каких-либо артефактов. Кроме Грин-де-Вальда, конечно. И, конечно же, он смог аппарировать даже не из Парижа, а из Нумергарда, что находится еще дальше! — Ты мог умереть, ты это понимаешь? — отчаянно спросил Альбус, закрывая рукой лицо. — Я хотел увидеть тебя, — отозвался Геллерт, а Альбус чуть натурально не взвыл. С Геллертом и при обычных обстоятельствах было сложно иметь дело, а сейчас он был абсолютно невыносим, легко произнося такие… такие вещи. — Зачем? Зачем ты хотел меня увидеть? — снова спросил Альбус, пытаясь хоть как-то приблизить свое понимание происходящего. — Потому что я понял, как ошибался все это время. Я самолично разрушал свою жизнь, забирая с собой в это безумие и многих других. Я лю… — Не произноси этого! — мгновенно гневно вспыхнул Альбус. — Молчи! Ты никогда не говорил этого тогда, так молчи и теперь! Потому что это невыносимо. Он бы не смог этого вынести. Не тогда, когда все, все было уже не исправить. — Я понимаю, — мягко сказал Геллерт, смотря на Альбуса. — Подойди сюда, пожалуйста. Геллерт протянул руку к нему, раскрытой ладонью вверх, недвусмысленно приглашая его. Дамблдор знал, что не должен был в это верить. Не должен был подходить ближе. Не должен был приносить и прятать у себя Грин-де-Вальда. Не должен был беспокоиться о нем, о его здоровье, о безрассудной выходке с аппарацией с континента. Он должен был вызвать авроров еще несколько часов назад. Он все это знал. Вот только его собственные ноги сами делали шаги вперед. Он знал, как должен был поступить, но совершенно не мог принять это как «правильно». Он подошел близко, как Геллерт и просил, и сдавшись такой мелочи, дальше Альбус вкладывал свою руку в чужую с обреченным принятием. Прошло чуть больше тридцати лет, а его чувства совершенно не изменились, безраздельно владея всем его сердцем. — Прошу тебя не бойся. Я не причиню тебе вреда, — прошептал Геллерт, поднося руку Альбуса к своим губам, оставляя на тыльной стороне легкий поцелуй. — Клятва. Не будь ее, вел бы себя так? — выдохнул Альбус, еле скрывая дрожь голоса. Никогда он еще не был так слаб. И всегда перед Грин-де-Вальдом. Как бы не пытался вырваться, убежать, обрезать все нити, сжечь все мосты, ему никак это не удавалось. — Дело не в клятве, — правдиво ответил Геллерт, смотря в глаза Альбуса. — Если ты пока не хочешь этого слышать от меня и вполне по понятным причинам можешь мне не поверить, я не буду тебя мучить, как бы мне не хотелось выправить все между нами как можно быстрее. Ритуал показал мне насколько я неправ и ужасен, уверенный в обратном. Звучит совершенно неадекватно и лживо, я знаю. Но… Мне нужно было увидеть тебя, потому что я тонул в мраке и крови, а ты был единственным светом среди всего этого ужаса. — Геллерт… — попытался снова остановить Грин-де-Вальда Дамблдор. — Нет. Это ты обязан услышать. Я обещаю тебе, что изменюсь. Никакого террора, никаких убийств и расправ с неугодными, никакой политики. Больше не хочу. Ничего не хочу, кроме как быть рядом с тобой. Хочешь сломаю Старшую палочку? — спокойно говорил Грин-де-Вальд, абсолютно уверенный, что наконец-то, наконец на правильном пути. — Грин-де-Вальд! — крикнул Альбус, вырывая свою руку и чуть ли не отпрыгивая от мага, как от огня. — Хочешь? Я серьезно, Альбус. Я сломаю ее пополам и ни секунды не пожалею об этом, — продолжал предлагать Геллерт, снова откидываясь на спинку дивана, с сожалением сжимая руку, которая еще недавно сжимала теплые пальцы Альбуса. — Ты так о ней мечтал. Я не стою этого, — покачал головой Альбус, кое-как взяв себя в руки. — Уходи. Уходи, Геллерт. — Ты стоишь всего, Альбус, — выдохнул Грин-де-Вальд, понимая что сейчас Дамблдор ему совсем не верит. И правильно делает. Он сам дурак, сам испоганил все хорошее, что между ними было. И будь он проклят, если не исправит это. — Гел… — снова заикнулся Альбус. — Я не могу уйти, Альбус. Прости, что брежу твои мысли, — перебил Грин-де-Вальд. — О, тебе совсем не жаль, — невесело покачал головой Альбус. — Жаль, что рядом со мной ты не можешь чувствовать себя… лучше, чем сейчас. А уйти я не могу, потому что у меня нет сил на аппарацию. Я сбежал из Нумергарда к тебе, потому что если бы остался там, то убил бы всех, спалив замок к гуям. Я запер всех внутри, но не хочу возвращаться туда. Не сейчас. А кроме тебя мне идти некуда. Сейчас меня любой мракоборец-первогодка как котенка схватит за шкирку и переправить в тюрьму. — А туда ты тоже не хочешь, — покачал головой Альбус, сжимая кулак и поджимая губы. Он понял к чему клонил Геллерт. — Могу я остаться на этом ужасном диване? — спросил Геллерт, а Альбус шумно выдохнул. Секунды тишины, когда Альбус стоял спиной к Грин-де-Вальду, тихо стуча кулаком по столу. Он не должен был, не должен, не должен. — Он в полном твоем распоряжении, — выхохнул Альбус, кляня себя на чем свет стоит за мягкосердечие. — Спасибо, Альбус, — искренне сказал Геллерт. — Надеюсь я не потесню тебя. Еще немного и я засну, как убитый. — Только на одну ночь. Завтра ты уйдешь, — решительно обозначил сроки Дамблдор. — Как скажешь, Альбус. Как скажешь, — тихо, но с улыбкой сказал Геллерт. Веки настолько отяжелели, что у него уже не было сил и дальше бодрствовать. Он завалился на бок, а ноги закинул на диван. Он так устал, устал, но после разговора с Альбусом мрак и кровь казались такими далекими. Он засыпал с надеждой. Ничего не было окончательно потеряно. У него был шанс. Альбус все еще его любил.