*
— Капитан, поверьте, я тут ни при чём! — жалобно взирал на Кирка лейтенант Дьюри из научного отдела. Как Скотти ни божился, что вируса в системе нет, но всего через пару часов после того, как они с Чеховым взялись за работу, таковой был найден. А возмущённый до глубины души Скотт не поленился выяснить, откуда он взялся. И во главе Кирка, Спока, Чехова и двух офицеров СБ ринулся в научный, хватать злодея. Злодей оказался какой-то незлодеистый. Погабаритней видали. И был совершенно не в курсе сотворённого им безобразия. На взгляд Кирка, он действительно понятия не имел, в чём его обвиняют. Хлюпал носом, моргал, ломал руки и вёл себя как типичный пробирочник, которого ничто кроме размножения дроссианских бактерий во враждебной азотно-кислородной среде не интересует. Но Скотти, убеждённый в том, что преступник разоблачён, уличён и обличён, пёр на него танком, вынуждая отступать и тыча пальцем в грудь: — Ну да! Ещё скажи, что это мы систему заразили! — Откуда мне знать?! — восстал пятящийся Дьюри. — Капитан! В конце концов, это противоречит моим гражданским правам! — Вертел я твои права на синхрофазотроне до полного расщепления! — прикрикнул Скотт. — Скотти… — тактично вмешался Кирк. Не получилось. Зато получилось у Чехова, который уже пять минут попеременно тягал Скотти за рукав, тыкал в бок и стучал по плечу, пытаясь привлечь внимание. — Что?! — вызверился тот, прокручиваясь на пятках. Чехов молча закрылся экраном ПАДДа. Кирк начал обратный отсчёт. Пять. Скотти смотрит в ПАДД, мысленно ещё обвиняя Дьюри во всех смертных грехах. Четыре. Начинает воспринимать информацию некой незначительной частью мозга. Три. Забывает о научнике. Два. Глаза медленно ползут на лоб. Один. Он выхватывает у Чехова ПАДД и недоверчиво таращится в экран. — Двадцать семь… тридцать четыре… сорок шесть! Что?! — Я прогнал через антивирус все подсистемы, — блеет Чехов, глядя на Скотти несчастными глазами. — Сорок шесть вирусов?! — вопиет Скотти. — Ну… это только основные. Сорок шесть вирусов в основных подсистемах и сто тридцать два в целом оптимизма не внушали. У Кирка было ощущение, что любимый корабль неудачно зашёл в порт. Вероятность того, что они подцепили заразу при контакте с другим звездолётом (или несколькими), исключала Ухура, а Чехов подлил масла в огонь. У каждого вируса обнаружился собственный жизненный путь. Кирк, якобы, подпустил два, Спок — один, и шестнадцать сам Скотт, отчего тот чуть не плакал и принёс свежую порцию клятвенных заверений. Чтобы он, да в родные недра обожаемой «девочки», в её нежный и уязвимый двоичный код… Код, разумеется, был под защитой. Такой, что маститые хакеры вздрагивали. Пришлось Скотти и Ко. заняться разработкой дополнительных перестраховок. Перечить маэстро, напоминать ему о необходимости сна и обеда, когда он закусывал удила, не решался никто. Поэтому от мультивирусной эпидемии систему очистили быстро — за неделю, укрепили ей иммунитет, а нынче коротали смены, гоняясь за «последней микропадлой», которая шмыгала между строк и не давалась карающим программам. Опасности, по словам Скотти, микропадла не представляла, только бегала ловко, и гадила смайликами. Что раздражало, досаждало, но было совершенно безопасно.*
