Сложности нахождения правильных вариантов среди других

На неё решили скинуть приёмных детей Матери. Это раз. Детей трое - это два. Дети шуганные и стараются не отсвечивать вообще - это три. Хороший наборчик, особенно если знать, что Мать лишили родительских прав из-за жестокого обращения с детьми и, возможно, чего похуже. Но всё равно это никак не отвечает на один-единственный вопрос. - Почему я? Синьора, ладно уже наш Цыплёнок меня не очень любит, но почему ты выдвинула мою кандидатуру на... Подобное? В общей комнате главного офиса Фатуи тихо - там только Арлекино и Синьора, остальные решили засесть в кабинетах и не показываться. Или, в случае Чайльда, бороться с преподами универа, которые отказываются принимать практические работы. Арлекино честно не знает, что Тарталья забыл на факультете международных отношений, если он уже второй год просто уныло смотрит в книги и тетради... А Синьора, видимо, найдя слова за пять секунд паузы, отвечает на ранее поставленный вопрос: - Потому что они тоже дети Крукабены, как и ты, и ты лучше знаешь, как она воспитывает и что они пережили, и... Арлекино дальше не слышит, вздыхает тяжело, наблюдая за детьми через щель между дверью и стеной. Те сидят втроём вместе, как птенцы или котята, плотно прижимаются друг к другу и будто стараются стать меньше и не привлекать внимание. Арлекино их понимает, она бы тоже сейчас хотела не привлекать внимание и быть вообще не здесь. Но она лишь возвращает внимание к Синьоре, которая явно что-то дальше говорила и теперь ждёт ответа. - Прости, я немного задумалась... Сколько, говоришь, они провели у Крукабены? Полгода? Розалина хмыкает, но не делает замечание о внимании и уважении, как делала бы обычно. - Близнецы - да, полгода. Тот мальчик с игрушкой, Фремине, там был около трёх лет. - И может доверять кому-то и позволять к себе приближаться? Удивительно. - цокает языком Арлекино. Да уж, провозится она с этими детьми, даже если через неделю удастся их куда-то отправить. Свихнётся. Поэтому делает ещё попытку отступить: - Даже если так, я не смогу с ними проводить даже время. Слишком много работы, и новые заботы мне ни к чему. - Царица сказала, что ты отлично подойдёшь на эту роль. - ну да, конечно. А ещё все знают, что приказы Царицы не оспариваются, и даже если она ничего не говорила, переспрашивать не отважится никто. - Тем более, часть твоей работы точно так же могу выполнять я или наше молодое поколение. Хоть что-то, кроме драк, должен же он уметь. Арлекино к этому заявлению относится весьма и весьма скептично: - Да неужели? - Ты не доверяешь решениям Царицы? - Я не верю, что всё так просто. Ты слишком стремишься отдать мне детей, хотя сама знаешь, что я - плохой вариант. Что не так? - женщина складывает руки на груди и смотрит на коллегу тяжёлым взглядом. - Ох, ну... Может, сама поговоришь с ними и поймёшь, почему только с тобой они смогут ужиться? - предложение Синьоры удивительно хорошее. Арлекино просто докажет, что не умеет общаться с детьми, и всё решится. Она в комнату заходит, цокая каблуками. Она умеет ходить бесшумно, но это - метод Матери. Крукабена обожала бесшумно подкрадываться, чтобы обвинить и наказать при любой возможности: плохо тренируешься, остановилась отдохнуть на минуту, дёрнулась... Дети и так на грани слёз, и держатся от истерики только из-за страха, Арлекино не может пугать их ещё сильнее. - Ну и кто из вас сдал Мать полиции? - абсолютно не угрожающе, но и не весело. Нейтрально и негромко, без тянущихся патокой ноток, как у Крукабены. Дети всё равно пугаются, смотрят на Арлекино, будто она сейчас будет бить. Тогда женщина прячет руки за спину и продолжает: - Явно не Фремине. Ребёнок, что прожил с Матерью больше года, навсегда убедиться в том, что против неё нельзя пойти. Тогда остаётесь вы, близнецы. Мальчишка, чуть более высокий, чем другие дети, встаёт перед ними, словно пытается худым тельцем закрыть сестру и брата от взгляда. - Это сделал я. Он ожидает наказания - понимает Арлекино. Признаться, она видит в этом ребёнке себя в возрасте помладше. Только избавилась от Матери в своей жизни, вступила в Фатуи - такая же отчаянная и ожидающая. Поэтому она лишь хмыкает и совершенно не оправдывает ожидания, говоря: "Очень смелый поступок. Как, напомни, тебя зовут?". Лини отступает, и уже не кажется, что он пытается быть щитом между чужими взрослыми и своими родными людьми. - Я Лини. - Меня зовут Линетт. - очень быстро соображает девочка, когда взгляд женщины падает на неё. - Хорошо. Очень хорошо. А что же стало последней каплей? Вы терпели полгода, прежде чем рассказать о жестоком обращении Матери. Что вы не смогли вытерпеть? - Арлекино знает, что она просто допрашивает. Не мило разговаривает, не играет в доброго полицейского. Такой у неё характер, такая она вместо того, чтобы сюсюкаться с детьми. Лини отводит взгляд в сторону, переглядывается с другими. Те едва заметно кивают. - Она... Забрала у Фремине его игрушку и хотела выкинуть. А когда Фремине хотел забрать своё обратно, ударила. Арлекино вскидывает бровь. Игрушка и игрушка, забрала и забрала... Но, судя по тому, как младший - а Арлекино не сомневалась, Фремине младше близнецов хотя бы на год - трепетно прижимал заводного потрёпанного пингвина к груди, это была его самая ценная вещь. Возможно, память о прошлой жизни. Это уже она могла понять. Лини защищал не себя - близких, и только их. Арлекино уважает его поступок - и самую малость его самого. Так, как можно уважать ребёнка, который младше её больше, чем на десять лет, и видел намного меньше зла. Возможно, на секунду, она думает о том, что уважает всех троих детей. Именно поэтому она уходит вон из комнаты, краем глаза замечая, как напряглись дети. Подумали, что она злится? Ну конечно - молча и долго смерила всех взглядом, потом также молча ушла. Именно поэтому она не понимает, почему Синьора смотрит на неё с улыбкой, лучась самодовольством. Будто Арлекино только что подтвердила её слова. - Что? - Они не дёргаются от тебя и не зажимаются. Ты - единственная такая из всех, кто с ними говорил. - Синьора звучит, будто доказала всё, что хотела. - Потому что я знаю методы воспитания Крукабены и то, как избежать триггеров и... - Арлекино осекается, а Синьора торжествует. Это ведь так чудесно, что Арлекино сама доказала, что она - лучший кандидат. Теперь Арлекино поняла окончательно - дети достанутся ей через все её возражения и недовольства. Без вариантов.