Прозрачный экран

Если на интервью я всегда придерживаюсь того, что мне повезло с командой, которую я обрела здесь, то сама себе я врать не в силах. Меня не воспринимают в серьёз. —Эбби, мне 24 года, а они ведут себя со мной, будто бы со мной попросили "посидеть", пока родители не пришли.Это нормально?—Интересуюсь я на повышенных тонах, сжимая руки в кулаки. Ногти неприятно вжимаются в ладонь. Только это и успокаивает меня. —Не преувеличивай.—Говорит блондинка, откидывая волосы назад. Слова снова неприятно режут уши. Неужели я и правда вечно "преувеличиваю"? Мне хочется высказать ей всё. Высказать всё, что сидит у меня в голове с самого начала этого всеобщего мракобесия надо мной. Но я молчу. Делаю глубокий вдох и выдох. —Эбби.—Начинаю серьёзным тоном я. Блондинка же заинтересованно смотрит , попивая свой горячий латте. —Я три года подряд получала плевок в лицо ради того, чтобы стоять сейчас здесь. —Я говорю спокойно и монохромно. Оглушительная тишина в зале давит на уши. Меня наконец-то слушают не перебивая. —Знаешь, для чего это обычно делают?—Я выжидаю две секунду, отвечая на свой же вопрос.— Люди терпят, чтобы потом терпели их плевки.—Она неуважительно закатывает глаза. Я её воспринимаю как воспитательницу. Как через чур серьезного и отстраненного педагога. —Мне буквально вывихнули руку, но я не сделала ничего. —Я немного улыбаюсь, но глаза не говорят того же. Раздражена, и коню ясно. —Я прошу переставить того парнишу в другую позицию, либо же убрать к чертям собачим.—Да, выражаюсь грубо, так общаться с людьми нельзя, и бла-бла-бла. —Я спрошу.—Спустя пару секунд молчания отвечает Эбигейл. «Наконец-то у тебя появились яйца, Талия.» **** Выступление через 4 часа. Я сижу, скрестив руки на груди. Холодно. Сквозняк из не закрытой кем-то дверью будто бы выгоняет меня, но я не уйду. Не хватило мозгов взять что-то на плечи, теперь терплю. Я буквально приобнимаю себя, сидя возле трясущихся, но не от холода, Немо. Они 18, я 19. Марко 22. Дальше не знаю. Ладно, знаю. Знаю, на каком месте Юст и знаю, что он выступает прямо сейчас. Всё равно мне на его выступление. Ладно, я смотрю краем глаза. В отличии от Юста, Немо абсолютно всегда теплые. Я бы даже сказала горячие. Буквально трясусь, вжимаясь в Немо, пытаясь хотя бы немного привести температуру тела в норму. Ему хорошо. Он в чертовой шубе. Не подумайте, я переживаю перед выступлением. Очень даже. Но сейчас меня волнует мороз и ужасное предчувствие. Знаете, когда вы идёте по улице и в момент хотите развернутся, или же просто вжаться в асфальт, будто бы сейчас вы — главная цель. Тело будто бы настойчиво сопротивляется с любой попыткой успокоиться. Нет? А я сейчас иду прямо, никуда не сворачивая. Немо с сочувствием смотрят на меня. Снимают свою..?шубу? Накидывая на нас двоих. Я неловко улыбаюсь, немного прижимаясь к, по сути, голому телу. Меня это не волнует, мне не 12. Я слишком спокойна? Вовсе нет, просто мой мозг не успевает обрабатывать информацию. Я гарантирую, что через минут 20 я начну сходить с ума от того положения, в котором нахожусь. Ещё немного и я начну молиться, чтобы все было в порядке. По крайней мере, это было в планах. Я не то, чтобы слушаю Юста. Я смотрю на его лицо, пытаясь залезть ему в голову. Он смотрит на людей, но я вижу, что его глаза будто бы "замылены". Он где-то у себя в голове, старается отдать этой сцене сейчас все, что у него есть. И, судя по реакции людей, у него получается. Меня совсем не расстраивает и ни в коем случае не завораживает последний "кадр", в котором написано коротко и ясно. «От кого:меня. Кому:родителям.» Я лишь задаюсь одним вопросом. Правда ли это, или очередная игра? Глаз его я увидеть не могу, голова опущена. Он тяжело дышит. Устал. Понимая, что ещё буквально пару участников и мне придется выйти на сцену, я начинаю дышать так же. Сон куда-то исчезает. *** Фоновая музыка бьёт по ушам. Я сливаюсь с собственным вокалом в единое целое. Разве не в этом смысл музыки? Я не смотрю на людей в зале. Я где-то внутри себя. В середине чего-то неизвестного, чего-то глубокого, что страшно поранить, или же, наоборот. Порезаться. Падаю на колени и чувствую, как сильно они пекут. Терплю, даже немного на них ёрзая. Я позволяю себе глянуть на свои ноги при слабом