Safe

Проснувшись тем утром, Изуку почувствовал, что день будет плохим. Дело было не только в боли в костях и руках (фантомных болях после Спортивного фестиваля). Это было даже не из-за кошмара о том дне со Стейном, за исключением того, что на этот раз он был слишком медленным, и кровь Ииды растеклась у его ног, а глаза стали безжизненными (боже, он был таким неудачником). Нет, такие сны стали обычным делом. Вскакивание с постели мокрым от пота, с бешено бьющимся сердцем и попыткой не вырвать остатки вечернего ужина— это было в пределах нормы, после дюжины повторений. С ним все было в порядке. С ним должно было быть все в порядке. Он не мог подвести Всемогущего, не после всего, что этот человек сделал для него, после того, как доверил ему "Один за всех" (Один за всех!). Он не мог проявить себя еще более недостойным, будучи не в порядке из-за нескольких плохих снов. Итак, нет, не ночные кошмары заставили его захотеть остаться в постели, натянуть одеяло на голову и спрятаться. Это был внутренний инстинкт, болезненная ямка в животе, которую он развивал годами, чтобы выжить. Сегодня что-то должно было случиться, что-то чудовищно неправильное. Тем не менее Изуку стиснул зубы, стянул одеяло и все равно приготовился к утренней пробежке. Потому что герои не могут быть слабыми и трусливыми. И он пытался — черт возьми, он так старался — соответствовать этому. Но сегодня все было как обычно, даже слишком хорошо: он не сломал кость, не упал ничком и не подвергся нападению злодея во время утренней пробежки. За завтраком с его друзьями они улыбались и болтали с ним, все взволнованные предстоящей учебной работой. Его утренние занятия прошли без сучка и задоринки, и он даже получил ”отличная работа, маленький слушатель!" от Сущего Мика за свое последнее задание по английскому. К полудню Изуку подумал, что, может быть, в кои-то веки все наладилось, и что этим утром ему все только показалось. Так было до тех пор, пока Айзава-сэнсэй не попросил его остаться после урока. Все его одноклассники проходили мимо, шутили о том, что он снова попал в беду, а Киришима подталкивал его локтем под ребра со словами “Да ладно, ребята, это Мидорибро, не может быть все так плохо ". С того момента, как Айзава-сэнсэй назвал его по имени, все, что он мог чувствовать, была паника. Она зародилась в его груди и распространилась на конечности, заставляя его дрожать и неистовствовать. Какая-то часть его сознания заметила, как его одноклассники ходили вокруг него, смеясь над тем, что сэнсэй вновь оставляет его, потому что он был таким проблемным ребенком, и почему ничего никогда не менялось? После того как вышел последний ученик и дверь со щелчком закрылась, Изуку встал перед столом своего учителя и попытался вспомнить, как работает дыхание. Черт. Просто никогда не было. Особенно не сейчас, не с учителем, который ему действительно нравился, который снова и снова рисковал своей жизнью ради него и его одноклассников. Изуку рискнул поднять взгляд, и Айзава-сэнсэй моргнул в ответ со своим типичным измученным выражением ‘Зачем-я-вообще-все-это-делаю?’. “Расслабься, проблемный ребенок, у тебя нет проблем”, - сказал ему сэнсэй. “Но есть кое-что, что я хочу обсудить с тобой, если ты не против пройти за мной в мой кабинет”. У него не было проблем? Но с ним собираются пройти в офис? Изуку знал, что это не может быть правдой. Кабинет учителя всегда означал, что у него неприятности. И всегда за худшие нарушения. О боже, сэнсэй пытался внушить ему чувство ложной безопасности перед наказанием? Была ли это еще одна логическая уловка? Его дыхание сбилось, но он сумел кивнуть сэнсэю, потому что, что еще он мог сделать? Айзава-сэнсэй бросил на него еще один взгляд, но