I Love You (Don’t You Know)

Томми падает в воду. Он тонет с оглушительным всплеском. Вода заливает его одежду, заливает нос и уши. Он цепляется за чернильную тьму вокруг себя. Он дрыгает ногами, пытаясь найти опору. В конце концов, его пальцы ног ударяются о ил. Он спотыкается, потому что песок перекатывается у него под ногами, но ему удается прочно упереться ступнями в землю. Он продолжает двигаться вперед, шаг за шагом. В конце концов его голова показывается на поверхности воды. На него тут же обрушивается волна, услужливо протаскивая его вперед на несколько шагов и бесполезно наполняя рот и нос соленой водой. Томми кашляет, продолжая двигаться, даже когда вода дрожит вокруг него. Томми падает в обморок на пляже, на который ему удается выползти. Он выкашливает всю воду, оставшуюся у него в ногах, выблевывая все, что только можно. Закончив, он плюхается на спину. Он лежит, чувствуя, как крупный песок прилипает к его одежде сзади. Он смотрит в ночное небо. Он с трудом видит это из-за светового загрязнения, но ему и не нужно видеть это прямо сейчас. Ему просто нужно почувствовать, как ночной воздух обжигает его липкую, холодную кожу, напоминая ему, что он способен чувствовать. По мере того, как адреналин спадает и из ушей вытекает вода, он начинает слышать другие звуки. Он вытягивает шею, вглядываясь в мир позади себя. Наверху, на небольшом утесе, Томми видит огни Лас-Невады. Он слышит тихий шум движущейся толпы. Здесь тоже звучит тихая музыка, но она совсем не похожа на ту, к которой привык Томми. В Лас-Невадасе обычно невыносимо громко. Обычно он светится так ярко, как звезда, опускающаяся в грязь человечества. Прямо сейчас он слабее и темнее, и Томми использует любопытство, которое он испытывает, чтобы отогнать другие эмоции, которые пульсируют по его телу. Томми удается встать после нескольких жалких попыток. Он мокрый, холодный и покрыт песком, который не дает ему достаточной опоры. К счастью, поблизости нет никого, кто мог бы стать свидетелем неудач Томми. Пляжи Лас-Невадаса обычно переполнены даже в такие часы, как тот, в котором Томми отчаянно живет. Томми искренне удивлен, обнаружив, что там пусто, но он благодарен. В конце концов, Томми выпрямляется. Дыхание вырывается из и без того трясущейся груди. Кажется, что его сердце пропускает каждый второй удар. Томми чувствует, как гнетущая тошнота сковывает его тело, хотя он не уверен, говорит ли он о физической болезни или о ментальной, которая, кажется, искажает его мысли Трясущимися руками Томми хватается за перила лестницы, которая ведет с пляжа на вершину утеса. Он взбирается по ней, используя силу ног и рук. Он, по сути, переносит свой вес. Каждый раз, когда он чувствует, что его равновесие качается в другую сторону, он падает вперед. Он ударяется коленями о деревянную лестницу. Он отмечает, что синяк наверняка образуется, но ему все равно, когда он поднимается на следующую лестничную площадку. Томми поднимает голову с лестничной площадки. На окраинах Лас-Невадаса безлюдно. Если в пляжных домиках и есть люди, они спят с выключенным светом. Томми ступает на один из их газонов. Он идет по свежескошенной траве, протискиваясь между домом и забором. Это приводит Томми на задний двор, который выходит прямо на улицу. Томми ковыляет по дороге, приближаясь к центральной части города. Толпа кажется намного более контролируемой, когда Томми молча стоит по краям. Десятки сотрудников службы безопасности суетятся вокруг, чтобы справиться со всеми. Томми раскачивается по округе. Некоторые здания повреждены. Поверх алкоголя и пота нос Томми улавливает слабый след дыма. Томми вспоминает, что Темпестариус сказал, что Минотавр напал на Лас-Невадас. Должно быть, это последствия его нападения. На сердце у Томми немного теплеет, когда он понимает, что один из его домов не разрушен. Томми не будет полностью удовлетворен, пока не узнает, в