Повесть временных лет. Возвращение в прошлое (замороженная и незаконченная работа)

Ребята продолжали молчать и боковым зрением оглядывать распахнутую книгу. Саша уже успел прочитать в основном шесть-семь страниц, но что из всего прочитанного получил — Орда начал захватывать и уничтожать города. Да и Рязань упомянута была, как «Старая». «Как «старая»? Что это значит?» Романову хотелось задать этот вопрос когда-нибудь Михаилу, но без ответа на вопрос учителя не получит и свой на появившийся вопрос. Юра уже носом начал клевать, чувствуя, как его силы истекают. Костя смирно сидел возле него и сжимал колени, незаметно поглядывая на засыпающего друга. — Ну, что? — пробормотал Юра сквозь сон, — нашёл ответ? Александру ничего не оставалось, как закрыть книгу, не обращая на то, как она успела уже развалиться полностью. — Мне, кажется, на этот вопрос ответ надо искать, скорее всего, в самой эпохе. — В каком смысле? — Юра чуть не упал с кресла и не подавился, кое-как раскрыв слипшиеся глаза. — Он имеет в виду «оказаться в самой Руси». — объяснил ему Костя, встав с кресла, и начал собирать вылетевшиеся страницы и пытался их теперь расположить так, как должно было быть. — Только вот как нам туда попасть предлагаете? Нет же у нас такого, чтоб сразу нас «Опа!» и «Русь, встречай нас!». От хлопка Юры ребята навострили уши от услышанного грохота с конца библиотеки. Кажется, опять очередная книга решила выпасть из полок, на что Александр тяжело застонал и, встав с места, пошёл в конец библиотеки. За ним следом - Костя с Юрой. С каждым шагом библиотека постепенно сгущалась темнотой и подозрительным запахом… горечи? Романов вскоре зашёл за полку и увидел перед собой книгу, из которой, как ни пойми, ползло что-то чёрное. Даже на таком далёком расстоянии, или близком, если бы ребята смогли подойти, было невозможно разглядеть, что это. Страх вновь пробуждался в жилах мальчишек, заставляя на время замереть и наблюдать за происходящим. «Чёрное» принялся ползать вокруг книги, якобы маня к себе учеников, но они никак не пытались сдвинуться с места, медленно попятясь назад. Неожиданно из книги ещё одно «чёрное» вырвалось наружу, прорычав первому: «Искуси страхом!» Юра на мгновение уже спешил уйти из библиотеки, но рука Кости резко схватила его за кисть, не позволив сделать этого раньше времени, пока эти «чёрные черти»(так предположительно думал сам Татищев) не заметили их и вновь раскрыли перед ними большие глаза, налитые кровью и внутренним безумством. «Искуси страхом!», — прорычал вновь уже первый, всё-таки решив подползти подлиже к ребятам. Вскоре по неуверенному выражению лица Кости Юра понял: пора бежать. Быстро и немедленно. Они со всех ног направились к дверям библиотеки, от паники чуть ли не закричав. Александра словно нитями затягивало к «чёрным», и он, поддаваясь соблазну, никак не мог выкинуть из головы эту до жути заманчивую фразу: «Искуси страхом!» Костя заметил, как друга вынимают, и рванул в его сторону, оставив Татищева убиваться в панике и страхе. — Саша! Не слушай их! — пытался Костя докричаться, вытягивая с места Романова. Александра словно глиной замазали ему ноги, а потом их же обожгли, заставив теперь обладателя ног замереть на месте. Глаза странно пялились в сторону «чёрных», якобы желая ими насытиться. Сами руки уже потянулись к ним, а из губ вырвалась та самая фраза, которую слышал: — Искуси страхо-о-ом! — Саша! Да пойми ты в конце концов! Не поддавайся искушениям! Саша! — Костя стал умолять друга послушать его, Юра же вскоре вернулся к ним с плохой новостью: двери заперты. И, кажется, всю эту оставшуюся ночь ребята проведут с этими тварями, пока… — А-А-А! Юра, помогай! — Костю уже с Романовым стали таскать «чёрные», уже не в силах удерживать и друга, и себя на ногах. Боязливый Юра задрожал, расширил глаза в панике, а руки и ноги не мог контролировать. Костя всё звал его, но никакого ответа от друга не последовало, а только молчание, от которого Юре стало не по себе от самого себя. Не заметил он, как к нему сзади рванулся ещё и третий «чёрный», обхватывая полностью его тело. Юра закричал и собирался уже спрятаться, но ему не позволили этого сделать. Под проклятой книгой расширилась чёрная дыра. Глаза у всех ребят восприняли это, как настоящую угрозу, кроме Саши, конечно. Костя уже достиг пятками конца дыры и упустил из рук застывшего Романова. — А-А-А! Ноги не выдержали его. Упав в червоточину, он ощутил себя словно в невысомости, но быстрый поток по этому чёрному туннелю заставлял его кружиться и парить в узком пространстве. Костя продолжал кричать, а Юра же присоединился к нему, успев «приплыть» к Александру. — Да что с тобой, Юра? Почему ты не помог нам с Сашей? — решил крикнуть в знак недовольства Уралов. Юра его не расслышал. Из-за сильного невесомого потока шум казался зовом ветра, мешая