Я съем твою душу на завтрак 18+

Заперев дверь в ванную, Мари, наконец, смогла остаться наедине со своим ужасом. Чудом казалось то, что она до сих пор была жива.    Дрожащими руками Суарес вцепилась в раковину. Cудорожно втянув воздух, Мария подняла глаза на собственное отражение в зеркале. Размазанный макияж, ссадины и синяки – ожидаемые последствия пережитых ужасов за этот день, завершением которого даже не пахнет. Она невольно прикоснулась к следам удушения, и воздух из легких куда-то пропал.    Мари вновь ощутила, как земля уходит из-под ног, как ее шею сжимают грубые руки вампира, и она задыхается. Горло сковало цепями, еле сглотнула и зажала рот ладонью, перебарывая тошноту, пока в висках оглушительно стучала кровь. Головой, которая раскалывалась от боли после сильного удара, Мария понимала, что ей необходимо взять себя в руки, чтобы оставаться начеку в доме, кишащем опаснейшими хищниками, но измотанное тело отказывалось подчиняться. Предпочтительнее быть запертой в клетке с тиграми, а не с этими чудовищами.    Кое-как избавившись от одежды, шатаясь на ватных ногах, Мари доковыляла до душевой и встала на холодную плитку. Оказавшись под струями горячей воды, продрогшая кожа покрылась мурашками, все ранки вспыхнули, и охотница вздрогнула. Действие адреналина угасало, ушибы становились с каждой секундой чувствительнее, а ситуация, в которую она влипла, все больше осязаема. Мозг отказывался принимать происходящее и осознавать то, что Мария застряла в самом очаге проблем всех охотников в городе.    Охотничий штаб годами готовил операцию по вторжению на территорию вампирского клана, а она успела обрести звание затворницы, попав сюда совершенно случайно, за несколько часов. Надо было срочно готовить план побега, казавшегося таким же абсурдом, как и ее действительность. Чикаго, что еще недавно в представлении Мари являлся человеком, предстал вампиром и пообещал защиту взамен на содействие.    Но где взять гарантию надежности Нильсен-Майерса? И какова будет цена расплаты за его помощь? Доверить свою жизнь вампиру все равно, что шагнуть с обрыва в пропасть неизмеримой глубины. Исход один – разобьешься. Существа, они лживые до мозга костей. Вероятно, совестливость и гуманизм вампиры утрачивали вместе с человечностью, становясь бесчувственными убийцами.    Каждое принятое решение приближало охотницу на шаг к неминуемой смерти. Еще недавно Мария собиралась спасать юношу, но все вышло с точностью до наоборот, и отныне в его защите нуждалась она. Невыносимо думать о том, какой мрак поджидает ее впереди. И все из-за глупой опрометчивости.    Что бы ни случилось дальше, Мари настраивала себя на то, что обязана справиться с любыми испытаниями, чтобы выбраться из этого места живой, хоть и знала: шансы ничтожно малы, а последствия в результате неизбежны. Каким образом она не представляла, но сейчас, чтобы выжить необходимо справиться с внутренними демонами и поскорее подстроиться под внешние обстоятельства.   Обтеревшись насухо, Мария замоталась в полотенце и, сложив грязные вещи в стопку, подошла к двери. Коленки подгибались, ее одолевала жуткая слабость, но Мари стояла ровно и терпела. «Сама учудила, теперь сама и выбирайся из этого дерьма». За дверью раздался настойчивый стук, и следом донеслось ворчанье Чикаго:   – Ну, наконец, думал, ты утонула. Я приготовил тебе вещи и повесил их на стул. Как будешь готова – выходи. Жду тебя в коридоре, прямо за дверью.     – Спасибо… – с трудом выдавила Мари.    Она не представляла, как ей держаться с вампирами. Как говорить с теми, на чьих руках может быть с десяток, а то и больше убийств? Как и прежде вести себя хладнокровно? Одно дело выдержать испытание, когда ты знаешь, что пристрелишь душегуба через пару минут, и тот уже никогда никого не тронет, а другое – застрять с ним и еще с несколькими подобными.    