From the start it's all ours

* Цзян Ваньинь опускает взгляд на свои колени, выглядывающие из голубоватой воды, а видит лотосы. Округлые восковые листья, по которым скользят прозрачные капли. Нежные на вид чашечки цветов с двуцветными лепестками, розовые по внешнему краю, желтые в глубине. Темные, глянцево-непрозрачные воды. Инь закрывает глаза, прижимает пальцами сверху, до пятен под веками, сильно трет, снова открывает. Ее ванна, в ней прозрачная до голубизны вода и ее бледное тело. Все как должно быть. Но желание полежать в ванне, чтобы снять напряжение, исчезает. Натруженные за сегодня мышцы ноют, синяки расцветают знакомым оттенком фиолетового, голова гудит, и ванна до этого момента казалась хорошей идеей: ей хотелось сделать дерьмовый день чуточку лучше. Уже не кажется. Инь быстро моется, спускает воду, переодевается в пижаму. Синяки и царапины не обрабатывает, после воды они все равно заживут через пару дней, словно и их не было. Инь наливает себе вина, садится на неразобранную постель и достает из сумки материалы сегодняшнего провального дела, в надежде, что в сто первый раз она найдет что-то, что упустила в предыдущие сто. Открывает папку, раскладывает вокруг себя бумаги, протоколы, досье, письма и отчеты, вглядывается в ровные строчки, а у самой перед глазами снова лотосы. Проклятое видение, которое ни с того, ни с сего иногда встает перед глазами. Лотосы на воде, иногда по-утреннему свежие, иногда с пляшущими на лепестках отблесками пламени, иногда заляпанные кровью, иногда пожухлые и отцветшие. И всегда под ними темная непрозрачная вода. Инь шипит ругательство, трет веки и снова берется за документы. Ее сегодняшнее вечернее чтиво состоит сплошь из зубодробительного канцелярита, и сюжет в нем на любителя: начало истории неизвестно, есть кусок из середины, а развязку еще не написали. И если Инь так и будет витать в облаках, не напишут. Каждое дело, где пострадали дети, дается тяжелее прочих. А тут какой-то трахнутый на голову псих похитил и убил уже четверых. Не беспомощных маленьких карапузов, а более взрослых, лет десяти – тринадцати. У Инь племянник лишь немногим старше, но за счет невысокого роста выглядит как раз на эти годы. Каждый раз, когда она видела на месте преступления очередное тело со следами пыток и избиений, ей с огромным трудом удавалось удержаться в рамках профессионального холодного гнева и не впасть в «я-тебя-сука-урою» состояние. Вино стояло, позабытое, на полу рядом с кроватью. Инь шелестела бумагами, снова и снова их пересматривая, вплоть до полуночи, пока головная боль не стала невыносимой. Уступив глупому телу, она неохотно собрала документы в сумку, вылила из бокала так и не тронутое вино и легла спать, глупо надеясь на озарение во сне. Но ей снова снились чертовы лотосы, на этот раз терзаемые сильным ветром. * Цзянь Ваньинь по настоянию родителей, получила хорошее юридическое образование, с которым хоть в адвокаты, хоть в прокуроры, хоть в судьи. Но она пошла в полицию, начав с низов быстро добралась до детектива и сидела в этой должности уже пару лет. Родители не приняли ее выбор, она сильно с ними разругалась и теперь поддерживала связь с семьей только через сестру, в которой души не чаяла. Та ей уже намекала, что страсти поутихли и можно бы зайти в гости, но Инь слишком привыкла к тому, что у нее никого нет рядом, слишком огрубела, слишком увязла в черной полицейской работе, и сама мысль ей, такой, замазанной в своей и чужой крови, прийти в безукоризненный дом семьи Цзян казалась неправильной. Может быть когда-нибудь позже. В участке никогда не утихал рабочий шум. Люди говорили (орали, ругались), телефоны звонили, хлопали двери, и кто-то кричал, чтобы все заткнулись, потому что ему телефон не слышно. Хорошо еще, что запретили курить в помещении, а то бы тут было не продохнуть. Вместо этого бегали в курилку, в туалет или через черный ход на задний двор. Инь не курила, не хотела давать себе еще одного повода для раздражения (у нее и так уже отмечали проблемы с контролем гнева), но дышала чужим дымом