безопасности ли люди, о которых он заботится. Томми делает шаг, чтобы присоединиться к толпе. Он медленно моргает. Он уклоняется с пути людей, покачиваясь, и чувствует себя листом, плывущим по течению реки. Впервые в жизни он не чувствует тошноты, прогуливаясь по Лас-Невадасу. Вероятно, это потому, что он почти ничего не чувствует. Возможно, из-за чрезмерного количества людей или близлежащих зданий кожа Томми теплая. Или, может быть, у него шок. Томми, вероятно, находится в шоке уже пару часов. Он думает, во всяком случае, он не уверен. Томми внезапно понимает, что больше не двигается. Он моргает, оглядываясь по сторонам. Он видит пару рук на своем плече. Когда он поворачивает голову, то обнаруживает другую руку на другом плече. Он следует за руками вверх к телу, к которому они прикреплены, подводя его к лицу. Ночное небо, которое он искал ранее, сейчас перед ним, отмечает Томми, глядя на лицо Ультрафиолета. Томми находит невероятно легким смотреть на Ультрафиолет, несмотря на то, что его способности активны. Томми восхищается красотой фиолетовой туманности, но он также способен смотреть ему в глаза. У него прекрасные глаза, думает Томми, и они наполнены таким сильным беспокойством, что Томми удивляется, почему он никогда не догадывался, что они друзья. Очевидно, Томми ужасно умеет замечать вещи. Скорее, он может быть очень хорош в отрицании того, что замечает, потому что не знает, что с этим делать. Сколько раз он сравнивал членов Синдиката со своей семьей? Почему он не мог просто спросить, хотя бы раз, живут ли они в Л'Манберге? Есть ли у них младший брат? Почему он никогда не упоминал имен людей, за которых боролся? Его никогда не заботила его личность, так почему он просто не назвал им свое имя? Сколько раз Томми был так близок к тому, чтобы упомянуть об этих вещах, но его прерывали, только чтобы он съеживался, потому что был... чем? Смущен? Напуган? Сомневался? — У меня есть запасной. У меня всегда был запасной. Ты слишком забывчив, черт возьми, для твоего же блага, — говорил Ультрафиолет. Томми не знает, как долго. Он даже не до конца понимает, о чем они говорят, пока не понимает, что Ультрафиолет пристально смотрит в лицо Томми. Томми понимает, когда холодный румянец заливает его щеки, что на нем нет маски, очков или повязки на глазах. Его лицо открыто для посторонних взглядов. Это выглядит еще более отвратительно, когда Томми знает, что на нем форма Вендетты. Любой, кто посмотрит на него хотя бы секунду, узнает, кто он. Томми все равно. Вендетта теперь мертв. Губы Томми растягиваются в улыбке. Вендетта мертва, потому что люди, которых Томми считал мертвыми, таковыми не являются. Вендетта будет жить, только если семья Томми умрет. Но это не так, поэтому Вендетта умрет. Улыбка Томми превращается в смех. Он сочится изо рта, набирая интенсивность и объем по мере того, как легкие Томми горят. Он находит странный словарь своих внутренностей горящим, в то время как кожу покалывает внезапным ознобом, еще более забавным, и это усиливает его безумный вой. Томми останавливается, когда понимает, что смеется так сильно, что по его щекам текут слезы. Его смех обрывается так же быстро, как начался, но слезы продолжают стекать по его лицу. Томми понимает, что это уже не смешно, когда он действительно думает о том факте, что Вендетта мертва, а семья Томми - нет. Ультрафиолет смотрит на Томми странным взглядом. Томми распознает беспокойство, и это заставляет Томми плакать еще сильнее. Ультрафиолет резко приходит в движение. Он отпускает плечо Томми. Он снимает куртку, накрывая ею тело Томми. Он туго затягивает края куртки. Он поднимает руку, чтобы коснуться лба Томми, тыльная сторона его пальцев теплая на коже Томми. Губы Ультрафиолета плотно сжаты. Он кивает сам себе, снова глядя в глаза Томми. — Ладно, я могу с этим поработать. Ты просто выспался-погулял, верно? Мы просто должны вернуть