Свадьба, измазанная красным

Бокалы мелодично звенели, а закуски с удивительной скоростью исчезали со столов. Дом Аша и Эвы в тот день принимал гостей. Это был званый обед по случаю их помолвки. Девушка была в окружении подруг. Мужчины подходили к ней, только чтобы коротко поздравить, а сразу же после присоединялись к жениху в другой комнате. — Ты никогда не рассказывала, как вы познакомились, — сказала Дия, с любопытством улыбаясь. Эвтида задумчиво рассматривала бокал в своей руке, наблюдая, как пузырьки воздуха в шампанском всплывали на поверхность с тихим шипением. — Как познакомились?.. — зачем-то повторила она и дёрнула уголками губ, нервно усмехаясь. — Как все нормальные пары, наверное... На прогулке. У неё не было красивой истории, которую можно с гордостью рассказать гостьям. А реальность была такова: Эва гуляла по цветущей лужайке за городом, где всегда было тихо и безлюдно, наслаждаясь прохладой тени и пением птиц, когда в дерево за её спиной со свистом прилетел, вонзившись в кору, кинжал. Лезвие застыло в опасных нескольких сантиметрах от глаз девушки, она не успела понять, что произошло. Аш в тот день практиковался в метании ножей, а Эва заслонила его мешень. И она оказалась достаточно хороша, чтобы самой стать мешенью. Конечно, он заверил, что произошедшее было случайностью, что он не сумел вовремя среагировать на появление девушки. Конечно, она не поверила. Ведь будь то случайностью, Аш не успел бы прицелиться с такой точностью, чтобы задеть не глаза или нос Эвы, а её сердце. — А куда отправитесь на медовый месяц? — спросила Агния, уверенная, что в этом они придержатся европейской традиции. — На какие-нибудь острова? Невеста мотнула головой. — Банальщина. Хотим в горы, на север. Это было её предложение. Девушка подумала, что холод заледенелых вершин сможет остудить их двоих. Снег должен был сбалансировать ту раскалённую лаву, что бурлила в мужчине. Если бы первый месяц их семейной жизни прошёл там, где жаркое солнце, тёплый песок, алкогольные коктейли и виллы на берегу океана, Эвтида сгорела бы в страсти Аша. Подруги удивлённо повздыхали, но начаться их спорам не дал вошедший в комнату брат Рэймсса, на котором повисли, балуясь, двое его детей. — Племянники совсем жизни не дают, Реммао? — насмешливо поприветствовала его девушка, вставая с места и подходя ближе. Мужчина устало усмехнулся, разводя руками. — Как всегда, — он оглядел её, оценивая степень радости. Если она выходила замуж по любви, то эндорфина в ней должно было быть сверх нормы, а улыбке следовало быть настолько широкой, насколько это вообще возможно. Так и было. Реммао довольно кивнул. — Ты светишься от счастья, Эвтида. Поздравляю, — он позволил себе коротко улыбнуться. — Желаю пожить для себя, прежде чем заводить спиногрызов. Она коротко рассмеялась: жена Рэймсса, напротив, желала ей поскорее родить как можно больше здоровых деток. — Тут уж не могу предсказывать, — смущённо пробормотала. Дети, растягивавшие от скуки одежду на смирившемся Реммао, вдруг подали голос: — Тётя Эва, ты выходишь замуж? — это была девочка. — Вы с дядей Ашем теперь будете спать на одной кровати, как мама с папой? — продолжил вопрос сестры мальчик. На губах Эвы сама собой расцвела умилённая улыбка. Она присела на корточки, оказываясь с ними на одном уровне. — Да, дети, всё так, — девушка указала в угол комнаты, на собачью лежанку. — Хотите поиграть с Омфисом? Они весело переглянулись и дружно побежали мучать спящего терпеливого пса. Их дядя со вселенской усталостью выдохнул, проводя рукой по зачёсанным в низкий хвост волосам – у мужчин его рода была привычка или традиция их отращивать. Реммао было тридцать семь – старше