Лучи солнца с трудом продирались через тёмные занавески, чуть освещая комнату изнутри. Вот под светом проявилась тумба, необычно тёмный стол, фотографии в рамках, некоторые из них были с чёрной лентой в правом нижнем углу изображения. Ещё немного и станут более явными очертания той самой кровати, где и лежала Фурина.
Она никогда не просыпается так рано: обычно её день состоит из размеренных действий, не требующих спешки и раннего подъёма. Слуги проносились мимо комнаты госпожи, а уже через несколько минут после позднего подъёма к ещё сонной девушке привозили изысканные пирожные, испеченные со всей точностью в измерениях и вложенной душой лучшими поварами Фонтейна, а может и всего Тейвата.
Повелительница всех вод немного привстала на локти, не понимая, что происходит. Кровать казалась куда твёрже, чем обычно, простынь грубее, а обстановка комнаты вовсе не напоминала её светлые покои, где Гидро Архонт встречала почти каждое утро вот уже столько веков.
Тут же пришло осознание. Такое горестное, тяжёлое, оседающее на душе, такое тревожное и острое, что заставило пропустить несколько ударов сердца, чтобы оно же через несколько секунд забилось чаще и громче, ожидая опасность, от которой не сбежать. Гидро Архонт вскочила, попыталась встать и в тот же момент осеклась, упала, отмечая с какой же болью ей удалось совершить это движение, даже не целое движение, а его половину. Девушка взглянула на собственное колено, тянущее неимоверной болью, которая заставляла схватиться за него в слезах. Не только колено, скорее вся нога была в чём-то красно-буром, будто покрыта плёнкой, а место сустава посинело, налилось изнутри большим ушибом, настолько колоссальным, что вся коленка, казалось, представляла собой один только большой синяк.
Тогда девушка попробовала осмотреть остальное тело, не совершая никаких лишних движений, чтобы избежать такой мучительной боли. Руки, казалось, были в порядке, только пара длинных красных полос выдавала вчерашние события. Снова на ноги Гидро Архонт предпочла не смотреть. Она снова спохватилась в попытке понять, что на ней надето, но к счастью, Фурина всё ещё была в своей одежде, чуть помятой, но своей, что успокаивало. Всё же… Не хватало одной деталью. В помутнённое сознание Архонта не сразу пришло осознание, чего не хватало.
— Не это ищете, госпожа Фурина?
Повелительница всех вод резко, сквозь боль, повернулась в сторону тёмного, не затрагиваемого лучами солнца угла, откуда и раздался такой ужасно знакомых голос. Сидящий там человек издевался над ней, ироничные нотки так и сквозили в сказанных словах.
Девушка отодвинула взъерошенные светлые волосы в сторону и обомлела. Конечно, там сидит именно Арлекино, ненавистная, проклятая Арлекино, Арлекино, которую хотелось задушить, убить и оставить где угодно так, чтобы никогда больше и не вспоминать. Но Архонт лучше всех знала, что не может, не получится, она бессильна по отношению к предвестнице, особенно сейчас.
Что она тут делает так рано? Неужели сидела всю ночь, ожидая, что Фурина проснётся? Или тут сидел кто-то другой, оберегая тревожный, отвратительный сон девушки, а потом Арлекино заменила его с утра? Зачем сидеть тут, ожидая пробуждения, если только не…
«Стоп… Нет, нет, нет, нет… Пожалуйста, нет…»
Слуга встала с изящного стула, на котором сидела всё это время, и сделала несколько шагов из тёмного угла вглубь комнаты, наконец освящая себя теми редкими лучами света. В её руках блестела украшенная драгоценными камнями аккуратная синяя шляпка. Предвестница покрутила убор на пальцах, рассматривая.
— Мне казалось, что у вас не так много тайн, но нужно отдать вам должное, госпожа Фурина, вы умеете удивлять. Знаете, вы могли бы долго прятать его от меня, — предвестница поддела подкладку внутри аксессуара, доставая маленький, почти неприметный металлический ключик. — но вчера вы не были в состоянии делать хоть что-либо, так что к вашему сожалению ключ теперь тоже у меня. Какая жалость, госпожа Фурина.
— Верни его, верни сейчас же! — Гидро Архонт вскочила с кровати, окончательно переставая обращать внимание на боль. Сейчас было что-то куда более важное, чем её собственное страдание. — Прошу, умоляю, верни! Я отдам что угодно, Арлекино!
Женщина подошла ещё ближе к кровати, почти вплотную приближаясь к деревянному изголовью, вешая головной убор.
