Death Нотт

      Теодор Нотт стоял на перроне 9 ¾, слегка придерживая левой рукой чемодан. Краем глаза он наблюдал, как к красному паровозу «Хогвартс-Экспресс» медленно подползали волшебники: ребята постарше, сокурсники и совсем юные лица, первогодки. Большинство студентов приперлись сюда со своими родителями и другими близкими родственниками; они радостно целовали их на прощание, давая пламенную клятву – обязательно беречь себя, слушаться преподавателей и не шалить.Мерзость!        Где-то на задворках своей не до конца прогнившей душонки парню было радостно, что кому-то (пусть и не ему) ещё есть с кем прощаться и есть кому что-то обещать.       Краем уха он слышал, как паршивая семейка Уизли подбадривала свою дюжину отпрысков, желая им, чтобы этот учебный год стал лучшим в их жизни. Нотт негромко фыркнул, отмечая, что ему крупно повезло хотя бы в том, что он не родился Роном Уизли. Он бы точно не выдержал такого напора внимания со стороны бесконечного количества глупых рыжих родственников. В своей голове он проиграл сценку, как Молли Уизли одаривала бы его своими смачными поцелуями в щеку, и он готов был умереть от омерзения в ту же минуту, как почувствовал бы ее губы на своей коже.       Так уж повелось, что Нотта никто не провожал, и с одиннадцати лет он приходил на платформу 9 ¾ в гордом одиночестве. Отец не считал нужным отвлекаться от своих темных делишек, а матери у юноши не было, она умерла почти сразу после родов. Тео шутил, что старший Нотт просто не болел распространенным среди многих родителей заболеванием под названием «излишняя сентиментальность». Сегодня, как и год назад, как и два года назад, как и три года назад, Теодор стоял на перроне один, шутя про себя, что он чистокровная сирота.       Погрузив свой багаж — один небольшой чемодан серебристого цвета, обтянутый натуральной чешуей дракона — парень прошел внутрь поезда. Заглянув в третье по счету купе, юноша увидел Блейза Забини, любимого чистокровного итальяшку, и плюхнулся на диван рядом с ним.       За лето однокурсник похорошел: его тело вытянулось, лицо потеряло детскую припухлость, а волосы выгорели и теперь отдавали приятным блестящим отливом.       — Привет, — дружелюбно поприветствовал мулат друга. Он протянул кулачок, чтобы Тео его отбил, но взор Нотта был направлен на окно. Через стекло парень увидел лохматую голову зубрилы-гриффиндорки, и настроение, к его собственному удивлению, стало еще хуже. — Ты что, залип? — Забини заинтересовался, что так привлекло внимание друга, но ничего необычного за окном не увидел.       Не успел Нотт что-либо ответить, как в купе вальяжно ввалился Малфой, и все пространство заполнилось стойким запахом парфюма. Кажется, это был чабрец. Прокашлявшись от терпкого запаха, Забини сморщил свой нос, показывая, что тот явно переборщил с количеством «пшиков»:       — Салазар! Ты вылил на себя целый флакон душистой дряни?       — Обожаю чабрец, — согласился Тео, пряча нервный зевок рукой, — но этот запашок на слезы пробивает.       — Блейз, Теодор, — театрально выпалил Драко, проигнорировав их недовольные комментарии. Он был ужасно доволен собой и ничуть не смущался того факта, что друзья от обилия парфюма, вообще-то, страдают. — Вы не понимаете ничегошеньки в том, как должен пахнуть настоящий аристократ.       Все присутствующие дружно прыснули. Нотт был не согласен с этим забавным замечанием, ему казалось, что настоящий аристократ должен пахнуть собой, а не концентрированной травяной смесью.       — Ты все лето в квиддич играл? — Спросил Забини у Малфоя, намекая на его внешний вид: он сильно возмужал и подтянулся.       Нотт ухмыльнулся. Знал бы приятель, как отменно они с другом «поиграли в квиддич» весь июнь и июль. С утра — уроки по легименции, в обед — физическая подготовка, на ужин — чеканка непростительных. Снова и снова. День за днем.       — Типа того, — отмахнулся блондин. Ему не очень хотелось объяснять, что это нормально, что с телами юношей и девушек в четырнадцать и пятнадцать лет происходят некоторые изменения.       — Как только ступил на перрон, — продолжил итальянец, — первым увидел Поттера.       — И? — Не уловил смысла сказанного Нотт.       — Кажется, этот учебный год окажется не самым приятным, — ухмыльнулся Забини, доставая маленький пакетик снюса из под своей губы.       — Старая добрая примета, — пояснил Малфой. — Встретишь шрамоголового до того, как поезд тронется, и ближайшие девять месяцев пройдут напряженно.       