освещении, видя на них очень уж неприятные внешне садины. Моя голова почему-то не отключается, как это бывает обычно. Я соображаю и мне это не нравится. «Хоть бы этого видно не было.» У меня и без того кожа нежная, так что подобное приводит в дискомфорт. Красота требует жертв. И вот момент, когда меня должны брать за руки. К счастью, предыдущее недоразумение почти что не болит, но я чувствую, что что-то не так. Чувствую, как парень справа, именно тот, с которым у нас состоялся не лучший разговор, через чур её сжимает. Я понимаю, что его не переставили. Мои слова вновь пролетели мимо. Я прикусываю щеку изнутри в очередной раз. Делаю всё, как на репетициях. Голос ни разу не дрогнул, чему я рада. По крайней мере, даже если это и так, я этого не замечаю. Не в том я состоянии. Мне кажется, он специально пытается сделать мне больно. Сильная мужская рука надавливает ногтями на кожу моего плеча, от чего мне хочется, как минимум, спросить по поводу такого поведения. Рука рефлекторно немного сгибается, от чего я чуть ли не падаю. «Какого чёрта ты творишь?» Воздуха еле хватает на очередную строку, я чуть ли не сбиваюсь из-за внепланового "покушения". Он будто бы специально старается загнуть её сильнее, чтобы я почувствовала весь болезненный аспект. Я спокойно хаваю это. Меня даже это веселит. Интересно, кто-то интересовался переводом моих слов, или скинули всё на любовь? Любовь так часто винят во всём, хоть она просто является эмоцией, которой, чаще всего, подвластен любой здравый смысл. На неё скидывают всё, что можно. Влюблённых не судят. А ведь она не виновата. Может ей я и являюсь? Любовью? **** 201# год. Мы ушли слишком далеко, давайте назад. —Чего брынчим?—Спрашивает взрослая женщина, тепло улыбаясь мне. Такие родные черты лица и ямочки на щеках которые мне, увы, не передались. А жаль. Я встряхиваю головой, стараясь убрать пряди волос на своём лице, что заставляет её улыбнуться. —Ну чего ты сбиваешь меня.—Я закусываю губу, стараясь повторить в голове недавно придуманную по очередность аккордов. Те вовсе между собой не гармонируют, по крайней мере, на первых взгляд. Мама целует меня нежно в лоб, от чего я кривлюсь. —Не мешаю, музыкант.—Она подмигивает, удаляясь из комнаты . Пальцы неприятно ноют, я смотрю на их подушечки, на которых отчётливо виднелся след от грубых струн. Знаю, что они ранят не специально, такова их судьба. Я прижимаю губы к себе, стараясь спеть хотя бы строчку, написанную на бумаге перед собой. Выходит до ужаса криво и не гармонично. Я выбираю не сочетаемое, кривлюсь и хмурю брови. Я щурюсь. «Не хватало из-за этого разниться.» Я чуть ли не впиваюсь в свою кожу руки своими ногтями, дабы не дать волю эмоциям. Такая себе пощёчина. А ведь, в этом и есть искусство. В чудаковатости, в криво спетых строчках и наспех зажатых аккордах. И в болезненных струнах, создающие мозоли на твоих пальцах. *** Я выхожу после выступления, совершенно спокойно проходя к ближайшей уборной. Меня никто не ждёт, я и не жду этого. Своего спокойствия я и сама не могла понять. Пытаюсь аккуратно умыться, не смывая грим. Получается скудно, но получается. В моменте смотрю в свои глаза. Молча. Разглядываю малейшие узоры, пытаясь найти в них что-то. Почему в моих так пусто? Нос начинает слегка печь, я грубо прочесываю себя ногтями по руке, оставляя на ней красноватый след. Стараюсь таким образом успокоиться. Я не понимаю собственную реакцию, рисковать не хочу. Мне кажется, я выступила просто ужасно. Не знаю почему. Мне в моменте перестаёт нравится то, что я делаю. Я вновь поднимаю голову, снова разглядывая свои черты лица. Во мне что-то погибает. «Посрать на грим.» Я умываюсь холодной водой. Мне больше не морозно, наоборот таки, до невозможности жарко. Держусь за шею, стараясь вдохнуть больше воздуха. Вспоминая про колено, приподнимаю ногу. Долго садины не разглядываю, тут же промывая той же холодной водой. Меня немного напрягает тот факт, что от данного дискомфорта я и правда "просыпаюсь". Селфхарм меня не привлекает. У меня есть другие способы. Я разглядываю свою руку, на которое было произведено "покушение", подмечая, что яркий синяк обязательно захочет её приукрасить в ближайшее время. *** Я стараюсь поддержать Марко во время его выступления в собственной голове. Почему-то, я уверенна, что я помогаю ему хотя бы чем-то. Он правда старается. Я качаю головой в такт музыке, ощущая стыд за то, что не радуюсь за него. Сейчас я ничего не понимаю. Устала? Может. Я так рада за него с Елизабет. Хотелось бы мне иметь подобное плечо, на которое всегда можно закинуть руки и уткнуться носом в грудь. Но, боюсь, что грим смоется об чужую футболку. Я тихо смеюсь от придуманной в своей же голове очередного сомнительно сопливого статуса. Смотрю по сторонам, видя увлечённых чем-то Немо и Бемби. Казалось, те про меня и не думают. Мне немного обидно за то, что мне не было сказано ни слова, после выступления. Неужели, и правда все так скудно? С другой стороны, прекрасно понимаю, что друзьями мы не являемся. Мы просто можем приятно провести время. И эта мысль вовсе не греет. Мне очень хочется курить, ведь за всё время пребывания здесь я не взяла в рот ни одной сигареты, надеясь таким способом бросить. Я даже не сразу вспоминаю про то "недоразумение" и ищу глазами Эбби. Она отвечает также за моего временного "решало", как я это называю. Та мило беседует с кем—то. Я правда не понимаю, чем я не угодила этим людям. Я никогда не была грубой, всегда стараюсь быть снисходительной. Жду пока та повернет голову в мою сторону, буквально прожигая взглядом насквозь. Да, мной руководствуется обида, да и только. Дождалась. Говорю одними губами, надеясь, что та поймет. Pray. *** Спустя часа два я выхожу на улицу, стараясь укрыться от лишних глаз. На улице уже стемнело, красноватый пепел подсвечивает мою ладонь. Я сажусь, опираясь спиной об здание. Вновь холодный ветер неприятно бьёт меня по плечам. Затягиваясь, меня в тот же момент отпускает. Не сказать, что я чувствую себя лучше и все проблемы исчезают. Я хочу помолчать. Мне тяжело играть на камеру так долго. Стараюсь расслабить своё тело, но брови все равно нахмурены. Выдыхаю, буквально, убийственный дым, наблюдая за тем, как он постепенно рассеивается. Вот бы и мне так. Просто исчезнуть, улететь, раствориться. Почувствовать себя свободной от собственных предубеждений. От Руслана так же ни слова. Слыша шаги сзади, сигарету я не прячу, но и не оборачиваюсь. Наостряю уши. Рядом со мной садиться некий персонаж, на которого я смотреть не хочу. Он не пришел сюда ради меня. Тут просто тихо. Иногда тишина неплохо разгружает, а иногда, добивает. Я молча протягиваю пачку не из дешёвых сегментов. Хрень не курю. —Не курю.—Слышу я хриплый мужской голос, от чего только усмехаюсь. —Не ври, у тебя на лице написано всё.—Он даже немного улыбается, вытаскивая одну сигарету из пачки. Я внимательно слежу за его руками. Поджигаю, получая кивок в ответ. Я разрешаю посмотреть на него себе, пока тот также затягивается. Долго и глубоко. Не узнаю. Будто бы совершенно другой человек сидит рядом, прикидываясь кем-то. Он думает, что я хочу сказать что-то вновь колкое, судя по моему беспардонному взгляду. —Думаю, нам обоим не помешает тишина. —Говорит голубоглазый. Я и не спорю. Просто в наглую пялюсь, думая о нём, как о человеке. «Кто же ты такой, Юст Клейн?» —Клейн или Кляйн? —Кляйн. —Значит, будет Клейн.—Я слышу тихий смешок справа от меня и сама немного даже улыбаюсь. Оба до ужаса уставшие и замученные. Чего я не ожидала, это продолжение беседы. —Апсон сказал, что что-то слышал.—Я не задаюсь вопросом, про кого он. Тот сам отвечает. —Один из моих. Он говорит "моих" с такой гордостью...еле слышной, но заметной. —О чём ты?—Я вновь выдыхаю дым, увлеченно наблюдая за его передвижением. —Наши высказывания не симпатизируют.—Он кого-то передразнивает, и я уже не замечаю, как улыбаюсь с зубами из-за того же самого Юста, который говорил какое-то время назад о моём безделии. —А мне зачем об этом знать?—Я не хочу подпускать этого человека, даже если это просто попытка не сидеть в неловкой тишине. —Говоришь много.—Коротко и ясно.—Меня напоминаешь чем-то, но я не такой противный.—Я закатываю глаза, поджимая колени к себе. Забыв про садины, закидываю на них руки, тут же отдергивая. Я не сразу задумываюсь об его словах сказанных. —И музыка у меня по приятнее будет.—Решает он меня добить. —Да пошёл ты, Юст Клейн. —Я специально выделяю его фамилию, фыркая. —Пошла ты, Талия Вицлер.—Он ставит ударение на первых трёх буквах, я закатываю глаза.