тебя в твою комнату… ту, что в отеле, потому что я не думаю, что тебя следует заковывать в цепи прямо сейчас. Я... — Семья, которую я считал мертвой, не мертва, — выдавливает Томми. Ультрафиолет останавливается. Его глаза поднимаются, чтобы встретиться со взглядом Томми. Его губы хмурятся еще сильнее. Рука, которой он придерживает куртку на груди Томми, напрягается. Рука, лежащая на лбу Томми, очень медленно опускается, его пальцы касаются носа Томми. Ультрафиолет открывает рот, но ничего не произносит. Он снова закрывает рот. Он оглядывается по сторонам, но его глаза доказывают, что на самом деле он ничего не видит. Томми терпеливо ждет вердикта, чувствуя себя виноватым перед судьей. Но Ультрафиолет всегда казался Томми скорее палачом. Что это говорит о Томми, если он готов стоять здесь и ждать, что бы Ультрафиолет ни решил сделать? Ультрафиолет тянет Томми за собой, держась за куртку, которую он накинул на тело Томми. Томми - замерзший, мокрый, уставший, эмоционально истощенный Томми - послушно следует за Ультрафиолетом, несколько раз спотыкаясь, но всегда ловит себя на том, чтобы не растянуться на земле. Ультрафиолет заставляет Томми сесть на стул, который принадлежит уличному кафе. На других стульях сидят еще несколько человек, но они разбегаются, как только Ультрафиолет смотрит на них. Освободив ближайшее место, Ультрафиолет опускается на колени перед Томми. Он снова тянет за края куртки, и Томми думает, что Ультрафиолет просто умеет делать это руками, а не для того, чтобы согреть Томми, хотя это действительно так, чтобы Томми не отмахивался от рук Ультрафиолета. — Вот что мы собираемся сделать. Ты останешься на месте. Я позову Крупье. Он знает, что сказать… он знает, что делать, — объясняет Ультрафиолет странно мягким голосом, избегая встречаться взглядом с Томми. Ультрафиолет встает в следующую секунду. Он ободряюще похлопывает Томми по плечу, затем начинает уходить. Томми наблюдает, как его прогулка превращается в бег, и в считанные секунды Ультрафиолет сливается с толпой. Какая-то часть Томми видит смысл в словах Ультрафиолета. Он хочет, чтобы Крупье пришел сюда, сказал все правильные вещи, обнял его и все стало лучше, даже если совершенно очевидно, что это не так. Он хочет сидеть в теплом кабинете Крупье, ожидая, когда личный повар Крупье доставит его любимые блюда. Он хочет поиграть с Чарли, смеясь вместе с ребяческим слизистым гибридом. Было бы легко вернуться к старым привычкам, которые всегда помогали ему чувствовать себя легче к концу ночи. Но Крупье не может это исправить. Томми не чувствует себя немного одиноким, или чуть более убитым горем, или раздираемым на части своим гневом. Томми застрял со знанием того, что семья, о которой он скорбел последние десять лет и за которую боролся, чтобы отомстить так же долго, жива. Нельзя сказать ничего, что могло бы улучшить эту ситуацию. Нет такой еды, которая могла бы смыть ужасный привкус с языка Томми. Он никак не может развлечь Чарли, когда тот даже не может вспомнить, каково это - быть счастливым. Несмотря на то, что Томми, возможно, ближе всего к тому, чего он хотел, он чувствует себя намного более одиноким, чем когда-либо. Томми встает. Он эгоистично просовывает руки в рукава куртки Ультрафиолета. Он начинает уходить из кафе. Он исчезает в темном переулке, позволяя воспоминаниям о недавнем нападении Минотавра исчезнуть из его памяти. Он продолжает идти, пока не натыкается на знакомое зрелище. Оказывается, ему не нужно спать, чтобы его тело переносило его в опасные места. Томми заходит в пустой вестибюль Иглы. Он не обращает внимания на тени, которые, кажется, тянутся к нему. Он заходит в лифт. У него нет с собой визитки, но Ультрафиолет оставил ее в кармане его куртки. Томми просовывает материал, и лифт оживает. Томми нажимает кнопку верхнего этажа. Двери закрываются. Томми смотрит на свое шаткое, искаженное отражение