— Мне кажется, что вы немного забылись, госпожа Фурина. И также резко начали обращаться невероятно неформально… Не думаете ли вы, что в этой ситуации у вас нет абсолютно никакого права говорить такие вещи? Что же, в таком случае, я буду к вам благосклонна. Можете пойти к господину Нёвилетту и поговорить об этой всей ситуации… Знаете, мне даже будет интересно, что он сделает. Утешит вас? Постарается сделать вид, что будет вам помогать? Расскажите мне после, госпожа Фурина, — Слуга приблизила своё лицо к испуганной мордочке собеседницы настолько близко, насколько могла, — мне будет крайне интересно.
— Оставь меня в покое, Арлекино, оставь меня! — Гидро Архонт отползла назад от предвестницы, смяв простыни. В тот же момент она неуклюже встала на ноги, прихрамывая и поплелась в выходу из комнаты, стараясь всегда держать Слугу в поле зрения.
— Госпожа Фурина… Боюсь, что в покое вы уже никогда не останетесь. Вы так хотите уйти? Прошу, идите. Я вас не останавливаю. — женщина и правда осталась на месте, не препятствуя ни одному движению Повелительницы всех вод.
Убежать, убежать как можно скорее — вот что действительно хотела девушка. И она это сделает: что-то даже во всегда холодном выражении лица Слуги говорило, что девушке можно идти куда угодно и делать что угодно. Вопрос в том… как быстро она вернётся. Об этом не хотелось думать, не хотелось вообще никак мысленно задевать то, как скоро им придётся вновь встретиться в Доме Очага, ведь Фурина знала, знала, что вернётся, ведь попросту некуда больше идти. К Нёвилетту? Зная, что он предал? Возможно, но к судье Повелительница всех вод пойдёт сейчас разве что чтобы выплеснуть все эмоции, всё, что приходит в голову, когда Фурина лишь только думает о том, что юдекс согласился на эту сделку с Арлекино.
Может, вернуться в свои покои и постараться забыть всё как страшный сон? Нет, нет, тоже нет: если шкатулка у Слуги, значит даже в собственном доме Фурина не в безопасности, раз уж кто-то посмел вообще проникнуть и украсть артефакт. А если кто-то узнал где находится ключ… Значит этот загадочный «кто-то» и вовсе был совсем близко к Гидро Архонту в собственном доме и мог убить её если бы только захотел. В её же доме убийство Фурины будет самым верным и правильным — сложно понять, кто совершил преступление, если оно было совершено там, где сама госпожа находится постоянно. Если же убить девушку тут, в Доме Очага, то всему Тейвату станет известно, кто это сделал, значит, что сейчас самое безопасное место во всём мире… Сам Дом Очага, место, где живёт её главный страх и главный враг.
Но это проблемы будущей Фурины, той, которая где-то далеко впереди, которая постучит в дверь, потупившись, не зная, что делать дальше. А нынешняя Фурина… Нынешняя Фурина с гневом и страхом в одном флаконе выбегает из комнаты, где провела ночь, а затем и из Дома Очага в принципе.
Сзади неё раздаётся тихий, но отчётливый смешок.
𓆉𓆝 𓆟 𓆞 𓆝 𓆟𓇼
— Нёвилетт! — дверь распахнулась с такой силой, что казалось будто гром ударил прямо в здание. Фурина вбежала в комнату, заметно прихрамывая. Ну конечно, именно сейчас у судьи какая-то очередная важная встреча с ну уж очень важным человеком. Наплевать. Наплевать абсолютно — сейчас время высказаться насчёт всего.
— Госпожа Фурина, вы не объявились ни вчера, ни сегодня ни на один из судов оперного театра. — мужчина глянул в сторону своего важного гостя, жестом указав, что встреча продолжится чуть позже, в ответ на что присутствовавший представитель какой-то страны учтиво улыбнулся и направился к выходу. — Общественность и я были обеспокоены…
— Обеспокоены, Нёвилетт? Был ли ты так обеспокоен, когда согласился на то, что тебе предложила Арлекино? Может, ты был более обеспокоен, когда видел, что она давит на меня, но ничего не делал? Стой… — Повелительница всех вод обомлела, понимая, что произошло тогда, несколько дней назад. — Ты видел, что она приглашает меня на прогулку. Ты видел, что я соглашаюсь, не зная, куда себя деть. Ты. Всё. Видел.
Наконец, лицо судьи немного дрогнуло. Никто, кроме самой Гидро Архонта бы и не заметил такого изменения, но именно та, кто видел это лицо столетиями, в разных ситуациях выражавшее разные эмоции, смогла различить, что мужчина чувствует. Да, она поняла, что Арлекино не лгала.