Изуку не мог сказать, что он означал. Вероятно, раздраженный взгляд был зна́ком уже поскорее начинать идти за ним. Это или отвращение. “Ладно, давай, малыш”, - тихо сказал он. “Не волнуйся, ничего плохого”. Прежде чем Изуку смог придумать какой-то ответ, какую-то ложь, которой поверил бы сэнсэй, его учитель повернулся и, оставив Изуку, направился вперед. Мидория постарался быстро взять себя в руки и скоро поспешил за ним. Изуку продолжал двигаться по спирали всю дорогу до Учительской, вспоминая все свои прошлые случаи, когда его вызывали в личные кабинеты, и отчаянно пытаясь понять, какое нарушение он совершил. Возможно, если бы он смог разобраться в этом, он был бы готов к тому, что сказать, как действовать, как загладить вину перед Айзавой-сэнсэем. Они слишком быстро добрались до кабинета сэнсэя. Рефлекторно Изуку осмотрел комнату. Только одна дверь и окно выходили на то место, где у них была оценка причуд в его самый первый день. Там был письменный стол с компьютером и стопками бумаг. Остальное пространство было в основном пустым, если не считать нескольких кожаных кресел, такого же кожаного дивана с желтым спальным мешком сверху и нескольких книжных шкафов. Обычно Изуку с любопытством бы разглядывал названия книг, большинство из которых, казалось, были о преподавании героической работы или этики. Но он был слишком напряжен, и внимание Изуку рассеялось и вернулось к его учителю. Айзава-сэнсэй наблюдал за ним усталыми глазами. “Присаживайся, малыш”. Изуку быстро подчинился, запрыгнув на ближайший стул. Он вздрогнул от легкого шума, который стул издал из за его резкого движения. Сэнсэй, казалось, ничего не заметил. Вместо этого он потянулся за папкой на своем столе. Он предпочел сесть в кожаное кресло рядом с Изуку, а не за стол. Желудок Изуку сжался от такой близости. Он сложил руки на коленях и не сводил с них глаз, все в попытке сохранять спокойствие и не реагировать. Пожалуйста, пусть это не будет одна из этих встреч. “Мидория, я хотел поговорить с тобой о твоих недавних заданиях”. О, боже. Изуку проглотил подступившую к горлу рвоту. Мидория, нам нужно поговорить о твоей классной работе. Не лги мне, мальчик. Сэнсэй достал несколько работ из недавних тестов и классных заданий. Он зажмурился и попытался заблокировать воспоминание. Ни один бестолковый сопляк не смог бы набрать такой высокий балл без обмана. Все мы знаем, что у таких людей, как ты, уровень интеллекта ниже. Просто жалко, что ты жульничаешь и осмеливаешься пытаться быть лучше своих одноклассников с реальными причудами. Обычно это приводит к исключению, но я готов сделать исключение . . . Слова вырвались у него прежде, чем он смог сдержаться. “ Клянусь, я не жульничал, сэнсэй! Пожалуйста, пожалуйста, не исключайте меня! Я... я обещаю, я... “Жульничать?” Айзава-сэнсэй прервал его. “Малыш, я не думаю, что ты жульничал. Ты действительно думаешь, что кому-то в твоем классе сойдет с рук жульничество перед кучей профессиональных героев?” Изуку наконец-то смог сделать выдох, который он сдерживал, и плечи его опустились от облегчения. “Клянусь, сэнсэй, я не с-жульничал, и я п—сделаю лучше, я п-обещаю”. Айзава-сэнсэй серьезно посмотрел на него, его рот опустился, и о боже, разве это было не тем, что хотел услышать его учитель? “Мидория, ты входишь в пятерку лучших в классе. Дело не в твоей успеваемости. Я просто заметил несоответствие в некоторых твоих недавних тестах ”. “Несоответствия, сэнсэй?” - сумел повторить он. “Да. Это не имеет смысла, вот почему я хотел обсудить это с тобой, прежде чем делать какие-либо неправильные выводы. Я заметил, что ты пропустил вопросы, на которые, я знаю, ты должен был правильно ответить. Видишь, здесь?” Айзава-сэнсэй