Спустя десять минут после начала урока по Трансфигурации профессор МакГонагалл объявила, что ей срочно нужно покинуть класс, сославшись на совещание с учебным советом. Студенты Слизерина и Гриффиндора дружно загудели
(хоть что-то они делали дружно), предвкушая полтора часа откровенного безделья.
В этом году слишком многие факторы мешали тому, чтобы занятия проходили так, как положено. И, кажется, преподаватели сами не были довольными таким раскладом. Все понимали, что проведение турнира сейчас стоит в приоритете над учебой, и лишь Нотт осознавал, как тяжело будет соревноваться, не имея достаточного уровня знаний.
— За время моего отсутствия вам нужно описать на своих свитках способы, применяемые в трансформациях при межвидовых превращениях, — объявила женщина, дублируя задание на доске.
— Межвидовое превращение: Долгопупс стал Медленнобольшим! — Выкрикнул Забини, смакуя собственную шутку.
МакГонагалл пыталась угомонить класс, но безуспешно. Как только студенты поняли, что занятие сорвано, они стали громко обсуждать что угодно, но только не предмет.
Женщина поджала губы так, что они собрались в одну тонкую полосочку, сигнализирующую о том, что ее терпение подходит к концу.
— Забини! Сядьте на свое место! Гойл, почему вы вновь сели с Малфоем? Я устала вас рассаживать!
Класс всегда неофициально делился на две части из-за спаренных занятий. На первых рядах восседали гриффиндорцы и… Тео. Он занимал первую парту, близ двери. Задние места по негласному правилу принадлежали слизеринцам.
— После того, как закончите, положите работы мне на стол.
Ученики лениво отреагировали на речь профессора — лишь парочку студентов закивали головами, прекрасно понимая, что вряд ли выполнят задание добросовестно.
— Малфой, Грейнджер, как закончите, пройдите в Большой зал. Там вас будут ждать журналисты и колдорепортеры, — бросила профессор перед тем, как покинуть кабинет.
Теодор достал из холщовой черной сумки пергамент и попытался сосредоточиться на задании. Мысли в голове были необычайно тяжелыми, из-за чего он делал его медленнее, чем обычно.
Изредка он поглядывал на остальных студентов — никто, кроме него и Грейнджер, не стал приступать к работе. В классе стоял гул.
Написав формальный ответ по заданной теме, он все же признал, что погрузиться в учебу полностью у него не получалось.
Тео думал, что скажут Грейнджер и Малфой репортёрам… Девочка наверняка защебечет, что Гарри Поттер заслуживает участия в турнире гораздо больше, чем кто-либо. Она уже озвучивала подобные мысли, и вряд ей придёт на ум еще более благородная речь.
А вот Драко, вероятно, захочет поиграть со Скиттер, чтобы переманить симпатию общественности к себе. «Я посвящаю свою будущую победу моим родителям».
Что-нибудь такое. Слишком слащавое, чтобы быть абсолютной правдой, но довольно убедительное, чтобы понравиться публике.
Пэнси Паркинсон, сидевшая за партой одна
(она почему-то не стала занимать своё привычное место рядом с Малфоем), пересела на свободный стул возле Нотта.
— Не помешаю? — Уточнила девушка, дотронувшись слегка до его руки. От неожиданности юноша вздрогнул.
Нотт внезапно заметил некоторую перемену в подруге — на голове Паркинсон виднелся новый чёрный ободок. Такие носили обычно прилежные когтевранки, чтобы волосы не мешали им штудировать учебники. Данный аксессуар совсем не вписывался в дерзкий образ Пэнси.
— Едва ли больше, чем они, — усмехнулся парень, намекая на шум, стоящий в кабинете.
— Получила утром сову от отца. Представляешь, он посоветовал мне начать присматриваться к парням, — тараторила Пэнси, даже не думая, что может смутить своими речами Нотта, — ранний брак для чистокровных — лучшее решение. Я долго думала об этом раньше… Типа… Во сколько стоит выходить замуж? — Короткая пауза. — Так вот, пришла к выводу, что в семнадцать — самый идеальный вариант. — Ее монолог был таким искренним, что Тео стало даже жаль, что именно ему она решила доверить такие сокровенные мысли. Он не мог их правильно оценить. Тема замужества вгоняла его в краску. — Я ему напишу, что он совершенно прав! Но он не учел того факта, что нравы поменялись и теперь парней моего возраста интересуют исключительно единовременные грязные связи.
