Третья дорога

— Ваше сиятельство! Ваше сиятельство, беда! — Что такое, Лэло? Ночь на дворе… Тирдэг поднял голову от разложенных перед ним на столе бумаг. — Проходи уже, рассказывай. И давай-ка без титулов. От тебя это звучит, как издевательство. — Как будет угодно, ваша милость. Лэло Тэкито, верный ньеттийский ординарец Норрьего, бывший его телохранителем ещё с детства, вошёл кабинет и, упёршись жилистыми руками в стол Тирдэга, уставился на того в упор. — С королем нашим беда. Они с фельдмаршалом в кабинете до темна сидели. Потом Фрежак ушёл и дверью хлопнул. А король наш велел себе корзину вина доставить. А недавно ему вторую корзину понесли! — И что? — Непонимающе поднял бровь Тирдэг. — Он ведь не маленький мальчик. Напьётся, проспится. Чего ты так переполошился? — Вы не понимаете, ваша милость! — Лэло сжал кулаки. — Он ведь вообще никогда не пьёт! Не любит он этого ещё с детства! С тех пор, как пол дворца по пьяне разнёс. И раз уж пошёл на это, значит ему сейчас жуть как плохо. А самое главное, вы ведь наверное знаете, его же яды не берут! Он не упадёт под стол, как обычный пьяница! Он будет глотать и глотать эту гадость до утра и дальше! Хоть несколько дней подряд! И будет делаться только злее и безумнее! И кто его потом тут остановит, если его понесёт куда? Что он натворит?! Спасайте, ваша милость! Меня он уже слушает! Последние слова Лэло говорил на бегу, догоняя стремительно вышедшего из кабинета Тирдэга. *** — Ваше величество… Со свистом пролетевшие кинжалы воткнулись в дверной косяк. — А… Это ты… Заходи… Если не боишься… Тирдэг прошёл в полутёмный кабинет и двинулся на звук гитары. Мелодию никак нельзя было назвать гармоничной. Она терзала слух резкими аккордами, взлетала и падала, выворачивая душу. Наконец он увидел самого короля. Норрьего с ногами сидел в большом кресле, повёрнутом от камина, и окровавленными пальцами мучил гитару, низко склонив голову. Лица было не рассмотреть. Вокруг на полу валялся десяток пустых бутылок. — Ваше величество… — Садись, Тирдэг… Это хорошо, что ты пришёл… Сюда так давно никто не заходил… — Вы сказали, что зарежете любого, кто переступит порог кабинета. — Почему же ты пришёл? — Моя жизнь и моя смерть в любом случае принадлежат только вам, мой государь. Норрьего, не переставая играть, поднял голову. — Сядь рядом, Тирдэг… Прошу тебя, сядь рядом… И помолчи… Нам с тобой есть… О чём помолчать… *** Солнце ещё только-только начало всходить, а по сонному дворцу короля Кордии уже прозвучали четкие шаги. — Нельзя? Почему нельзя? Кто сказал? Двери с воткнутыми в них кинжалами распахнулись, и в кабинет уверенно вошёл Санчос Горельо. Уснувший на кресле с гитарой в одной руке и кинжалом в другой, король открыл глаза и поднял голову. Тирдэг, который полночи провёл сидя у ног своего государя, поспешно встал на ноги. — И что это такое у вас здесь происходит, Рив? Что за беспорядок ты тут устроил? Норрьего отложил гитару, убрал кинжал в сапог и тепло улыбнулся неожиданному гостю. — Санчос! Друг мой! Добро пожаловать! Ты быстро доехал. Не дожидаясь приглашения, Горельо пододвинул себе кресло и сел напротив. — Это за тобой, Рив, не угонишься. То ты казнён, то вдруг пишешь мне письма. С Оссарда я выезжал в Мадинор как военнопленный, а приехал уже в Кестерию как ближайший сподвижник короля! Норрьего пожал плечами. — Ты же знаешь, как я не люблю стандартные решения, долгие ожидания и пышные церемонии. Казнь моя была фальшивкой. Коронация состоялась неделю назад. А писал я тебе, когда на троне ещё сидел Мадино. Санчос кивнул. — И что же у тебя ко мне за срочное дело? Драммонд слегка поклонился. — Мой государь, позвольте удалиться. — Конечно, генерал. Благодарю вас за помощь. Она, как всегда, была неоценима. Отдыхайте. После того, как за