указал на вопрос, выделенный красным, с недавнего экзамена. “Ты неправильно понял этот вопрос, но я помню, как накануне вечером ты подробно объяснил концепцию Каминари и Ашидо. И на этот вопрос ты также отвечал мне на уроке несколькими неделями ранее ”. У Изуку перехватило горло. Он стал беспечным. В Юэй, с друзьями и учителями, которые, казалось, не стремились его достать, он стал самодовольным. “Извините, сэнсэй”, - прошептал он. “Я-я иногда совершаю ошибки на тестах, вот и все. Должно быть, я п-просто забыл концепцию”. Айзава-сэнсэй вздохнул. “В том-то и дело, малыш. Если бы это случилось раз или два, я бы тебе поверил. Но это происходит уже несколько недель. Что-то не сходится. Мой единственный вывод заключается в том, что ты намеренно неправильно отвечаешь на вопросы. Хотя я понятия не имею, почему ты это делаешь. Действительно, ты должен быть лучшим в классе, исходя из того, что я наблюдал.” Ты никогда ни в чем не будешь на вершине. Такой безполезный, как ты, всегда будет внизу. Это все, на что ты годен. Позыв к рвоте подступил снова, на этот раз сильнее. “Нет, я ... я не могу быть лучшим в классе!” Айзава-сэнсэй поднял брови. “А почему бы и нет, проблемный ребенок?” Слова вырвались прежде, чем он смог их остановить. “Потому что у меня нет причуды!” Кровь бросилась ему в голову, Изуку потребовалось несколько ударов сердца, чтобы осознать, в чем он признался. “Я— нет — я не это имел в виду”, - поспешил сказать он. “Я имею в виду, что раньше у меня не было причуды. Больше нет. Теперь у меня есть причуда. У меня есть. Я не лгу. ” “Спокойно, малыш, сделай несколько вдохов”, - сказал Айзава-сэнсэй, подняв руки в умиротворяющем жесте. “Я никогда ни в чем тебя не обвинял. Не мог бы ты объяснить, что ты имеешь в виду? Когда появилась твоя причуда?” Изуку уставился на свои руки, сцепленные так крепко, что чувствовал, как ногти впиваются в кожу. “Н - только год назад, п-прямо перед вступительными экзаменами в Юэй”, - выдавил он. “Извините, сэнсэй, я должен был сказать вам раньше”. “Перед вступительным экзаменом?” Повторил Айзава-сэнсэй низким голосом. Изуку поднял взгляд, но тут же пожалел об этом. Его учитель выглядел разъяренным, его глаза сузились, а рот сжался в тонкую линию. Изуку сжался в комок, обхватив колени и борясь с непреодолимым ужасом, охватившим его организм. “Пожалуйста, не исключайте меня, сэр”, - выдохнул Изуку. “Пожалуйста, пожалуйста, я сделаю все, что угодно. Клянусь, я исправлюсь. Я -я знаю, что я позади всех, но я-я начинаю привыкать к своей причуде, и я п-знаю, что это неприемлемо, что я продолжаю ломать себе кости, но прошло некоторое время с тех пор, как я п-делал это. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.” Где-то там, за пределами его сознания, его мольбы переросли в рыдания. Он пытался подавить их — он был таким никчемным плаксой, — но его тело не слушалось. О боже, сэнсэй знает, что у него нет причуды, и его собираются исключить, оставив его мечту разрушенной, разбитой вдребезги. Сломленный, как и он сам. Насколько глупым он был? Он действительно думал, что такой тупой неудачник, как он, сможет когда-нибудь стать героем? Неужели он был настолько помешан, что думал, что никто не заметит? Конечно, Айзава-сэнсэй смог. Ничто не могло пройти мимо него. Не такой слабый, никчемный самозванец, как он, недостойный и зазнавшийся. Каччан был прав. Почему он просто не бросился с крыши, когда у него был шанс? “—ория. Мидория. Изуку”. Его имя вернуло немного внимания, и он понял, что не дышит, все было размыто, а комната перевернута вверх дном. Паническая атака, какая-то часть его осознала это. У него была паническая атака на глазах у его учителя. Такое случалось не