— Госпожа Фурина, я… Я принял это решение для безопасности нашей страны. Я должен был, простите. Я думал и всё ещё думаю, что вы справитесь. Я уверен, что предвестница Фатуи такого высокого ранга просто не посмеет нанести вам никакого физического ущерба…
— Ох, правда, вот как? Ты… Ты ничего не знаешь, Нёвилетт… Ты ничего не знаешь…
На глаза навернулись слёзы. Сказать было больше нечего, это такой позор, позор, позор, что хотелось провалиться под землю, остаться в глубине навсегда и больше никогда не видеть ни одно из тех лиц, которые ей сейчас вообще были знакомы. Хотелось никогда больше не думать ни о чём, закончить это всё, закончить жизнь Архонта, такого никчёмного, который даже не способен ответить ни на одно нападение, в особенности на физическую опасность, такую близкую и такую тёмную. Она знала, что при наличии и ключа, и шкатулки, Арлекино ничего не будет с ними делать, даже когда имеет полное право, ведь никто и не знает об этой вещице, потому не может защитить, но всё же тот факт, что теперь предвестница имела огромную власть над Фуриной… Это убивало изнутри, разрывало в клочья и собирало заново, так криво, что вся жизнь переворачивалась с ног на голову.
— Госпожа Фурина, поверьте, мне можно рассказать. Я… я может и не смогу вам помочь, но выслушать я могу.
— Не можете! — с каждой секундой всё больше и больше слез выходило из глаз Гидро Архонта, будто иронично подтверждая титул. Уставшая, с огромной болью по всему телу, разливающейся, как волна, девушка больше не могла выдержать происходящего. Последние пять веков ей приходилось ежедневно выдерживать огромную нагрузку, переживая её в одиночестве, в себя, но сейчас стало будто сложнее в миллионы раз, будто сама Фурина вот-вот разобьётся и распадётся на множество маленьких осколочков. Ей было больно даже не столько физически, сколько морально, вспоминая недавние события, кажущиеся ужасным, отвратительным сном, которые на самом деле были просто слишком жестокой реальностью. — Никто не может! И вы в том числе…
— Госпожа Фурина, прошу вас…
— Оставьте меня, Нёвилетт. Нет, нет, это я, мне пора. Занимайтесь и дальше нашей Родиной, Нёвилетт, умоляю. Я понимаю, — «Нет, не понимаю… не понимаю, не понимаю, почему же я тогда его благодарила в тот день, за что, за предательство?», — хорошо понимаю, почему вы сделали такой выбор. Прощайте.
Судья было поднял руку в попытке остановить девушку, но увидел, с какой скоростью Фурина выбежала обратно из комнаты после такого обрушения шквала эмоций, даже несмотря на боль, которую она явно испытывала.
Конечно он заметил огромный синяк на ноге.
Конечно он обратил внимание на то, с какой болью девушка активно жестикулировала руками.
Конечно он увидел разбитую губу, покрытую корочкой крови.
Конечно видел, но не мог сделать ровным счётом ничего.
𓆉𓆝 𓆟 𓆞 𓆝 𓆟𓇼
И вот она и правда стоит у этой двери. Стоит и тупит взгляд в пол, боясь постучаться.
Ей некуда идти и она очень хорошо это понимает. Вернуться назад, в Дом Очага — унижение, такое постыдное, но сейчас единственно верное.
Наконец она стучит.
«Тук.» — также громко стучит сердце Фурины, медленно и будто разрывая грудь.
«Тук.» — кажется, что кто-то идёт, громкие шаги приближались к источнику звука. Громкие, но слишком быстрые и ловки для того чтобы принадлежать «Отцу».
«Тук.»
Дверь открылась. На пороге предстал удивлённый Лини, явно старающийся не акцентировать внимание на внешнем виде стучащейся.
Только в этот момент до Повелительницы всех вод дошло, как она выглядит, в каком состоянии она шла по улицам перед своими же горожанами и без вездесущих жандармов около неё. Волосы, обычно идеально лежащие на голове, сейчас были взъерошены, огромный синяк на колене и бёдрах и в довершение идеальное лицо, теперь «украшенное» разбитой губой.
— Госпожа Фурина? Не ожидал, что вы действительно придёте, но «Отец» сказала, что вас можно ожидать… Пройдите, она в своём кабинете.
— А… А что-нибудь ещё Арлекино сказала? — робко спросила Архонт, заходя внутрь Дома Очага.
— А, что-нибудь ещё? Да, сказала, что думает, что в скором времени придётся ожидать ещё одной беседы с Нёвилеттом. — Лини обернулся на гостью, ловя взгляд ужаса на себя. — Извините.