Теодор о такой примете не был в курсе, но не сомневался, что она и правда ходила среди его друзей. Например, он точно помнил о правиле с первого курса, которое касалось Невилла Долгопупса: если случайно дотронулся до гриффиндорца, то обязательно нужно ударить его по плечу и сразу побежать мыться, иначе можно заразиться его безмозглостью.       Однажды Малфой так сильно переборщил с ударом, что Невилл упал и разбил голову о пол, а потом неделю пролежал в больничном крыле. Тео было его даже немного жаль, но с другой стороны, тот сам не смотрел по сторонам и налетел на Драко в коридоре.       — Думаешь, турнир трех волшебников не скрасит этот год? — Нотт смотрел на Драко отстраненно, будто рассуждал скорее сам с собой.       — Так нам нет семнадцати, эта заварушка пройдет мимо, — вмешался Забини, искренне не вдупляя, что в этой новости может быть интересного. По мнению Домблдора и других профессоров, четверокурсники – еще дети.       — Ты не понимаешь, — возразил Малфой, закатив свои небесно-голубые глаза. Он-то, как и Нотт, все прекрасно понимал. — Это будет особенный турнир.       — Особенный, — повторила за парнем вошедшая в купе Пэнси Паркинсон.       Девчонка выглядела слегка взволнованной и запыхавшейся, зато была при полном параде. Красная помада и черные длинные стрелки накидывали ей парочку дополнительных лет к ее четырнадцати. Нотт подумал, что сокурсница, вероятно, почти опоздала на «Хогвартс-экспресс», потому что через пару мгновений, как она зашла, поезд тронулся.        Пэнси уселась рядом с Драко и по-дружески поцеловала каждого из присутствующих в щеку. Когда очередь дошла до Нотта, он тяжело сглотнул — юноша не переносил излишней тактильности. Хотя, какое до этого было дело Паркинсон? На его памяти, она всегда вела себя излишне откровенно, особенно с парнями. Были вещи, которые и нравились Тео в подруге. Например, ее ужасное неравнодушие к каждому слизеринцу в Хогвартсе. Девушка подобно заботливой мамочке следила, чтобы среди учеников змеиного факультета сохранялась дружеская атмосфера.       Скрывать недостаток сна становилось сложнее. Кудрявый слизеринец не спал последние трое суток, и поэтому голова Теодора начала медленно падать в бок. Он искренне надеялся, что друзья настолько погрузятся в болтовню и не станут придавать его состоянию какое-либо значение. Но Драко Малфой целый август не видел своего лучшего друга, он не мог пропустить мимо глаз вялость и сонливость Тео.       — Нотт, — потряс его грубо блондин, и юноша резко открыл глаза. — Проснись!       — Я здесь, — бросил Теодор грозный взгляд на друга.       Паркинсон и Забини удивленно наблюдали за происходящим.       — Ты что, всю ночь не спал? — С ноткой беспокойства спросила Пэнси, будто бы это было вообще ее дело. Она легонько потрепала сокурсника по макушке, словно он не волшебник, а маленький котенок или щенок.       — Не спал, — шатен потер ладонями лоб, пытаясь прийти в себя.       Ему чертовски хотелось курить, хотя последнюю папиросу он выкурил всего лишь час назад. Дурная привычка, прилипшая к нему на этих летних каникулах, сильно подбешивала Нотта, но избавляться от нее парень не спешил.       Ну, а что? Малфой борщит с духами, Забини – с надоедливыми вопросами, а Пэнси – с тактильностью. У каждого есть минусы.       — Наш Тео просто переживал, что его некому посадить на поезд, и поэтому не смог заснуть ночью, — коряво пошутил Блейз, и все улыбнулись.       Хотя шутка и была сказана беззлобно, глаза Нотта горделиво загорелись. Он думал о том, как наивны его однокурсники:       — Они ведь и правда думают, что мне больно от того, что никто не сказал мне глупую напутственную речь перед новым учебным годом. Ну не кретины ли?       И, будто услышав мысли юноши, в купе показался еще один пассажир- безбилетник; пугающая сущность с светло-серой кожей, глазами голубого цвета, черными волосами и клыками. Нечто именовало себя Рюком, Богом Смерти.       — Не переживай, мой мальчик, я проводил тебя на поезд так, как подобает настоящему родителю.       Нотт выдохнул, обрадовавшись, что Рюк его не покинул. Шинигами не бросил его, он здесь, с ним, едет в Хогвартс. Приятным бонусом служил и тот факт, что Бога Смерти не мог видеть и слышать никто, кроме него... во всяком случае пока.       — Кстати, насчет турнира, — подала свой тоненький голос слизеринка, поправляя идеально уложенное каре, — отец сказал, что в этом году задания будут до ужаса сложными. Я думаю, он не брешет, учитывая, что папочка работает в Министерстве спорта.