в первый раз. Раньше у него постоянно случались приступы перед учителями, и от этого всегда становилось только хуже. Они ругали его или наказывали за то, что он ищет внимания, или оскорбляли его все время. С самого раннего возраста Изуку усвоил, что у него никогда не должно быть приступов паники в присутствии учителей и что им нельзя доверять ни при каких обстоятельствах. Но на его колене лежала рука, и Айзава-сенсей мягко инструктировал его считать вместе с ним. Наконец, после нескольких отчаянных глотков, ему удалось выполнить инструкции, пока его дыхание в основном не выровнялось. Рука на его колене слегка сжалась. “Хорошая работа, малыш. Теперь ты можешь использовать свои пять чувств и назвать пять вещей, которые ты видишь, слышишь, обоняешь, осязаешь или пробуешь на вкус?” Изуку подчинился, назвав случайные предметы в комнате и ощущение своего тела, прижатого к стулу. К концу упражнения он ненадолго выпал из реальности. Его глаза все еще горели от слез, а голова болела, но, по крайней мере, он снова мог дышать. Он ожидал, что сэнсэй отпустит его и начнет читать лекцию за его позорную бесконтрольность. Возможно, отправит его к Исцеляющей девочке, чтобы с ним разобрался кто-нибудь другой. Или просто исключит его на месте. Пожалуйста, пожалуйста, не исключайте его. Сэнсэй не сделал ничего из этого. Его рука оставалась на колене, и он продолжал сидеть на корточках перед Изуку. Выражение его лица было более мягким, но Изуку был уверен, что ему показалось. Боже, насколько отчаянным он мог быть? Совершенно бредовый. “Я рад, что ты вернулся, малыш”, - сказал он с мягкостью в словах, которая заставила Изуку напрячься, уверенного, что его заманивают в ловушку. “Мне жаль, сэнсэй”, - прошептал Изуку. “Жаль, что вам пришлось с—иметь с этим дело. Это больше не п- повторится”. “Я не сержусь на тебя за приступ паники”, - сказал Айзава-сэнсэй в своей обычной будничной манере. “Было бы нерационально возлагать на тебя ответственность за что-то, находящееся вне твоего контроля”. Изуку моргнул, глядя на него, совершенно потерянный. В смущенном молчании Айзава-сэнсэй отдернул руку и встал. На мгновение Изуку вытянул шею, глядя на своего учителя, но Айзава-сэнсэй быстро вернулся на свое прежнее место. “Ладно, малыш, ты все еще в состоянии говорить? У меня есть к тебе несколько вопросов”. Изуку проглотил свой страх и заставил себя встретиться взглядом со своим учителем и кивнуть в знак подтверждения. У него уже был жалкий срыв на глазах у профессионального героя. Он не мог позволить себе больше облажаться. “Итак, ты сказал, что получил свою причуду в 14 лет?” Он поморщился от скептического тона в вопросе своего учителя. “Я не лгу, клянусь, сэнсэй! Доктор, он, эм, сказал, что мое тело недостаточно сильное для м-моей причуды, и оно подождало, пока я не наберу достаточно мышц, прежде чем п-активироваться. ” Айзава-сэнсэй долго смотрел на него, и Изуку изо всех сил старался не ерзать. Что, если он ему не поверил? Что, если сэнсэй решит исключить его из-за этого? Он пообещал Всемогущему, что никому не расскажет. Он обещал! “Я полагаю, это объяснение логично, учитывая последствия твоей причуды”, - наконец сказал сэнсэй. “Но что более важно, я должен извиниться перед тобой, Мидория”. “Извиниться?” Изуку пискнул, его глаза расширились. Учителя не извиняются. Никогда. “Да. Если бы я знал, я бы иначе отнесся к оценке причуд в тот первый день. Учитывая все обстоятельства, твой рост за такой короткий промежуток времени впечатляет ”. Отнесся бы к оценке Причуд по-другому. Изуку знал, что это значит. Сэнсэй отнесся бы к нему по-другому, теперь, когда он знал, что он не такой, как все остальные. Он не был на том же уровне, что и все