жениха Эвтиды всего на пять лет – но на его голове уже появилась проседь, наверное, от нервов. Эва мялась на одном месте, не зная, как выразить просьбу. Наконец, собралась с духом. — Рем, мы с Ашем надеялись, ты обвенчаешь нас... — Я? — глаза мужчины едва не вылезли на лоб от смеси поражённости и возмущённости. — Тебя с этим бесом? — он указал большим пальцем на ту стену, в комнате за которой находился жених и мужская половина гостей, а после поднял руки, намереваясь отступить. — Ни за что на свете. Я рад за тебя, но эту нечисть венчать не буду, ищите другого священника. Реммао был священнослужителем христианской церкви греческого обряда. Прозвище «бес» он закрепил за Ашем после случая, когда ему померещилось, будто у того глаза светятся красным, хотя на деле то было преломление света. Девушка сложила руки в молитвенном жесте, состраивая жалостливое выражение лица. — Пожалуйста, Рем, — почти взмолилась она. — Ты нам ближе всех, ну пожалуйста... Выдержки и терпения у него и так было мало, а тут она – вся из себя несчастная невеста богатого мужчины, который её ещё и любит, просит его провести их венчание. Реммао бы и рад отказать, отправиться на заслуженные выходные, да только глаза сами собой закатываются, а рука машет, брезгливо прося перестать. — Ладно, ладно, глазки будешь перед мужем строить, прекрати, — он потёр переносицу, полный злости на себя за проявленную слабость. — Так и быть. Эвтида почти подпрыгнула на месте от счастья и налетела на него с объятиями, чуть не повалив их обоих на пол. Заверещала с детским восторгом: — Спасибо-спасибо-спасибо!.. Реммао, конечно, уставший от жизни, равнодушный ко всему мужчина, но её радости невольно улыбнулся. Всего на секунду. Переполненную счастьем Эву вскоре нашёл среди гостей её избранник. Аш приобнял её за талию, с довольством глядя в глаза. — Как тебе... — он обвёл в воздухе рукой с бокалом комнату, наполненную праздником. —... всё это? Она обнажила зубки в широкой улыбке, утыкаясь лбом в его плечо. — Лучше, чем я могла представить.

***

Их первая брачная ночь обещала быть... долгой. Агния на пару с Дией, как подружки невесты, устроили ей маленький приятный сюрприз – украсили супружескую спальню. Застелили постель красным шёлком, соорудили балдахин. Кривой и косой, но балдахин. Свечи расставили, но зажигать не стали – побоялись что-нибудь поджечь. Уморительно стандартных лепестков роз не было лишь по той причине, что Эва свой свадебный букет, состоявший из этих цветов, купив заранее, забыла поставить в вазу с водой, но не растерялась, развесила розы под вытяжкой на кухне и в конце недели шла под венец с букетом сухоцветов. Эвтида вернулась домой с торжества раньше, чем Аш. Плотная длинная фата скрыла от чужих глаз разорванную шнуровку корсета. Подруги помогли ей подготовиться к ночи: омыться, расчесать волосы, намазаться увлажняющим молочком для тела и переодеться в красивое бельё и тот же розовый шёлковый халат, в котором девушка была в ночь хны. Аксессуары решили не снимать, подумали, они не будут мешаться. Агния с Дией разъехались по домам, пожелав Эве всего, о чём вслух не говорят, и оставили её дожидаться мужа. И теперь девушка стояла перед кроватью, пялясь в одну точку и кусая губы. Она была опытна, умела, но само название «первая брачная ночь» звучало грозно и будто бы обязывало волноваться. За спиной раздался звук открывшейся двери. Эвтида знала, что в комнату вошёл Аш. Она решила не поворачиваться. Шаги приблизились к ней неспешно. Мужчина не издавал ни звука, молча подошёл вплотную. Решил прежде всего избавиться от лишних тканей. Эвтида ощутила, как руки Аша обвились вокруг её талии. Пальцы потянули бант