часто. Сегодня она зашла с черного входа (там было легче припарковаться, чем на стоянке для посетителей) и заметила прислонившегося к стене напарника, как раз выдыхающего в еще темное небо дымное облачко. Вэй Усянь в такие моменты выглядел до странного одухотворенным и чуточку печальным, словно поэт или маг, или кто-то еще, неземной и непостижимый. Инь фыркнула про себя этим мыслям: уж она точно знала, что ее напарник – свинтус и плейбой, любитель бухнуть и потусоваться, и самое непостижимое в нем – способность выпутаться абсолютно из любой передряги. Серьезно, его даже похоронить разок успели. И вот он, Вэй Усянь, снова коптит небо, сейчас - буквально. Инь молча остановилась рядом с Усянем, ожидая, когда он докурит. Бывали дни, когда такие перекуры были единственным спокойным моментом за весь день. Две минуты она вполне может подождать. Правда, когда Усянь принялся выдувать дымные кольца, Инь начала закипать. Тянет время, паршивец. А работу, меж тем, за них никто не сделает. Инь, раздраженно прошипев его имя и, чтобы прекратил придуриваться, и шел работать, двинула ему острым локтем в бок. Легонько, но достаточно чувствительно. Тот показательно заохал, потирая и бока и плечи, будто Цзян его избила, а не разок ударила. Вот же паршивец! В тренировочных спаррингах ее уделывал семь раз из десяти, а тут устроил целый спектакль. – Да успокойся уже! Было бы для кого концерт устраивать! - Так и есть для кого, милая Инь! Смотри, третий этаж, второе окно от угла. Стоит там уже минут десять, совсем не палится. Инь как могла, незаметно покосилась на третий этаж флигеля, стоящего перпендикулярно к основному зданию, около которого они торчали. Действительно, там кто-то стоял. Отсюда Инь могла видеть лишь бледный овал лица незнакомца, обрамленный темным цветом – волосами или капюшоном. - Ну, смотрит и смотрит, что пылить-то, - пожала она плечами. - Да ничего, - зеркально пожал плечами Усянь. – Просто чего ему смотреть на то, как кто-то просто курит? Скучно же! А тут ты так удачно подошла сюда, а ведь всем известно, что мы лучший комедийный дуэт города. Может, еще что-нибудь ему покажем? - Придурок! Чего ради нам кого-то развлекать? – отвесила ему легкий подзатыльник Инь. Усянь, дурачась, чуть отбежал, потирая голову, обернулся и довольно сносно изобразил традиционный поклон, в конце почему-то протянув ей руку, будто приглашая на танец. Инь подняла брови. – Ты серьезно? - Всего пару па, - Усянь подмигнул. Инь криво улыбнулась. - Сам напросился, - и приняла его руку. Выплясывая в дикой и резкой пародии на вальс, смотря на Усяня, все еще зажимающего зубами почти дотлевшую сигарету, Инь тихо спросила: - К чему это все? Успокой меня, ты ведь еще не сошел с ума и не начал ко мне подкатывать? - Милая, я слишком люблю свою жизнь, чтобы так опрометчиво ею рисковать! – Инь на это лишь хмыкнула. – Не-а. Кстати, прикинь. К нам сегодня привели одного хрена с лысой горы, и он такой правильный, я в жизни таких не встречал! Чувствую, как тьме моего сердца становится не по себе только от нахождения с ним в одном здании. С ним даже босс Не как шелковый, я впервые такое увидел! Теперь прячусь тут от испепеляющего света этого добра. И тебе не советую с ним пересекаться, спалит дотла все твои иголки тьмы. Цзян было не впервой фильтровать безудержный усянев треп. - Притормози. Что за хрен? - Консультант. - Консультант? - Твой слух все еще в норме, - словно бы удивленно сказал Усянь и нагнул ее в низкой поддержке. – Да, консультант. Пришел консультировать. - Мозги твои не в норме, - проворчала Инь, недовольная своим подвешенным состоянием. К его счастью, Усянь тут же вернул все, как было, снова повел ее в кривом и энергичном танце по заднему двору участка. Инь ненадолго перехватила контроль и сама нагнула его в низкой поддержке, так что усянев хвост мазнул по асфальту. - Вау, подруга! Полегче! Мои старые кости уже не те, что раньше! – а сам довольно блестит глазами, чертила. - Попизди мне тут, - продолжала ворчать Инь, припомнив их последний спарринг. – Так о чем там он будет нас