***

      Оставив вещи в спальне, которую Теодор делил с Малфоем и Забини, парень направился в Большой зал. Боль в верхней части живота изрядно мешала ему думать, и он надеялся, что повара Хогвартса додумаются подать на ужин суп.        За столами четырех факультетов рассаживались счастливые студенты, радостно приветствуя друг друга. Особенно счастливыми, разумеется, выглядели гриффиндорцы. Нотт подумал, что только эти полоумные могут испытывать настоящую эйфорию, предвкушая девять месяцев скуки в стенах замка.       Парень уселся за слизеринский стол рядом с Драко Малфоем, который упорно доказывал Забини, что Астория ни за что не пойдет с ним на свидание. Конечно она не пойдет, ведь всем давно известно, что Астории нравится кое-кто другой.       — Тео, скажи ему, — сквозь смех произнес блондин, — что если он стал выглядеть чуть приятнее, чем обезьяна, это не значит, что любая раздвинет перед ним ноги.       — Тео, скажи ему, что если он стал выглядеть чуть приятнее, чем обезьяна, это не значит, что любая раздвинет перед ним ноги, — повторил словно попугай Теодор.       — Астория просто еще меня не видела, — возразил Блейз, откусив кусок вишневого пирога. Его ничуть не обижали подобные шутки, наоборот, он считал, что харизма намного важнее, чем внешние данные.       — Вообще-то, — вмешалась в их болтовню Пэнси, поглядывая на двери. Она явно не хотела, чтобы сокурсница слышала эти слова. — Астории нравится Теодор. А вот ее сестричка Дафна… Кстати, где, собственно, сестры Гринграсс?       — Дафну укачало в поезде, Астория держит ее волосы, пока бедняжка блюет, — с важным видом произнес Драко. Он схватился за горло, показывая, как именно Гринграсс рвет.       — Лучше бы помог, — фыркнула Пэнси и неодобрительно покачала головой, — я тоже чуть не наблевала, когда прочувствовала на себе силу твоего чабреца.       — Не наблевала же, — оборвал ее тираду блондин.       Тео слегка смутился, когда Паркинсон напомнила всем о том, что Астория питает к его персоне нежные чувства. Ранее юноша и сам замечал, как неровно дышит слизеринка к нему, хотя и предпочитал думать, что это просто ему кажется.       Сестры Гринграсс были негласно поделены между Драко и Блейзом: Дафна должна была стать невестой первого, а Астория – второго. Но, кто знает, как сложится их судьба через несколько лет? В любом случае, Нотт не претендовал на сердце ни одной девушки в Хогвартсе, и неизвестно, что должно было бы произойти, чтобы это изменилось.       Следующие полчаса у Тео прошли как в тумане. Профессор МакГонагалл проводила распределение первогодок по факультетам, но парень едва ли смотрел в сторону распределительной шляпы. Все его внимание было сосредоточено на Рюке, который гонялся по Большому залу за Почти Безголовым Ником. Бедолага-призрак пытался найти поддержку у студентов, но объяснить, что именно его преследует, он не мог. Рот Ника с треском захлопывался каждый раз, когда он пытался даже заикнуться о Боге Смерти.       — А нам говорил, что не ел уже почти четыре сотни лет, — возмутилась Паркинсон, глядя на то, как Ник накладывает в подол своего фрака парочку сочных красных яблок. Нотт ухмыльнулся, понимая, для кого призрак это делает.       