Нанако

Нанако было восемь, когда это случилось в первый раз. Прошло три года с тех пор, как Гето-сама вывел ее и Мимико из темной ржавой металлической клетки мимо залитых кровью неподвижных рядов тел жителей деревни. Он снял для них отель, наполнил ванну горячей водой, чтобы они могли искупаться, и уложил в тёплую постель. Затем он улыбнулся и сказал, что все будет хорошо. После всех избиений, боли и глубоких ран Нанако не могла полностью осознать происходящее, но она знала одно: Гето-сама спас их. За прошедшие тридцать шесть месяцев Гето-сама нашёл достаточно проклятий и последователей, чтобы выкупить местный храм на окраине Токио. Мимико и Нанако получили отдельную комнату. У Гето-сама была своя. К ним присоединились и другие люди: Лару, Суда, Нэги — каждый теперь жил в собственной комнате среди жилых помещений храма. Все было мирно. Все было доступно. Это была семья, рожденная из тепла, привязанности и терпимости, которые проникали в каждый уголок их повседневной жизни через улыбки, объятия и похлопывания по голове. Нанако не могла просить о большем. И потому Нанако никогда не задумывалась о том, что Гето-сама нуждается в ком-то подобным образом.

***

Впервые это произошло, когда к ним пришла Хасэ Химари. Иногда, наверное раз в несколько недель, какой-нибудь маг-проклинатель приходил в их храм к Гето-сама. Они либо слышали о его планах и амбициях, либо им было любопытно узнать о маге особого уровня, который сбежал из Токийского техникума и теперь приговорен к смертной казни. Они приходили отовсюду, иногда даже из разных стран. Хасэ, насколько знала Нанако, была известным магом-проклинателем из Йокогамы, прославившаяся тем, что в одиночку вынесла семь магов во время атаки на Q. «Она великолепна» — подумала Нанако. Светлые волосы, ниспадающие до середины спины, красные губы и элегантное роскошное платье до колен. Из всех женщин, которых Нанако видела в их храме, Хасэ, несомненно, была одной из самых ошеломляющих. И она была здесь, прямо сейчас. Гето-сама сидел в передней части комнаты на татами, а Нанако и Мимико послушно расположились справа от него. Хасэ стояла на безопасном расстоянии перед ним. Последние полчаса она бессвязно болтала о чем-то, что Нанако не слушала и не особо интересовалась (что-то об объединении сил, или восхищении, или типа того). Там было много лести, поняла Нанако. Это было нормально. Гето-сама уже привык к подобному. Но было что-то в этой встрече, из-за чего Нанако чувствовала себя неспокойно. Было что-то странное в том, как Хасэ смотрела на Гето-сама, в том, как движения Гето-сама были более спокойными, чем обычно, более сдержанными. Происходило что-то странное, чего Нанако не понимала, и даже когда она вопросительно глянула на сидящую рядом Мимико, то она столь же непонимающе пожала плечами. — Какое огромное место для такого важного человека, — сказала Хасэ, делая шаг вперед и обводя взглядом пустую комнату. — Не могу представить себе все это пространство. Гето-сама поднял бровь. Нанако достаточно видела выражение его лица, чтобы понять, что это не был один из тех изумленных или дразнящих взглядов, которые он бросал всякий раз, когда кто-то говорил или делал что-то забавное. Этот был настороженный, даже предупреждающий. — Со временем к этому привыкаешь, Хасэ-сан. — Вы уже привыкли? — сказала Хасэ. Она сделала шаг вперед и улыбнулась, по-видимому, ее не смутило странное выражение лица Гето-сама. — Вам, должно быть, очень одиноко в этом большом храме. — Она заправила прядь волос за ухо и наклонила голову под таким углом, что свет позади отбрасывал на ее лицо любопытную, странно красивую тень. — Прошу прощения, если я перехожу черту, но я всегда готова составить вам компанию, Гето-сан. Нанако замерла и уставилась на гостью. Она не совсем понимала, что