Вдребезги

      Вспоминая, Серафина поняла, что видела намеки.       Никто не достиг бы ее положения, если бы был слеп к едва уловимым изменениям и тонким нюансам. Для таких, как она, неведение было умышленным актом, добровольным и целенаправленным, а не допущенным по наивности.       Серафина недоумевала собственной слепоте, когда вошла в комнату для допросов; в Подземелье, как шутили самые матерые авроры в конце долгого дня, выдыхая кислый запах огневиски и равнодушия. Но вместо скользких, покрытых мхом скал эти несчастные души сталкивались с белоснежными стенами и плиткой, голыми и холодными, как суровая зима. С потолка здесь свисала одинокая лампочка, добавляя больше белого на белом, и можно было бы удивиться такому избытку этого отрешенного, обезличенного цвета — пока он не станет помечен, осквернен, запятнан. Кровь особенно убедительна на таком холсте.       Подземелье, как же. Сейчас это больше походило на скотобойню, и мясник спокойно стоял посередине, являя собой главное украшение ужасного гротеска вокруг. Серафина узнала некоторые части (конечности, головы, туловища, части бедер, (возможно, ухо?); раскромсанные, оторванные и изуродованные), но большинство из этого — куски и кусочки, которые невозможно узнать.       Всего час назад они были парочкой шпионов, имеющих отношение к Гриндевальду, один ухмылялся, другой поджимал губы. Она оставила их в умелых руках своего Директора службы магической безопасности, уверенная в ответах, которые он получит к концу часа. Персиваль Грейвс никогда ее не подводил.       Но это.       «Что ж, Персиваль, — представляла она себе, как говорит хотя бы для того, чтобы отстраниться от ужаса, так доверчиво представленного ее глазам, — интересная техника допроса, хотя и несколько нетривиальная и слишком неряшливая для протокола. Как бы то ни было, каковы результаты? Действительно ли тайны высечены на сердцах, как говорили наши предки? Поэтому ты прибег к столь радикальной мере? Тогда ты, должно быть, узнал что-то бесценное. Только не говори мне, что пароль к самому Нурменгарду? Не сомневаюсь, что ты понимаешь: Конгресс не примет меньшего, если мы хотим, чтобы они закрыли на это глаза…»       — Директор Грейвс, — вместо этого произнесла Серафина.       Она услышала слабость в своем голосе, но в то же время ощущалась какая-то глухость, как будто звук исходил из-за толстой стены, а не из ее собственного горла. Его присутствие тоже было примером оксюморона. Он стоял всего в нескольких шагах от нее, и все же казалось, что между ними зияющая пропасть. Серафина смотрела на него и в очередной раз поражалась собственной слепоте; ведь это был человек, которого она знала десятилетиями; друг, которого она выбрала лично; союзник, которому она доверила обеспечение соблюдения законодательства, где бы и когда бы он ни был, с присущей ему особой беспощадностью.       «Но не настолько же», — взвыл тихий голосок у нее в голове.       Прошло несколько секунд, а может, и минут, но он наконец зашевелился и повернулся, чтобы встретиться с ней взглядом.       — Госпожа Президент.       Его голос был спокойным, сдержанным, с красивой интонацией грамотного человека. Вместо этого Серафина услышала голос более мягкий, сбивчивый, торопливо связывающий слоги в беспорядочную цепочку объяснений, сопровождающийся приятным акцентом:       «…Нет, госпожа Президент, это мы вторглись на ее территорию, она всего лишь защищала свое гнездо, и да, закон совершенно неверен, если вы позволите мне объяснить…»       — Боюсь, я вынужден подать в отставку, — снова заговорил Грейвс все тем же бесстрастным голосом.       — Да, — не зная, что еще сказать, ответила она, не сводя глаз с темного, густого красного, пропитавшего его руки. Она думала, что за эту бойню ответственна волшебная палочка. Сомнений нет, это суждение оказалось слишком поспешным, если не сказать слишком здравомыслящим.       Он кивнул и подобрал свой плащ, на котором не было ни пятнышка крови. Она могла бы позвать дежурных, вызвать подкрепление. Она могла бы достать свою волшебную палочку и сразиться с ним здесь и сейчас. Скорее всего, у нее ничего бы не получилось, но она бы попыталась, по крайней мере.       Вместо этого Серафина стояла совершенно неподвижно, пока он шел в ее направлении, ступая тихо и устало. Пока он проходил мимо. Пока выскальзывал за дверь. Пока звук его шагов не затих, сменившись негромким хлопком.       В ее голове прокручивались бесчисленные сценарии и бесконечные уловки, от самых разумных до самых нелепых. Этим смертям нужно было найти объяснение. Начнется паника. Будут показывать пальцами. Теперь, когда человек, ответственный за них, в бегах, ей самой придется взять за него вину.       А пока.       Серафина глубоко вздохнула.       А пока она закрыла за собой дверь и дала ему фору в полчаса.