Миссия, тем временем, продолжалась. Новые планеты, дополнение звёздных карт, новые расы. То, что будило живой интерес в первый год службы, сейчас уже стало рутиной. На планеты, где отсутствовало разумное население, Кирк спускался как на прогулку. Размять ноги, вдохнуть воздух, который всегда пах по-разному. Он оглядывался, наблюдал за группой, рассматривал безобидные вроде бы цветочки, как тут его охватила транспортация. Кирк успел только распрямиться и увидеть, что он не единственный, кто окутан золотистыми завихрениями энергии. Материализовался он прямо на мостике. И сразу спросил: — Что случилось? Спок, оставленный за старшего, развернулся к нему, приподняв бровь. — О чём вы, капитан? — Зачем вы меня выдернули? Экипаж ошарашенно молчал, а Спок сказал: — Это не мы. — Капитан, смотрите, — подал голос Сулу и приблизил вид с камер на место высадки. Там сиротливо стояли их шаттлы, а из-под земли вырывался мощный столп воды. Кипятка. Который, фонтанируя, заливал округу в радиусе трёхсот метров. — Поднимайте всех! — рявкнул Кирк. — На планете никого нет, сэр. Все на «Энтерпрайз», — отрапортовал Чехов, возясь со сканером. — Изъяты с вами вместе, но в транспортаторную. Выплеск иссяк. Вода отступила, обтекая мёртвые, обмякшие растения. Кирк взглянул на энсина: хотелось переспросить, уверен ли он, но Чехов, обычно такой эмоциональный Чехов был довольно спокоен, что указывало на то, что в момент выброса зона поражения действительно пустовала. — И кто же тот молодец, который приказал нас забрать? — насторожился Кирк. — С мостика такого приказа не поступало. — Транспортаторная — мостику. Коммандер Спок! — хрипнул динамик. — Слушаю, мистер Хэндерсон, — ответил угрюмый Спок. — У нас… тэскээть… самопроизвольная транспортация произошла. Рабочая группа целиком вернулась на корабль. Но это не мы, то есть… я не знаю, как объяснить. — Я понял вас, мистер Хэндерсон, — Спок дал отбой и поглядел на Кирка. Кирк глядел на него. — Наш шутник? — медленно произнёс он. — Недостаточно информации. Мы не фиксировали никаких геодезических изменений, которые позволили бы предсказать это гейзероподобное образование, — отозвался Спок. — Что вообще происходит? — растерянно выронил Кирк в пространство.*
Чем или кем бы ни было сие явление, оно получило прозвище Полтергейст. Но бояться за «Энти» Кирк перестал после того, как бытовые пакости вновь перекрылись подвигом. На земле ли, в космосе, закон парных случаев никто не отменял. Не успели утихнуть нервные шуточки по поводу гейзера, Полтергейст умудрился предотвратить катастрофу, непрогнозируемую в принципе. Это было страшно, когда «Энтерпрайз», дрейфующая возле новооткрытой туманности, ни с того ни с сего ушла в девятый варп. Компьютер не реагировал на команды, переключение в ручной режим не разрешал, экипаж, как никогда резко осознавший себя в жопе измерений на неуправляемой скорлупке, был взвинчен и судорожно работал за пультами, пытаясь вернуть контроль, пока Чехов, охнув, не воскликнул: — Плазменный шторм! — и вывел последние данные с брошенного впопыхах зонда на главный монитор. Смертельный для техники и защищаемых ею людей, многорукавный ураган заряженных частиц коловращался практически там, где они всего десять минут назад висели, и откуда теперь стремительно удалялись. Споку это категорически не понравилось. Не избежание гибели, а демонстрация мощи. Нечто, способное вот так распоряжаться целым звездолётом, пусть и во благо, он считал заведомо опасным. Кирк тоже находил его опасным, но лишь из-за власти над кораблём, а отношение этого… феномена к ним ему казалось дружественным. Хоть и проказливым. А как иначе назвать внезапно врубающуюся посреди ночи музыку? То есть, по расписанию Кирка была ночь, и капитан видел десятый сон. Он подскочил с колотящимся сердцем, когда динамики в его каюте