консультировать? - О вашем деле. Вы зовете его «Мороженщик», если не ошибаюсь, – раздался совсем недалеко приятный глубокий голос. Инь вздрогнула. Что удивительно, вздрогнул и Усянь. А ведь этого паршивца, несмотря на все его дурацкие повадки, очень сложно застать врасплох. Инь и Усянь остановились на половине очередного движения, развернулись на голос, все еще держа друг друга в объятиях. - Приятно знать, что наша безопасность в надежных, сильных руках, - с улыбкой сказал им высокий темноволосый мужчина. Инь прищурилась, пытаясь понять, издевается он или нет. Где он тут надежные руки увидел? То, что она смогла удержать Усяня почти на весу? Да быть не может. – Я Лань Сичень, ваш консультант по этому делу. Надеюсь на продуктивную работу. И улыбнулся еще сильнее, засияв, как стоваттная лампочка. Господь всемогущий, Вэй Усянь был прав. Цзян застыла перед улыбкой этого человека, словно олень в свете фар. Ни одной мысли в голове. - Любопытный способ вести рабочие совещания. Пожалуй, оповещу о нем личный состав, пусть практикуют. Уже вижу его пользу для командного духа. А вот этот голос оба полицейских узнали бы и во сне. Не Минцзюэ! Шеф!! И правда, их шеф стоял в дверях в участок с зажатой в зубах сигаретой, и она была уже наполовину выкуренной? Это он за ними так долго наблюдал? И они не заметили? Инь стало неловко, потом она почувствовала раздражение на Усяня, как на автора их маленькой проказы, потом на себя тоже, ведь согласилась. Предательский румянец, выступивший на щеках, не добавлял настроения. Усянь рядом тоже был подозрительно тихим, ни одной шуточки не отпустил, надо же. Позволил себе только один жалкий смешок. Минцзюэ еще немного на них полюбовался, потом сплюнул сигарету на асфальт, затушил массивным ботинком. Обронил: - Планерка через пять минут. И вошел в здание. Не сказанное «опоздаете – пожалеете» осталось висеть в воздухе. - Вы оба действительно очень хорошо танцуете, - вежливо произнес консультант, словно его кто-то спрашивал. – Чувствуется, что вы давно и прочно сработались как напарники. Даже, пожалуй, друзья? - задумчиво добавил он, чуть наклонив голову на бок. Инь и Усянь синхронно перевели взгляд на консультанта. Шеф ладно, шефу можно, но этот-то зачем рот раскрывает? Сичень, очевидно, совсем уж блаженным не был. Одного взгляда на их лица ему хватило, чтобы с фразой «мне правда понравилось», еще раз сверкнуть улыбкой и уйти вслед за Минцзюэ. Инь и Усянь пялились ему вслед не меньше десяти секунд. - Видишь, я был прав насчет него, - сказал Вэй Усянь. - Заебись, я так рада за тебя, - ответила ему Цзян Ваньинь. * Едва Минцзюэ представил Сиченя и предоставил слово, как новоявленный консультант моментально завладел вниманием всех, находящихся в этот момент в комнате. Лань больше не улыбался, как ранее во внутреннем дворе, наоборот, был собран, серьезен и являл собой идеальный образ профессионала до мозга костей. Опрятно уложенные темные волосы, высокий бледный лоб, открытый взгляд тепло поблескивающих карих глаз, светло-голубой идеально выглаженный костюм, скрывающий стройную фигуру, мягкие сдержанные движения – все в его внешности располагало к себе. Говорил он спокойно и взвешенно, с полным пониманием каждого слова. - Я ознакомился с материалами дела и сделал следующие выводы. «Мороженщик» - изобретателен, мобилен, и не ограничен в средствах. Он похищает своих жертв с улицы, использует для транспортировки какой-то габаритный транспорт вроде передвижных библиотек или, да, фургонов с мороженым, или каким-то еще товаром. Многие свидетели отмечали, что слышали музыку на улице, и это, скорее всего, действительно был убийца. То, что музыка была совершенно разной по жанру и настроению, дает возможность предположить, что фургон маскировался под разное назначение. Мороженое, библиотека, музыка, магазин гик-тематики или что-нибудь еще, что может заинтересовать подростка. Усянь поднял руку, словно примерный ученик. Дождавшись кивка, он задал вопрос: - И как же он маскировал этот волшебный фургон? Сичень улыбнулся уголками губ. - Спасибо