Живя бок о бок с Забини и Малфоем, откровенно падкими на низменные утехи, Тео прекрасно понимал, о чем говорит Пэнси.
Рюк, пристально следившей за брюнеткой, усмехнулся:
— Я бы женился на ней, если бы девчонка обеспечивала ежедневную поставку спелых яблок прямо мне в рот.
— Тео, вот твой отец ведь очень строгих взглядов, — продолжила девушка как ни в чем не бывало, — неужели он не говорил тебе ничего подобного? Что нужно уже выбирать невесту или типа того?
Отец — это запретная тема, а разговоры о нем равносильны пятнадцати ножевым.
Знала ли об этом подруга? Конечно, знала. Она просто не думала о чувствах Тео.
Парню захотелось грубо ответить, что единственное, что по-настоящему волнует старшего Нотта — его успех в идиотской миссии по возрождению Темного Лорда. Если бы он и правда вдруг задумался о женитьбе, то это произошло бы после кончины отца.
— Пэнси, нет, я не думаю об этом, — отмахнулся юноша, пытаясь держать себя в руках, — мы с отцом не говорим на такие темы.
— А о чем он тебе пишет?
— Он мне не пишет.
— Его не волнуют внуки?
— Не волнуют.
— А кому ты передашь свое состояние?
— Никому.
— Он что, желает, чтобы ты оставался несчастен?
Тео уставился в одну точку, пытаясь просто игнорировать и не отвечать.
Он не хотел больше продолжать этот разговор, поощрять любопытство подруги, хотя и знал, что оно искреннее и безобидное. Ей не был интересен Нотт в качестве мужа, ей хотелось просто занять время до звонка.
— А если бы ты явился к нему с невестой, как бы он отреагировал?
Рюк захохотал, отмечая, как ловко Паркинскон удавалось сохранить заданную ей тему:
— И правда, мой мальчик, как?
— Я думаю, — с некоторой грустью в голосе ответил он, — что он бы просто ее убил.
Лицо Пэнси побледнело. Вряд ли она ожидала такой реакции, и поэтому честный ответ поставил девушку в ступор.
Почувствовав свою ответственность за перемену в ее настроении, Тео прошептал:
— Но, живи мы в более радужные времена, я бы женился прямо сейчас.
Девчонка выдохнула будто бы испытав от таких слов мнимое облегчение. Она хотела было дальше продолжить этот бессмысленный разговор, однако до их ушей добрался визг Гермионы Грейнджер:
— Гойл! Отда-ай!
Обернувшись, ребята увидели странное зрелище: Грегори Гойл выхватил из рук девчонки свиток с выполненным ею заданием. Размахивая им в своей руке, он кричал что-то про то, что она — чемпионка, и может поделиться выполненной работой с другими, менее успешными студентами.
— Салазар, где Поттер? — Пробурчал Нотт, оглядывая класс.
Но Поттера и Уизли не оказалось в кабинете.
К сожалению.
Гойл быстро перекинул свиток Малфою. От таких игрищ Грейнджер оставила попытки вернуть свою работу, пытаясь найти поддержку в глазах гриффиндорцев.
Просматривая глазами записи девчонки, Малфой выкрикнул:
— Кубок же выбрал тебя лучшей, Грейнджер! Что же ты так громко орешь при виде малейшей трудности?
Тео очень хотелось пропустить мимо ушей эту перепалку. Вся школьная жизнь юноши превратилась в сплошные скандалы, за которыми ему приходилось либо наблюдать, либо в них участвовать.
Он уже устал смотреть, как Малфой реализует свою исключительность, отыгрываясь на ком-то типа Грейнджер. Но Теодор…
не был героем. Он не мог просто встать и заслонить своей грудью девушку.
Собственное неравнодушие к человеческой жестокости пугало его намного больше, чем эта самая жестокость. Может, эти изменения в нем произошли в тот момент, когда он решил пойти против системы и вписать имя Тома Реддла в тетрадь?
Едва ли он мог ответить на этот вопрос честно.
— Твой друг снова измывается над твоей любимой грязнокровкой, — цокнул Рюк, качая головой. — Что же ты перестал строчить задание? Захотелось помочь?