в металле. На него мог бы смотреть кто угодно, если бы не голубые глаза, которые, кажется, проникают в самое сердце Томми. Томми должен задаться вопросом, кем был его отец, раз у него такие темно-синие глаза. Через несколько мгновений двери открываются. По столовой разносится звон, когда Томми входит в залитую лунным светом комнату. Томми проходит мимо пустых столов. Он почти слышит, как официанты снуют между группами роскошно одетых людей. Томми часто наблюдал за ними большими, загипнотизированными глазами. Крупье смеялся бы над ним, а Чарли был бы занят, пытаясь съесть цветные карандаши. При воспоминании об этом у него вырывается жалкий смешок. Он обнимает себя, ожидая, что смех превратится в слезы. На этот раз он не всхлипывает, но и не шмыгает носом. Томми чувствует себя трогательно слабым, но не может собраться с силами. Он даже не может придумать причину притворяться. Томми снимает куртку Ультрафиолета. Он складывает ее и вешает на спинку стула. Убедившись, что куртка не упадет на землю, Томми выходит на улицу, в обсерваторию, окружающую здание. Томми проходит мимо платного бинокля. Он не останавливается, пока не оказывается у перил. Он поворачивается, забираясь на перила. Он перекидывает одну ногу, затем другую. Его пальцы сжимаются вокруг перил, и он сидит там. Он смотрит в небо. Он видит это немного яснее по сравнению с пляжем, на который он выполз, когда отключил гравитацию. Холодный ветер колышет мокрую одежду Томми. Он собирается заболеть, но сейчас это не имеет особого значения, не так ли? Внимание Томми переключается с неба на землю внизу. Он едва видит это, хотя это больше связано со слезами в его глазах, чем с тем фактом, что он так далеко от этого. Несмотря на это, Томми смотрит вниз на улицу. Ему ужасно жаль человека, которому придется расхлебывать кровавый беспорядок, который он собирается сейчас сотворить, но забота, которую он чувствует, опасно далека.Большинство его мыслей так же далеко. Его гнев, его горе, его вина - все это покинуло его. Томми должен быть счастлив, что больше не испытывает этих эмоций, но без них он вообще ничего не может чувствовать. Только одиночество лежит у него на спине, и даже это знакомое, неприятное прикосновение кажется нечетким. Томми всегда манипулировал гравитацией. Справедливо, что он лично расплачивается за последствия своей власти. — Вендетта, — произносит кто-то громким голосом только потому, что в обеденной зоне за спиной Томми тихо. — Не называй меня так, черт возьми! — Томми кричит, вспышка гнева поднимается в его теле, как быстро рассеивающееся красное свечение в воздухе. Хватка Томми на перилах становится крепче. Он чувствует, как его сила покидает. Он не удивился бы, если бы стулья и столы прогибались под собственным весом или парили в воздухе позади него из-за его волнения. Он не обращает на них внимания. Вместо этого он сосредотачивается на этом имени… Вендетта. Он так долго был щитом Томми, позволяя ему прятать "Томми" глубоко внутри себя. Только сейчас он понимает, насколько проклятой была Вендетта. Он не может выносить это имя, не сейчас. — Хорошо не буду, — подтверждает человек, как будто просьба Томми вполне разумна. Томми предполагает, что это так. Он просто просит кого-то не называть его тем именем, которым его называют уже пять лет. Конечно, это не такая уж большая просьба, но Томми не может избавиться от ощущения, что он требует, чтобы весь город был у него на ладони. Это кажется таким тяжелым и обременительным, но Томми больше не может выносить, когда его называют мертвым именем. — Могу я называть тебя "Томми”? Томми кивает. Он кивает, потому что не знает, нормально ли это. Он так давно не был Томми. Он в ужасе от того, что даже не откликается на это имя. Он в ужасе от того, что маленький мальчик, которым был Томми, зашел так далеко, что ему больше нельзя позволять носить это имя. Уилбур - человек, который