За необузданным животным страхом, от которого сводило внутренности, Марию накрывала страшная ярость, что накаляла кости до ломоты. Этот гнев исходил из разъедающего изнутри глубокого чувства утраты и мучительной скорби, которая постигла ее, охотников и множество остальных людей, потерявших близких по вине вампиров.    Ради них и всех тех, кого не стало и кто еще будет, охотники сражаются и погибают изо дня в день.   – Должна будешь.   Мария застыла. Еще вчера она также ответила Альваро, отпуская шутки, сидя за столиком в баре.   Убедившись, что адвокат покинул комнату, по всей видимости вместе с лисой, так как Мария ту нигде не видела, она осторожно высунулась из ванной и, придерживая полотенце, прошлепала к стулу, на котором Чикаго оставил для нее светло-оливковый брючный костюм из плотной ткани, ремень и черную водолазку.    Судя по размерам и тонко уловимым ноткам мужского парфюма, струившегося ранее от Нильсен-Майерса, одежда принадлежала ему. Мария не доверяла Чикаго, однако он являлся тем, кому ей предстояло доверить себя на неопределенный срок, и, несмотря на это, охотница не собиралась полагаться на него. Мари не желала ничего принимать от вампира.    Натягивая на себя его вещи, она отчаянно боролась с воспоминаниями и страшными картинами о тех, кого лишилась из-за кровопийц и кому не успела помочь. О тех, кого чудовища рвали на ее глазах. Грудную клетку болезненно сдавило. По этой же причине Мария отказывалась от предложенных Чикаго нарядов вампирш, тогда бы ее точно вывернуло. C ним у нее сложилось нечто вроде разговора, в отличие от остальных вампиров, что видели в ней лишь пищу.    Мари вспомнила, как Чик закрыл ее собой в гостиной, естественно, ради своих целей, но все же. Она перекинула влажную капну чистых волос и снова взглянула на себя в рост в зеркало, на этот раз висевшего возле гардеробного шкафа. Образ на миниатюрном теле выглядел громоздко, но не критично. Вид стал получше.    Чикаго позаботился о том, чтобы закрыть синяки на шее и на теле от посторонних взглядов. Водолазка скрыла горло, свободные брюки в пол – ноги, а оверсайз пиджак – руки. Лишь с лицом сделать ничего не удалось. Косметику она с собой не брала. Не хотелось признавать, но гаденыш имел неплохой и утонченный вкус. Не забыв прихватить сумку, которую вампиры заботливо забрали вместе с Мари, чтобы не оставить лишних следов пропажи девушки, она влезла в свои привычные челси и собралась с духом, чтобы выйти в коридор.   Нильсен-Майерс, как обещал, поджидал ее за дверью. Он тоже приоделся. Cменил испорченную белую рубашку на иссиня черную велюровую и небрежно заправил ее в темно-серые джинсы с крупными разрезами на коленях, закончив образ грубыми кожаными ботинками.    Юноша прошелся по Марии бесстрастным взглядом.   – Надеюсь, ты оценила мой широкий жест, – Чикаго напыщенно указал на вещи, надетые на Мари.   – Несомненно, – процедила она сквозь зубы и добавила краткое: – Благодарю.   – Еще бы, – кивнул Чик, довольно наблюдая за тихим бешенством заложницы.    Затем он опасно приблизился к Марии. Охотница напряглась, но запретила себе отходить. Рука по привычке потянулась к пистолету и наткнулась лишь на пустоту. C оружием она распрощалась еще в Бенсонхерсте. Каким опытом в охоте на вампиров Мари не обладала, жуть вблизи монстров всегда пробирала до костей и заставляла действовать машинально.    Каждый раз она отключала мысли и позволяла адреналину, выброшенному ужасом и ненавистью, брать над собой власть. Пистолет, с которым Мария не расставалась, давал ей ощущать контроль над ситуацией, а сейчас у нее под рукой не было ничего, кроме ключей от квартиры в сумке.    