оглушительно заорали: «I… I wanna umm umm I… I… I wanna umm umm I…» Сидя на койке, пытаясь отдышаться и нащупать панель управления, Кирк Полтергейста ненавидел. Потому что он, конечно, хотел того, о чём предположительно пелось в песне, перманентно хотел, но куда больше он хотел спать. — Выруби немедленно, изверг! — прорычал он, бесполезно пытая сенсорную панель, разом утратившую связь с колонками. Музыка смолкла. Полтергейст обиделся. Кирк облегчённо упал обратно на койку, однако поспешил. Полтергейст не обиделся, Полтергейст разозлился. И музыка включилась снова, вышибив у Кирка стон. Незнакомая, но заводная, с повторяющейся репликой «Can’t touch this», разогнавшая последние клочки сна. Кирк сел, вперился в потолок и обречённо спросил: — Ну, что ты от меня хочешь? Звук сжевало, и тут же тема сменилась: «Ghostbusters! If there's something strange in your neighborhood…» Кирк заржал. — Я восемнадцать часов провёл на ногах! — возмутился он сквозь смех. — А ты хочешь в охотников за привидениями поиграть?! Полтергейст предсказуемо молчал, а потом в уши тихонько полилось: «Twinkle, twinkle, little star, how I wonder what you are». Кирку мечталось запустить в динамик подушкой. Ему уже за тридцать, а Полтергейст ему колыбельную поёт. Но лучше мягкую колыбельную, чем тяжёлый рок, который тот, глядишь, и поставит, если Кирк выкажет недовольство выбором. — Спасибо, — насмешливо сказал он и рухнул в постель, но когда потянулся к панели притушить свет, тот потух сам. Заботливый у них Полтергейст, однако.*
— Джим! — докторский тон, заранее склочный, лишал всякого аппетита. Хоть Хэндерсону прописывай. — Боунс, а это не подождёт до конца завтрака? — Да! Нет! Да! Короче… мой ПАДД за меня начал диагнозы ставить! Кирк донёс до рта вилку с яичницей, прожевал и воззрился на МакКоя: — В каком смысле? — У энсина Марковича высыпание на коже. Я думал — аллергия, он аллергик, дал антигистаминное, и вот, — МакКой протянул ему ПАДД. Кирк положил вилку и взял планшет, где была открыта карта Марковича, в которой над словами «аллергическая реакция» (перечёркнуто) крупными буквами светилось «АНДОРИАНСКАЯ ВЕТРЯНАЯ ОСПА». — И кто прав? — возвращая девайс, поинтересовался Кирк. МакКой поджал губы: — Симптомы совершенно одинаковые. — Кто прав, Боунс? — додавил капитан. — ПАДД, мать его! ПАДД! Я провёл анализ на оспу, и чёртова железяка права! — А что ты тогда разоряешься? — Я «разоряюсь», потому что долбаный Полтергейст не даёт мне делать мою работу! — оскорблённый в лучших чувствах, бушевал Маккой. — Когда антигистаминное не помогло бы, я бы выяснил, что с Марковичем, и без его помощи! — А Полтергейст вмешивается, когда ты верные диагнозы ставишь? — Джим… — Вмешивается? — Нет, но ты уверен, что так будет всегда? Уверен, что он однажды не напортачит?! — Так не полагайся на него. Диагностируй сам. — А ничего, что он и лечение Марковичу сменил? — ядовито осведомился МакКой. — Вчера вечером ему уже противовирусные дали. А с его аллергиями не всякие препараты можно! И я ни сном, ни духом. Ну а если наш святой угодник ошибётся?! — Давай так. Поговори со своими и проинструктируй, чтоб без твоего личного одобрения не лечили. Сократи себе официальные смены, но скажи дежурным, чтобы тебя дёргали и в свободное время. Ты не против? — Меня и так дёргают, это моя работа, чтобы меня дёргали. — Ну, урежь смену часов до четырёх. Хоть в рассрочку, да выспишься. Ладно? — Джим, это… плохо. — Я сам знаю, что не хорошо. Но мы пока что блуждаем впотьмах. Я вообще не