Yobanyi svet

      Сидеть ночью на чужой кухне в чужом городе, конечно, звучит очень русреально. Вписочно так, подростково-отчаянно. Как будто сбежал к херовой матери в соседний город на вписку к знакомому знакомых знакомых знакомых знакомых знакомых. Но в данном случае не звучит нихуя. В данном случае — просто поездка в другой город на выходных; в данном случае только нежелание идти в комнату, где спят родители; в данном случае крутящееся в башке паническое "хочу домой, хочу домой, хочу домой". Знать бы ещё, где этот дом.       Хочется курить, но нельзя. Не дома ведь. Хочется закрыться в собственной, только своей комнате, закрыть дверь и заплакать. Тихо так, не истерично — апатично. Для истерики слишком мало сил. Хочется обнять родную, старую мягкую игрушку, хочется пересчитать в сотый раз книги на полке и тумбочках, хочется погладить кота. И хочется чтоб было именно вписочно, русреально и подростково-отчаянно. Стряхнуть апатию с выгоранием, сбежать с заебавших уроков, закурить и нажраться на незнакомой хате, как во всех этих сериалах. Знать бы ещё, где находятся такие знакомые, которые вечно с пустующей хатой, где находятся деньги на бесконечный алкоголь — Гоша, вон, экономит, как может, в столовке хлеб пиздит, чтоб в буфете не тратиться, в автобусе, если кондукторша спит или просто тупит в окно, тоже всегда зайцем, а хватает только на курево и энергетики. Телефон высвечивает пятнадцать процентов и просит поставить себя на зарядку. Гоша вздыхает, в мыслях мелькает уставшее "меня бы кто на зарядку поставил", тяжело встаёт под аккомпанемент хруста коленей и на цыпочках возвращается в комнату к родителям. Ставит телефон на зарядку, барагозит провод, чтоб заряжал и не выебывался, укрывается одеялом. Осталось самое сложное — заснуть.