за вопрос. Не могу сказать наверняка, но ему нужно было делать это быстро, чтобы была возможность так же быстро избавиться от маскировки. Я думал про тенты с соответствующими принтами. Закрепленные на крыше, в нужный момент они раскрывались и закреплялись под днищем машины. Также наверняка преступник пользовался фальшивыми автомобильными номерами. Предупреждая вопросы уточняю: так как невооруженным взглядом можно заметить отличие принта от настоящей краски на корпусе машины, преступник выходил на охоту уже в сумерках, в условиях более слабого освещения. Мою теорию подтверждает то, что камеры вблизи предполагаемых мест похищений зафиксировали автомобили требуемых размеров и назначения, а также то, что детей хватились или поздно вечером или утром. Сичень помолчал, давая себе отдых, а зрителям – время переварить услышанное. Тихо прочистив горло, он продолжил. - Не думаю, что преступник убивал прямо в фургоне. Судя по разнице в несколько дней между временем похищения и временем обнаружения тел, жертв держали где-то еще. Не в фургоне. Думаю, преступник имеет в своем распоряжении частный дом с подвалом или комнатами с хорошей звукоизоляцией. Патологоанатом не обнаружил в телах жертв следов наркотиков или снотворных препаратов, значит, они все время были в трезвом уме и осознавали происходящее. Если не все, то большинство имели возможность позвать на помощь, но не были услышаны, - Сичень прервался, спрятав взгляд и отпив воды. – Потому: большой отдельно стоящий дом с просторным участком, фургон, возможность приобрести или иным способом заполучить фальшивые автомобильные номера, и следующий из этого вывод о том, что преступник материально обеспечен. Вероятно, богат. Либо живет один, либо домочадцы его покрывают, потому что вряд ли подобное можно провернуть незаметно от тех, кто живет в том же доме. - То есть это какой-то мажор, которого все равно отмажут? – спросил Джонсон, которого за глаза обычно звали чертов-тупица, но исключительно из большой любви. – И в чем смысл? Инь стиснула зубы, потому что думала о том же. То, что говорил Сичень, звучало странно, но учитывало большинство известных им фактов. И вывод из его слов напрашивался неутешительный. Многие ее коллеги и она сама или сталкивались или были свидетелями того, как преступники благодаря деньгам или связям избегали наказания. - Это мы еще посмотрим, - прорычал Минцзюэ. – Ваша задача сделать все так, чтобы адвокатам этой сволочи, когда мы его поймаем, было не к чему придраться. Сбор доказательств, задержание, допросы – все должно быть в строгом соответствии с законом. Все поняли?! Цзян? Вэй? - Мы поняли, шеф! – отрапортовал Усянь. - Ваньинь? - Поняла, шеф, - негромко произнесла Инь. Ну да, иногда они с Усянем увлекались. Но ведь в итоге у них все равно были одни из самых высоких показателей раскрываемости в отделе. Минцзюэ посмотрел на них со скепсисом, но больше ничего им не сказал. Вместо этого он повернулся к Сиченю. - Еще что-нибудь скажешь? - Немного. Преступник молод, физически силен и обладает располагающей внешностью. Во всяком случае, он достаточно привлекателен, чтобы дети не боялись к нему подойти и заговорить. Думаю, его возраст от двадцати до тридцати, максимум до тридцати пяти лет. В общении с подростками ведет себя так, что вызывает их доверие, но с ровесниками сходится гораздо тяжелее. Инфантилен. Вероятно, не работает. Не исключаю, что фургон зарегистрирован не на него. - Вы знаете, почему он убивает? – спросила Ваньинь. - Нет, - прямо ответил Синчень, смотря ей в глаза. – Я могу только предполагать, что это попытка обрести контроль над кем-то другим, потому что, вероятно, контроля над своей жизнью он лишен, но это только предположение. – Сичень опустил взгляд. Снова прочистил горло и сообщил: - На этом, пожалуй, все. - Благодарю, - сказал Минцзюэ. – Итак, бойцы. Пересматриваем записи с видеокамер, срисовываем фургон. Усиливаем патрули, будем ходить и в форме и в штатском, ищем. Напоминаю: поодиночке не ходить. Процедуру задержания соблюдаем максимально. Расписание патрулей