ещё разглядеть тех самых «чёрных», которые никак не могли отстать от героев и продолжали рычать фразу: «Искуси страхом!» — Ну вы надоели мне уже! — Костя стал отмахиваться от них, гневно изображая лицо. Как он ни старался, они всё равно его: то щекотали, то кусали, то разлохматили волосы. И сколько этот бездонный полёт будет продолжаться? *** Одинокая свеча слабо освещала комнату, в которой, очевидно, находился Михаил. Работа над рукописями начала на него давить не только морально, но и физически. Рука уже устала расписывать по всем углам росписи и имя с фамилией. Лоб запульсировал, заставив учителя болезненно промычать, и большим с указательным пальцами он помассировал его, ощущая хоть какую-то долю облегчения. За весь день в этой комнате и сейчас не ощутил Михаил близкого присутствия маленького Саши. Всё-таки отстал от него и решил подумать над вопросом? В этом Московский уж не сомневался, наконец-то ставя точку на последнем листе. Но подозрительная тишина заставила его на какое-то время задуматься: а вдруг с ним что-то случилось? Встретив ещё перед входом сюда служанку, он слышал от неё как раз то, что Саша заходил в библиотеку вместе с уральскими детьми. Так что, возможно, северный принц с ними в безопасности. Отложив бумаги на край стола, Михаил с облегчённый вздохом встал со стула и уже подумал навести Сашу перед сном, если его, конечно, не заставила Василиса лечь пораньше. Или служанки, которые уж очень бережно относились к здоровью юной столицы ещё после кончины Петра Великого. Они обеспечивали столицу, как могли: сладостями, игрушками, даже по его просьбе приглашали через письма зарубежные города, которые стали приходить к нему не только по политическим и экономическим связям. Хотя обычная дружба между некоторыми из них не складывалась, превращаясь в месиво, из которого уже слепить ничего «дружелюбного» не получится. Но разве с русскими Саше было скучно? Наоборот, он с любопытством познавал внешний мир и узнавал что-то новое из уст старших городов: Великого Новгорода, той же самой Твери, даже Псков был способен рассказать связанное с историей Руси. А Москва являлся для Санкт-Петербурга не просто первым наставником и учителем, который хорошо знал дела столицы (престол которой успели отнять у него), но и тем самым первым и увиденным большими серыми глазами городом. — Михаил Юрьевич! — за дверью кто-то постучал. Мысли, что успели посетить и плыли перед задумчивыми голубыми глазами, вновь вылетели из виду, оставив после себя осадок и пустоту в душе. Московский открыл дверь и увидел перед собой одну из служанок, издыхавшуюся от торопливого бега. Волосы рыжего цвета упали на лицо, из-за чего не получилось разглядеть в её прикрытых глазах. Руки расположились на коленях, спина изогнулась горбом. — Что случилось? — Москва смахнул с лба пшеничную чёлку и уставил руки в бока. Лицо так и осталось хмурым. Женщина пока не могла говорить, пытаясь набрать достаточное количество воздуха. По дрожащим глазам можно было понять многое, но что из перечисленного в голове Миши - не понятно, какое из них верное. Вскоре она смогла отдышаться и уже хотела высказать, убрав с лица чёлку, поправив подол и поклонившись в знак извинения, но неожиданно в комнату зашла другая служанка, куда старше, чем та. Волосы той опрятно собраны в пучок сзади, а макушку прикрывал белый платок. Одежда в отличии от младшей, у старшей немножко испачкана. Она поправила первым делом подол платья, потом рукава; поклонившись ещё за извинения того, что вошла без стука, она сказала довольно спокойным тоном, что удивляло младшую служанку: — Библиотека заперта, Михаил Юрьевич. — И что там такого? Михаил задумался. В чём проблема того, что эта комната «закрыта»? Из-за чего младшая служанка так заторопилась, что толком не могла даже произнести это? Но Михаил решил спросить следующее: — Разве Александр Петрович с уральскими детьми не выходил оттуда? Вместо старшей затороторила младшая, махая руками, и отчётливо стала показывать свои необъяснимые эмоции: — По словам некоторых сторожевых, они только вошли и больше не вышли оттуда! А как только мы хотели их позвать поужинать, дверь оказалась запертой! Младшая умолкла, наконец-то присев на ближайшее кресло. Старшая поддерживающе покладила её по рыжей макушке. — Хм, может быть, она изнутри? — промычал Московский, ещё держа взгляд на младшую. — Сомневаюсь, Михаил Юрьевич, — покачала головой старшая служанка и смирно сложила руки на фартук, — Александр бы никогда не смог запереть библиотеку, если бы при нём были ключи. А обычной столице, даже если он… слишком молодой, не дали бы их. И ещё: они при вас, — указала она пальцем на пояс Москвы, где, конечно, поблёскивали ключи от всех комнат в дворце. Михаил решил с этим согласиться. Но сейчас не лучшее время думать. Придётся ему разобраться с этим.