дал Томми его имя. Он никогда не говорил Томми, откуда у него это имя, но именно он дал его Томми. Что Томми должен делать, если он не может воспользоваться даже одним из подарков Уилбура, ничего не ожидая взамен? Ожидая, что Томми не допустит, чтобы их последними словами было — Я тебя ненавижу. За исключением того, что последними словами Томми своему брату были — Потому что я Томми, а ты, блядь, должен быть мертв. — Что ты делаешь на грани, Томми? — Он вздрагивает при звуке своего имени. Он вздрагивает так сильно, что краем глаза замечает идущего к нему Техно. Томми не знает, как он должен относиться к тому, что Техно нашел его. Томми понятия не имеет, какова прерогатива Техно в этой ситуации. Томми знает, кому Техно предан - Синдикату, но что это повлекло за собой в данной ситуации? — Я не знаю, — тихо признается Томми, осознавая правду в тот момент, когда вынужден объясняться. Он снова смотрит на ночное небо. Звезды мерцают так мягко, но Томми не видит полярную звезду. Он не видит свою полярную звезду. — Семья, которую я считал мертвой, нет. Моя семья думала, что я мертв, но это явно не так. Враг, который, как я думал, у меня был, на самом деле тот, о ком я забочусь слишком сильно, черт возьми, для моего же блага. У меня нет цели. Мне некуда идти. Плечи Томми опускаются. Он снова смотрит на землю. Его хватка на перилах ослабевает. Он в шаге от... Он действительно мог быть мертв, именно таким, каким его считала его семья. Он думает о них сейчас. У Джолта (Таббо, потому что, конечно же, он Таббо) теперь приемная семья. Дискардия (Ники, его дорогая, нежная сестра) счастлива. Термокулус (крепкий, смышленый Джек) работает днем и ночью! И у Серенады (его полярной звезды, Уилбура) есть своя семья, свои приоритеты, своя музыка, которую Томми никогда раньше не слышал, и внутренние шутки, частью которых Томми никогда не станет, и дом, которому Томми никогда не будет принадлежать. — Я собираюсь разрушить жизни, которые они себе создали. Я не могу этого сделать, поэтому я должен… исключить себя из этого уравнения, — шепчет Томми, осознавая тяжелую правду для себя. Если он продолжит существовать, если он обратится к своей семье с требованием вернуть ему место, он разрушит жизни, которые им удалось построить для себя. Они нашли счастье, цель и семью. Томми скатился к безумию и разврату. Он превратил себя в оружие и боится, что причинит им вред. Все, что он когда-либо делал, это заставлял их гордиться им, делал их счастливыми, где бы они ни были. Неважно, что они не в загробной жизни, как думал Томми. Он все еще хочет сделать их счастливыми. Если это то, что нужно, Томми далеко не так напуган, как следовало бы. Но он напуган, совсем немного. Больше всего на свете он хочет подбежать к Уилбуру, извиняться каждым оставшимся вздохом и никогда больше не отпускать его руку. Он хочет печь с Ники. Он хочет поспорить с Джеком. Он хочет крепко обнять Таббо на их матрасе, как будто близость друг к другу может прогнать тьму. Он тоже хочет выяснить, живы ли Фанди и Эрет. Они должны быть. — Я не хочу этого, — говорит Техно, его голос отвлекает внимание Томми от слез, которые продолжают гореть на его щеках. Техно подбирается ближе. Если Томми хочет прыгнуть, ему нужно сделать это сейчас. Томми остается сидеть на краю, а Техно говорит с убежденностью, которой блондинка всегда восхищалась. — Возможно, ты не знаешь, ради чего живешь, но тебе есть куда пойти. Пойдем со мной в хижину. Мы можем найти для тебя новую цель. И пока ты со мной, тебе не придется никого видеть. Ни… свою семью, ни Фила, ни... кого угодно. Я никому не позволю прийти. — Это несправедливо по отношению к тебе, — напоминает Томми Техно. Технически семья Томми - это и семья Техно тоже. Техно однажды сказал Томми, что Синдикат - это как его семья… он сказал, что его брат, отец и дядя были в Синдикате. Тогда Томми об этом не думал. Сейчас