Пять правил Рин

— Хочешь потанцевать? — спросила Рин, прерывая мои мысли. — Блять, да, — я практически прорычал эти слова и был вознаграждëн еë дрожью. Девчушка переплела наши пальцы, и я последовал за ней, как потерянный щенок, но кто мог меня винить? Она выглядела восхитительно в своей короткой клетчатой юбке и белом облегающим лонгсливе. Рин выбрала место на танцполе вне поля зрения наших друзей, отвернулась от меня и покачивалась в такт. Она двигалась медленными, томными движениями, которые делали мой член твёрже с каждой секундой, когда я наблюдал за ней. Мои руки сдержанно сжались, и у красноволоски перехватило дыхание, когда они опустились на еë бёдра, притягивая обратно к моей груди. Она прижималась ко мне, пока задница не упëрлась мне в пах, сводя меня с ума. Мой разум повторял одно и то же снова и снова, как какой-то грёбаный пещерный человек. Моя. Мне нужно было отвезти её домой сегодня вечером, или это убьет меня. Кровь прилила к моему и без того твердому члену, когда я запустил пальцы чуть ниже юбки и сжал обнаженные бедра. Низкое рычание вырвалось из горла, когда все еë тело задрожало в моих руках. Она не знала, как близко подвела к краю. Положила голову мне на плечо, наклонив в сторону, освобождая место для моего рта, и замурлыкала, когда я лизнул узкую шею. — Ты так чертовски хорошо пахнешь — я застонал, уткнувшись лицом в плечо. Она захныкала, и я развернул еë лицом к себе, чтобы запечатлеть это ртом. Мы были так близко, что еë дыхание коснулось моих губ, но она вздернула подбородок, чтобы остановить поцелуй. Какого хрена? Я прижался лбом к лбу, вдыхая каждый еë вздох. Руки девушки пробежались по моему животу, и я глубоко застонал, когда она вонзила ногти в грудь. Еë губы были розовыми там, где она прикусила их, и я, блять, жаждал провести языком по этим отметинам. Губки сложились в идеальную гримасу, и я придвинулся достаточно близко, чтобы они почти касались моих. Рин издала низкий, болезненный звук, прежде чем откинуть голову назад. Лëд наполнил мои вены, заменив накалявшийся жар. Неправильно ее понял? Не слишком ли далеко я зашел? — Мне очень жаль. Что бы я ни сделал, я ужасно сожалею. Она глубоко вздохнула, затем покачала головой, на еë полных губах появилась ухмылка. — Это правило номер один: никаких поцелуев. Она отодвинулась на несколько дюймов, и мои руки сжались на еë бедрах, не давая уйти. Мой взгляд метался от рта к глазам и обратно, пытаясь понять что угодно, кроме желания попробовать красноволоску на вкус. Я провел зубами по нижней губе, и она проследила за движением. Слова Рин наконец прорвались сквозь пелену похоти, и они ударили сильнее, чем следовало. — Что? — Правило номер один, — она отстранилась, но пальцы все еще впивались в меня, как будто не хотела меня отпускать. Хорошо. Я, блять, также не хотел отпускать еë. Мой пристальный взгляд искал еë, как будто мог найти там ответ. Рин уже отворачивалась, но я поймал разочарованный взгляд в глазах. Она указала большим пальцем на свой стол. — Мне нужно выпить. Мне, блять, тоже, проблема. Она вырвалась из моих объятий, и я сразу же соскучился по прикосновению. Что, черт возьми, происходит? В одну минуту мы были вплотную друг к другу, а в следующую я стою здесь ошеломлëнный. Она уже была за столом, прежде чем я пришел в себя. — Что ты имеешь в виду под правилом? — я спросил, как только добрался до нее. Она допила свой высокий стакан в несколько глотков. — Именно то, что я сказала. У меня есть правила для такого рода вещей. — Какого рода вещей? — Секс на одну ночь. — Что, если я хочу, чтобы это было больше, чем на одну ночь? — откуда, черт возьми, это взялось? — Это правило номер два: только одна ночь. Я сдвинул брови, не зная, что с этим делать. Должен был радоваться, что она согласилась на одну ночь. Должен был быть в восторге. Какой бы парень этого не хотел? Очевидно, я, потому что то, как она не собирается это обсуждать, кажется мне неправильным. Любопытно, я подыгрываю ей. — Хорошо, я могу уважать твою игру. Еë блеск в глазах пропал, когда она икнула. — Правила, а не игра. Мои руки поднялись в знак капитуляции. — Извини. Правила. — Так-то лучше. Смотри, мы отклонились от курса. Ты горячий. Я почти уверена, что ты считаешь меня сексуальной. Поехали со мной домой, — она икнула между словами и покачнулась на ногах. Я поймал её, прижимая к себе ближе, чем это было необходимо, и постарался не гордиться собой, когда она обхватила меня руками за спину. Сейчас я чертовски зол на то, что собираюсь сказать, но я никогда не был и никогда не буду тем парнем, который привел пьяную девушку домой. Какой бы соблазнительной она ни была. — Это убивает меня. И это действительно важно, но ты слишком много выпила сегодня для этого разговора. Красноволоска нахмурилась. Я пододвинул к ней свой телефон. — Как насчет того, чтобы ты дала мне свой номер, и мы могли бы попробовать снова? Трезвыми. Она усмехнулась, качая головой. — Нет, не могу этого сделать. Я запустил пальцы в волосы. — Скажи мне, что это не очередное твоë правило. Девчушка положила подбородок мне на грудь и закусила нижнюю губу, выглядя чертовски сексуально. Я запрокинул голову к потолку и сделал глубокий вдох. Пожалуйста, гребаный боже. Этого не может быть. Я никогда в своей жизни не бегал за девушкой, а эта девчонка меня зацепила. — Говори, — невозмутимо произнес я. — Влюбленность в парня приводит к свиданиям, свидания приводят к отношениям, а отношения приводят к чувствам. Правило номер пять: не влюбляться. У меня на челюсти дернулся мускул. — Сколько у тебя правил? — Пять. — Какое четвертое правило? — кто-то схватил меня за плечо, развернул лицом к себе и фактически оттолкнул меня. — Поздравляю, чувак. Этот блок был безумным. Заблокировать такую подачу! Ты крут — кричал он сквозь музыку, и от него пахло пивом. — Блок? Подача? — Рин склонила голову набок, оглядывая меня с ног до головы, как будто видела впервые. Крупный парень рядом со мной был одет в чëрную футболку моей команды. Он повернулся, показывая ей оборотную сторону, где большими белыми буквами была написана фамилия Ринтаро. Он повернулся к ней и улыбнулся. — Да, милая. Ты собираешься притвориться, что не знаешь, что встречаешься с центральным блокирующим «Инаризаки»? — Суна Ринтаро? — она спросила, слегка покачав головой, как будто просила меня сказать «нет». — Да, — я с трудом сглатываю. Впервые у меня сложилось впечатление, что мое имя будет иметь неприятные последствия. Её плечи поникли, и она выглядела такой чертовски разочарованной, прежде чем приподняться на цыпочки и наклониться ближе ко мне. Еë глаза были широко раскрыты, когда она изучала лицо, и я пожалел, что не могу разглядеть их цвет в тусклом свете клуба. Я наслаждался жаром тела, плотно прижатого к груди, когда она приблизила свой рот к моему, так близко, что я мог чувствовать еë дыхание на моем. У меня потекли слюнки, и мне потребовались все силы, чтобы не сократить дистанцию. Давай, Проблема. Поцелуй меня. — Это действительно очень плохо, Ринтаро, — она сократила дистанцию, поцеловав меня в уголок губ, затем вырвалась из моих рук, сдвинув брови. Она сделала шаг к своим друзьям, чуть не споткнувшись при этом. Я так хотел ей помочь, но слова застали меня врасплох. — Правило номер четыре: никаких волейболистов. — Ты, должно быть, шутишь. — Нет, — она подавленно ухмыльнулась мне и пошевелила пальцами на прощание, прежде чем развернуться. Мой взгляд все время следил за еë задницей, и медленная улыбка изогнула губы. Я никогда не мог удержаться от нарушения правил. — Ещё увидимся, Проблема.