остальные. “Моим первым впечатлением было, что ты никогда не утруждал себя отработкой своей причуды из лени или высокомерия. Очевидно, сейчас я знаю, что это неправда, но это всегда беспокоило меня. Теперь я понимаю, и мы можем работать, чтобы исправить ситуацию.” Исправить ситуацию. Изуку почувствовал, что из него вышибло дух. Это напомнило ему о том времени, когда он был моложе, и Каччан так сильно ударил его в живот, что он мог только лежать на спине, хрипя, в течение десяти минут. Сэнсэй собирался исключить его. Исключен. И после всего, его мечте пришел конец. Изуку сдерживал слезы разочарования, заставляя себя перестать быть таким плаксой. Айзава-сэнсэй был логичен — возможно, он смог бы убедить его. “Пожалуйста, сэнсэй, я встану пораньше и поработаю после школы, мне не нужно так много спать! И—и мои перерывы на обед! Я могу сократить т-это, и, пожалуйста, пожалуйста, клянусь, я могу сделать лучше! Пожалуйста, не заставляй меня п-покидать Юэй! Я сделаю все что угодно! ” Изуку подавил свой страх, когда эти темные глаза наблюдали за ним, изучая его, как будто он был жалким насекомым. “Ты сделаешь все что угодно?” Сэнсэй повторил. Ты сделаешь все, чтобы попасть в Юэй, не так ли, мальчик? Изуку очень, очень сильно хотел, чтобы сэнсэй отличался от других. Он всегда восхищался Сотриголовой как профессиональным героем, а затем сэнсэй спас ему жизнь. И, да, он был строгим, но намного милее любого учителя раньше. Но он все еще был учителем. А Изуку все еще был безмозглым, бесполезным уродом, который ничего из этого не заслуживал. По крайней мере, не бесплатно. В груди у него защемило, он был уверен, что его сердце разорвалось надвое. На мгновение он не был уверен, что у него хватит сил сделать это снова. Он никогда не мог забыть, эта часть его жизни просто была задвинута в уголок его сознания. Он думал, что ему никогда не придется возвращаться к этому. Но он вернется, ради своей мечты. Его тело онемело, когда он, спотыкаясь, поднялся и направился к своему учителю. Он знал, что теряет связь, но ничего не сделал, чтобы остановить это. Ему нужно было отключиться от всего этого. Попытаться притвориться, что ничего из этого не происходит и не происходило, чтобы он мог пережить это. Он трясущимися руками потянулся к штанам сэнсэя. Прежде чем он смог сделать что-то большее, чем коснуться материала пальцами, Айзава-сэнсэй отступил назад, явно пораженный. “Мидория” — “П-прости”, - выдавил Изуку. “Я н- не понял —” Он надеялся, что его учитель хотел, чтобы Изуку только прикоснулся к нему или отсосал. Но, очевидно, этого было недостаточно. Ты сможешь это сделать, сказал он себе. Ты должен это сделать. Дрожащими руками он начал расстегивать школьную форму. Слезы, которые он изо всех сил пытался сдержать, продолжали затуманивать его зрение, а руки дрожали так сильно, что расстегивание даже одной пуговицы заняло целую вечность. Он был таким неудачником. Он даже это не мог сделать правильно, и Сэнсэй потерял бы терпение, и его наверняка исключили бы. “Прости, я... мне очень жаль”, - пробормотал он. Какая-то часть его мозга уловила, что учитель зовет его по имени, но ему казалось, что он под водой, все было размыто, и он едва слышал что-либо, кроме своего сердца, пытающегося вырваться из груди. Затем две руки легли на его плечи, останавливая движение. Изуку замер. И вот так он вернулся в среднюю школу Альдера. Две руки переместились с его предплечий вниз по спине, сжимая зад. Он чувствовал горячее дыхание на своей коже. Губы коснулись его горла. “Симпатичный мальчик”, - прошептал мистер Танака ему на ухо. “Такой симпатичный мальчик, чтобы компенсировать отсутствие причуды и свою бесполезность”. Изуку старался не вздрагивать