на поясе вниз. Развязали. Спустили халат с женских плеч и уронили к ногам. Он буквально слышал, как быстро бьётся её сердце. Чувствовал, когда касался тонкой кожи, снимая с девушки драгоценности. Они ей ни к чему. Она сама – идеальный самородок. На пол к шёлку полетели серёжки и браслеты. На Эве осталось лишь обручальное кольцо и подаренное Ливием ожерелье. Аш взялся за замочек украшения и потянул его на себя. Девушку повело назад, её обнажённая спина врезалась в мужскую грудь. Ожерелье сдавило шею, словно удавка. Эва вцепилась в него, чувствуя, как кожу жжёт болью впившегося в неё серебра, но к низу живота предательски подступает возбуждение. Она могла почти свободно дышать, но давление на шею доставляло дискомфорт. — Аш... Он немного помедлил, не желая отпускать её, но всё же расстегнул застёжку и отправил ожерелье ко всему остальному. — Не сорвал, лишь потому что оно тебе понравилось, — сказал для ясности. Эвтиде, в сущности, было всё равно. Что имело для неё значение, так это то, что Аш, судя по шуршанию, избавился от своей рубашки. Он прильнул к ней, обнимая сзади. Провёл носом дорожку от косточки за ухом до плеча. Девушка пахла по-новому. Ваниль, пудра, цветы. Аромат тяжёлый. Тёмный. Как он любит. — Вкусно пахнешь, — его глаза сверкнули от догадки. — Тот парфюм, что я дарил? Облизав искусанные губы, Эва кивнула. — Да. Аш довольно ухмыльнулся. — Знаешь, как порадовать. Он расстегнул её лиф, нагло игнорируя красоту белья. То, что под ним, всё равно красивее. Низ последовал за верхом, и мужчина осмотрел полностью обнажённое тело, размышляя, с чего бы начать. Одним движением перекинул женские волосы на одну сторону и на пробу поцеловал изгиб шеи. Сначала ненавязчиво, сладко. Затем задержался, оставляя багровеющий засос. Эва тихо простонала, хватаясь за его волосы. Аш подтолкнул её к кровати. Девушка легла на спину и отползла на середину, с любопытством наблюдая, как её муж не набрасывается на неё, а вполне спокойно подходит к прикроватной тумбочке и, выдвинув ящик, извлекает оттуда верёвку. Мягкую. Прочную. И достаточно длинную. Он намотал один конец своего инструмента на кулак, глядя Эвтиде в глаза и подходя к ней, как хищник к подбитой добыче – зная, что она не уйдёт, но желая именно заставить остаться. Нависнув сверху, мужчина чуть толкнул встороны бёдра девушки, вынуждая её раздвинуть ноги. Расположившись между них, потянулся к хрупким запястьям и принялся связывать их, с тёмной ухмылкой любуясь синяками, оставленными этой же верёвкой когда-то ранее. — Забавно. Тебе не понравилась порка из-за рубцов... — он бросил взгляд на их остатки, украшавшие ягодицы Эвы куда лучше дорогого белья или золота. — Но когда следы на твоём теле оставляю я, а не плеть, ты не возражаешь, — Аш показательно надавил на засос, учинённый им. — Хочется чувствовать мои касания, или эти отметины тебе просто больше нравятся? Эвтида ответила, не колеблясь, хотя и запиналась из-за резких движений мужских рук, плетущих узел за узлом. — Ты более... щадящий, чем плеть. Издав хриплый смешок, Аш поднял её руки, связанные от запястий до локтей, и закрепил их у изголовья кровати. Потянувшись, взял что-то с тумбы, но девушка не успела рассмотреть, что именно. — Вот как... Но, знаешь, красный тебе, всё же, к лицу, — с этими словами он провёл лезвием маленького кинжала, к коллекционированию подобных которому имел страсть, вдоль её скулы. — Я говорил об этом? Это было слишком неожиданно. Обездвиженная, Эва могла только беспомощно глотать ртом воздух, не возражая и теряясь в догадках, как далеко зайдёт это действо. Где для Аша была грань дозволимого? — Кажется... однажды... — она прикрыла глаза, страшась