Второй шанс

      Время идёт быстро, одни события сменяются на другие, но человеческая память способна хранить многое.       Половину жаркого лета император провёл за чтением книг, написанных великими людьми, как считал Чжи Мон. Астроном с самого детства твердил принцам, чтобы те не пренебрегали чтением, к которому он так старательно прививал их любовь. Кванджон пытался вспомнить как же выглядели обложки книг, которые Чжи Мон все время клал ему на стол. Они всегда находились там, пока молодой четвёртый принц не собирал их и не относил обратно в императорскую библиотеку, так и не удосужившись открыть.       Сидя за столом в душной комнате, Ван Со слегка улыбнулся, вспоминая забавного, вечно поучающего господина. Он заботился о каждом из них с самого детства, но смог оставить императора, когда тот так нуждался в его поддержке. Уходя из дворца, астроном помог Ван Со в последний раз, он обронил слова, которые вынашивал в своей голове долгие месяцы. В тот злополучный день, когда император шёл с перекошенным от злости на самого себя лицом, окружённый стражниками, Чжи Мон подошёл попрощаться и произнёс фразу, которая навсегда поселила в сердце Кванджона надежду. Астроном донес Ван Со свои предположения о том, что Хе Су всегда отличалась способностью знать больше, чем другие обители дворца, она была слишком похожа на Чжи Мона своей задумчивостью и никому непонятными высказываниями.       Именно в тот день правитель Корё впервые пошёл в покои бывшей придворной дамы и, сидя в полном спокойствии, увидел движение огня, зажженной в комнате свечи. Кванджон, не верил своим глазам, когда пламя стало двигаться быстрее при упоминании имени Хе Су, но почувствовал небольшое облегчение. Он стал верить, что существует мир, где ее добрая душа нашла себе место...       Ван Со хотел сделать все, чтобы бывшая придворная дама Хе смогла увидеть, что его сердце не стало каменным, он надеялся, что, делая то, за что все время переживала девушка, он сможет заслужить хоть каплю прощения. Кванджон начал с освобождения рабов, вышедших из захваченного его отцом Хупэкче. И спустя несколько лет, он думал, чем еще может помочь своим подданным, чтобы их жизнь не была такой отвратительной, как его.       В один из вечеров, проводимых в библиотеке, правитель Корё задумался о том, что среди приближенных ко двору, нет ни одного человека, познавшего жизнь с самых низов. Император осознал, что люди, которые прошли через голод и боль, могут обладать способностью сопереживания другим, ясным разумом, не помутнённым с детства грядущей властью.       Кванджон поспешил в тронный зал и велел советнику Сон рано утром собрать министров для оглашения важного, по его мнению, закона: Ван Со решил, что теперь его будут окружать люди, способные к сочувствию к другим. Император четко понимал, что это вызовет недовольство со стороны многих знатных господ, поэтому, заручившись поддержкой семьи Тхе, огласил приказ о привлечении в войско, отличающихся силой мужчин, которые смогли бы не только обеспечить достойным заработком свои семьи, но и заслужить уважение.       Множество знатных гостей собиралось на дворцовой площади в летний вечер празднования «Сезона знойного полудня». Мужчины в богатых нарядах пили вино, смотря выступление музыкантов. Кванджон, пытаясь успокоить тревогу, вызываемую отсутствием с ним за одним столом людей, которые могли бы поддержать его не только как императора, но и как близкого товарища, не переставал подзывать к себе слугу с расписным графином. Среди людей, одетых в более простую одежду и держащих музыкальные инструменты в руках, император разглядел прибывшего в Сонгак младшего брата, который сверлил его глазами. Кванджон, удивленный способом прибытия с толпой выступающих Бэк А во дворец, жестом позвал молодого человека присоединиться. Стражник поставил большой резной стул между Ван Со и его первой женой, тринадцатый принц низко поклонился императорской семье, подняв голову на несколько секунд, остановил свой взгляд на второй жене правителя Корё, которая одарила его чуть заметной улыбкой. Молодой человек, держась за спинку только что поднесённого стула, с трудом сделал шаг и опустился на него с грохотом.       «Ваше Высочество, Вы в порядке?» - с лица Ён Хвы ушел лживый дружественный оскал.       «Да, Ваше Величество, я, должно быть, устал от долгой дороги...» - не поворачиваясь произнёс Бэк А.       Вторая жена правителя Корё оставшееся выступление молчала, смотря то на музыкантов, то незаметно пыталась рассмотреть тринадцатого принца, чьи добрые черты лица сильно изменились спустя столько лет. В его глазах читалась грусть, он был похож на старика, оказавшегося в юношеском теле и прожившего длинную жизнь, успев устать от неё. Его длинные волосы были покрыты дорожной пылью и даже в темноте ночи выглядели, будто седые. На принце не было яркого атласного ханбока, расшитого золотой нитью, вместо этого он был облачен в темно-серые немного помятые ткани, подпоясанные чёрной лентой. Смотря на такого принца, девушке хотелось поддержать его, поговорить, как раньше, не скрывая истинных чувств и переживаний, но она не могла себе этого позволить, ведь теперь она являлась для него лишь императрицей, а не другом.       Заметя смятение брата от пребывания рядом с собой, Кванджон принялся расспрашивать Бэк А о странствиях, кривя рот, когда тот описывал прекрасные места и интересных людей, встречающихся ему на пути. Ван Со был рад видеть человека, единственного, кого он может называть «братом», но не стал при всех выражать свое расположение к нему.       Ён Хва же наоборот, не хотела упускать возможности почувствовать себя нужной в кругу семьи и часто вмешивалась в рассказы тринадцатого принца и даже перебивала его, чтобы быть замеченной.       Кванджон несколько раз просил служанку подливать вино в кубок ему и младшему брату. Принц не отказывал императору в компании, не желая разгневать правителя, поэтому покорно подставлял чашу, но никогда не допивал ее содержимого.       Обе жены правителя и Бэк А оборачивались на Ван Со, когда тот громко ставил пустой кубок на деревянный стол, веля придворной даме подойти, но никто не останавливал его.       Когда Кванджон в очередной раз подносил чашу с напитком к губам, Кан Ён, сидевшая по левую сторону от него, повернулась на стуле в сторону императора всем корпусом, желая предостеречь его, девушка знала, что высказав хоть малую часть того, что собиралась, получит очередной неблагоприятный для неё исход событий, но наблюдать за тем, как Ван Со намеренно пытается лишиться ясного разума, больше не хотела. Шумно вздохнув, вторая жена правителя Корё, оглядела золотой кубок в руках Кванджона, девушка заметила, как на гладкой ножке чаши что-то блеснуло. Ён перевела глаза на крышу, откуда, как ей показалось, мог отбрасываться блик. В ночной темноте девушка увидела несколько фигур, которые были одеты в длинные плащи, совершенно не похожие на обмундирование императорской стражи.       Вторая жена правителя Корё поняла указательный палец, пытаясь обратить внимание на увиденное присутствующих за столом, но не успев произнести ни звука, увидела, как натянутая тетива лука, находящегося в руках одного из незнакомцев и направленного в сторону их стола, резко рассекла ночной туман.       В долю секунды к девушке пришло осознание, кем были эти люди в плащах, сосредоточив всю силу в правой руке, она быстрым движением толкнула сидящего рядом Кванджона в плечо. Император, не ожидая удара, выронил кубок с вином на землю и наклонился в сторону Бэк А.       Выпрямив расслабленное от вина тело, Кванджон увидел ужасную картину: испуганные глаза младшего брата, свалившегося с деревянного стула и тянущего за собой Ён Хву, облокотившуюся всем корпусом на стол Кан Ён, на светлом ханбоке которой проступали небольшие алые пятна. Император мигом пришёл в себя, когда со всех сторон послышались громкие крики, убегающих с площади гостей. Кванджон опустился со стула на колени, прячась за столом, и, обхватив за плечи вторую жену, потянул ее в укрытие. Стражники застучали своими тяжёлыми сапогами по каменистой площади, Ван Со хотелось вместе с ними отправится на поиски людей, совершивших преступление против правителя, но император не мог оторвать взгляд от лица девушки, лежащей у его ног и корчившейся от боли. В районе ее ключицы находилась длинная стрела, а светлые ткани вокруг неё все больше заливались кровью. Испуганные глаза Кан Ён уставились на Кванджона, он заметил, как ее темные ресницы постепенно опускаются, а лицо приобретает выражение спокойствия.       «Сюда!» - кричал Бэк А приблизившимся стражникам. Они окружили императорскую семью и стали помогать им подняться из-за стола.       Первую жену правителя Корё прикрыли большими щитами и быстрым шагом повели по ступеням во дворец. Бэк А, подложив одну руку под шею дочери Тхе Мона, вторую под ноги и стал поднимать ее с земли, что-то выкрикивая, не разбирающему его слов Кванджону.       В ту ночь лекарю, как и всем обитателям дворца было не сна. Придворные дамы, часто выбегающие из покоев второй императрицы с окровавленными тканями и сосудами с водой, только испуганно смотрели на стоявшего за дверьми тринадцатого принца и сидящего на полу, прижавшегося спиной к стене Кванджона. Опьяненный рассудок Ван Со понемногу приходил в привычное состояние, теперь он четко осознавал, что сделала для него безрассудная девушка. Если бы не моментальная реакция второй императрицы, стрела, выпущенная с невероятно дальнего расстояния, пронзила бы его сердце...       Кванджон морщился от воспоминаний лица бедной Ён, лежащей на земле, а он, не зная, как поступить, просто смотрел в ее широко распахнутые глаза, так похожие на глаза его любимой. В них читалось то же отчаяние, которое он видел во взгляде Хе Су по пути к эшафоту, несправедливо обвиненную в попытке отравить наследного принца Ван Муна.       Спустя время из покоев дочери Тхе Мона вышел лекарь, вытирая влажные руки о кусок ткани, на его длинных рукавах виднелись алые пятна, а на лице читалось беспокойство.       «Императрица Кан жива?» - тут же произнёс тринадцатый принц, смотря то на руки лекаря, то на пытающегося оторваться от пола Кванджона.       «Пока жива...» -тихо ответил старый мужчина, - «Стрела вонзилась в кость Ее Величества, мне с трудом удалось удалить ее из тела, но я не могу с уверенностью сказать, что императрица сможет справится с ядом, заразившим ее кровь» - покачивая головой из стороны в сторону, произнёс он.       «Яд?» - переспросил облокачивающийся спиной на стену Кванджон.       «Да, Выше Величество, я долго изучал их, и могу точно сказать, что стрела была смазана губительной жидкостью» - сказал лекарь, все ещё теребя ткань в руках.        Кванджон подошёл к дверям покоев второй императрицы и распахнул их. Бэк А, которому было присуще сострадание к каждой живой душе, последовал за ним.       На большой постели с закрытыми глазами лежала Ён. Темноту большой комнаты нарушали несколько свечей, расставленных вокруг кровати. В проветренном пощении улавливался запах зажженных благовоний. Слуги убирали последние следы произошедшего в этой комнате. Бэк А парой шагов пересёк покои второй императрицы и взлетел по ступеням к кровати девушки. Принц присел на колени рядом с постелью и взял Ён, не подававшую признаков жизни, за холодную руку. Кванджон медленно встал за его спиной и положил ладонь на плечо принца, толи пытаясь успокоить его, толи пытаясь не упасть.       «Просто ужасно...» - тихо проговорил Бэк А, - «Я только вернулся во дворец, а он уже залит кровью.»       «Это не твоя вина.» - похлопал его по плечу Кванджон, - «Дочь Тхе Мона всегда вмешивается... Это результаты моих решений.»       Кванджон недовольно изогнул брови, когда принц поднял голову и заглянул в лицо императору, не ожидая признания.       Бэк А не переставал таращиться на Кванджона, а тот оторвав взгляд от стены, всмотрелся в бледное лицо девушки, лежавшей перед ними.       «Я впервые смотрю на неё без отвращения, возможно, потому что ее веки закрыты. Когда она вошла в тронный зал, я сразу заметил эти глаза ... Мне хотелось прогнать семью Тхе, чтобы больше никогда не испытывать чувства, которые испытал в тот день...Я знаю, что и Вы заметили эту схожесть…»- Кванджон тихо кашлял, прикрыв рот рукавом, пытаясь вернуть своему голосу спокойные ноты.       Бэк А приподнялся с пола, тяжело вздохнул и приоткрыл рот, но не найдя нужных слов, просто встал рядом с императором, сложив руки за спиной.       