Драммондом закрылись двери, Норрьего встал, прошёлся по кабинету и сел за стол. — Во-первых, Санчос, я очень рад видеть тебя живым и здоровым. — Это ты рад? Нет, дружище, Рив! Это я рад, что ты жив. Когда я услышал, что тебя пленили на поле боя, я этому не поверил. Потом сообщили про суд и про казнь… Наши тут же подняли за тебя флаги кровной мести!.. На мачтах, башнях, копьях… Все конные, кто мог держать в руках оружие, двинулись на Мадинор. А мы — на корабли — и туда, где адмирал Кордии встал. Как же нам тебя не хватало, Рив… Всё, всё было бы тогда иначе… Но что теперь об этом говорить… Я очень, очень рад, что ты остался цел и невредим! Старый друг встал, подошёл к поднявшемуся с места Норрьего и крепко обнял его на несколько минут. — Спасибо, Санчос… Радоваться и праздновать победу мы будем чуть позже. Я действительно был в плену, а чтобы никто об этом не знал — устроили представление с отсечением моей головы. Но теперь всё это в прошлом. И поговорить с тобой я хотел совсем о другом. Давай повернём кресла к камину. После того, как друзья детства расположились у давно потухшего огня, Норрьего продолжил: — Скажи мне, Санчос, ты ведь слышишь ветер? — Что за странный вопрос, Рив?.. Все слышат ветер… — Но, согласись, не всех он слушается… — Ты на что намекаешь? — Да я не намекаю, я говорю открыто. Я полагаю, друг мой, что ты — нынешний хозяин воздуха. Слышал такие сказки про хозяев мира? Несколько минут они внимательно смотрели друг другу в глаза. Наконец, Санчос сложил руки на груди и произнёс: — То есть, ты не шутишь. А кто тогда такой ты? Ты ведь тоже всегда слышал воздушные песни. Только не говори мне, что ты… — Вот именно. Я — душа мира. Но это — не главное. Главное то, что приближается что-то очень страшное. Тебя часто посещают кошмары в последнее время? — Да, Рив… Часто… Умеешь ты сообщать новости… У тебя есть, что выпить покрепче? — У меня — нет. Но скоро мы пойдём в трапезную на завтрак. Если не передумаешь, тебе принесут. А потом обсудим всё более обстоятельно. *** — Мой государь? — Проходите, генерал. Проходите, садитесь. Отдохнули? Простите, если нет. Но у нас очень мало времени. Вы видели Одэль? Что вы можете о ней сказать? Норрьего и Драммонд сидели в кабинете друг напротив друга. — Одэль? Видел, мой государь. Девочка как девочка. Ничего особенного. — А что земля? Она вам что-то сказала о ней? — Нет, мой государь. А вам? Норрьего покачал головой. — Нет, генерал. Не сказала. Но это ничего не значит. Во время нашего с ней разговора вода в стакане звенела. Одэль может быть хозяйкой, но это нужно проверять. И вот ещё что. Скажите, кто кроме слуг был тогда в особняке? — Кроме Мадино? Только кузина и тётушка. А в чём дело? — Дело есть… Видите ли, генерал. Я что-то почувствовал в тот день. Силу хозяина. И, поскольку, слуг новых, как я понимаю, у вас не появилось, то это был кто-то из гостей. И точно — не Мадино. Получается, это ваши дамы. Мне нужно будет увидеться с ними. Где они сейчас, уже в Тарде? Простите, что так долго не говорил вам об этом. Думал, с прибытием Санчоса, стихии скажут что-то определённое. Но нет. Нужно разбираться самим. — Понимаю, мой государь. Нет. Они не в Тарде. Я разрешил им остаться в особняке под охраной. Привезти их сюда к вам? — Что вы, генерал! Не стоит беспокоить милых дам. Хорошо, что они остались в столице. Вы всегда всё делаете правильно. Полагаю, мы с вами вполне сможем обеспечить собственную безопасность. Я не хочу лишней огласки. Обойдёмся без королевского кортежа и сотни стражников? Тирдэг улыбнулся. — Думаю обойдёмся. Только возьмите ещё Лэло. Втроём надёжнее. Можем поехать уже сегодня. Хавьер улыбнулся в ответ. — Конечно, генерал. Без Лэло я теперь и шагу за порог этого кабинета не сделаю. Так мне бабушка наказала.