Тео уже почти крикнул шинигами, чтобы он катился к черту, и вообще, он в последнее время очень много на себя берет, но слова застряли в горле. Беспокойный взгляд Пэнси заставил его воздержаться от комментариев Рюку.
— Малфой, — завизжала Гермиона, — вы сейчас просто испортите мой свиток! Я не хочу это писать снова!
Драко, не дождавшись, пока Гермиона добежит через пол класса до него, быстро разорвал пергамент на мелкие кусочки.
— А что, — не унимался Малфой, глядя на девушку с таким презрением, которое только лишь он один мог выдать, — ты не сможешь повторить свою работу? Ты настолько ничтожна, Грейнджер?
— Мерлин, зачем… — Гермиона закрыла лицо руками, скрывая горечь и разочарование от происходящего.
Уничтожить работу сокурсницы — это низко и подло. Но Грейнджер была не только студенткой, но и участницей турнира. Лучшей и сильнейшей, по мнению кубка. Ее уязвимость в этой ситуации давала всем ясно понять, что если она не может справиться с издевательствами, то что от нее останется после испытаний?
— Прекрати это все, Малфой, — наконец, подал голос Невилл Долгопупс.
В этом году он вел себя тише, чем обычно. Его кротость в присутствии слизеринцев сигнализировала только об одном — он устал от проблем, которые возникали каждый раз, когда он пытался выяснять отношения с ними.
— Отстань от Гермионы, — поддакнул, набравшись храбрости, и Симус Финниган.
Малфой проигнорировал реплики от гриффиндорцев и схватил своей правой рукой Гермиону за щеку.
Этот жест напомнил Тео как отец, будучи пьяным и веселым, трепал его за щеки, пытаясь показать свою любовь.
Мерзкую любовь. Мерзкого отца.
— Неужели ты даже не можешь мне ответить хоть что-то, когда Поттера нет рядом?
Гермиона вырвалась и, добежав до конца класса, вынула палочку, направив ее в сторону Малфоя.
— Ты мне отвратителен. Я обо всем расскажу МакГонагалл.
— А еще расскажи, как ты подговорила кубок, чтобы он твое имя выбросил! — Забини отвлекся от болтовни с сестрами Гринграсс и был готов присоединиться к издевками над гриффиндоркой.
— Я никого не подговаривала, — огрызнулась Грейнджер, глядя в глаза исключительно Малфою, хотя это и не он в открытую обвинил ее в обмане. — Вы все мне отвратительны!
Последнюю фразу она практически выплюнула, и Нотт был уверен, что ненавидит сокурсников практически также сильно, как ненавидела их она.
— Грейнджер, иди уже, — бросил Тео, указывая на дверь.
Если она не уберется отсюда, они сотрут ее в порошок. Они не дадут ей спокойствия без присутствия профессора на занятиях, ей нужно уйти подальше от этой стайки завистливых студентов.
И Гермиона, сморщив лицо от досады, выбежала из класса, оставляя все усмешки за своей спиной.
— Даже жаль Грейнджер, — выдохнула Пэнси, глядя на открытую дверь, — на ее месте я бы вскрылась.
— Так сделай одолжение, вскройся, — прошептал Тео. Но девушка проигнорировала его выпад, не воспринимая просьбу всерьез.
Как и всегда.
***
Через несколько дней после того, как участники турнира дали свои интервью Рите Скитер, в «Пророке» вышли четыре статьи, каждая из которых была посвящена одному из чемпионов. В них журналистка попыталась, по ее словам,
обнажить души ребят и показать, на что они способны ради победы.
Тео не хотел читать статьи.
Видит Салазар, это последнее, чего он хотел.
Но любопытство всегда брало вверх, особенно, когда все вокруг него обсуждали
«превосходство Драко Малфоя над зубрилой Грейнджер».
Он открыл газету, пропуская текст, посвященный Краму и Делакур.
Грейнджер. Малфой. Грейнджер.
«Мы пообщались с Гермионой Грейнджер, которая стала дополнительной обузой и четвертой чемпионкой турнира.
Еще пару лет назад такое никто не мог и представить — еще один участник от Хогвартса. Простите, но это против всех существующих правил! Но компания Поттера не перестает удивлять.
Публикуем полное интервью с участницей. Приготовьте носовые платки — текст получился откровенным.
Рита Скитер: Что же побудило тебя стать участником Турнира?
Гермиона Грейнджер: Ничего. Я не бросала свое имя в кубок, я не хотела этого.
РС: Но ты сделала это. Почему? Захотела доказать своему другу, Гарри Поттеру, что и ты чего-то стоишь?
ГГ: Я ничего не бросала. Я же сказала вам.
РС: Что ты чувствуешь перед состязаниями? Взволнована? Нервничаешь?
ГГ: Вероятно, да, я нервничаю.
РС: В прошлом несколько чемпионов погибло.
ГП: Я знаю всю историю турнира и без вас.
РС: Разумеется, мы все знаем, что ты жуткая выскочка.
ГГ: А?
РС: Может, тебе мало того, что учителя считают тебя умной? И ты захотела как-то еще себя проявить?
ГГ: Я никогда не пыталась что-то кому-то доказать.
РС: Твои родители — маглы. Как ты думаешь, они гордятся тобой?
ГГ: Причем здесь то, что они маглы?
РС: Как тебе кажется, они бы обрадовались, узнай, что их дочь — победительница Турнира Трех Волшебников? Гордились бы тобой?
ГГ: Более, чем кто-либо.»
Теодор перечитал интервью несколько раз, пытаясь найти хоть строчку, где Скиттер не пыталась бы высмеять девушку.
Они что, серьезно выпустили это в печать?
Выдохнув, он перешел к чтению интервью Малфоя.
«Драко Малфой. Аристократичный и строгий юноша со Слизерина.
Драко Малфой. Хладнокровный четверокурсник, в идеале владеющий окклюменцией.
Драко Малфой. Третий участник турнира, при виде которого все девушки готовы отдать жизнь за один только его воздушный поцелуй.
Так кто он такой? Разбираемся в нашем интервью.
Рита Скитер: Как ты себя чувствуешь, чемпион?
Драко Малфой: Лучше, чем кто-либо и когда-либо.
РС: Не смущает, что в этом году с тобой участвует еще один студент от Хогвартса?
ДМ: Я не вижу ни в ком из участников какой-либо угрозы.
РС: Но Грейнджер…
ДМ: …самая беззащитная из всех, кого я когда-либо встречал.
РС: Многие считают, что она заколдовала кубок…
ДМ: Я не доверяю слухам, но и не опровергаю их.
РС: Кому посвятишь свою победу?
ДМ: Моей матери. Нарциссе Малфой.
РС: Твои друзья поддерживают тебя?
ДМ: Разумеется, но я не нуждаюсь в поддержке.
РС: А в любви?
ДМ: Что, простите?
РС: Ты нуждаешься в любви?
ДМ: Нет.»
***
Вечерняя прогулка Драко Малфоя и Блейза Забини затянулась. Они присели на полянке близ хижины Хагрида, желая остановить время и просто насладиться тишиной и спокойствием.
С Блейзом Драко чувствовал себя как дома.
Малфою так этого не хватало.
Дома.
От внимания, которое он получал от всех в изобилии, парень стал очень быстро уставать. После выхода статьи в «Пороке» фанатки решили атаковать его с новой силой, пытаясь буквально выбить из него те крупицы внимания, которые он просто не в силах был предоставить.
А ведь ему еще нужно было время, чтобы начать готовиться к первому испытанию.
— Завтра поход в Хогсмид, — констатировал Забини, наблюдая, как солнце уходит за горизонт. — Предлагаю как следует выпить в пабе.
— Можно, — пожал плечами Драко, смотря на небо с неким восхищением, жадно.
Будто достоин был его видеть только он один.
Малфою нравилось проводить время в кутеже. Практически так же сильно, как и на природе, вдали от той социальной роли, которую он успешно ежедневно отыгрывал.
Это в Хогвартсе он был студентом, участником турнира, игроком в квиддич, успешным сыном и привлекательным юношей с голубыми глазами. За его пределами он — просто юноша, желающим обрести внутреннее равновесие от единения с природой.
Утром Грюм вызвал его к себе и сказал, какое будет первое испытание.
Драконы. Чертовы драконы.
— Твое лицо выглядит уставшим, — с тревогой в голосе заметил Забини, всматриваясь в глаза друга.
Он беспокоился за него. Зря.
— Есть задача, над которой придется поразмыслить в ближайшие дни.
Ветер начал усиливаться, сигнализируя, что пора возвращаться в замок. Но Драко так не хотелось. Он готов был заночевать на этой лужайке, лишь бы не возвращаться в спальню, где унылый Нотт подарит ему еще один осуждающий взгляд.