смотреть, как холодное лезвие спускается по её шее к ключицам, обводит их и скользит к груди. — Когда пролил на меня вино... Или когда я порезалась, нарезая фрукты. Девушка громко рвано вдохнула, гранича с криком, когда самым кончиком острия мужчина задумчиво ткнул в её сосок. Он усмехнулся её пугливости. — Ну, ну. Тише, — сказал, поглаживая по щеке. Это оказало на Эву успокаивающий, даже притупляющий бдительность эффект. — Не дёргайся, я аккуратен. Она понимала, что он не врёт. И понимала, что если дёрнется, то сама же себя и поранит. Аш, конечно, сможет зализать её порезы... Но получать их не хотелось. Эвтида позволила мужу поиграть с ней. Позволила лезвию в его руке пересчитать её рёбра, что так часто вздымались от сбитого дыхания, очертить линию талии, пройтись по выступающим тазовым косточкам и... Боже, позволила невесомо провести острием линию от пупка до самой чувствительной точки. Видимо, границ Аш не видел. Он не оставил на девушке ни царапины. Заскучав, ловко перехватил лезвие, безбоязненно сжав в кулак, а рукоять кинжала направил туда, куда обычно входил сам. Эва распахнула глаза и вжалась в постель от такой наглости. Ограниченная в свободе из-за связанных рук, она попыталась свести ноги вместе, но этого ей не дали сделать мужские бёдра. Не растерявшись, девушка подалась вперёд якобы для поцелуя, но лишь впилась зубами в губы Аша. Он рефлекторно попытался отстраниться, на что Эва только сильнее свела челюсти. Реакции не последовало. Ни шипения, ни возмущения. Только громкая усмешка. — Бойкая. Противишься своему мужу? Она замотала головой, выражая свой протест. — Не смей, — от безвыходности перешла к угрозам. — Иначе не позволю взять меня. Злость обездвиженнной девушки была смешна. Вот Аш и смеялся. Тихо, низко, поднимая в её душе ещё большее негодование. — Лишишь себя удовольствия из гордости? Слишком большая глупость даже для тебя, — рукоять оружия надавила чуть сильнее, но не смогла проникнуть внутрь – Эва упрямо дёрнулась и сжалась. Мужчина от нетерпения легонько укусил её за сосок и в шею, вырвав писк, но говорил ласково, полушёпотом над ухом, стремясь смягчить непреклонную девушку. — Давай, моя хорошая. Всего пара толчков... — он несколькими круговыми движениями помассировал её уязвимое место. — И будешь готова для меня. Она заёрзала под ним, ища спасение или новое касание. В конце концов смешала негодующее рычание со стоном, подалась навстречу и насадилась на рукоять. Эва захныкала от стыда и острых ощущений, не привыкшая к такой прелюдии. — Чёрт, Аш... чем тебе пальцы не угодили? Он ответил более чем спокойно, но не смог скрыть самодовольства. — От них у тебя не такое милое личико. Зажмурившись, девушка отдалась воли мужа. Гладкая металлическая ручка задвигалась в ней, направляемая им. Она оказалась с резиновыми рельефными вставками, что добавляло трения и без того тугим толчкам. Эва была слишком напряжена, чтобы расслабиться и позволить разработать себя, и, понимая это, Аш впервые за ночь поцеловал её в губы. Она даже опешила. Контраст был ощутим: грубоватые движения внутри и нежные манипуляции с губами. Но к хорошему быстро привыкаешь, и уже через несколько минут девушка обмякла, постанывая. Почувствовав, что рукоять в ней скользит беспрепятственно, мужчина с предвкушением ухмыльнулся в поцелуй, гордый своей работой, и убрал кинжал, откинув его куда-то на пол. Обратился к Эве, поощерительно гладя её бёдра: — Вот видишь, это совсем не больно. Она нахмурилась, метая взглядом молнии. — Это унизительно. — О, неужели? — он отстранился, давая ей остыть, а сам вытер ладонь о свои же брюки, пачкая их в крови. Как бы аккуратен он не был с девушкой, а