Ему было жаль Ван Со, он видел перед собой образ правителя, как тот, забыв о своём положении, вбежал в дом Чжона и кричал обезумевшим от горя голосом, как схватил прах умершей Хе Су и принялся рыдать, какую боль тогда источали его глаза, но так же помнил уставший взгляд бывшей придворной дамы, каким она смотрела на принца в день ее отбытия из столицы в Чунджу. Бэк А хотел помочь бы каждому из них, но не знал как. Он видел страдающую Су, кривившегося от ненависти к самому себе Со, но в тот момент решил просто промолчать. И сейчас не был готов поучать жизни старшего брата, опасаясь его гнева.       Всю ночь придворные дамы ходили по коридорам дворца, приносили холодную воду, чтобы помочь телу второй императрицы справится с сильным жаром.       К утру девушка открыла глаза, лекарь принялся что-то говорить ей, но она была не в силах ему ответить. Перед собой она не видела старого мужчину и придворных дам в цветастых нарядах, она не видела ничего, кроме темной стихии, несущей ее тело куда-то далеко. Кан Ён казалось, что она тонет в ледяной реке, каждую клетку ее тела будто пронзало иголкой, временами девушке представлялось, что быстрое течение затихает и отпускает ее из своей смертельной хватки, будто готовясь снова погрузиться в воду, императрица делала глубокий вдох и пыталась кричать. Ён надеялась, что кто-то поможет ей выбраться из темноты, она напрягала все своё тело, чтобы вынырнуть и глотнуть воздуха, но чьи-то руки продолжали удерживать ее под водой. Это продолжалось нескончаемое количество времени, пока девушка, не почувствовала тёплое прикосновение на своём лице. Наконец, она поняла, что природная стихия, с которой она так отчаянно пыталась бороться, это всего лишь плод ее воображения. Кан Ён широко раскрыла глаза и сквозь белую пелену смогла разглядеть обеспокоенные лица Бэк А и придворного лекаря. Она крепко сжимала и разжимала веки, пытаясь сосредоточить взгляд. Кто-то прикоснулся ложкой к ее губам, пытаясь напоить ее измученное высокой температурой тело, девушка покорно проглотила жидкость. Через пару секунд она почувствовала, как от воды начинает гореть все ее нутро, пытаясь побороть это чувство, Кан Ён из последних сил приподняла свой корпус и увидела, как из ее рта начинает выходить сначала вода, а затем кровавая жижа, заливающая светлую ткань одеяла. Императрица слышала встревоженные возгласы вокруг, хотела заверить присутствующих, что все хорошо, но ее тело не позволяло ей сделать это, продолжая выворачиваться изнутри. Наконец, она смогла полностью выпрямить спину, но почувствовав сильную боль в плече, снова откинулась назад и закрыла глаза.       Некоторые из придворных дам, окружающих вторую жену правителя Корё, были совсем юными, им никогда не приходилось видеть человека, чьё тело отчаянно борется со смертью на протяжении долгого времени, они просто стояли в углу ее покоев и вытирали слёзы на своих щеках. Другие - пытались всячески помочь лекарю, не стесняющегося давать распоряжения и бегали то к колодцу, то на кухню, не чувствуя усталости в ногах. Бэк А пришедший в комнату второй жены правителя Корё сразу, как взошло солнце, стоял рядом с господином, пытающимся спасти Ён, словно каменная статуя, которая изредка поднимала руки к голове от ужасающих видов перед собой, когда императрица то, словно безумная перекатывалась со спины на здоровый бок, а остальные удерживали ее на месте, чтобы та не смогла навредить себе ещё больше, то пыталась поднять голову, издавая при этом страшные нечеловеческие звуки, то заливала одеяла или подушку непонятной ало-чёрной субстанцией, выходящей из ее рта.       Несколько раз к покоям второй жены Кванджон отправлял советника Сон, который докладывал Его Величеству о состоянии Ён. Правитель выслушивал доклад мужчины, мотая головой. Когда господин Сон покидал тронный зал, Кванджон облокачивался на стол, сжимая голову так, будто хочет ее раздавить. Ван Со вспоминал испуганные глаза девушки, лежащей на земле и истекающей кровью. Ему было невыносимо думать, что очередная жизнь совсем молодой особы оборвётся по его вине.       