уверен, что это кто-то из экипажа. — А кто тогда? — напрягся МакКой. — Ты ведь не грешишь на реальное привидение? — Скорей, на неизвестную форму жизни, которая могла внедриться в наш компьютер. — Это слишком. — Член экипажа, который вычислил вначале гейзер, а потом плазменный шторм, шарит в инженерии и программировании, и в медицине, как оказалось, а мы до сих пор не заметили такой талант — вот это слишком. — Кофе? — мрачно изрёк МакКой, и Кирк кивнул: — Кофе, — дожёвывая последний кусок яичницы и отодвигая тарелку. — Сиди, я принесу. МакКой отошёл, а Кирк подумал о том, что давеча ему удалось наладить с пришельцем контакт. То есть тот его послушался, когда Кирк сообщил, что хочет спать. Может, с Полтергейстом можно договориться? — Джим! Джим! Кирк, мигнув, вскинул взгляд на МакКоя, тычущего ему под нос чашку кофе. — Поста… — тут Кирк замолчал, поскольку его чашка уже стояла перед ним, а в нос ему МакКой совал свою, в которой на кофейной поверхности расползалась надпись: «Sorry», сделанная сливками. — Эм? — приподнял брови Кирк. — Сливок я не заказывал! — съябедничал МакКой. — Ну… смотри, какой у нас замечательный Полтергейст. Он извиняется. И думаю, больше так не будет, — последнюю фразу Кирк со значением говорил уже потолку. — Ты думаешь, он тебя слышит? — скептически спросил МакКой, разглядывая чашку. — Думаю, да. — О, космос… Джим, а согласно твоим предположениям, когда мы остаёмся без его внимания? — Я бы вообще не стал на это рассчитывать. В мою каюту он вчера наведался. Музыку мне включал. — О-о… — застонал МакКой, усаживаясь на стул, и моргнул, когда перед каждым из них, отсверкнув золотым, возникло пирожное. Банановое для Кирка и клубничное для МакКоя, отчего последний отскочил от стола, чуть не опрокинув стул, на котором сидел. — Вот это что щас было? — он обвинительно ткнул пальцем в натюрморт. — Это как вообще?! — Репликация и транспортация, — мурлыкнул Кирк и спросил у потолка: — А можно ложечку? На столе появились ложечки, две штуки. Кирк кивнул: — Спасибо, — и принялся за пирожное. — Джим! Не ешь! — МакКой рванулся к нему. — Тогда уж и не пей, — возразил Кирк, беспечно отпивая кофе. — Это… это… — Боунс, ты лучше кушай. Видишь, он знает, что в моей медкарте записана аллергия на клубнику. И реплицировал мне банановое пирожное, а не клубничное, как тебе. А обижать нашего Полтергейста отказом я бы не стал. Пока он добрый. МакКой осторожно вернулся на место и подступился к пирожному. — Подожди, — нахмурился он, проглотив кусочек, — получается, он пытается нам сказать, что знает, что Маркович аллергик? Что назначил противовирусные, на которые у Марковича нет аллергии? — А он назначил противовирусные, на которые у Марковича нет аллергии? — Вообще-то да. — Тогда не исключал бы этот вариант, — резонно согласился Кирк, снова уставился вверх и с нажимом сказал: — Но больше он так не будет!*
Зал капитан любил посещать днём, между завтраком и обедом. В это время народу было мало, и никто не вскакивал с тренажёров, когда он приходил. Начинал всегда с беговой дорожки. Минута шагом, потом бег. И раньше всё было нормально! Но раньше у них не было Полтергейста. Перво-наперво Кирк с разгону влетел грудью в консоль, поскольку полотно под ногами вдруг резко сбросило темп. Уцепившись за поручни, удержал равновесие, торопливо затыкал в сенсоры, чтобы остановить дорожку, и потёр ушибленную грудину. Тут бы и догадаться, что дело нечисто, но он свалил всё на предыдущие пользовательские настройки. Отрегулировал под себя и уже через