происходит. Ее сердце билось удивительно быстро, стуча так, что все внутри вызывало неприятную тревогу. Что-то было не так в этом разговоре. И дело было не только в странном знойном голосе Хасэ или в том, что глаза Гето-сама теперь следили за ней, как акула… (Их ежедневно посещали люди. Не-маги. Обезьяны, как их любил называть Гето-сама. Они приходили за помощью в облегчении боли, при странных снах и при любых других недугах, которые современная медицина и холистическая медитация не могли вылечить. Женщины, мужчины, дети и пожилые люди со всего мира приходили к Гето Сугуру, мужчине в церемониальных одеждах монаха, почитаемого за то, что он мог вылечить практически всё. И иногда женщины говорили с ним этим тоном, таким особенным. Иногда и мужчины. Но Нанако поняла, что Гето-сама отвергает кого-либо из обычных людей, и мысль о том, что кто-то из них будет проводить с ним больше времени, чем заплачено, была совершенно смехотворной.) Но Хасэ не была обычным человеком. Хасэ была магом. И всё равно… — Спасибо за беспокойство, Хасэ-сан, — сказал Гето-сама. Он улыбнулся ей пугающе приятной, ледяной улыбкой. — Вы действительно переходите черту. Хасэ моргнула. По крайней мере, она выглядела так же, как чувствовала себя Нанако. Улыбка соскользнула с ее лица, рот приоткрылся от шока. Она удивлённо уставилась на него — Возможно, — спокойно продолжил Гето-сама, даже не давая ей времени прийти в себя, — будет более уместно, если Мимико проводит вас к выходу. Нанако быстро взглянула на Мимико, которая тоже потеряла дар речи. — Верно. — Хасэ прочистила горло. Розовый румянец разлился по ее щекам, а глаза решительно смотрели куда угодно, только не на лицо Гето-сама. Она поклонилась коротко и низко. — Да, я… мне очень жаль. — Слова звучали сухо в ее горле. Мимико поспешно поднялась на ноги. Она посмотрела в сторону, обменявшись вопросительным и неуверенным взглядом с Гето-сама, и неловко направилась к девушке. Хасэ даже не попрощалась. Она выпрямилась, развернулась и последовала за Мимико. Гето-сама тихо вздохнул, как только за ними закрылись двери. Его рука легла на заднюю сторону шеи. — Гето-сама? Он остановился на мгновение, прежде чем возобновить нежное царапание кожи. Затем он повернулся, чтобы посмотреть на Нанако, и она почувствовала, как огромная волна облегчения поднялась из ее груди при виде этого, потому что там было оно. То выражение лица, к которому она привыкла: мягкое, теплое, снисходительное выражение, которое он всегда сохранял для нее и Мимико. Отеческая улыбка. Не осталось и следа того ужасно ледяного, пренебрежительного взгляда, которым он наградил Хасэ всего несколько минут назад. — Хм? — Гето… — Нанако сглотнула, сделав паузу, и повторила попытку более тихим голосом. — Гето-сама одиноко? Настала его очередь удивленно уставиться на нее. Затем что-то промелькнуло на его лице. Нанако нравилось думать, возможно, из собственной гордости, что они с Мимико лучше всех понимали Гето-сама. Что именно они знали его вдоль и поперёк и всё равно любили, несмотря ни на что. Безоговорочно. Но были моменты, подобные этому, когда она понимала, что никто из них не может различить эмоцию, которую он испытывал. Были годы и даже десятилетия его жизни, о которых девочки не знали. Были части его личности, которые он скрывал от них. И Нанако, хотя и была обижена на то, что у него были секреты от двух людей, которые заботились о нем больше всех на свете, в свои восемь лет уже чувствовала, что это было то, чем он никогда не поделится, сколько бы они ни просили. — Конечно нет, — мягко сказал Гето-сама. Он протянул руку и, как всегда, нежно погладил Нанако по голове. — У меня есть ты и Мимико, не так ли? Нанако раздраженно фыркнула, и когда она по-детски отвернулась, то услышала хихиканье Гето-сама.