себя, держа лезвие, всё же умудрился порезать. — Что-то я не заметил оскорблённости в твоих мутных глазах и томных вздохах. Эвтида зарделась, бормоча себе под нос: — Пошёл ты... Её раздражение потушил, распаляя жар уже иного рода, звук расстёгнутой ширинки. — Могу и рот завязать, — пригрозил Аш, опираясь на локти по обе стороны от девушки. Она только расплылась в улыбке, приподнимая для него бёдра. — Нет, не можешь, — промурлыкала, призывно выгибая спину. — Тебе нравятся мои стоны. — Подловила, — хмыкнул мужчина в ответ. — Ничья? — Будет ничья, когда меня развяжешь. Аш усмехнулся. Сама наивность... Думает, что что-то контролирует. Мило, однако. Он медленно отрицательно покачал головой. — Обойдёшься. Целуя Эву глубоко и жарко, словно отвлекая внимание, он обхватил себя у основания и вошёл в неё. Спальню заполнили звуки страсти и запах, свойственный ей. Толчки быстро набрали скорость. Так непривычно быстро, что девушка сочла своим долгом прокомментировать это. — Куда ты торопишься? Аш ничуть не смутился и не замедлился. Ему хотелось мощного, глубокого, отрывистого темпа, и он видел по тому, как Эва извивается под ним: ей хотелось того же. Просто язвит, ей для этого и повод не нужен. — Изголодался, — прямо сказал мужчина, нащупывая и сжимая женскую грудь. — Последние дни ты пропадала... Эвтида вдруг изволила посмотреть ему в глаза и ответить без насмешки: — Лишь готовилась к нашей свадьбе, — она сумела ни разу не прерваться на очередной стон. — Чтобы больше не пропадать. Девушка не увидела его реакции – её мгновенно захлестнул нескончаемый поток удовольствия. Возбуждение волнами растекалось по телу, требуя немедленной разрядки. Не только Аш той ночью был голоден до наслаждения. Эве стало невыносимо. Промежность жгло от напряжения, её стоны стали требовательными. Когда сил не осталось, крики сменились жалостными. Но руки были крепко связаны, а Аш, с улыбкой мучая девушку, нарочно не притрагивался к центру её желания. Она стала отчаиваться. Волосы Эвы беспорядочно раскидались по простыне, она металась, неспособная найти выход своей агонии. А мужчина посмеивался, упивался этим произведением искусства, не сдерживая хрипловатых стонов, и временами замедлялся, растягивая, вынуждая несчастную самой подмахивать бёдрами. Оставив на её ягодице пару краснеющих на коже шлепков, наконец сжалился и стал умело подводить девушку к краю. Внезапно заговорил: — Когда ты упала в обморок, я на секунду решил, что ты можешь быть беременна, — даже эти слова не сбили Эву. Возможно, завели лишь сильнее. — Но нет, я ни разу не заканчивал в тебя... — он влажно поцеловал её в шею. — И это надо исправить. Мир вокруг Эвтиды сотрясался в экстазе, пока Аш неугомонно толкался в неё – дрожащую и прекрасную. Он, тяжело дыша, замер в ней с тихим шипением. Девушка открыла рот в немом восхищении, ощутив внутри себя приятное тепло, и не смогла не прошептать вслух что-то невразумительное, но, наверное, лестное. Или прокляла его, что тоже ожидаемо. Покинув расслабленное тело, Аш поднялся с кровати, отыскал на полу кинжал и, не утруждая себя развязыванием узлов, просто разрезал их все, освобождая затёкшие руки Эвы. Она потёрла их, разминая. Мужчина лёг рядом, приобнял девушку и укрыл их обоих одеялом. Положив руку на её живот, сказал со всей серьёзностью: — Ты ведь знаешь, что я до одури люблю тебя? Эвтида устало улыбнулась, обнимая его шею, и, перекинув ногу, завалилась на мужчину, укладываясь сверху. — Ты говорил это несколько сотен раз, — она с озорством склонила голову на бок. — Но все в один и тот же день. С губ Аша невольно слетел смешок. Он точно помнил тот день. — Помолвка? Девушка твёрдо кивнула. — Помолвка.