Чикаго потянулся к ней, и Мари, не имея малейшего понятия о том, что тот творит, жестко оттолкнула его. Нильсен-Майерс схватил ее за руку и после раздраженно забросил себе на плечо.   – Отвали! – прорычала Мария, пытаясь выбраться.    Удерживая новую сожительницу, Чикаго двинулся к лестнице, пока она продолжала выворачиваться. Несильно подбросив Мари, чтобы поубавить ее пыл, Чик с нарастающим раздражением поинтересовался:   – Чего ты добиваешься? С лестницы полететь?     – Чтобы ты меня поставил! – бунтовала Мария, пока внутри нее все переворачивалось. Она свирепо хлопнула Чикаго по спине. – У меня есть ноги. Я сама пойду!   – Чтобы ты вечность ползла? У нас нет лишнего времени.   – Не преувеличивай.   – Не беси меня больше, чем есть на самом деле.   Мария открыла рот, чтобы огрызнуться, и закрыла, когда Чикаго бешено ускорился. Из-за неудобного положения и непривычки ее охватил приступ жуткого головокружения. За секунду они очутились в общем зале, пестрящем контрастным безумием готики. Богатый черный и ядовито-пунцовый на стенах создавал сумасшествие на фоне мягких нежно-розовых соф и бархатных пепельно-серых кресел.    На панели, что была ближе всего к ней, красовался пролом. Кто-то из психопатов пробил стену. «Настоящая безвкусица», – подумала Мари, хотя убранство дома последнее, что ее волновало.    Она почувствовала спиной хищные взгляды вампиров, мигом приковавшиеся к ним. Присутствие четырех кровососов в общем зале, не считая Чикаго, отбивало у Суарес последнее желание существовать.    Похоже, Чик успел всех собрать, когда Мари переодевалась. Она не могла видеть их лица, поскольку была отвернута к длинному коридору. Видимо, Чикаго и так неплохо, раз он не считал нужным ее отпустить. Марии открывался вид на проход из холла, на такую же контрастную темно-яркую кухню и столовую.    Разглядывание интерьера прекратилось, как только она услышала игривую манеру вампирши, из-за которой Мария попала на вражескую территорию, ведь, как уловила Мари из разговоров, состоявшихся раннее, именно она поручила вампирам преподнести человека в качестве какого-то подарка для Чикаго.    Когда случилось их первое столкновение в доме, и Мария поняла, что попала туда, где обитает серийная убийца, числившаяся у охотников в рейтинге вампиров, представляющих особую опасность, она задохнулась. Кровопийца находилась в паре метров от Мари, которая, несмотря на изнеможение, прилагала всю силу воли, чтобы не броситься на нее.   По данным, добытым охотниками, блондинка убила около ста человек только за этот год.    От представления количества жертв, которое могло бы быть за все ее существование, волосы вставали дыбом. Если верить устаревшим источникам штаба, на нее открыли охоту еще девяносто лет назад, когда тайная организация по борьбе с вампирами только начинала свое существование и укоренялась, но кровопийца оказалась невероятно сильной и неуловимой, а охотники, пытавшиеся ее убить, сами становились ее жертвами.    – Чикаго, чего же ты тянешь? – спросила хищница. ­– Или ты одумался и все-таки решил разделить удовольствие с нами?   – Ни то, ни другое, Афина.   Мария принялась барахтаться. Мало того, что она и так находилась в мертвых тисках вампира, так еще не могла оценить обстановку. Если дальше продолжит висеть спиной к убийцам, ее хватит удар от поднимающейся по венам тревоги и вдобавок от чувства собственной беззащитности и ничтожности перед ними.    По правилам охотникам категорически запрещалось поворачиваться спиной к вампирам, также как и всем людям к хищникам. – Да чтоб тебя… – зло прокряхтела она, на что Чик пришлепнул ее по ягодицам, тем самым заставив охотницу воспламениться.    – Цыц! – шикнул на нее он. – Еде следует молчать.  Чикаго все-таки понял намек, поставив Марию на ноги. Ее глаза прожгли его насквозь, и он одарил охотницу идентичным взглядом. После подобного безмолвного, но достаточно красноречивого предупреждения следовало бы проглотить язык.    Отвернувшись от Мари, Чик обратил колкий взор на присутствующих и вернулся к теме.   – Поправочка: я решил растянуть удовольствие вместо того, чтобы делить, – Чикаго повторно скользнул по затворнице неуверенным взглядом, кричащим «сомнительное удовольствие». – Это мое живое пропитание. Прошу любить и жаловать! Все запомнили это милое личико? – твердые пальцы юноши сдавили ее щеки, вызывая в ней очередной прилив агрессии.    Мария сбросила «грязную» руку вампира, едва уговорив себя не сломать ее ему. «Живое пропитание? Серьезно?» Мари попробовала себя успокоить тем, что это лишь прикрытие от остальных. Оставалось верить в его «непереносимость таких, как она».    По тому, как накалилась обстановка, вампиры явно не оценили по достоинству озвученную Чикаго новость. Во всяком случае, того особо не колышело мнение сожителей, и он сделал вид, что вовсе не заметил их недовольство и укоризненные взгляды: – Отлично, а теперь внимайте: как ваш домоправитель, я запрещаю кому-либо из вас к ней прикасаться.    – Чикаго завел себе игрушку? – Афина возмущенно выбилась вперед, обращаясь к своим последователям так, будто зачинала спектакль.    – Это против правил! – полная негодования подхватила француженка, чуть ли не запутавшись в английских словах. – Она человек и не может с нами жить.    – Я тебя не спрашивал, – с ледяным безразличием подчеркнул Чикаго. – Фактически я ничего не нарушаю. В доме «Судного Дня» Бенджамин выполняет примерно ту же роль, что будет выполнять для меня Мария.    Услышав свое имя, Мари от неожиданности встрепенулась. Из уст Нильсен-Майерса ей было крайне странно его слышать.    – Она может быть одной из охотников, – брезгливо вставил брюнет с коротким каре, серыми, подведенными черным карандашом глазами и проколотой переносицей. – Девица в нас стреляла.   Уловив теорию, Афина загорелась с новоиспеченным рвением.    Вампир c коротко стриженными бронзовыми кудрями, которого Мария видела в первый раз, сцепил руки в замок за спиной и нервозно отступил. Он выглядел младше Чикаго и имел крайне нездоровый тощий вид, компенсируя его мешковатой жилеткой в ромбик и классическими шортами по колено. Следующий открытый участок кожи защищали гольфы и кеды. Через плечо перекинута компактная квадратная сумка-почтальонка. Бледное лицо, впалые щеки, темные круги под круглыми светло-зелеными глазами.    Мари отвернулась, дабы не вестись на обманчивый подростковый образ.    Вампирша в аристократическом ультрамариновом длинном платье, что притащила ее на свою территорию, поддерживая гота, выдвинувшего обвинение, возмущенно задрала подбородок.   В отличие от других, Чикаго и бровью не повел, лишь задиристо ухмыльнулся.   – Ты себя-то видел? Я бы тоже в тебя стрелял.   – Повторишь?! – в бешенстве он двинулся к Чикаго. Тот выставил руку, загораживая от вампира Марию и прекрасно понимая, что агрессору нужна отнюдь не она. – А с тобой по-другому никак, я уже несколько лет твержу одно и то же, что до тебя никак не дойдет, Декстер, – Чик намеренно растянул его имя.   Вскипев, Декстер впился в воротник Чика, но тот ослепительно улыбнулся. Правда, эта улыбка скорее выглядела как остережение нападающему, и оно сработало, судя по тому, что тот остановился, глядя в безумные танзанитовые глаза своего домоправителя.    – Теперь будь хорошим мальчиком, вспомни иерархию. То, что с этого дня ты подчиняешься мне, и убери от меня свои культяпки, пока я еще сохраняю спокойствие, не то убью. – с ядовитой безмятежностью Нильсен-Майерс продолжал доводить вампира.    Рыча, Декстер отступил.    – Она пахнет на весь дом! Я не стану это терпеть!   Мария наэлектризовалась. Пристально следив за движениями кровососа, она не сводила с него глаз, практически ощущая кожей возникшие молнии в воздухе. Мгновение. И тот кинулся. Ни один мускул Чикаго, загораживающего Мари от убийц не дрогнул. Он тотчас перехватил Декстера и швырнул его в сторону потрескивающего аляпистого камина.    Щедро извергнувшись бранью, вампир успел затормозить подошвой обуви за секунду до падения в объятия пламени. Мария не успела моргнуть, как того след простыл. На одного кровопийцу меньше, тем лучше. Со второго этажа послышался оглушительный грохот.   Оставшихся он не впечатлил.    – Мария, скажи, ты ­– охотница? – круто обернувшись к ней, живо поинтересовался Чик.   Мари прикусила внутреннюю часть щеки, едва ли не мечтая подавиться.    Чикаго не стал дожидаться ответа и с профессиональностью адвоката, от которого нужно бы бежать, выпалил за нее: – Белла[1] говорит, не охотница. – вытаращившись на блондина, Мари оскорбилась. Чикаго всерьез сравнил ее с главной героиней книг и фильмов вампирической саги? Вряд ли он внезапно заблистал испанским и назвал ее «красоткой». – К тому же она все время будет со мной, до тех пор, пока мне снова не станет скучно.   – Быстро ты освоился, – Афина кокетливо перенесла вес с одного бедра на другое. Прямые светлые волосы плавно следовали ее движениям. Cуарес мимолетно представила, как было бы здорово отправить ее прямиком в ад и скормить массовую убийцу церберу. – Освежу тебе память, Чикаго, если ты вдруг забыл, я по-прежнему остаюсь первым домоправителем, поэтому тебе придется считаться с моим мнением, сладкий.   – Мне неинтересно твое мнение, – с невозмутимым видом высказался Чикаго. – Мы на равных правах. Ей все равно отсюда не выбраться, так какая разница: будет девчонка живой или мертвой? Ты по своему желанию преподнесла мне этот «подарок».    Афина ревностно уставилась на Марию, а она не стала удосуживать ее вниманием, всеми силами цепляясь за большое количество неординарного декора, наполнявшего комнату, чтобы не думать о том, что застряла с кучкой головорезов: за тяжелые шторы, усыпанные орнаментом, множество ярких зажженных пунцовых свечей в расставленных подсвечниках на журнальных столиках, за причудливые статуэтки, пылившиеся на заполненных разнообразными книгами траурных полках, приделанных к броским стенам оттенка фуксии.   – Мы правда ее оставим?! – пылко осведомилась «аристократка». – Вампиры других домов взбесятся.   Вопрос предназначался домоправительнице, но та была слишком занята, чтобы ответить, свирепо тараня Марию, как и мальчик, только тот это делал с опаской.   – Да. Пусть не завидуют, – властно подтвердил Нильсен-Майерс, отсекая любые последующие возражения. – Жить она будет у меня. Еда не доставит неудобств, верно, Мария?   Задрав голову, Мари молча и выразительно дала понять ему, что ненавидит его.    – Прошу простить бедняжку, что-то она сегодня без настроения, – с издевкой дополнил Чик. Приобняв Марию за плечи, которые тут же стали каменными, Чикаго повел ее к выходу из особняка. – Вынуждены вас оставить.   – Она не может уйти отсюда живой, – грозно заметила кровопийца. – Ты нарушаешь правила.   – Я знаю правила, Афина. Это все формальности. Человек не имеет право покидать «город» по той причине, что может проболтать тайну. Мария под моим контролем и не ступит от меня ни на шаг. Она покинет территорию и вернется на нее вслепую. А если кое-кто откроет рот, то прекрасно знает, что останется без шеи.   