от блуждающих рук, касавшихся и хватавших его там, внизу. Он проглотил рвоту, зная, что для него это плохо кончится, если он потеряет контроль над функциями своего тела. “Разве ты не хочешь поблагодарить меня за все, что я для тебя сделал? Большинство учителей исключили бы тебя за списывание. Но я был достаточно любезен, чтобы сделать для тебя исключение. Разве ты мне не должен?” “Да, с-сэр”, - послушно прошептал Изуку. “Большое вам спасибо, сэр, за то, что сделали электронное исключение”. Его учитель отстранился и ухмыльнулся, его глаза-бусинки жадно блуждали по маленькому телу Изуку. “Очень хорошо, питомец. А теперь встань на колени и поблагодари меня должным образом. Ты должен загладить свою вину передо мной за то, что я держу тебя рядом ”. Изуку подчинился, как слабый, никчемный урод, каким он и был. Ни на что не годный. Только на это, по словам его учителя. Его трясущиеся руки расстегнули ремень мужчины, и он попытался все отключить. Для Юэй, снова и снова напоминал он себе, когда это происходило. Это ничего. Это для Юэй. “—ку. Изуку. Дыши со мной.” Изуку моргнул, оказавшись на уровне глаз с темным шарфом. Ему потребовалось мгновение, чтобы распознать в нем оружие захвата Айзавы-сэнсэя. Его взгляд метнулся к лицу учителя. Он стоял близко к Изуку, но больше не прикасался к нему. Не так, как раньше. Желчь подступила к горлу, и Изуку понял, что его вот-вот вырвет прямо на своего учителя. В панике он обыскал комнату и заметил мусорное ведро рядом со столом. Спотыкаясь, он едва успел к нему. Его сильно вырвало завтраком, и к концу он задыхался и плакал. Кислый привкус, оставшийся у него во рту, никак не помог, и он попытался успокоиться, чтобы его снова не вырвало. У него было воспоминание, осознал Изуку в ужасе. Учителя ненавидели это даже больше, чем панические атаки. А потом его вырвало в кабинете учителя. Стоя на коленях, он посмотрел на мужчину затуманенными глазами. Его учитель стоял неподвижно и напряженно, но Изуку не хватало смелости сосредоточиться на его лице. Он знал, что сэнсэй должен быть в ярости. “Я-я сожалею, сэр”, - выдохнул он на грани истерики (он не мог позволить, этому случится). “Извините. Я-я уберу это после, обещаю. Где вы ч-хотите, чтобы я? С-диван?” Это была единственная плоская поверхность, которую Изуку смог заметить, не считая стола, заваленного бумагами, но Изуку сомневался, что сэнсэй был из тех, кто так наплевательски относится к своей работе. Изуку напряженно ждал команды, а затем вздрогнул, когда его учитель наконец заговорил. “Изуку, я хочу, чтобы ты сделал несколько глубоких вдохов. Ты можешь сделать это для меня?” Предполагалось, что все пойдет не так. Изуку растерянно моргнул, глядя на своего учителя, но подчинился. Он был не настолько глуп, чтобы игнорировать прямые приказы. После нескольких вдохов и выдохов Изуку понял, что до этого момента он на самом деле не дышал. Через минуту или две он почувствовал, что зрение проясняется, конечности меньше дрожат. Сэнсэй всегда присматривал за ним, он понял. Вот почему это было так больно. И он всегда беспокоился о благополучии своих учеников и о том, не получили ли они травм. Может быть, он был бы нежен? Не то чтобы это имело значение. Было не менее больно, даже если учитель был нежным. Мистер Танака тоже временами был нежным. Красивый мальчик. “Изуку, ты можешь стоять?” Снова заговорил Айзава-сэнсэй. “Ты можешь встать, подойти и снова сесть, пожалуйста?” Еще один приказ. Изуку не знал, как можно сделать это в кресле, но все равно подчинился. Схватившись за стол, он неуверенно поднялся на ноги. Сэнсэй отступил, оставив ему достаточно места, чтобы рухнуть в кресло. Сэнсэй остался стоять у стола и окна, не придвинувшись