Прозрачный экран

202# год. —Извините, что?—Переспрашиваю я, поджимая ноги к себе. Я нахожусь в комфортном кабинете в светлых тонах. Здесь приятно пахнет цветами, стоящими на подоконнике, а лучи солнца из окон красиво прикрывают жалюзи. Справа от меня стоит чашка зелёного чая, а напротив—сидит моя психотерапевтка, по имени Афина. —Нимфомания.—Повторяет она ещё раз спокойным и приятным голосом. Но мне от этого ни чуть не легче. Я молча делаю один глоток своего горячего чая, который с радостью обжигает мне язык, и смотрю куда-то в пол. Она даёт мне время обдумать сказанное. —Я не понимаю, что это значит, но звучит страшно.—Стараюсь отшутиться, немного улыбаясь. Афина потирает свои очки, вздыхая. Мне бы её выдержку. —Простыми словами, нимфомания это...—Я вижу, как она старается подобрать слова. Я поджимаю ноги ближе к себе, стараясь контролировать дыхание так, как она учила. Не особо выходит, но я правда стараюсь. Терпеливо её слушаю.— компульсивное сексуальное поведение. Чрезмерная озабоченность, характерное поведение..—Афина подбирала различные синонимы, дабы объяснить мне, что это такое. Ранее, для меня это звучало никак иначе — как комплимент. Для меня это слово значило сексуальность, страсть и привлекательность, если уж говорить понятными словами. Так что, услышав эти слова от психотерапевта, я замешкалась. Не видела проблемы в собственном поведении, скидывая своё моральное состояние на что-то иное. —Что с этим делать?—Я всё ещё не воспринимаю всю серьезность ситуации. —У вас есть кто-то, кто мог бы за вами присмотреть? —Насколько вы помните - нет. —Я не вру ей, ведь отдаю за каждое сказанное ею слово достаточно денег. —Тогда, предлагаю вам лечь в больницу на добровольной основе. Бумаги подписываете сами. Если бы это был какой-то мультфильм— моя челюсть бы отвисла. Я поджимаю губы к себе. —Нимфомания это разве плохо?—Аккуратно спрашиваю я, будто бы пробуя это слово на вкус. Если бы его можно было съесть, оно бы отдавало мне через чур спелой клубникой. По крайней мере раньше. Сейчас же, чем-то на гране чрезмерной приторности и горечи. Кажется, будто бы меня сейчас отчитают, или же посчитают банально глупой. Но я правда не понимаю, в чём проблема. Психотерапевтка задумывается на мгновение, закидывая ногу на ногу. Я смотрю на её обувь, на её загорелые ноги, или же вовсе — на пол. Лишь бы не в глаза. —Талия, сколько раз в своей жизни ты занималась сексом в алкогольном или же наркотически изменённом состоянии? Я вновь мешкаюсь, сжимая пальцы в ладони. —Вам нужна точная цифра? —Того, что ты не можешь сказать конкретное количество, уже хватает.—с её уст это вовсе не звучит грубо. Скорее... Не знаю. С некой заботой.—Я не отчитываю тебя, Талия, я хочу тебе помочь.—Она естественно замечает мои брови домиком. —Сколько раз у тебя случался запланированный половой акт?—Мне в момент становится некомфортно. Я не хочу отвечать. Я понимаю, для чего она задаёт эти вопросы. Дабы натолкнуть меня на мысль, к чему это всё может привести. К заболеваниям, в лучшем случае. В худшем, к смерти. И у неё это удачно получается. —На данный момент, госпитализация не является обязательной, машина психбольницы возле твоей квартиры поджидать не будет.—Она, с моего разрешения, кладёт руку на плече, заботливо почесывая, как собаку. —Но советую тебе подумать. И я думаю. Думаю о том, как сделать так, чтобы меня не забыли в ближайший месяц. **** —Волнуетесь?—Спрашивает очевидный вопрос парень, с которым мы уже когда-то пересекались. Имени я его и не запомнила, да и какая разница? Дабы не пугать зрителей не очень приятного вида садинами, колени перемотаны тонкими эластичными бинтами. Выглядит даже красиво, в коем то веке. Я до безумия хотела спать, до того момента, пока вновь не оказалась здесь. При входе меня начало подташнивать. Я не могу описать это чувство, это даже не волнение, это намного сложнее. Ноги немного подкашивает, но я стараюсь стоять прямо и гордо, с приподнятыми подбородком. Может быть, я и выгляжу глупо. Скорее, это всё похоже на чувство большого количества спиртного в организме, когда выпитый ранее ликёр проситься назад вместе с вином, и, пардоньте, остальными не такими шикарными напитками. —А вы?—Отвечаю я вопросом на вопрос, приподнимая брови. Мои уголки губ тянутся к верху, но скорее, уже по привычке. Каждая часть моего тела напряжена и в горле вновь появляется ком. Но парень не собирается отходить, дружелюбно улыбаясь дальше. —Конечно!—Я начинаю хрустеть пальцами, держа руки за спиной. Хруст фаланг вовсе не успокаивает, лишь разыгрывает мою мелкую моторику. —В социальных сетях заметили ваши странные взаимоотношения с представителем Нидерландов, Юстом Кляйном, что вы скажите по этому поводу?—Я ждала этого вопроса. Все его ожидали, но подготовиться я даже не думала. Делаю некую паузу, вновь приподнимая брови и задумчиво прикусываю нижнюю губу, хоть и давно отучилась от данной привычки. —Клейн..—Начинаю я, специально выговаривая фамилию именно так. В своей голове немного даже смеюсь с этого всего.—Он для меня интересен.—Я не знаю, как сделать так, чтобы не поднять этому гаду самооценку и одновременно с этим показать свою заинтересованность в данной персоне. Конечно же, тот неожиданный перекур не сплатил нас. Это было похоже на перерыв между сценами в фильме, некий антракт. Сейчас же все, как и было. Все придерживаются своих ролей. Мы не говорили о том, что там произошло. А кто мы без этих ролей? Я не знаю ответ на данный вопрос. Но всё же, он добавил мне хлопот. Как минимум, я стараюсь отловить того самого Апсон. Или же Эпсон? Хрен его знает, я не помню. Я задумываюсь, забывая закончить фразу. —В каком плане интересен?—Я хлопаю ресницами, строя глазки симпатичному парнише с микрофоном в руках. Наклоняюсь к вещице, говоря чуть ли не шёпотом. Тихо, монотонно. Прямо как на конференции. —А в каком думаете?—Настроение у меня такое. Загадочное. **** Я смотрю на темнокожего парнишу худощавого телосложения с улыбкой до ушей. Я не собираюсь подходить, жду, пока тот сам обратит на меня внимание. Точнее на то, как сильно я сверлю его взглядом. На данный момент, он не в своем.. специфичном костюме, ведь в нём будет однозначно до невозможности душно ближайшее полтора часа, пока всё расставляют, берут интервью и остальная чепуха, которой я не занимаюсь. И он обращает. Я показываю ему глазами на выход из данного помещения идя в том направлении, надеясь, что он последует моему примеру. **** Если же Юст ведёт себя подобным образом на камеру, то Апсон является таким человеком на все сто процентов. В лицо непрерывно светит солнце, пытаясь выколоть мне глаза своими лучами. Его, казалось, это вовсе не смущало. Он смотрел на меня даже не жмурясь. —Птичка нашептала, говоришь?—Спрашивает он с неким стебом. Я киваю головой, опираясь спиной об стену. Рука рефлекторно тянется к карману с сигаретами, но натыкается лишь на край платья. —Чего слышал то, умник?—В моих словах нету укора либо же предъявы. Скорее, это было сказано с некой насмешкой. Я вижу приязнь в этих глазах. Никакой предвзятости, как у его белокурого друга. —Птичка преувеличила.—Отвечает тот мне. Я же машинально приподнимаю одну бровь, складывая руки на груди. Такой ответ меня ну вовсе не устраивает. Я вижу, что он что-то знает. Так почему не говорит? И сейчас я не понимаю его вовсе. Может эти хитрые глаза всегда выглядят подобным образом, или только сейчас? —Чего хочешь?—Спрашиваю я на бум, надеясь, что попала. Судя по улыбке, расплывающееся по его лицу сильнее, понимаю, что попала. Он наигранно смотрит куда-то вверх, охкая. Я лишь закатываю глаза. Даже у меня подобной манерности не наблюдается.. —Должна буду.—Говорю я коротко, точно в той же манере улыбаясь. Наигранно и слишком с явным сарказмом. Мы поладили. По крайней мере, я на это надеюсь. **** Я возвращаюсь, садясь на своё место. Ожидаю Эбби, с настроем... Выесть чайной ложечкой, выебать мозг, вынести мозг, изнасиловать её извилины. Вообще-м, в простонародье —серьезно поговорить. И она приходит. Спокойно садиться рядом со мной, аккуратно укладывая своё белое платье. Я жду, пока она до конца "усядется", смотря на неё почти что не моргая. Она же игнорирует. —Если он придёт, я отказываюсь участвовать здесь. Сами потом обьясняйтесь.—Её милая улыбка медленно сползает с лица, а я закидываю ногу на ногу, хлопая глазками. —Кто он? —Ты понимаешь о чём я.—Почти что сразу отвечаю я.—Ты можешь считать меня глупой, флаг тебе в руки.—Я говорю тише, дабы другие не грели уши.—Но как тебе бы не хотелось, я таковой не являюсь. —Мы не можем взять и убрать человека за час, Талия.—Она говорит так, будто бы я вредный ребёнок, который отказывается есть кашу. Всё это время я старалась решать все вопросы дипломатично, создавая выгоду другим людям. Но это конец. Я устала заниматься подобным извращением. Сегодня день моего эгоизма, и мне искренне посрать. —А я не могу сидеть с человеком, который пытался сломать мне руку. —Не преувеличивай.—Она закатывает глаза, стараясь меня заставить считать себя глупой. И правда, где-то в моей голове заражаются подобные мысли, но я стараюсь блокировать их как только могу. «Позже займёмся самобичеванием.» Стыдить себя, заставлять чувствовать неловко и вызывать стыд могу только я. —Иначе так, иначе моё последующее поведение вам не понравится. —Говорю я спокойным тоном. По моей логике, ей должно стать страшно. Её руки должны начать дрожать, а она заикаться. Я ведь такой злой и серьёзный артист. Но вместо этого я получаю лишь очередное безразличие к моим словам и обесценивание. Сейчас и правда чувствую себя глупо. Моё сердце начинает немного сжиматься, а ком в горле мешает дышать также равномерно, как и ранее, до этого диалога. Я потираю пальцами лоб. Слышу шаги, приподнимаю голову. Марко. Молодой человек явно замечает напряжение, я же не хочу продолжать позориться дальше. Встаю, желая покинуть данный стол хотя бы на последующий час. Все метушаться, с некой озабоченностью поправляют флаги своей страны, а я разговариваю с Марко, сидя на диване. Точнее, я слушаю его увлечённые комментарии по этому всему поводу и наблюдаю за тем, как моя команда собирается. Я разглядываю образовавшуюся там картину. Парню не сказано ни слова. Я вижу лишь как они приобнимаются, в знак приветствия, и прижимаю губы к себе. «Эбигейл, кто-то из нас и правда должен держать слово.»