«Моё сердце верит:
письмо дойдёт»
Письмо Кати Сусаниной
11 мая 2024 г. в 21:04
Вскоре после освобождения белорусского города Лиозно в 1944 году при разборе кирпичной кладки разрушенной печи в одном из домов был найден маленький жёлтый конверт, прошитый нитками, что уже начали рвать. В нём оказалось письмо белорусской девочки Кати Сусаниной, отданной в рабство гитлеровскому помещику. На конверте стоял адрес:
«Действующая армия. Полевая почта №… Сусанину Петру»
На другой стороне карандашом написаны слова:
«Дорогие дяденька или тётенька, что найдёт это спрятанное от немцев письмо, умоляю вас, опустите сразу в почтовый ящик. Мой труп будет уже висеть на верёвке»
Номер полевой почты, написанный на конверте, устарел, и письмо не могло попасть адресату. Тем не менее, позже письмо было опубликовано в «Комсомольской правде» 27 мая 1944 года, как еще одно страшное свидетельство войны.
Март, 12, Лиогно, 1943 год.
«Дорогой, добрый папенька!
Пишу я тебе письмо из немецкой неволи. Когда ты, будешь читать это письмо, меня в живых не будет. И моя просьба к тебе, папа: покарай немецких кровопийц. Это просьба твоей умирающей дочки.
Несколько слов о маме… Когда вернёшься, маму не ищи. Её расстреляли немцы, когда допытывались о тебе. Офицер бил её плёткой по лицу. Мама всё стерпела и гордо сказала: «Вы не запугаете меня битьём. Я уверена, что муж вернётся назад и вышвырнет вас, подлых захватчиков, отсюда вон». И офицер выстрелил маме в рот…
Папенька, мне сегодня исполнилось 15 лет, и если бы сейчас ты встретил меня, то не узнал бы свою дочь. Я стала очень худенькая, мои глаза ввалились, косички мне остригли наголо, руки высохли и стали похожи на грабли. Когда я кашляю, изо рта идет кровь — у меня отбили лёгкие.
А помнишь, папа, два года тому назад, когда мне исполнилось 13 лет? Какие хорошие были мои именины! Ты мне, папа, тогда сказал: «Расти, доченька, на радость большой!» Играл патефон, подруги поздравляли меня с Днём рождения, и мы пели нашу любимую пионерскую песню…
А теперь, папа, как взгляну на себя в зеркало — платье рваное, в лоскутках, номер на шее, как у преступницы, сама худая, как скелет, — и соленые слёзы текут из глаз. Что толку, что мне исполнилось 15 лет? Я никому не нужна. Здесь многие люди никому не нужны. Бродят голодные, затравленные овчарками. Каждый день их уводят и убивают.
Да, папа, ещё я рабыня немецкого барона, работаю у немца Шарлэна прачкой, стираю белье, мою полы. Работаю очень много, а кушаю два раза в день в корыте с Розой и Кларой — так зовут хозяйских свиней. Так приказал барон. «Русс была и будет свинья», — сказал он.
Я очень боюсь Клары. Это большая и жадная свинья. Она мне один раз чуть не откусила палец, когда я из корыта доставала картошку.
Живу я в дровяном сарае: в колшату мне входить нельзя. Один раз горничная полька Юзефа дала мне кусочек хлеб, а хозяйка увидела и долго била Юзефу плеткой по голове и спине.
Два раза я убегала от хозяев, но меня находил ихний дворник. Тогда сам барон срывал с меня платье и бил ногами. Я теряла сознание. Потом на меня выливали ведро воды и бросали в подвал.
Сегодня я узнала новость: Юзефа сказала, что господа уезжают в Германию с большой партией невольников и невольниц с Витебщины. Теперь они берут и меня с собою. Нет, я не поеду в эту трижды всеми проклятую Германию! Я решила лучше умереть на родной сторонушке, чем быть втоптанной в проклятую немецкую землю. Только смерть спасёт меня от жестокого битья.
Не хочу больше мучиться рабыней у проклятых, жестоких немцев, не давших мне жить!..
Завещаю, папа: отомсти за маму и за меня. Прощай, добрый папенька, ухожу умирать.
Твоя дочь
Катя Сусанина…»
И обведённое в квадрат, с нарисованными звёздочками: