Хорёчек

— Готов? Минхо держит Хвана за руки, вглядываясь в лицо омежки, что нервно терзает своими острыми зубками пухлую нижнюю губу. Альфа часто слышал, когда заходил в гости к семейству Хван, как папа Джинни одёргивает своего сына, пытаясь отучить от дурной привычки. Но, судя по свежим ранкам, всё еще безуспешно. — А это точно не больно? — Точно, — альфа еле сдерживается, чтобы не закатить глаза. Хван спросил его об этом уже раз тридцать, пока они шли к нужному им месту, и Минхо уже порядком устал повторять один и тот же ответ. И хотя вопрос ему поднадоел, то в противовес своему раздражению, чужие ладони он всё равно поглаживает мягко, успокаивая. — Разве я тебе когда-нибудь врал? — Вчера, — моментально отвечает Хван. — Когда сказал закрыть глаза и сунул мне в рот кусочек острой редьки, хотя обещал дольку персика. Ли пытается сдержать улыбку и все-таки закатывает глаза. Вот же ж память хорошая… — Я не врал. Я пошутил. Омега недоверчиво косится на Минхо. — Шутки у тебя, — Хван дует губы, но ладони из рук Минхо забирать не спешит. Трусит перед обрядом перевоплощения невероятно, а потому от мягкой ласки не отказывается. Осторожные поглаживания помогают расслабиться. Все же с Ли они не первый год знакомы, и доверяет он старшему больше, чем самому себе. Хван достиг совершеннолетия по меркам общины оборотней, и теперь должен был впервые принять звериное обличье, а выполнялось это строго под присмотром более опытных сородичей. И хотя Минхо его старше всего на два года, свой обряд он уже прошел и оборачиваться умел. Поэтому, когда пришло время Хёнджина оборачиваться, он выбрал для ритуала в сопровождение альфу и ни о ком другом даже не задумывался. Со старшим ему спокойнее. Ведь они практически с пеленок вместе. Ли тем временем выходит на ритуальную поляну, испытывая легкий трепет перед предстоящим действом. Он знает омежку сколько себя помнит, ведь их дома стоят рядышком и семьи хорошо дружат, захаживая друг к другу по вечерам в гости, так что и они с Хваном в своем общении от старших не отставали. Росли, играли и шкодничали вместе. В их поселении были еще дети, но крепче чем к Хёнджину, Минхо ни к кому не привязывался. Может потому, что привык с самого детства за ним приглядывать из-за разницы в возрасте, а может потому что Хёнджин всегда смотрел на него с восхищением и ловил с раскрытым ртом каждое слово старшего, но факт остается фактом — ближе чем Хёнджин у него никого нет. Естественно, после родителей. Конечно, просьба быть смотрящим на ритуале его немного удивила, но не то чтобы сильно. Когда Джинни был помладше и взрослые стали обучать их традициям, объясняя и поясняя, тот сразу заявил, что выберет себе в сопровождающие именно Минхо. Альфочка тогда покивал с важным видом, под смешки родителей, не понимая их переглядывания и улыбки, и тоже пообещал, что всему-всему Хёнджина научит. И ритуал проведёт как следует. А теперь получается, они оба держат слово… Хван слегка сжимает пальцы альфы, обращая на себя внимание, и смотрит тревожно-вопросительно, пока Минхо глазами хлопает, выныривая из воспоминаний. Старший машинально сжимает ладошки омеги в ответ, и понимает насколько Хёнджин уже подмерз (на дворе ранняя зима, снега немного, но он уже не тает), а потому надо скорее разделаться с ритуалом и отвести Хвана домой, да отпоить горячим чаем. Не то сляжет с температурой. Минхо отводит Хёнджина к алтарю и достает приготовленные заранее ритуальные вещи: чашу, флягу с родниковой водой, нож да пук сухих трав. Бормочет под нос наставления отца, раскладывая вещи на каменной поверхности: воду заливает в чашу, поджигает травы и трижды обходит Хёнджина шепча просьбы Луне, показать новый облик и сделать обращение омежки легким. А потом останавливается и протягивает руку, чтобы Хван вложил свою ладонь. И когда младший немую просьбу выполняет, быстро укалывает его палец, ловя на лезвие капельку крови. Стряхивает в её в чашу и откладывает нож, становясь напротив. Теперь дело за луной. Минхо рассматривает Хёнджина, что зажмурил глаза от переживаний, и сам волнуется не меньше. Ничего ли он не напутал? Ничего не забыл? Свой ритуал он практически не помнит — было слишком много эмоций. Казалось, что кровь только коснулась воды в чаше, как он уже оказался на четырёх лапах, и видит острее и слышит на сотню-другую звуков больше. Ли вглядывается в чужое лицо, пытаясь понять нормально ли себя ощущает младший, но никаких признаков боли или неудобств нет. На самом деле мало соблюсти ритуальность, ты сам должен быть готов встретится со своим зверем. Хван боится — это логично. Минхо убирает выпавшую из челки прядку с лица омеги и Джинни приоткрывает один глаз, встречаясь с мягким взглядом старшего. — Не трусь. Уверен, что ты будешь самым очаровательным зверьком. Ну же, поговори с ним. Хван поджимает губы и еле кивает, вновь прикрывая глаза. На этот раз не жмурится, его лицо расслабленно, лишь бровь чуть-чуть нахмурены. Проходит пара минут, когда Хван со вздохом открывает глаза. — Не получается. Покажи пример. Минхо по-доброму усмехается. — Хорошо. Мгновение и вместо старшего напротив застывает очаровательный лесной кот, крупнее обычных, с густым подшерстком и выразительными зелеными глазами. Хван сразу же опускается на корточки перед зверем, восторженно охая. — Какой же ты красивый. Тянет руку зарываясь в мягкую шерсть, гладит между ушками и воркует не прекращая. Ему очень нравится форма старшего, Джинни считает, что она безумно ему подходит. Старший грациозен и обманчиво безобиден, но омега знает, что в мягких лапах, которые альфа позволяет ему так беззастенчиво жамкать, скрыты острые когти, а под тонкими губами, спрятаны острые клыки, которые способны оставлять глубокие раны и легко рвут мясо на охоте. Пусть Ли и не страшный хищник, но справиться с утками или зайцами способен. И хотя он только познает науку охоты, получается у него достаточно неплохо. Хвост кота дергается, когда Минхо бодает Хвана лбом в колено, мявкая. Омега понимает, на что ему намекает старший (он частенько понимал старшего без слов) и поднимается рядом, пока Ли продолжает следить за Джинни. — Я попробую еще раз, — сам себе кивает Хёнджин и вновь прикрывает глаза. Минхо одобрительно кивает. — должно получиться. Хван вновь обращается внутрь себя, зовя своё животное воплощение. Он плохо представляет, что делать, ведь каждый должен приручить своего зверя сам. Познакомиться. Подружиться. Универсального способа нет, ему не учат, и Хван думает, как бы он сам пошел на контакт, будь зверьком. Что предложить? Чем приманить? В животе урчит громко и Хван слышит насмешливое фырканье кота, краснея щеками. Он так нервничал перед ритуалом, что кусок в горло не лез. А сейчас бы он не отказался от ароматной курочки которой обещал накормить его отец, когда Хван со всем закончит. В груди расплывается тепло от представления уютной кухни у них дома, накрытого стола и большой компании на вечернем застолье. Ли конечно же тоже придут и Минхо вновь будет рядом. От этих мыслей на душе становится так хорошо-хорошо, что внезапное прикосновение шершавого языка ко лбу, что опрокидывает его в снег, становится внезапностью. Хван распахивает глаза, замечая кота, замершего над ним, что щурится довольно. «Ты справился, Джинни. И не зря я дразнил тебя хорьком оказывается.» До Хёнджина доходит не сразу мысль о том, что Минхо он слышит. Но как только омежка все понимает, то радостно пищит, переворачивается, вставая на все лапки, а потом поднимаясь столбиком, принимается себя осматривать. Ощупывает со всех сторон, до которых может дотянуться, видит белый мех, и начинает носится вокруг Минхо радостно попискивая. У него получилось. Получилось!!! Ли принимает человеческий облик, наблюдая за радостным зверьком, что наворачивает вокруг него круги. Хван счастлив, прыгает по рыхлому снегу, поднимая в воздух снежинки, что волшебным серебром кружат в воздухе. Но он еще не привык к форме, а поэтому быстро выдыхается, и обращается обратно, сбивая с ног, растерявшегося старшего. Валит в снег, слушая ойканье Михно, и улыбается до глаз щелочек, зарываясь носом в грудь альфы, который на самом деле счастлив успеху младшего не меньше. — Я смог! У меня получилось! Ли поглаживает чужую макушку, устремляя взгляд к звездам. — Да, хорёчек. Ты умница.