ближе, как ожидал Изуку. “Изуку, я останусь здесь, хорошо?” Он продолжал называть его Изуку. Его глаза горели. Если бы только сэнсэй называл его так за пределами своего кабинета, по другой причине. “Я обещаю, что больше не прикоснусь к тебе. Ты можешь рассказать мне, что только что произошло? Чего ты ожидал от меня?” Это был тест? Логическая уловка? Что он должен был сказать? Сэнсэй, казалось, почувствовал его растущую панику. Он поднял руки вверх в универсальном жесте “Я не хочу причинить вреда”. “Помни, малыш, делай глубокие вдохи и выдохи. Как насчет того, чтобы я угадал, а ты поправь меня, если я ошибаюсь”. Изуку кивнул, не на 100% уверенный, с чем он соглашается, но в данный момент это не имело значения. Он сделает что угодно. Сэнсэй глубоко вздохнул, его темные глаза стали серьезными. “Ты думал, я могу исключить тебя из UA, потому что до недавнего времени у тебя не было причуды”. Изуку утвердительно кивнул головой. “А потом ты потянулся к—” Сенсей на мгновение запнулся. “Чтобы прикоснуться ко мне. Ты можешь сказать мне почему?” Вздрогнув, Изуку понял. Сенсей не знал, как это работает. Конечно, нет. В конце концов, этот человек был героем. Тогда ему просто придется объяснить это. Даже если это убьет его, если он признается в этом Айзаве-сэнсэю. Он знал, этот человек больше всего ценит логику. “Это то, что я всегда должен был делать”, - сказал Изуку как ни в чем не бывало. “Я не заслуживаю быть здесь, и ты тратишь на меня время, поэтому я должен загладить свою вину”. Сэнсэй молчал секунду, две, три. Изуку напрягался все больше с каждой секундой, которая проходила в тишине. Это была пытка, решил он. Почему сэнсэй просто не мог покончить с этим? Затем, наконец, сэнсэй подошел. Горло Изуку сжималось все сильнее и сильнее с каждым шагом к нему. Он закрыл глаза и ждал, что чьи-то руки схватят его, сожмут, сорвут с него одежду, толкнут лицом вниз, чтобы— “Изуку, пожалуйста, посмотри на меня”. Его глаза распахнулись от нежных слов. Его учитель опустился на колени перед его стулом, его поза была открытой и не угрожающей. Изуку был уверен, что ему померещилось мягкое, озабоченное выражение лица. Но это было что-то новенькое. Разве сэнсэй не знал, как это должно было происходить? Он был тем, кто должен был преклонить колени. “Айзава-сэнсэй?” - прошептал он. “Малыш, я обещаю, что не собираюсь прикасаться к тебе. Или заставлять тебя прикасаться ко мне каким-либо образом. Ты понимаешь?” Теперь Изуку не мог сдержать слез. Сэнсэй не хотел прикасаться к такому грязному, бесполезному куску дерьма, как он. Конечно, нет. Но как еще он мог остаться? “Пожалуйста, сэнсэй, п-пожалуйста”, - выдохнул он. “Я-я п-клянусь, что буду п-хорошим. Я могу п-сделать это хорошо. Что бы ты ни хотел, я д-сделаю это. Пожалуйста, я д-не хочу уходить.” “Ты никуда не пойдешь”, - сказал Айзава-сэнсэй твердым голосом. “Я обещаю, ты не покинешь Юэй”. Изуку замер, в шоке уставившись на своего учителя широко раскрытыми глазами. “П-правда?” прошептал он, едва способный поверить в это. Пожалуйста, не лги. Пожалуйста. Он почти ожидал, что его учитель разразится смехом, чтобы подразнить его за то, что он поверил в такую очевидную ложь. Но сэнсэй остался совершенно неподвижным и серьезно сказал: “Я клянусь своей жизнью и своей лицензией героя. Ты останешься, и здесь ты в безопасности, Изуку. Я никогда не прикоснусь к тебе без твоего разрешения и никому больше не позволю этого делать. ” Слова были ошеломляющими. Они звенели в голове Изуку, ожидая, пока что-то щелкнет в его мозгу. Ничего не произошло. Потому что то, что говорил Айзава-сэнсэй, было невозможным. А профессиональный герой продолжал говорить. “В какой-то момент взрослый заставил тебя