Мария возжелала побыстрее избавиться от рук Чикаго на себе. Cлишком уж часто они оказывались на ней, вынуждая замирать от отвращения и желания отрубить их.    – Получается, ты ничем не отличаешься от нас, а сколько красивых речей лилось из твоих уст, Чикаго, о том, что ты «не такой», – Афина изобразила в воздухе кавычки. – Лилит будет интересно узнать о твоем новом увлечении. Думаешь, госпожа пойдет у тебя на поводу?   – Уверен, если она все также отчаянно желает, чтобы я влился в ваши вампирско-политческие деяния. Передавай ей «привет», – Чикаго равнодушно махнул рукой, прежде чем они с Марией вышли на улицу.   – Афина, это же безумство чистой воды! – Виенна суетилась вокруг древней вампирши.   – Ну да, это же Чикаго, – ответила она так, будто этот факт все решал. – Оставим их на высших правителей.    Миллард неуверенно проронил: – Их убьют?   – Чикаго – не думаю, а вот человека…– Афина постучала указательным пальцем по вишневым губам. – С вероятностью в девяносто девять и девять процентов.                                                                   ***   Освежающий запах влажного хвойного леса после дождя приятно обдал кожу Суарес, когда Чикаго вел ее вслепую по территории вампиров. Прежде чем Мария успела заметить парочку соседних особняков, Нильсен-Майерс завязал ее глаза непроглядной тканью и, взяв за предплечье, потащил за собой.    За тьмой Мари постиг поднимающийся жар в теле. Стало очень душно. Не взирая на ужасное самочувствие и сумасшедшую пульсацию в области горла, Мари старательно ступала по земле и прислушивалась к малейшим шорохам. Она ненавидела темноту, ненавидела не знать, что в ней, и мучительно знакомую клаустрофобию, что та вызывала.   Уже три года Мария не могла погасить в комнате свет и уснуть без ощущения, что умирает. Она чувствовала на себе пристальные хищные взгляды из окон, от которых пробегали мурашки.    Похоже, Чику надоело, что Мари замедляла движение, спотыкаясь через раз, и с лишенными эмоций в голосе словами «не усложняй мне задачу», он стремительно подхватил ее на руки и понесся вперед. Печенка охотницы упала в пятки. Ветер ударил в лицо, и на момент все затихло. Лишь на момент, ибо потом ее человеческие уши пронзил нестерпимый звон.    Видимо, они проходили через барьер, который вскользь упомянул Чикаго в зале. Наличие сверхъестественного скрытого барьера объясняло то, что охотники столько лет не могли вычислить место обитания вампирского клана в Нью-Йорке и приблизились к разгадке лишь наполовину.   Мерзкий звон прекратился, значит, они вышли на улицы Бенсонхерста. Чикаго продолжил путь с Марией на руках. Вампир вновь ускорился и отпустил ее через пару минут безудержного темпа, от которого внутри все грохотало. Мари будто прокатили на американских горках. Послышался звук разблокировки машины.    «Парковка», – поняла про себя она. Уловив колебание перед собой, Мария догадалась, что Чикаго для чего-то потянулся через нее и инстинктивно сделала шаг назад. Он открыл дверь и, протяжно вздохнув, привлек ее к себе, чтобы усадить в машину.    – Тебе еще представится шанс пошарахаться от меня. Оставь его на потом.   Инстинктивно Мари наклонилась, чтобы повторно не ушибиться головой, но ладонь Чика надавила сильнее, как бы говоря «ниже», и вот она утонула по ощущениям на кожаном сидении заниженной машины. Чикаго вручил ей лямку ремня безопасности.   – Пристегнись.   Сам обогнул машину и уселся за руль.   – Я могу уже снять повязку? – приготовившись, пробормотала Мари. – Я скажу, когда будет можно.    Марии не удалось с первой попытки попасть в замок. Скрипя зубами, Чикаго выхватил ремень и воткнул металлический язычок в защелку.    