Сидя за столом тронного зала следующим вечером и сверля глазами двери, Кванджон услышал, что главная придворная дама просит стражников пропустить ее к императору, быстро вошедшая внутрь госпожа Чон, начала тараторить что-то о плохом состоянии девушки и передала, что вторая жена просит позвать Его Величество. Ван Со встал из-за стола и направился за женщиной, чувствуя отвращения к самому себе по мере приближения к комнате второй жены.       У ее покоев Кванджон встретил младшего брата, на чьем лице читался ужас от увиденного и усталость.       «Она просила позвать Со» - тихо прошептал Бэк А, проходящему мимо него императору. Кванджон поморщился, услышав своё имя, которым его никто не называл долгие годы, но не стал задерживаться у входа и поспешил в комнату.       В покоях его жены было светло из-за большого количества свечей и фонарей, окружающих возвышенность, на которой располагалась кровать. Правитель Корё велел слугам покинуть помещение, медленно поднялся по ступеням и увидел Ён, лежащую словно она уже была мертва, только поднимающиеся время от времени плечи девушки, делающей редкие вдохи, выдавали жизнь в ее теле. Губы цвета мела были чуть приоткрыты, а темные волосы были небрежно разбросаны по подушке. Кванджон не знал была ли императрица в сознании, но решился высказать слова благодарности за свою спасенную жизнь:       «Ваше Величество...» - прочистив горло, произнёс он.       Император видел, как задрожали прикрытые веки измученной лихорадкой девушки, и в тот же момент она распахнула глаза и уставилась на Ван Со. Кванджон не хотел встречаться с ней взглядом, но, понимая, что девушка, спасшая его жизнь, может смотреть на него последний раз, не стал отворачиваться.       «Вы должны перестать себя винить...» - еле слышно сказала Ён. Кванджон был вынужден сесть перед ней и наклонить голову, чтобы расслышать то, о чем пытается сказать девушка, - «… простила Вас сразу, как только оказалась за воротами дворца».       Кванджон пристально уставился в лицо второй императрицы, крепко сжав челюсть и нахмурив лоб.       «Вы меня слышите?» - тихо прошептала Кан Ён. Правитель Корё положительно мотнул головой. Он не знал видит ли его вторая жена, но она продолжила говорить, - «Вы не виноваты...Ее сердце...оно просто не выдержало...Вы читали письма?»       Кванджон распахнул глаза, услышав то, о чем спрашивает его девушка. Он почему-то сразу подумал о посланиях, которые отправляла ему Хе Су, императора волновал вопрос: откуда дочери Тхе Мона известно о них, но лишь кратко ответил:       «Слишком поздно прочел...»       «Вы ненавидели ее?» - в тот момент по щеке Кан Ён покатилась одинокая слеза.       «Нет» - быстро ответил Ван Со, - «Я никогда бы не смог возненавидеть ее.»       В тот момент императрица слегка улыбнулась, но ее наполненные слезами глаза, продолжили ронять их на подушку.       «Кажется, я умираю...» - спокойным голосом произнесла дочь Тхе Мон.       «Я даже не успел поблагодарить Вас...» - Кванджон тоже понимал, что конец уже близок. Он хотел было сказать: «Спасибо» и высказать императрице, что ее поступок был необдуманным, но глубокий вздох девушки заставил его замолчать.       «Вы должны забыть прошлое, заботьтесь о себе, своей семье и...Юн... она прекрасный ребёнок и достойна всего самого лучшего, но, прошу Вас, никогда не позволяйте дочери жить при дворе. Не позволяйте императрице Хванбо обидеть ее» - Кан Ён снова прикрыла глаза, что заставило императора наклониться ближе к девушке и прислушаться к дыханию.       «Почему? Почему Вы говорите мне все это? Откуда Вам известно…» -голос Ван Со дрогнул, он уже не старался сдержать эмоций, ударивших по его разуму.       «Прошу станьте самым великим императором в истории, позаботьтесь о простых людях» - девушка не стала отвечать на его вопрос, - «Я знаю, Вы хороший человек...»       Последняя фраза девушки прозвучала совсем тихо, правитель Корё прикоснулся к ее холодной руке и почувствовал, как ее пальцы расслабились...       «Лекаря сюда, скорее» - кричал Кванджон, не выпуская ладонь девушки. Вбежавшие придворные дамы и седой мужчина, заставили его сделать это и быстро подняться с колен.       