По пути в Хогвартс Тео испугался, что в замке кто-то особенно чувствительный (по типу Лавгуд) почувствует потустороннюю силу и увидит Рюка. Однако юноша с облегчением выдохнул спустя час пребывания в школе. Шинигами не обманул парня, когда сказал, что за его невидимость не нужно переживать. Обнародовать присутствие Бога Смерти сможет лишь тот, кто дотронется до тетради, а этого Теодор допускать не собирался.       — Прошу тишины, — раздался голос Дамблдора, и Тео вновь вернулся в реальность.       Проследив, как Бог Смерти взял из рук Ника любимый деликатес, он повернул голову в сторону директора и обратил, наконец, внимание на профессора.       — Студенты, мне нужно сделать несколько объявлений. В ближайшие месяцы в Хогвартсе пройдет очень важное для нас всех мероприятие, Турнир Трёх ВОЛШЕБНИКОВ!       Все стали шумно переговариваться. Проведение турнира в этом году не было секретом, но для некоторых (не для слизеринцев, конечно) новость стала и правда внезапной.       — В Департаментах магического сотрудничества, игр и спорта долго думали, каким образом будет лучше провести сие мероприятие. И, наш новый профессор Грюм, — кажется, Тео пропустил момент, когда его представляли перед всеми, — предложил интересную идею. Теперь участвовать смогут не только студенты старше семнадцати лет, но...       — Тебе говорил отец о нашем задании? — Малфой прошептал Тео эти слова на ухо так, чтобы никто кроме шатена не мог их услышать. Нотт едва заметно кивнул.       За соседним столом — разумееется, гриффиндорским, — студенты начали возмущаться, что жертв было итак слишком много за прошедшие годы, что такое решение очень безрассудное. Несколько слизеринцев зашикали на них:       — Закройте свои рты, сосунки, — возмутился Забини, показывая кулак в сторону гриффиндорцев, — вам просто тошно, что новым чемпионом от Хогвартса станет точно представитель Слизерина!       — Трусы! Трусы! Трусы! — Поддакнул Гойл, обнажая вражескому столу свой длинный нечищенный язык.       — Я понимаю ваши возмущения, — голос профессора был необычайно спокойным, — но, убрав, наконец, жесткие возрастные рамки, мы можем привлечь к турниру наибольшее количество талантливых волшебников…       Теодор не очень понимал, как старик мог повестись на это. Когда летом юноша услышал задание от отца, он все же в глубине души надеялся, что у пожирателей не получится продавить возрастные рамки.       — Теодор, — ледяным голосом процедил Нотт-старший, — тебе и Малфою нужно будет бросить имя в кубок. Сильнейший из вас примет участие в турнире и в финале принесет подружку Поттера Темному Лорду.       — Зачем Ему грязнокровка?       — Так гласит пророчество, идиот. Надеюсь, — буркнул отец, всматриваясь в удивленное лицо сына, — ты окажешься могущественнее своего дружка. Если все получится, и именно ты выполнишь задание, то Темный Лорд сделает тебя своей правой рукой.        Неприятные воспоминания ударили по голове, снося все остальное. Значит, отец оказался прав. Теперь в турнире смогут участвовать даже четырнадцатилетние.       Юноше стало жутко от осознания, насколько глубоко Реддл и его сторонники пустили свои мерзкие корни. Теперь даже старик Дамблдор пляшет под их дудку, сам того не подозревая.