С агрессивным и оглушительным ревом двигателя они вскоре выехали со стоянки. Мари вдавило в сидение. Несмотря на скорость, что постепенно набирал Нильсен-Майерс, автомобиль ехал мягко. Хорошо, что она не боялась высокой скорости, пока дело не доходило до сверхъестественно скоростного передвижения в объятиях убийцы.    Cделав крутой поворот, Чикаго распорядился:    – Снимай повязку.   Мария сдернула с себя ткань, и стало полегче. Перед ней открылась вечерняя трасса, вдоль которой устилались фонари и самые разные магазинчики, подсвечивающие дорогу. Блики попадали в черный кожаный салон «шевроле корвет».  (На этой и на последующих страницах цитируются строки из песни «Devil Devil», американской певицы Milk.) Глаза Марии округлились от изумления. Понятно, откуда такой сумасшедший выхлоп. C невозмутимым видом Чик включил музыку и прибавил громкость. Из динамиков волнами расходились приглушенные тяжелые клавишные и властный, манящий, как магнит, женский голос:   «Дьявол, дьявол»[2], «Умный дьявол, дьявол».   – Где твой телефон? – покосившись на нее потребовал Чикаго.   – Я его выронила еще в районе Манхэттена, – не отрываясь от улочек, еле шевеля губами, проронила Мари.   – Отлично, – спокойно ответил Чикаго. – Тебе запрещено пользоваться любой техникой, по которой тебя можно отследить. Если твои дружки-охотники схватятся тебя искать, нельзя, чтобы они тебя нашли.    Мария была готова горестно рассмеяться от того, что парень выдавал прямо. До того, как он с укором спросил: – В твоем маленьком человеческом котелке случайно не варится план бегства? Если я все-таки прав, а я с огромной вероятностью уверен, что это так, то мне любопытно посмотреть на твои жалкие попытки пройти барьер.   Барьер и правда был настоящей проблемой. Мари не бралась отрицать очевидное. Что толку?   Определив ее красноречивое молчание за свою правоту, Чикаго высокомерно рассмеялся, а Марии захотелось ему врезать.   – Твоя тупоголовость настолько феноменальна, что о ней давно пора слагать легенды.   – Не глупо ли с твоей стороны было заключать сделку с такой тупицей? – Марии было абсолютно фиолетово, что о ней думает кровосос, но его заносчивость выводила ее из себя.   – Иногда нам приходится идти на отчаянные меры, – уголки рта юноши приподнялись. Тебе ли не знать? – он тонко тыкнул Мари носом в ее косяк.   Мария не повелась на провокацию, и Чикаго четко произнес каждое слово:   – Пока я не буду уверен в том, что смогу тебя выпустить без последствий для двух сторон, даже думать забудь о побеге.    Слова вампира полностью развернули Марию к нему.   – Убьют разом, сначала тебя, затем меня. Раньше я бы порадовался, но на кону не одна жизнь, и я сейчас даже не о твоей говорю. Упомянув стороны, я подразумевал твою и свою, не вампиров. Если попробуешь сбежать, подставишь меня, а если ты подведешь меня, то я тебя убью, – с невинностью ангела предупредил Чикаго, хотя его фиолетово-синие глаза оставались холодными и ядовитыми, словно застывший лед в аду.   «Не испытывай меня дьявол, дьявол. Ты не сможешь купить меня».   Она изогнула брови.   – Это как-то связано с твоей половиной сделки?   Не спуская глаз с дороги, Чикаго сдержанно кивнул.    Задумавшись, Мария прокрутила в мыслях сказанное им: «Убьют разом сначала тебя, затем меня. Раньше я бы порадовался, но на кону не одна жизнь, и я сейчас даже не о твоей говорю». И ее осенило.    – Тебе есть кого защищать… – неспешно выдала она вслух теорию, наблюдая за его профилем. «Точно! У Чикаго есть семья. Видимо, сердце вампиризм у него не отнял».   Мрачно уставившись на дорогу, Нильсен-Майерс промолчал, и Суарес, догадавшись, что ответа не последует, осталась верна догадке и задала следующий вопрос:   – Так я не проторчу у вас век? Ты собираешься помочь мне выбраться?   – Слишком медленно соображаешь.   – Я не собиралась оправдывать твои надежды.   – Я и не возлагал их на тебя.   Мария устало потерла виски, раздраженно откидываясь на спинку кресла. «Боже, дай мне сил!»   – Не у нас, – грозно исправил Чикаго, возвращаясь к теме обсуждения. – У них. Я уже говорил тебе, что не отношусь к вампирскому клану. Мне приходится с ними жить также, как и тебе придется, не более, поэтому перестань грести всех под одну гребенку, это раздражает.   Чик был вампиром, но сравнение с другими кровопийцами воспринимал как личное оскорбление. «Интересно», – подумала Мари, cпрашивать лишний раз она не решалась, чтобы не нарваться на очередные неприятности.    – Я должен буду уладить кое-какой вопрос. Как только решу его, смогу вывести тебя из логова.   – Но я – охотник. Зачем тебе меня выпускать?   – Это мне и нужно.   Продолжая говорить с парнем, она все больше переставала что-либо понимать и все больше верить в его слова насчет своей тупоголовости.    А еще Марии начинало казаться, что она все-таки заработала себе сотрясение, ведь чем дольше говорила с Чикаго, тем больше ей казалось то, что она беседует с простым человеком. Мари вовремя спохватилась, отгоняя от себя эти мысли. Вампиры – искусные гипнотизеры и манипуляторы. Он на это и рассчитывает.    «Ты принимаешь форму всего, к чему меня так тянет, но твои глаза мертвы и красны. Красны, будто ржавчина».   Мари умолкла, глядя, как они въезжают на парковку огромного торгового центра со светящейся вывеской.   – Я не смогу вывозить тебя часто. Скоро о тебе прознают вампиры из соседних домов, и начнет литься много дерьма. Несомненно, Афина приложит руку и без конца будет вставлять палки в колеса. Помимо прочего веселья, нельзя, чтобы тебя заметили твои старые добрые знакомые, или проблем будет не огрести, и разгребать их придется твоим же близким ценой жизни. Вампиры не оставят подобный прокол без ответа.    – Скажи им, что ты передумал и покончил со мной.   – Так они мне и поверят, – хмыкнул Чикаго. – Представь, что случится, если тебя кто-нибудь увидит невредимой, и выкинь бред из своей головы. Это тебе приспичило пуститься за мной в увлекательное приключение. Я помогаю тебе только из-за того, что твое положение охотницы полезно мне. Заруби себе на носу, я не собираюсь рисковать всем, что у меня есть из-за твоей глупости.   В машине повисло недолгое молчание, которое быстро прервалось вампиром.   – Хорошенько подумай о том, что тебе нужно, и затарься необходимым, – Чикаго с аккуратностью ювелира втиснулся в одно из последних парковочных мест между тягачом и внедорожником. Затем он нажал на треугольную кнопку со стороны пассажира и отпер дверь, наверное, решив, что Мария не справится со столь сложной головоломкой.   «Откуда столько машин перед закрытием? Конец света вроде бы не наступал», – удивилась Мари, выпорхнув из машины.    Наконец перед Марией предстал гладкий и блестящий от чистоты обсидиановый кабриолет Нильсен-Майерса. Первая приятность за целый день. Она неплохо разбиралась в машинах и знала, что глазеет на спортивный «шевроле корвет» «С7» модель собственной персоной.    Тачка нравилась Марии в неисчисляемое количество раз больше ее обладателя.    – Нравится? – привалившись к собственности с четыреста шестидесяти шестью лошадиным силами, нахально поинтересовался кровопийца. – Если ты вдоволь наглазелась, напомню, что время ограниченно.   Нехотя оторвав взгляд от совершенства, Мария воззрилась на Чикаго.   – Нет, – соврала она, разворачиваясь в сторону магазина. Краем глаза Суарес заметила довольную ухмылку вампира.    [1] Изабелла Свон — главная героиня серии романов Стефани Майер «Сумерки».