и ориентировки получите через полчаса. * Они патрулировали уже неделю. Помимо текущей работы (которую никто не отменил) Инь и Усянь выходили в патруль с пяти вечера и до полуночи, как и остальные полицейские участка, каждый раз в разные районы города. День назад снова поступило заявление об исчезновении мальчика одиннадцати лет и все те, кто был в курсе, затаили дыхание и скрестили пальцы в желании, чтобы тот мальчик всего лишь прятался у своих друзей, а не попал в руки маньяка, например. Напряжение в участке росло с каждым днем без новостей. Ваньинь все чаще срывалась на коллегах, частенько ссорилась почти со всеми, у кого не было иммунитета против ее «иголок тьмы», как называл ее острый язык Усянь. Иммунитетом обладал шеф Минцзюе, потому что на каждый укол он отвечал ударом кувалды, иногда превентивно, и Вэй Усянь, которому эти ее уколы были, что легкое почесывание, и который при этом имел собственные способы выбить ее из колеи. Лань Сичень, зачастивший в участок, неожиданно также стал исключением. Обладатель или флегматичного темперамента или отличной улыбчивой маски, он был почти непробиваем для обычного уровня искрящего раздражения Ваньинь. С другой стороны, никого из этих троих она никогда не хотела по-настоящему обидеть или задеть. Сичень быстро завоевал любовь буквально всех в участке. Он нашел время познакомиться, поболтать, уделить внимание, запомнить что-то о каждом из новых знакомых. Он приносил кофе и порой обеды. С ним советовались и по рабочим и по личным вопросам. Для каждого у него была улыбка и доброе слово. Он был как солнце, мягкое, весеннее, чье тепло согревало что-то внутри. Ваньинь небезосновательно полагала, что если она умудрится обидеть Сиченя, по ее душу явится очень, очень много очень злых и очень вооруженных людей. Ваньинь тоже доставалось немного тепла этого человека, и она, смотря на его улыбку во время очередного короткого разговора, фоново размышляла о том, сколько в этом дежурной вежливости, лицемерия, расчета или другой гадости, а сколько – искренности, честности? За время работы (и до нее) она успела увидеть некоторое дерьмо и не питала особых иллюзий насчет людей, а вот поверить в искренние добрые намерения ей было сложно. Сомнения грызли ей мозг, но теплу, остававшемуся внутри после каждого их разговора, было все равно. Сичень никогда не пропускал дни, когда была ее очередь выходить в патруль по душу Мороженщика, приносил ей кофе с выбранным им сиропом, говорил, что если вкус ей понравится, значит, патруль будет удачным. Ваньинь нравился каждый вкус, что он выбирал, но она всегда показательно хмурилась, прежде чем обронить скупое «неплохо». Хотя большинство патрулей, кроме последнего, были безрезультатными, Сичень все равно считал их удачными, ведь они «вернулись целыми и невредимыми, не ввязались в неприятности и даже не попали под дождь». И вот что можно сказать такому светлому человеку? Инь в черных джинсах, фиолетовой футболке и распахнутой ветровке фланировала под руку с Усянем, одетым в серое и алое, по очередному спальному району. Вдали в сумерках белели многоэтажки, вблизи одинаковыми трафаретами стояли приземистые двухэтажные коттеджи, окруженные символическими заборчиками. Уже была видна граница с более богатым районом, в котором коттеджи и многоэтажки заменяли окруженные садами особняки. По словам Сиченя, их подозреваемый вполне мог жить в одном из таких скромных жилищ, потому и Ваньинь и Усянь старались особое внимание уделять подобным районам. Оба держали в руке по кофейному стаканчику из местной забегаловки, и выглядели расслабленной парочкой студентов, отдыхающих после пар. Разминувшись с двумя мамочками с колясками (патрульные с их участка, одна из «мамочек» была мужчиной, в каждой коляске рядом с куклой младенца лежал термос, полицейская дубинка и пистолет), Инь в очередной раз глотнула из стаканчика, но кофе внезапно встал в горле комком. Она повернулась к Усяню. - Ты тоже это слышишь? - А? – Усянь уставился на нее, но почти сразу понял. - Ты про музыку? Это же цеппелины, да? - Похоже. Проверим? Где-то