***

      Теодору нужно было срочно найти подходящее для уединения место, где он мог бы спокойно говорить с Рюком. В спальне вечно торчал либо Малфой, либо Забини. Никакого уединения.       Заброшенный кабинет возле класса Трансфигурации. Астрономическая башня. Выручай-комната. Вариантов не сказать чтобы много.       После нудных речей Дамблдора и слишком жирного праздничного ужина Нотт направился на Астрономическую башню. Ему все еще жутко хотелось курить.       — Я знал, что ты пойдешь сюда, — мрачно произнес Драко Малфой, схватив друга за локоть. Его голос был таким обиженным, по-детски плаксивым. У Тео защемило сердце. — Может, ты мне скажешь, в чем причина твоего супер-отрешенного состояния? Ты сам не свой. Может, Забини и не видит перемен в тебе, считая, что ты всегда был таким, но я все прекрасно вижу.       Интересно, когда Малфой успел стать таким чувствительным?       — Я обычный, — оправдался Нотт, вырываясь от внезапной атаки. Этот день казался парню невыносимо длинным и гадким, и он подумал, что если и дальше все так пойдет, то он скинется с этой башни к концу месяца.       Откровенно говоря, Нотту хотелось признаться во всем лучшему другу. Ему хотелось рассказать, как в августе, выйдя из родительского поместья, он обнаружил на газоне магическую тетрадь, Тетрадь Смерти.       Ему хотелось рассказать и о шинигами, и об их общении и странной дружбе, но что-то останавливало его. Как бы он не убеждал себя, что Драко – не враг, а ближайший ему человек, который поймет и встанет на его сторону, он не мог быть предельно честным и откровенным с ним. Ему думалось, что если тот обо всем узнает, то обязательно захочет использовать его могущество по собственным прихотям.       Теодору нужно было скрыть появление тетради, чего бы это ни стоило.       Более того, слизеринец был уверен, что Драко настолько увлечен идеями Темного Лорда, что не захочет и подумать.. в другую сторону. Иначе. С другого угла. Испугавшись силы, которой теперь обладает Теодор, Малфой расскажет обо всем своим родителям. А после этого Нотт точно лишится такого важного артефакта, с помощью которого, он, вообще-то, решил изменить мир раз и навсегда!       — Я посчитал, ты вовремя ужина не пошутил ни разу. Будь ты обычным, то хоть как-нибудь прокомментировал красное как помидор лицо Поттера, который со слюной у рта доказывал, что будет участвовать в турнире, — фыркнул Малфой, качая головой. — Что с тобой? Это из-за задания?       Салазар, эта удушающая искренность лучшего друга заставляла Нотта чувствовать себя последним мудаком и мерзавцем. Лучше бы Малфой видел в нем соперника.       — Драко, — его голос дрожал. Тео осознавал, что ему нужно врать, причем врать правдоподобно. За годы жизни с отцом он хорошо этому научился, хотя нутро его и ненавидело ложь. — Я просто боюсь.       Рюк появился внезапно возле Малфоя, дожевывая огрызок яблока. Он выглядел довольным.       — Понимаю тебя, — неожиданно ответил Драко. — Не подумай, я не осуждаю. Я хотел лишь спросить, не передумал ли ты бросать свое имя в кубок.       — Разве я могу ослушаться… — Начал было Тео, но блондин не дал ему договорить.       — Ты не хочешь быть пожирателем, Нотт. Просто, давай я сделаю все сам. Твой отец переживет, если я стану правой рукой Реддла, а не ты.       Драко все так складно придумал. Он выполнит задание сам, принесет грязнокровку Темному Лорду, получит все овации, аплодисменты и уважение. А отец Нотта в сотый раз скажет, что от него нет никакого толку, он грязное пятно на чистейшей репутации семьи.       — А что? Мне подходит, — мысленно согласился с предложением парень.       — А этот сопляк неплохо решил провести тебя вокруг пальца, да? — Голос Рюка заставил Тео ухмыльнуться. — Это ему ты хотел рассказать обо мне? Кажется, если ты это сделаешь, у тетради быстро появится новый хозяин.       — Хорошо, Драко, — произнес Нотт небрежно, повторяя манеру отца. Ему хотелось быстрее отделаться от слизеринца. — Выполняй приказ самостоятельно, без моего участия.       — Все равно мы не смогли бы участвовать вместе, — попытался оправдаться Драко, подбирая самую слащавую манеру, — я или ты, ты или я.       — Он просто боится, что ты оказался бы сильнее, чем он, — выразил свое вполне здравое мнение шинигами.       Малфой ждал, что Тео скажет еще хоть что-то. Раньше друг любил рассказывать о приключениях на летних каникулах, когда им давали передышку, и они жили порознь, без тренировок. Драко надеялся, что сокурсник хотя бы просто пожалуется на отца, обвинит его в излишней жестокости и коварстве, но... этого не произошло. Тот лишь отошел подальше, к самому краю башни, и с жадностью закурил сигарету, напичканную дешевым табаком. Невидимый для Драко Рюк уселся рядом с Тео, свесив свои длиннющие ноги и ударил владельца тетрадки по плечу.       Малфой сдался. Тяжело разговаривать со стеной, когда у самого нервы на пределе.       — Этот мальчишка все еще тут, — констатировал очевидный факт Рюк, размахивая ноги в разные стороны. Будто он не зло во плоти, а маленький ребенок, беспечно наслаждающийся жизнью.       — Мне плевать, я устал от всех одержимых пожирателей, которым только дай дорваться до власти, — прошипел Тео на парселтанге, зная, что Малфой его не поймет, так как не змееуст.       А вот Бог Смерти разберет его речь в любом случае. Он же все-таки бог.

