Не пейте много и не открывайте зелёнку зубами

Чанбин закрывает дверь на щеколду. Как же чертовски душно. Вентиляция не работает и пахнет чем-то тяжёлым, едким алкоголем, одеколонами и сладким. Чувак, который предоставил свою квартиру на растерзание вечеринке абсолютно точно богатенький мудак. Эта ванная комната больше, чем его общая комната в общаге. Из трёх ламп работает только одна – по середине. Свет мягкий, тёплый, как оранжевая газировка которую он влил в себя перед приходом сюда. Он практически не пил, травил шутки и приглядывал за Хёнджином. Его тупую бошку нельзя оставлять наедине с мыслями. Мокрая футболка липнет к спине, он умывает лицо, и выглядит чертовски хорошо. Зеркало с фиолетовой подсветкой ловит взгляд двоих. Чанбин смотрит в ответ на поплывшие глаза из-за шторки с пёстрым рисунком и ждёт каких-нибудь действий. Помочь или уйти. Чел просто по царски занял ванную, она больше него в два раза, и к нему ещё можно положить двух Чанбинов. — Йоу! — Незнакомец салютует и улыбается, но его практически не видно. — Все нормально? Выглядишь как укуренный в хлам. — Я не курю, боже, я выпил что то противное. — Пунши сегодня мешал какой-то придурок, как можно спутать водку с абсентом?! Чудик выползает из ванной, по турецки садится около унитаза и неопределенно молчит. — Ничего не говори про пунш, пожалуйста, а то меня снова..фу. У чудика и одежда чудна́я, так много цветов, все они сочетаются. Блузка его расшита то ли бисером, то ли бусинами, то ли камнями. Под светом люминесцентной лампы он горит, искрит и улыбается. Глаза раскрашены в красный и блёстками, а волосы собраны в маленький низкий хвостик. Вот оно: воплощение "эйфории" в реальной жизни. Фиолетовая подсветка как кстати. — Хочешь раскладик? Погадаю за бесплатно, потому что ты милашка. Ладно. Хорошо. Он, вероятно, ошибся в своем мнении об этом парнишке, но выглядит он потрясающе, и они все ещё на вечеринке для перваков. — Давай на любовь, — он касается пальцем губ, шикает на не озвученный вопрос, и раскладывает карты на пушистом коврике под второй раковиной. Карта, ещё одна, он довольно хмыкает, Чанбин тоже сел по турецки, напротив, и был бы не против снять футболку. Незнакомец просит его замолчать, но он ничего не говорил. Ещё одна карта и его глаза в расширяются от удивления. — Что там? — Не открывай зелёнку зубами и будет тебе счастье. — Ты же на любовь раскладывал. — Тс! Чанбин так криво улыбается, ну что за придурок. Он странный, какой-то котёночек, на руках болтаются самодельные браслеты, карты потасканные, потёртые и так идеально лежат в его руках. — Нет, чувак, серьезно, ты слишком громко думаешь. — Я молчу! Эй, давай уже свой расклад на любовь. Он зыркает исподлобья, глаза сверкают. О, это клинок который пронзил Чанбину сердце. — Вы скоро познакомитесь, а возможно уже. Ты явно в догадках, он тебя видел, вероятно, несколько раз. — Он - это парень что ли? — Чанбин скептично вглядывается в незнакомые карточки. — Мм, да, наверное, да. Молчи, боже, ты такой громкий. Парень откидывается назад, и закрывает глаза, только каких-нибудь свечей не хватает, и он точно сойдёт за гадалку. — Вы не сразу сойдётесь, много ссор, но пустяковых, это первое время. Слушай, у тебя случайно нет сигарет? Чанбин протягивает ему пачку зелёного чапмана, тот расплывается в улыбке и продолжает, зажав сигарету зубами. — Все хорошо короче, скоро ты свою любовь найдёшь, это будет какое то мероприятие, скопление людей… — А тебя как зовут то, мистер всевидящий? — Феликс, Ёнбок, выбирай которое больше нравится. Мне больше нравится Феликс, я думаю это имя подходит мне больше, когда у меня светлые волосы. Когда у меня были чёрные, я болтался по больницам, и всякий раз у меня переспрашивали, как пишется мое имя — Ёнбок. Ты слышишь как правильно? Ё-Н-Б-О-К. И все таки Феликс мне нравится больше, я как будто свободнее с ним что ли, боже, что я несу. — Ладно, Феликс, кури поменьше. — Я не курю! А… Он смеётся как дурак, и Чанбин подхватывает. Феликс та ещё болтушка, или так действует алкоголь? Он трещит без остановки минут тридцать, Чанбин реально проникся, парень максимально вайбовый и свой, через час, может, два, кажется будто они знакомы всю жизнь. Они перемещаются на кухню, где Феликс заметно притих, время близится к 5 утра, музыка стихла. В это время на кухню стекаются только философы-фрики или люди у которых закончились коктейли. У Чанбина растрепалась вся прическа, выглядит так будто на голове кошка сдохла, но Феликс говорит что он клёво выглядит. Зовёт на свидание когда протрезвеют. Шутит. Снова затихает, пьёт воду из под крана и больше ничего не рассказывает. — Может правда на свидание сходим? — Чанбин предлагает уверенно, и если быть честным, предложил бы романтично зависнуть ещё в ванной комнате. — Не гони, как со мной вообще можно хотеть куда-то ходить? Да, это оно. Уязвимость, скрытая под маской самого счастливого человека в этой квартире. Она раскрывается только ночью. Но Чанбин честен и с ним, и с собой. — Я серьезно, мой человечек из расклада, предлагаю тебе сходить на свидание. Феликс жмурится, прячет лицо в широких рукавах рубашки, и тихо, в шелестящую ткань говорит: — Давай.