в отдалении играла Большая-большая любовь Цеппелинов, самое начало трека. Звук рассеивался в застоявшемся безветренном воздухе. Хотя было прохладно, как и всегда в начале весны, Инь почувствовала, как по ее напряженной спине скользнула капля пота. Приказала себе успокоиться, будто это хоть когда-то помогало. * На широкой обочине тихой дороги, у самой кромки небольшого парка, между двух уличных фонарей припаркован фургон. На фургоне были закреплены громкоговорители, транслирующие музыку с забористыми гитарными рифами, на стенах были написаны названия разных рок-групп с логотипами, висели цветастые плакаты, мерцали цветные мелкие фонарики, бросая на фургон неверные тени и блики. Задняя дверь была открыта настежь. Внутри фургона горел мягкий свет, стояли прозрачные стеллажи с закрепленной на полках атрибутикой, низкий столик с футболками с логотипами групп. В небольшом пространстве крутились парень лет двадцати, и два подростка – девочка и мальчик. Подростки разглядывали товары, очень живо их обсуждая, парень отвечал на их вопросы со снисходительной улыбкой на красивом и чуточку капризном лице. Посреди очередной фразы парень (его звали Вэнь Чао) почувствовал, что пол дрогнул. Внутрь зашел кто-то еще. Вэнь поднял взгляд на вход и увидел хмурую девушку и идущего за ней взъерошенного парня. С этими двумя в фургоне сразу стало как-то тесновато, и Вэнь насторожился. Двое новеньких стояли на выходе из фургона, перекрывая его. Похоже на ловушку. - Я сейчас вернусь, - сказал он детям, прервав очередное объяснение. Боком прошел мимо детей, протиснулся мимо двух взрослых. Когда он уже почти вышел, на его плечо опустилась чужая рука. Вэнь вздрогнул и повернулся. - Эй, друг, а у тебя есть эта футболка размером побольше? Люблю, когда просторно, - спросил у него взъерошенный парень. - Здесь нет. Пойду, поищу, - насколько мог нейтрально ответил Вэнь Чао. Ему очень хотелось выйти наружу, и было все тяжелее сдерживаться. Эти двое выглядели его ровесниками или чуть старше, и ему не хотелось иметь с ними дел. С ними что-то было не так. - А давай мы пойдем с тобой? Поможем тебе поискать, чтобы быстрее было, - донельзя дружелюбно продолжал незнакомец. Девушка молча сверлила Вэня взглядом. Потом моргнула, состроила грустную мордашку, и потянула своего друга за локоть, привлекая внимание. - Зайчик, может, ну ее? Тут все так дорого, - капризно заныла она и этим очень напомнила Вэню одну из его подружек. Он даже чуть расслабился из-за ассоциации. – Они мне не нравятся. Какие-то некрасивые. Не хочу, чтобы ты такое носил. «Твой фиолетовый кошмар вместо нормальной одежды – вот что некрасиво. Нахуй иди» - раздраженно подумал Вэнь, но промолчал. Парень уставился на девушку, словно впервые ее увидел, потом моргнул и заторможено ответил: - Конечно-конечно, змейка моя. Без обид, бро, - посмотрел он на Вэня. - Без обид. «Только свалите». Парочка, попрощавшись, ушла. Затем Вэнь проводил и подростков, даже что-то им продав перед этим. После, когда фургон, наконец, опустел, Вэнь с облегчением собрался и уехал. Черта с два он еще хоть раз встанет в этом квартале. К счастью, сегодня он не спешил. Гостевая комната сейчас не пустовала, потому срочности не было никакой. Но домой ехать не хотелось, было еще совсем не поздно, и везде гуляли люди. Можно ему иногда поохотиться просто для души? В конце концов, он вполне способен справиться и с двумя жильцами. Вэнь вспомнил, что совсем недалеко сегодня развернулась ярмарка, и поехал туда. Более чем реальный способ кого-то быстро поймать. Только нужно будет где-нибудь притормозить и сменить грим. * - Почему? – спросил Усянь зло. Без своей постоянной улыбки он сам на себя был не похож. - То, что у него на морде все написано – еще не повод, - также зло ответила Инь. – Помнишь, что сказал шеф? Максимально законно. У нас сейчас вообще ничего нет. Любой адвокат рассмеется нам в лицо и будет прав. Нужно поймать его на горячем. - Что ты предлагаешь? - Я оставила у него в фургоне телефон с включенной геолокацией. Проследим за ним. - Инь, ты