Country love

Раннее утро – время для тишины, саморефлексии и планов на предстоящий день. Можно насладиться моментом спокойствия, помедетировать и провести время наедине с собой. Ну, или же просто хорошенько поспать прежде, чем мир вокруг начнет приходить в движение. Последняя идея казалась самой привлекательной, поэтому именно на неё рассчитывал Хэ Сюань, сладко посапывая в своей кровати. Свежий утренний ветерок, проникающий в окно, мягкое пение птиц, легкое свечение солнца и будильник, собирающийся расколоть вдребезги последние нервные клетки Хэ Сюаня. Стоп, что? Разве он вообще заводил будильник? Конечно, нет. Хэ Сюань специально уехал из города в эту глушь, чтобы, наконец, насладиться приятной тишиной, а, значит, будильник определенно точно не его. – Блядский мать твою Хуа Чэн, – цедит сквозь зубы Хэ Сюань, как гриб, вырастая в дверном проеме и запуская в распластавшуюся на кровати тушу только что снятый тапок и, неожиданно для самого себя, промахиваясь, попадая в деревянное изголовье, – Долго собираешься лежать задом кверху? – Ты такой тупой, что если засунуть тебе в уши воздушный шарик, тебя сметет ветром, – Хуа Чэн зевает, переворачивается на бок и протягивает руку к тумбочке, пытаясь нащупать разрывающийся от звука будильника телефон, – Какого черта ты так орешь с утра пораньше? Если прямо сейчас посмотреть на Хэ Сюаня, можно с уверенностью сказать, что вены, стремительно набухающие на его лбу, вот-вот взорвутся, а из ушей пойдет пар похлеще, чем у закипающего чайника. – Если ты сейчас же не вырубишь эту хрень, – Хэ Сюань вопит, как ребёнок, наглотавшийся гелия, и сжимает кулаки до треска костяшек, – То будешь спать в огороде. И мне совершенно плевать на то, что тебя сожрут муравьи или ещё какая-нибудь живность. – Ладно, планктон, твоя взяла, – Хуа Чэн наконец цепляет пальцами телефон и, на радость Хэ Сюаня, отключает успевший довести всех вокруг до ручки будильник. Благодаря возмущающемуся соседу утро Хуа Чэна выдалось на редкость забавным и приятным. Часы показывали восемь, а значит, нужно было быстро дохлебывать чай и выдвигаться на поиски ближайшей речки. Университетские задания сами себя не нарисуют. Хуа Чэн бережно собирает свой этюдник, проверяя, все ли кисти на месте, и, убедившись, что все в порядке, начинает завязывать шнурки на кроссовках. – Ты можешь уже перестать шебуршать и свалить? – Если бы Хэ Сюань мог, он бы обязательно уже метнул в него молнию, – И что это за хуйня деревянная? – Сам ты хуйня деревянная. Это моя модная дизайнерская сумка, – Хуа Чэн выпрямляется и показательно крутится перед соседом, – Нравится? – Тц… И сколько она весит? Несколько килограмм? Ты её хоть нести то нормально сможешь, дохлик? – Молчи, карась, – Хуа Чэн по-лисьи прищуривается и улыбается уголком губ, – Пока по твоей тупой башке не прилетело. Вот и узнаешь, смогу или нет. С этими словами он захлопывает за собой дверь, наконец позволяя Хэ Сюаню спокойно выдохнуть. Кожу обдает прохладным ветром, до ушей доносится утреннее пение птиц и Хуа Чэн действительно рад находиться здесь. Давно он не проводил время в таких спокойных местах. Последние летние каникулы прошли за подготовкой к вступительным экзаменам, поэтому времени на отдых совсем не было. Учебный год начался практически сразу после появления списков поступивших, и Хуа Чэн, как прилежный первокурсник, был утянут в плен нескончаемого потока лекций, эскизов и ночных домашних работ. В конце концов, наступило время немного расслабиться. Он запирает за собой калитку и осматривается по сторонам. Прошлым вечером, проходя здесь вместе с гэгэ, он точно успел выцепить взглядом речку. Осталось лишь вспомнить маршрут. Однако если задуматься, вчера дорога была последней вещью, на которой он хотел заострять свое внимание. Пока Хуа Чэн лениво перебирает ногами, кое-как пытаясь доползти до ближайшего водоема, его сознание снизу доверху заполняется одним очень волнующим парнем. – Интересно, чем гэгэ занят сейчас, – бубнит себе под нос Хуа Чэн, – Он уже проснулся или все еще спит. От мысли о тихо сопящем и нежащемся в лучах утреннего солнца Се Ляне кровь стремительно прилила к щекам, а сердце кольнуло в груди, отдаваясь глухим стуком где-то в ушах. Нет. Хуа Чэн яростно трясет головой из стороны в сторону. О чем он вообще блять думает? Ему надо работать. Да, точно. Он ведь именно за этим сюда и приехал. Наконец, достигнув