***

      Проспав все, что только можно было и нельзя, слизеринец бежал в Северную башню. Там, в небольшой комнатке, походившей больше не на учебный кабинет, а на уютную чайхану, восседала профессор Трелони. Чокнутая провидица с безумными глазами навыкат. Нотт в очередной раз сильно опаздывал, а Бог Смерти только портил ему настроение своим нытьем:       — Мир волшебников — скучное место со скучными людьми, занимающимися скучными делами!       Сегодня ночью Тео вновь снился отец. Он был как всегда очень злым и обвинял его в разных страшных вещах, а потом и вовсе запер в темнице, находящейся в подвале их родового поместья. По юноше прыгали крысы, покусывая его конечности. Старший–Нотт пытался выпытать у сына, где находится эта проклятая тетрадка.       — Скажи, — шипел отец после очередной порции круцио, — где тетрадь? Тёмный Лорд вознаградит нас, если мы принес ему ее! Го-во-ри!       Но во сне у Тео не было сил на признание. К слову, точно также, как и в реальности.       Теодор ненавидел отца, но еще больше он ненавидел себя за то, что даже ночью, в сладких снах и самых отчаянных фантазиях, парень не мог избавиться от его тиранической фигуры, уничтожить ее раз и навсегда.       Парень был ужасно слаб, даже имея такую сильную игрушку — Тетрадь Смерти. В чем проблема просто взять и записать его имя? Сколько бы проблем решилось, если бы отец Нотта взял и умер!       Оказавшись в учебном классе, Тео не стал дожидаться разрешения войти. Он уселся на единственный свободный пуфик, и только после понял, что в метре от него находится Грейнджер.       Глупая, глупая грязнокровка, которая даже и не подозревает, что скоро примет участие в турнире и поспособствует возрождению Темного Лорда!       До носа юноши дошел едва ощутимый запах лаванды. Этот до боли знакомый аромат был неким порт-ключом, который переносил его куда-то далеко-далеко в прошлое. Лаванда ассоциировалась у него с ароматом, витавшим в комнате матери. В ней, после ее смерти, все оставалось так, как было еще при жизни женщины. Отец запрещал туда заходить, но как известно любому дураку, запретный плод имел свойство быть сладким.       Тео ощутил, что ему запредельно сильно захотелось подсесть к девушке поближе, буквально вжаться в нее своим нутром, но он одернул себя. Эти странные желания нужно истреблять на корню.       — Добрый день, — плавный голос Трелони появился из ниоткуда, и Тео потребовалось несколько секунд, чтобы осознать происходящее. Он вновь слишком сильно погрузился в собственные мысли. — Я рада вам сообщить, что сегодня мы можем обратиться к звёздам...       На соседних пуфиках Блейз Забини и Грегори Гойл корчили забавные гримасы, пытаясь изобразить выражение лица несчастной женщины, которая едва ли верила сама в то, что говорила. У них почти получалось. Для правдоподобности не хватало пару ноток безумства, из которого профессор Трелони и состояла.       — …Сейчас Венера находится на востоко-северо-востоке в созвездии Рыбы. Вы же знаете, что это значит?       — Что нам всем невероятно похуй, — ответил Малфой так громко, что Тео был уверен, профессор точно слышала его.       — Что каждый получит по заслугам! — Закричала Трелони на весь класс, из-за чего у слизеринца прозрачные волоски на руке встали дыбом.       Нотт непроизвольно заметил краем глаза, что гриффиндорка, сидевшая рядом, нервно водит кончиком пальцев левой руки по подолу юбки. Кажется, эта женщина плохо действовала даже на таких заучек, как Грейнджер.       Закончив получасовую ознакомительную речь, Трелони начала подходить к каждому студенту с подносом, а они, в свою очередь, поочередно брать разноцветные чашечки с кофе, пробуя магическое пойло на вкус. Профессор пообещала, что расшифрует послания, зашифрованное в кофейной гуще, как только они допьют.       — А если я не люблю кофеин, — донеслось бормотание Грейнджер до Теодора.       Тео выпил свой кофе залпом, радуясь, что он-то как раз обожает хороший американо с утра. Жидкость приятно прошлась по горлу, легонько обижая изнутри.       — О! — Профессор Трелони подлетела к Теодору, вырывая из рук его фиолетовую чашку.       Все студенты с любопытством следили, как искусно женщина крутила несчастный фарфор, пытаясь разобраться в трактовке кофейной гущи.        — Мальчик, милый мальчик... Как жаль, как жаль! — Неожиданно закричала профессор. Слизеринец с недоумением посмотрел на обезумевшую провидицу, ожидая, что она скажет.       — Кажется, у вас нет будущего... — Ее глаза налились кровью от ужаса. Тео услышал, как Гермиона испуганно вздохнула. — Совсем нет никакого будущего! Вы продали душу дьяволу...       В классе послышались смешки. Единственный человек, который разделял испуг профессора, была Грейнджер (хотя она явно не была похожа на ту, кто верит в эту чепуху). Она посмотрела на Тео донельзя пронизывающим взглядом, наполненным сочувствия и понимания.       Резко Трелони потеряла интерес к судьбе Нотта и повернулась к Гермионе, вырывая зеленую чашку из рук девушки. Грейнджер едва ли успела сделать глоток, но профессор уже закричала:       — А здесь я вижу сломленность!! Я вижу, как корабль вашей судьбы разбивается о бренные скалы бытия…       — Разбивается о член Поттера, — вставил свои пять галлеонов Забини, на что получил парочку недовольных взглядов от дружков гриффиндорки.       — Какие еще корабли, у Грейнджер не хватит денег даже на самый дешевый билет на круиз по Британским островам! — Колко заметила Дафна Гринграсс, которая питала особую нелюбовь к золотому трио.       Тео слышал от отца, что семейство Гринграсс потеряло былое богатство, и поэтому подобные комментарии от Дафны он счел довольно.. нечестными?       — Зато у твоего папаши есть… — Вмешался Рон Уизли, но это был слишком слабый ответ, чтобы остановить перепалку.       — Грязнокровку не возьмут на корабль, — поддержал Гойл, который с самого начала занятия ждал удобного момента, чтобы с кем-нибудь поругаться, — иначе он сразу же потонет.       — Мерлин! Посмотри на себя, Гойл. Ты только ступишь на матчу, и любое судно потонет под твоим весом! — Возразил Поттер, и это, наконец, заставило всех замолчать.       — Я не хочу это слушать! — Закричала Грейнджер, вставая со своего места, — я даже не допила этот кофе! Как вы смеете это все мне говорить! Еще и при всех!       И она выбежала из класса. По непонятным причинам, Нотту хотелось побежать за ней, но пристальный взгляд Драко остановил его от импульсивного поступка.       Профессор Трелони удивленно пробормотала ей вслед что-то несвязное, будто бы в обязанности провидицы не входило предотвращать подобные стычки среди учеников.       — Иногда я забываю, насколько жестокими могут быть подростки, — подытожил Рюк, садясь на освободившийся пуфик. — Слышал, что сказала эта профессор? Она считает, что ты продал душу Богу Смерти. И, знаешь, эта женщина чертовски права!       Трелони, будто ощутив реальное присутствие шинигами, начала быстро обходить всех присутствующих, раздавая направо и налево свои вердикты:       — Тебе нужно больше внимания уделять зельеварению!       — О, милочка, ты давно плохо спишь?       — А у тебя, кажется, скоро умрет сова...       В будущем Нотт будет изо всех сил пытаться вспомнить, что сказала профессор Малфою, однако сделать этого ему так и не удасться. Закончив со своими экспресс-предсказаниями, женщина отпустила всех на двадцать минут раньше положенного.       — Могу я вас попросить задержаться, Нотт? — Услышал голос профессора Трелони юноша уже в дверях, однако просьбу слизеринец решил проигнорировать.       Он просто вышел в коридор и отправился восвояси, не желая продолжать этот странный разговор об отсутствии его души. Допустим, провидица и правда увидела что-то в его судьбе. Ему-то что? Нотт верил, что знать будущее – так себе затея. Вредная.       Тем более разговаривать о смерти в присутствии Рюка ему ужасно не хотелось. А Бог Смерти, как назло, именно сегодня не оставлял его одного ни на минуту.