Лекарь пытался нащупать пульс на запястье Ён, слуги замерли рядом с ним, не издавая ни звука, а Кванджон, чувствуя, как сильная волна переживаний начинает рвать его сердце на куски, развернулся и покинул покои второй императрицы. Быстрым шагом он отправился в Домевон, не обращая на окликнувшего его позади, Бэк А.       Отперев покои придворной дамы, император сел за стол, достав небольшой сундук из-под него. Содержимое было цело, никто, кроме Кванджона, не имел доступа к письмам, которые посылала ему Хе Су до последнего вздоха. Перечитав заключительное из них, император почувствовал, как острая боль в груди, которую он испытывал, вбежав в дом Ван Чжона и обнаружив то, что осталось от его возлюбленной – лишь нефритовую урну с прахом, надвигается с очередным ударом. Ван Со не мог поверить в произошедшее, он слышал из уст умирающей девушки то, что она просто не могла знать.       Он видел, как шевелились бледные губы девушки, как она плакала, произнося слова, но начал сомневаться, что это было реальностью. «Нет, я слышал все...Это было на самом деле» - крутил головой император.       «Ваше Величество, разрешите войти?» - послышался голос тринадцатого принца за дверьми покоев бывшей придворной дамы Хе.       «Я занят.» - резко ответил Ван Со.       «Я подожду за дверью…» - не желал оставлять его Бэк А.       Закатив глаза, Кванджон сделал глубокий вдох, быстро упаковал развёрнутые письма и сложил их обратно в маленький сундук, заперев на ключ, висящий на поясе. Поднявшись из-за стола, Ван Со распахнул двери в комнату:       «Чего Вы хотите?» - с недовольным лицом спросил император. Кванджон не был готов к тому, что младший брат последует за ним и застанет в покоях Хе Су. Бэк А переминался с ноги на ногу, не зная, что ответить. Император вопросительно наклонил голову, принц, подняв глаза, заметил яркие очертания шрама на лице брата, который он никогда не пытался рассмотреть. Кванджон поняв, куда так пристально смотрит Бэк А, прислонил руку к лицу и отошёл от дверей.       «Ваше Величество...Я...я пытался понять Ваши эмоции…» - заикающимся тихим голосом пытался оправдаться тринадцатый принц.       «Не важно.» - кинул Кванджон и опустился на деревянный стул, повернув голову так, чтобы огонь свечи не смог подсветить изувеченную сторону лица, - «Так чего Вы хотели?»       «Мне показалось Вы были...в...Все в порядке?»- Слова в голове Бэк А не могли сложиться воедино под грозным взглядом императора. Тринадцатый принц вспоминал немногочисленные встречи во дворце с Ван Со, когда тот только прибыл в столицу по велению Тхэджо. Насмешки Ван Ю и Ван Ына, вечно прогоняющую его из столицы мать, безразличие отца, несправедливое отношение к нему со стороны каждого члены семьи - Ван Со в любой ситуации, насколько бы сложной или невыносимой она не была, старался не просто держать лицо, а даже выдавать какое-то подобие злобной улыбки, от чего заставлял каждого испытывать страх перед собой. Выбежавший некоторое время назад из покоев императрицы Кан, Кванджон не показался принцу рассерженным, а, скорее, расстроенным, единственный раз принц видел такое выражение лица Ван Со в доме Чжона, когда тот кричал, словно раненный зверь, не веря в произошедшее с Хе Су. Как он схватил прах бедной девушки и, задыхаясь от горя, быстро покинул дом брата, тогда Бэк А видел все чувства, разрывающие тело старшего брата изнутри и вырывающиеся наружу. Ему не хотелось поддерживать Кванджона, его собственное сердце было сильно ранено потерей принцессы захваченного Хупэкче и Хе Су, некоторое время принц даже винил Со в ее смерти. Когда эмоции, наконец, начали утихать, Бэк А понял, что императору будет справится с потерей куда сложнее, проснувшись ранним утром, тринадцатый принц отправился в тронный зал, чтобы поговорить со старшим братом и постараться помочь. Застав Ван Со на дворцовой площади, Бэк А понял, что стучаться в сердце старшего брата уже бесполезно, он больше никогда не видел истинных переживаний на его лице, он снова казался человеком, лишенных любых эмоций, кроме злости и равнодушия.       