пять минут соображал, как безопасней спрыгнуть с взбесившегося полотна. Потому что гепардом не был, зато пятнами уже пошёл. Он отжался на поручнях и, раскачав ноги, вымахнул ими назад. Правило правилом, но не хватает плаката-напоминалки, чтоб убирали веса́ после себя, и настройки вот тоже сбрасывали. — Скотти, — ещё задыхаясь, выдавил в коммуникатор, промакивая полотенцем пот со лба. — У нас… — вдох-выдох, — беговая дорожка… — вдох-выдох, — забарахлила. Кирк прочистил горло, бросил полотенце на сумку и потянулся за водой. — Понял, кэп. Это срочно? — Хотя бы пришли кого-нибудь табличку повесить, — неприлично жадный глоток едва не вырвался через нос. — Бу'сделно. Кирк ещё посидел на скамеечке, переводя дух, и решил продолжить. Часть тренировки прошла очень даже нормально, усыпив бдительность. Поэтому к завершающей «бабочке» Кирк подошёл со спокойной душой и размеренным дыханием. Он выставил вес, устроился на сиденье, упёрся ногами в пол, взял ручки свободным хватом и медленно свёл рукояти перед собой. Развёл. Повторил. А на восьмой раз вдруг что-то заупрямилось. Ещё секунда, и Кирк перестал бы давить, осознав подкравшийся амбец. Но этой секунды ему не дали. Будто сорвавшаяся катапульта, железки лишились веса и, повинуясь силе тренирующегося, схлопнулись перед носом с оглушительным грохотом. Связки от такого рывка побаливали, сердечко тёхкало. Но едва Кирк понял, что их развлекающийся Полтергейст может сейчас бросить на рычаги килограмм этак сто, то поспешно развёл руки и подскочил как ужаленный. — Ну… ты… Сомнений в том, что это не тренажёры так не рады его видеть, больше не было. Заканчивать Кирк привык ещё минуткой на беговой дорожке. Скосился на неё недобро: — Ага, щас. Подхватил полотенце и пошёл в душевую. — Что же ты такое? — азартно пробормотал Кирк, намыливаясь, и тут вода пропала. Кирк сморгнул, коснулся сенсора, который послушно светился, но воду не давал, и крикнул в потолок: — Это, блядь, не смешно! В тот же момент душ плюнул ему в лицо холодным залпом. Пока Кирк отфыркивался, ему чудилось, что Полтергейст смеётся. Кем бы тот ни был. — Я доберусь до тебя, — пообещал Кирк, оттирая из глаз попавшее в них мыло. Вода тоненько закапала, не дотягивая даже до струйки. — И когда доберусь… — пригрозил Кирк. Вода перестала капать. — Не веришь? — ухмыльнулся капитан. Душ опять плюнул в него, на этот раз вполне себе терпимой водичкой. — Блин! Ну дай мне помыться! Глаза щиплет, — попросил Кирк. Душ помедлил, и вода вновь полилась, приятная и тёплая, точно такая, как он любил. — Спасибо, — удивлённо сказал Кирк душу, а тот на миг форсировал напор и вернул к исходному. — То есть ты меня слышишь и понимаешь? — спросил, смывая мыло с волос. Напор снова усилился на мгновение. А Кирк подумал, что разговаривает с душем. Но это было не странно. Не так странно, как то, что душ ему отвечал. — Тогда давай так: ты делаешь воду чуть холоднее, когда я не прав, и чуть теплее, когда я прав, — предложил Кирк и сразу почувствовал, как стало теплее. — О… Ты вирус? Вода похолодела. — Представитель инопланетной расы? Ещё холоднее. — Программа? Кирка окатило ледяной водой, словно от возмущения, и он отпрянул от струй. — Твою в дюзу! Дубак же! Что ты злишься, я ж не знаю, кто ты! Человек? Душ будто завис, не изменив ни силу, ни температуру, что Кирк осторожно проверил, подсунув под воду ладонь. — Эй, — поторопил он, когда пошёл гусиной кожей и начал постукивать зубами. Незначительное потепление, неуверенное, задумчивое. — То есть? Ты человек?