берега, Хуа Чэн осмотрелся и выбрал место под сенью развесистого дуба. Речка здесь делала плавный изгиб, отражая в своей зеркальной глади лазурное небо и пушистые облака. Он аккуратно разложил свой этюдник, вынул кисти и краски, и, прежде чем начать работу, задумчиво оглядел окрестности ещё раз. Вдохновение, как бабочка, уже трепетало на его плече, ожидая, когда Хуа Чэн воплотит его в жизнь, перенеся красоту окружающего мира на чистый холст. Время летит, словно дракон, а Хуа Чэн, подобно танцующему фениксу, продолжает уверенно водить кистью по холсту, не замечая, как стрелка часов близится к обеду. Солнце начинает припекать, а в животе предательски урчит. Он ведь даже не позавтракал, а идти домой, чтобы поесть, было заведомо плохой идеей, ведь Хэ Сюань всегда сметает еду сразу, как только она появляется в холодильнике. Кит с бездонным желудком. Что там говорил этот пресноводный вчера вечером? Где-то неподалеку есть небольшой магазинчик и вообще-то, заняться его поисками было бы неплохо. На этом мысли и останавливаются. Приняв решение оставить этюдник и краски возле речки, надеясь на то, что они останутся в целости и сохранности, Хуа Чэн отправляется в увлекательное путешествие под названием а-ты-еще-найди-дорогу-в-этот-магазин-лох. – Черт побери, да где же он? – ворчит Хуа Чэн, поглядывая на карту в своем телефоне. На ней всё было так просто: прямая дорога от речки до магазина. Но в реальности тропинки ветвились и пересекались, да и интернет, судя по всему, давно пропал вместе с мечтами найти нужный маршрут, – Ладно, если я просто пойду прямо, то определенно куда-нибудь выйду, – обнадеживающе. Но внезапно для самого себя, Хуа Чэн действительно выбрался из нескончаемого круговорота безуспешных поисков. Его удачу можно было сравнить с неуловимым мотыльком, порхающим в лучах заходящего солнца. Возможно, даже назвать небесной благосклонностью или подарком судьбы. Очутившись возле небольшого здания, он ненадолго остановился у входа, завороженный видом яркой вывески. В подобной глуши и не такому удивишься. Запах свежего хлеба и спелых фруктов щекотал ноздри, приглашая зайти внутрь. Ху Чэн встряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли о том, что сейчас мог бы проглотить целого кита, и переступил деревянный порог. – Один килограмм белых персиков, пожалуйста. Хуа Чэн замирает, не веря своим ушам. Лицо краснеет настолько, что его можно принять за один из цветов мака, а сердце грозится порвать грудную клетку или сломать ребра. Он выглядит так, будто был облит кипятком, а сразу после – окунут в чан с ледяной водой. Этот голос... Он узнал бы его среди тысячи других. Это определенно точно был голос Се Ляня. Подняв голову, Хуа Чэн цепляется взглядом за россыпь каштановых волос. Се Лянь стоит возле прилавка с фруктами в простой, но очень ему идущей льняной рубахе, а на спине красуется больших размеров соломенная шляпа с широкими полями. Его лицо светлое, словно лепесток лотоса, а глаза сияют добротой и теплотой. Хуа Чэн хотел было отвести взгляд, но после нескольких неудачных попыток отбросил эту идею. Все-таки он не мог отказать себе в удовольствии наблюдать. Се Лянь улыбается женщине, протягивающей ему персики, и Хуа Чэн вновь ощущает свой неумолимый влюблённый взгляд, в очередной раз понимая, что с головой утонул в этой улыбке. – Гэгэ – шепчет он, неожиданно для себя чуть громче, чем ему хотелось, и мешкается, не зная, как лучше поступить. Увидев, что парень, последнее время заполняющий каждую его мысль, взволнованно оборачивается, Хуа Чэн замирает, как прикованный гвоздями к полу. – Сань Лан! – Се Лянь произносит его имя с такой радостью в голосе и блеском в глазах, что у Хуа Чэна невольно сжимается сердце, – Рад видеть тебя. Ты тоже пришел за фруктами? Простояв несколько секунд, как самый настоящий тупица, Хуа Чэн наконец опомнился и заговорил. – Я... Просто хотел купить, – он мнется, не зная, что сказать дальше. Да что с ним такое? – Персики? – подсказывает Се Лянь, с улыбкой глядя на него, – Они здесь действительно прекрасны. Сочные, сладкие и с отличным ароматом. – Да, пожалуйста, персики, – Хуа Чэн кивает, чувствуя жар в щёках, – Если гэгэ они нравятся, должно быть, они и правда очень вкусные. Се Лянь на это лишь мягко кивает, наблюдая за Хуа Чэном, забирающим персики из рук милой женщины-продавца. Из магазина они выходят вместе.