Бэк А оглядел покои бывшей придворной дамы, ранее он никогда не находился здесь долго, но помнил какая была обстановка в комнате, когда в ней жила Хе Су. Принц заметил стеклянные ёмкости с ароматными маслами, глиняные маленькие баночки, мешочки с травами и разбросанные по столу листы бумаги. Бэк А хотел скрыть удивление от увиденного, но Кванджон заговорил сам:       «Я велел слугам не трогать вещи в покоях, они были ценны для своей обладательницы» - тихо сказал император, разводя руками, - «Я в полном порядке...»       «Хорошо» - ответил тринадцатый принц, не зная на какую конкретно из произнесённых фраз ответил Ван Со, и тяжело вздохнул.       «Я не хотел заходить в покои второй императрицы, но мои ноги, подгоняемые чувством вины, сами поспешили внутрь.» - поморщился Кванджон, - «Если она умрет, я буду чувствовать ответственность за это.»       «Надеюсь, поступок ее Величества будет увиден небесами, и они не заберут ее.» - проговорил Бэк А, - «Она спасла чужую жизнь...»       «Возможно, небеса отвернуться от неё, видя кого она защищала.» - ухмыльнулся Ван Со, - «Знаешь сколько ужасных вещей я совершил в своей жизни?» - император поднял глаза на брата.       «Знаю...» - без раздумий ответил принц, - «Не все Ваши действия были плохими...»       «Этого недостаточно.» - Кванджон принялся крутить в руках небольшую книгу в кожаном переплете, лежавшую на столе, - «Я даже погубил ту, которая воскресила во мне человека...»       Император не успел договорить, отвлекшись на подошедшего вплотную к столу брата: «Не стоит так говорить, Вы всегда были им, Вас вынудили стать зверем и дали в руки оружие.»       Ван Со опустил голову на руку, как будто, не в силах выдерживать воспоминаний, нахлынувших на него. Проведя в тишине пару минут, Кванджон продолжил:       «Ты должен знать, Бэк А, тебе не стоит меня опасаться, я никогда не отвернулся бы от тебя, не сравнивай себя с другими братьями. Ты не должен скитаться по миру, не имея покоя, твой отец великий Тхэджо, дворец - и твой дом. Я не прогонял тебя отсюда, я знаю, что тебя не интересует власть и ты никогда бы не предал меня.»       «Я не хочу оставаться во дворце, я больше не могу считать это место домом...» - император и без того знал, что ответит младший брат.       «Хотелось бы и мне обладать такой свободой…» - медленно произнёс Кванджон, - «Став императором, я надеялся, изменить мир: я должен был прекратить убийства, подарить заслушивающим счастливую жизнь, вместо этого я отвернул от себя тех, кто искренне любил меня.»       «Я не уйду прямо сейчас, но я все равно покину это место, Ваше Величество.» - Тринадцатый принц боялся прогневать Кванджона такими словами, но, услышав, что все еще является братом императору, все равно решил произнести их. На удивление, Ван Со не стал кричать, бросать оскорбления в сторону музыканта, а лишь одобрительно помотал головой. Бэк А хотелось ненадолго остаться, убедиться, что Ван Со все ещё является человеком с живым сердцем, способным на великие дела, каким он видел его при восхождении на трон.       Затянувшаяся тишина заставила принца отойти от стола, только сейчас он почувствовал сильную боль в ногах после длинного дня, проведённого возле кровати умирающей Кан Ён. Бэк А оглядывался в поисках места, чтобы посадить своё уставшее тело, не найдя его глазами, он решил обойти покои бывшей придворной дамы в поисках напольной подушки. Зайдя за расписанную мелким узором ширму, тринадцатый принц обратил внимание на сложенный праздничный ханбок, предназначенный для Хе Су, которая так и не стала императрицей, громко выдохнул и сильно сжал веки. «Ни одна вещь в комнате не была перенесена» - крутилось в голове у Бэк А, в тот момент он оглянулся на императора своими печальными глазами, постепенно краснеющими от попытки сдержать эмоции:       «Когда его сшили?»       Кванджон поднял голову и нахмурил брови, сразу поняв, о чем спрашивает тринадцатый принц:       «До того, как мне пришлось жениться на Ён Хве...» - смотря на свои руки медленно произнёс Ван Со.       Осознав, что Хе Су готовилась к церемонии, но была вынуждена уступить своё место, Бэк А крепко сжал челюсти и задумчиво покрутил головой:       «Тебе пора» - прервал его мысли император.       Тринадцатый принц низко поклонился Кванджону и покинул покои придворной дамы.