это все, о чем он может думать. Томми не хочет, чтобы Техно бросал его семью только потому, что Томми боится причинить им боль. — Ничто в этой ситуации не справедливо по отношению к тебе, — возражает Техно. На это Томми натягивает полуулыбку. Он пять лет страдал от Ревери и еще пять в гильдии - и все это ради семьи, которая на самом деле была частью организации, которую он поклялся уничтожить, потому что думал, что именно эта организация убила его семью. Ирония была бы забавной, если бы не разрывала Томми на куски, не подталкивала его на грань самоубийства просто потому, что Томми стал известен. — Тесей… Томми. Это ерунда. Я не против сделать это. Все, что тебе нужно сделать, это пойти со мной. Техно теперь совсем рядом с Томми. Между ними некоторое расстояние, вероятно, чтобы не напугать Томми. Техно вытягивает руку, стоя спиной к воздуху, в который Томми хочет броситься. Томми смотрит на грубые шрамы и волосы на руке Техно. Голос Техно слишком мягкий, его почти уносит ветер. — Тебе не нужно ничего делать. Просто возьми меня за руку и позволь мне позаботиться об остальном. Томми отчаянно хочет доверить свои проблемы кому-то другому, пусть они говорят ему, что делать. Он хочет, чтобы кто-то исправил его жизнь с улыбкой на лице, как бы говоря. "Видишь? Это было ерундой". Томми не думает, что Крупье справится с этим. У этого человека много обязанностей, и он может говорить очень красноречиво. Томми почти не сомневается, что Крупье мог бы решить большинство проблем, в которые Томми непреднамеренно вляпался. Он знает, что Крупье будет стараться изо всех сил, требуя стольких услуг и идя против самого своего правила не подпускать людей близко. Томми, однако, не хочет причинять вред Крупье. У Томми всегда были проблемы, но его план мести был контейнером, который не позволял его зазубренным частям разорвать кого-либо еще. Этот контейнер исчез, и Томми представляет опасность как для себя, так и для всех вокруг. Томми не хочет перекладывать эту ответственность на Техно. Хотя он дольше знаком с Крупье, Техно так же близок Томми, как и все остальные. Томми даже осмелился бы сказать, что Техно ему как брат. Томми даже не хочет идти к своему биологическому брату; зачем ему хотеть идти к тому, кого выбрали его чувства? Томми встречается взглядом с Техно. У Техно такой вид, будто он собирается затащить Томми обратно в его каюту, независимо от того, какое решение примет Томми. У Техно такой вид, будто он собирается силой исправить это, насколько это возможно. Томми хочет свалить все на тот факт, что Уилбур заботится о Томми (и, возможно, Филза тоже заботится о Томми, но Томми совсем не хочет думать об этом), но что-то в глазах Техно напоминает Томми, что Техно испытывает к нему семейную привязанность. Техно заботится о Томми так же сильно, как Томми заботится о нем. Томми не говорит ни слова, но поднимает руку с перил. Его рука дрожит от холода, когда он кладет пальцы на ладонь Техно. В тот момент, когда кожа Томми соприкасается с кожей Техно, злодей оттягивает Томми назад от перил. Томми падает в объятия Техно. Техно крепко обнимает его, утыкаясь подбородком в волосы Томми. Он даже начинает сбрасывать плащ со своих плеч на Томми, полностью окутывая блондина теплом. Как только Техно издает какой-то странный пыхтящий звук, Томми разражается рыданиями. Он чувствует себя слабым, совсем не похожим на великого героя, в честь которого Техно прозвал его, но хватка Техно на Томми только крепче. Блондин отдает Техно все, что у него есть прямо сейчас - слезы, рыдания, вес своего тела - и Техно переносит все это без каких-либо жалоб. Он только продолжает издавать свои гибридные звуки, которые Томми не понимает полностью, но, по крайней мере, улавливает стоящие за ними намерения. Учитывая окружающий его комфорт и тот потрясающий день, который провел Томми, неудивительно, что он теряет сознание от истощения.