Теодор осуждает, хотя не имеет права. Он трус.
Потерев рукой голову, парень рассмеялся от собственных мыслей.
Он слишком много думал о своем друге. Думал ли Тео о нём в таком количестве?
Забини, будто услышав внутренние терзания Драко, произнес:
— Ты не будешь делиться мыслями насчет первого испытания с Тео?
— Нет, — отрезал Малфой с нескрываемой ноткой раздражения.
— Не пойми меня неправильно, — продолжил Блейз, — просто я думаю, что Теодор
тот человек, который может помочь и подсказать правильный вариант, решение твоей задачи.
Бесспорно, это было так. Нотт всегда все знал лучше, чем кто-либо.
— Мне не нужна его помощь, — вздохнул блондин, пытаясь подобрать наиболее правильные слова, чтобы объяснить это жгучее недоверие к другу.
Сложно обрисовать Забини существующую действительность, в которой Теодор стал настолько непонятным, что легче было с ним перестать общаться, чем попытаться вновь проникнуть в его жизнь.
— Он сказал, что твое интервью вышло эффектным, — отметил слизеринец, зевая.
— Я слышал.
— Нотт всегда был
другим.
Солнце скрылось, из-за чего резко потемнело. Ребята встали с травы и медленно побрели в сторону замка.
— Ты не понимаешь, — спустя некоторое время ответил Драко, — Нотт стал слишком
другим. Даже для себя.
— Обоснуй, — рассмеялся Забини, не понимая серьезности его слов.
— Он постоянно что-то бубнит, скрывается, закрывает сознание… —
Перечислять можно было бесконечно.
— Чувак, ты что, пытаешься проникнуть в сознание Нотта? Это немного странно, — встревожился мулат, поднимая одну бровь.
— Он не умел раньше этого делать! — Закричал Драко и, быстро проверив, нет ли кого рядом, добавил: — Дело не в том, что у него на уме. Дело в том, зачем он постоянно скрывает свои мысли.
Слизеринцы успели добраться до спальни прежде, чем начался комендантский час.
Не обнаружив нигде Тео, Драко с горечью в голосе произнес:
— И раньше Нотт не пропадал по ночам.
Блейз, напялив на себя шелковую пижаму зеленого цвета, парировал:
— Может у него появилась девушка?
— Нет, он не такой, — хмыкнул Драко, оставшись в одном нижнем белье.
Забини не понял этой эмоции друга и вопросительно уставился на него. Малфою нужно было объяснить, что скрывалось за этой ухмылкой, хотя он не очень хотел раскрывать секрет лучшего друга.
Бывшего лучшего друга.
— Это не то, о чем ты подумал.
— Тогда объясни.
Забини явно ждал адекватных объяснений, и у Драко уже не оставалось сил, чтобы придумать здравую ложь.
— Ты же знаешь, какие у него проблемы с отцом. — Блейз утвердительно кивнул. — Я думаю, что он не переносит и мысли о физическом контакте с девушкой, потому что отец его жестоко избивал.
— Погоди, э-ээ..
— Я не знаю точно, мы мало про это говорили, — Драко уже жалел, что начал эту тему. — Но я убежден, что он не столько не хочет, чтобы до него дотрагивались, сколько боится своей реакции на контакт.
— Это херово, — единственное, что смог ответить Блейз.
Но Драко не закончил.
— Я говорил ему, что стоит обратиться куда-то… К специалисту, который бы помог ему перестать бояться прикосновений, и он обещал об этом подумать. — Голос юноши начал дрожать, хоть он и пытался скрыть это. — Но, зная Нотта, он вряд ли это сделал. Он упрямый.
— Пойти к медику — это значит признать, что у тебя ебнутая реакция, — мулат выключил свет в спальне, укладываясь поудобнее на кровати. — Может, ему не хочется этого признавать.
— Не хочется, — согласился Драко, закрывая глаза, — но когда-нибудь это сделать придется.
Дверь распахнулась, и в комнату вошел Теодор. Его сбивчивое дыхание выдавало, что он откуда-то очень быстро бежал. Но, не сказав ни слова, он просто лег на свою кровь, моментально погружаясь в сновидения.
В ту ночь Драко и Блейз больше его не обсуждали. 