почувствовать, что ты не в безопасности”, - добавил сэнсэй. “Но я обещаю, со мной ты всегда будешь в безопасности. Теперь, после всего этого, я беспокоюсь о твоем здоровье. Ты не против пойти со мной на встречу с выздоравливающей девушкой?” Изуку колебался, все еще цепляясь за слова своего учителя, которые не имели никакого смысла. “Но я в порядке”, - наконец сказал он. “Я в порядке, сэнсэй”. Губы Айзавы-сэнсэя сжались в тонкую линию. “Ты не в порядке, малыш. У тебя было по меньшей мере три приступа паники, и тебя вырвало в течение двадцати минут. Вы, должно быть, как минимум обезвожены.” Изуку пожал плечами, не зная, как сказать своему учителю, что в этом нет ничего нового. “Хорошо”, - сказал он вместо этого, потому что сэнсэй был таким милым, и по какой-то причине не прикасался к нему, и все равно разрешил ему остаться в Юэй. Всю дорогу до кабинета выздоравливающей девушки Изуку чувствовал, как дрожит его тело. Он вздрагивал от каждого внезапного шума и движения, пока они пересекали кампус. Он не мог остановиться, даже если это было постыдное поведение для студента-героя. Айзава-сэнсэй держался рядом, вытянув руку, готовый схватить его, если он упадет. Но он стоял достаточно далеко, чтобы Изуку мог дышать. Прогулка прошла в тишине, но Изуку продолжал украдкой поглядывать на своего учителя, пытаясь разобраться в ситуации. Он все еще не мог понять, что только что произошло. Он воспроизводил недавно произошедший разговор всю дорогу до Исцеляющей девочки. Когда они вошли в дверь, Исцеляющая девочка кинула на него раздраженный взгляд. “Что случилось на этот раз?” Изуку вздрогнул. Он всегда был обузой, занудой, неудачником, который ничего не мог сделать правильно даже сейчас, с причудой. “Садись”, - тихо сказал ему сэнсэй, указывая на кушетку. “Я сейчас вернусь. Никуда не уходи, хорошо, проблемный ребенок?” Изуку скрыл содрогание от прозвища и подчинился. Сэнсэй и Выздоравливающая девочка скрылись из виду. Прошло несколько минут, прежде чем они вернулись, и Изуку снова довел себя до паники. Возможно, сэнсэй лгал о том, что не исключает его. Возможно Исцеляющая девочка откажется лечить его, потому что он продолжал ошибаться, и сэнсэй поймет, что ему здесь не место. Возможно— “Мидория-кун”, - сказала Исцеляющая девочка, голос был намного мягче, чем раньше. “Как ты себя чувствуешь? Я понимаю, у тебя был трудный час”. “Я в порядке”, - автоматически сказал он. “Правда, не стоит утруждать себя”. Герой постарше бросила на него равнодушный взгляд. “Ты сказал тоже самое, когда в прошлый раз тебя привезли сюда со сломанной костью”, - сказала она. “Не хочешь попробовать еще раз?” Изуку вздохнул, рискнув взглянуть на сэнсэя. Его учитель стоял, скрестив руки на груди, прислонившись к ближайшей стене. Он поднял брови. “Эм, кажется, у меня болит голова”, - прошептал Изуку. “И я устал. И все кружится”. “Спасибо тебе, Мидория-кун”, - сказала Исцеляющая девочка с легкой улыбкой на лице. “Неужели это было так сложно? Я собираюсь дать тебе лекарство, а потом ты сможешь отдохнуть.” “Отдохнуть?” - повторил он, переводя взгляд с одного взрослого на другого. “Н-Но у меня еще занятия, и я собирался тренироваться изо всех сил. Я так отстал, что я ... я не могу —” “Мидория”, - прервал его сэнсэй в своей обычной строгой манере. “Вы свободны до конца дня. Это не подлежит обсуждению. Ты заслуживаешь отдыха, и ничего не случится, если ты сделаешь небольшой перерыв. Ты понимаешь?” Он так устал, и все это не имело никакого смысла, но он знал, что лучше не спорить со взрослыми. Поэтому он принял предложенное лекарство трясущимися руками и откинулся на мягкую, уютную кровать в лазарете. Он погрузился в темноту, прежде чем смог сделать следующий вдох.