гений! – Усянь на радостях чуть ли не обниматься полез. - Не раскатывай губу, - смущенно проворчала Цзянь. – Не факт, что мы что-то обнаружим. Нужно, чтобы он сам что-то сделал. Идеальным будет, если он, - Инь сглотнула слюну, будто сама не верила тому, что говорит, - Если он опять кого-то похитит. Лицо Усяня будто окаменело. То, что сказала его напарница, было отвратительным, но она была права. - Ладно, - сказал он и полез в телефон. У всех сотрудников на телефонах была установлена «следилка» для облегчения поиска пропавших при исполнении полицейских, в дополнение к техническим возможностям самих телефонов. Усянь без проблем нашел телефон Инь, сейчас отъезжающий из какого-то тупика в складском районе. Что он там делал? А, похрен. Но потом они увидели, что фургон набрал скорость и двинулся в центр города. - Куда он едет, как думаешь? – спросила Ваньинь. - В парк? Там сейчас ярмарка открылась, навезли всяких аттракционов и игр для детей… идеальное место для охоты для таких типов, как он. - Точно, - Ваньинь потерла висок. – Яньли предлагала мне на этих выходных погулять с ними на ярмарке, чтобы я хоть немного с Цзинь Лином пообщалась. Она почему-то думает, что мы не ладим. Полицейская внезапно замерла, смотря прямо перед собой остановившимся взглядом. - Какой сегодня день? - Суббота уже, - сочувственно ответил Усянь, крутя руль. - Блин, Яньли меня убьет. Я снова забыла о встрече с ней, - теперь Ваньинь выглядела по-настоящему расстроенной. - Вини во всем меня, - великодушно посоветовал Усянь. Инь покосилась на него. - Что ты о себе возомнил? Думаешь, тебя она пощадит? Усянь аж надулся, словно какая-нибудь очень гордая собой птица. - Яньли меня любит больше, чем тебя. Она готовила мне свой фирменный суп. Конечно, она меня пощадит! Инь только фыркнула. Ей даже не было обидно от осознания того, что Усянь был прав. Его все любят и все относятся снисходительно к его ошибкам. Что уж там, и сама Инь была склонна прощать Усяню все его промашки и проказы. Даже полностью понимая, какой он придурок, и как бы ей иногда не хотелось выбить всю дурь из этой лохматой башки. - Надеюсь, они не пошли на ярмарку без меня, - пробормотала Ваньинь. Меж тем фургон с телефоном Инь остановился около одного из основных входов в парк и замер. Полицейские прибыли минут через десять после этого, скромно устроились с противоположного края стоянки. Сам фургон опознать сразу не удалось. Теперь у него были другие номера, на стенах висели другие плакаты, на этот раз с кей-поп айдолами. Фонарики теперь светили розовым и белым, и лишь громкоговорители и марка фургона остались теми же. Усянь и Инь отзвонились шефу, на всякий случай переодели куртки, оказавшись теперь в кожанках вместо ветровок, Инь еще и нацепила на себя кепку козырьком вперед. И принялись наблюдать. Видно, место было не самым удачным. Люди тут ходили, но редко поодиночке, и почти никто не заходил в фургон того типа. В какой-то момент рядом встала группа уличных певцов, притащили пару больших колонок, стойки для микрофонов, кинули на землю несколько удлинителей с извивающимися змеями проводов, и начали перепевать все подряд хиты прошлых лет, даже почти не фальшивя. Дело уже приближалось к полуночи, когда едва не сросшаяся с креслом Ваньинь встрепенулась и толкнула локтем Усяня. - Смотри! – прошипела она. – Туда кто-то зашел! Кто-то один! Они до этого уже видели, как в фургон заходили люди, но то были или парочки или небольшие компании, и они всякий раз спокойно и в полном составе покидали фургон. Если этот человек – тот, кто им нужен, он явно поджидает одиночек. Усянь тоже насторожился, приник к стеклу, пытаясь что-то рассмотреть в неверном свете фонарей и мерцании лампочек на корпусе машины. Им показалось или фургон качнулся? Проклятье, в этом свете и на этом расстоянии ни черта не видно! Усянь быстро проговорил: - Разве по регламенту мы не должны помочь, если подозреваем нападение? - Должны! Только не забудь значок! Они выскочили из машины, побежали, на ходу доставая пистолеты. Усянь бежал первым, Ваньинь следом, потому именно Усянь распахнул задние двери фургона. Инь заглянула через его плечо и опешила. - Это же Цзинь Ли… - начала говорить она, как вдруг ей в ухо прилетело метеоритом с небес, не меньше, сбило с ног и протащило по тротуарной плитке. В голове все помутилось, а когда Инь смогла немного прийти в себя и проморгаться, она увидела Усяня, схлестнувшегося с каким-то мужиком на голову выше его, в то время как парень из фургона стоял рядом и что-то орал, судя по его распахнутому рту и движениям рук. Что именно он орал, Инь не слышала из-за звона в ушах. Она чудовищно медленно встала на ноги и пыталась одновременно идти и понять, куда делся ее пистолет. Все казалось ей медленным и вялым, даже Усянь двигался как-то медленно. Но самой медленной тут была она. «Там был Цзинь Лин» - думала она и видела, как парень из фургона разворачивается на пятках, чтобы сбежать. «Эта скотина посмела напасть на Цзинь Лина» - думала она и даже в своем заторможенном состоянии почувствовала огненно-алую ярость. «Он ранил Цзинь Лина» - думала она, вспомнив струйку крови на виске своего племянника, которую каким-то чудом смогла разглядеть за ту единственную долю секунды. «Он убегает». Ваньинь оглянулась вокруг. Оказывается, ее отшвырнуло к музыкантам, прямо в месиво из колонок, проводов и микрофонной стойки. Это она все собой смяла? Похер. Сейчас не до того. Мерзавца нужно остановить, прежде чем он сбежит, трусливая тварь. Все еще с кровавым туманом перед глазами Ваньинь схватила колонку с половину ее роста, пошатнувшись, подняла ее и, используя все свои силы, швырнула в спину беглеца. Тот как раз взялся за ручку двери на водительское место фургона, но упал, задетый углом пролетевшей мимо музыкальной махины. Инь проследила взглядом полет своего снаряда, увидела, как следом протащило зацепившийся провод удлинителя. Ваньинь с трудом нагнулась, подняла с земли удлинитель за пластиковый корпус, подтянула к себе трехметровый провод, оканчивающийся массивной вилкой с металлическими зубцами. Двинулась к лежащему на земле парню, наматывая несколько витков провода на корпус, чтобы добиться идеальной длины. Ее вела пылающая ярость и шок. Ваньинь остановилась чуть не доходя до парня из фургона. Размахнулась и хлестнула импровизированным хлыстом по плитке недалеко от его головы, выбив осколок камня. Парень вздрогнул, приподнялся на руках, оглянулся через плечо. Ваньинь видела в его бледном лице и распахнутых глазах страх, но ледяную ярость внутри нее это не задевало. - Кто ты думаешь, ты такой? Кто ты, блядь, такой? – она снова размахнулась и хлестнула, на этот раз задев спину своей жертвы. Тот вскрикнул, снова упал на живот. – Ты, сука, какого черта тянешь руки к детям?! – снова замах и удар. – Ты посмел тронуть моего племянника! – два удара, легшие крестом. – Ты думаешь, ты выше всех? Ты – тварь под моими ногами! Ты пожалеешь, что появился на свет! – рычит она и снова бьет. И еще раз. И еще. – Я, блядь, позабочусь об этом! На спине человека перед ней проступила кровь, он кричал и пытался ползти вперед, елозя животом по земле, словно червь, но это не уменьшает гнева Цзян Ваньинь. Наоборот. Она снова замахивается, как вдруг ее руку перехватывают, и провод опадает вниз, слегка ударяя по ее же ноге. - Тише, тише, - кто-то шепчет ей на ухо. Нет, не шепчет, говорит нормально, это она с трудом слышит, потому что в это ухо ее ударили. Ваньинь дергается, пытается вырваться из чужой хватки, пинает чью-то лодыжку, она еще не утолила собственную ярость, но ее не пускают. - Ты ранена, - очень спокойно говорят ей. – Ты устала. Тебе нужно отдохнуть. И тут она чувствует, что действительно ранена, и устала, и ей нужно отдохнуть. - Все уже почти закончилось, - говорит ей этот голос. Ваньинь чувствует, как на глазах выступают слезы. - Цзинь Лин, - говорит она, и это и вопрос и просьба. - Будет в порядке, - голос понимает ее с полуслова. - Вэй Усянь? – внезапно вспоминает она своего напарника. Он с кем-то дрался… - С ним все хорошо. - Раз хорошо… - говорит она и позволяет себе отключиться.