«И мир однажды проснётся, чтобы в утренний час
Миллиардами разноцветных глаз увидеть в зеркале мир без нас»
Чарльз сидит на крыше офиса, обняв колени руками, и задумчиво смотрит на ночной Лондон. Сегодня ветрено и если бы он был жив, то ощутил бы этот промозглый холод, заставляющий мурашки пробежать по спине. Роуленд мысленно возвращается в ад, к своему кошмару и проницательным серым глазам Эдвина. — Чарльз, я влюблён в тебя. Ты не обязан чувствовать то же. Я хочу, чтобы ты знал. — Это момент из «Орфея и Эвридики», да? — Надеюсь, что нет. У той истории трагический конец. Воспоминание неприятно отдаёт в груди, там, где должно быть сердце. Он так и не дочитал эту историю, может и к лучшему.«И, где бы мы ни были, мы близки:
Наши пульсы в унисон и в ритм нам бьют в виски
Мы — как музыка и стихи тысячу лет всем известной песни»
С тех пор, как они вернулись домой, он не мог отделаться от мысли, что теперь между ними всё изменилось. Они с Эдвином всегда были близки, оставаясь лучшими друзьями на протяжении 30 лет, но сейчас это ощущалось иначе: для Чарльза стало чем-то новым задерживать взгляд на Пейне чуть дольше, наклоняться чуть ближе и ощущать приятное тепло, разливающееся по телу, хотя он даже не был уверен, что ещё способен испытывать такое. Роуленд отлично знал, насколько важно для Пейна личное пространство, но десятилетия дружбы стёрли некоторые границы. Он мог обнять Эдвина, положить руку ему на плечо, коснуться его руки и они оба считали это обыденным. Теперь каждое прикосновение ощущалось в тысячу раз ярче. Эдвин находит его на крыше и словно читая мысли Чарльза, снова начинает разговор о своём признании, чувствуя, что между ними всё ещё осталась недосказанность. Чарльз его прерывает, уверяя, что он может не беспокоиться об этом. На вопрос Эдвина всё ли в порядке он, натягивая улыбку, уклончиво и быстро отвечает, что всё хорошо, Чарльз всегда умел отлично прятать чувства, даже от самого себя.«Когда взгляну в последний раз на мир глазами стеклянными
Я буду тебя любить»
Всё, что происходило между ними эти 30 лет, казалось таким правильным, что Роуленд никогда не задумывался об этом, до недавнего времени. Парень-призрак с керосиновым фонарём, подаривший ему тепло, в котором он так отчаянно нуждался, когда леденящий холод пробирал до костей, и каждая клеточка тела ныла от боли. Он отвлекал Чарльза разговорами и читал детективные рассказы, когда Роуленду так хотелось спать, а голова невыносимо болела. Перед глазами всё темнело, Чарльз зажмуривался, пытаясь сосредоточиться на монотонном голосе Эдвина, говорящем что-то о методах, которые применяют детективы для раскрытия преступлений. С первых минут встречи Эдвин понял, что Чарльзу остались считанные дни и не хотел его пугать, потому что слишком хорошо знал каково это — мучительно умереть в одиночестве. В последние дни жизни Чарльза, Эдвин проявил к нему доброты больше, чем кто-либо за его недолгую жизнь, поэтому Роуленд не раздумывая ни секунды, остался с ним, чтобы провести вечность вместе.«Когда разум разомкнёт цепь событий, что была так ему дорога
Я буду тебя любить»
— Мне нужно кое-что тебе сказать. Чарльз пытался собраться с мыслями, найдя Эдвина в офисе, сидящего за столом и читающего очередную магическую книгу. Роуленд не был знатоком в выражении собственных чувств, да и они с Эдвином никогда этого не обсуждали. — Да, Чарльз? — Эдвин поднял глаза от книги и, захлопнув её, устремил внимание на друга. — Там в аду, я сказал, что у нас будет целая вечность, чтобы разобраться со всем, потому что мне нужно было вытащить тебя оттуда, и я не мог больше ни о чём думать в тот момент. — С каждым словом его голос становится всё тише и тише. Эдвин поднялся со своего места из-за стола и сделал несколько шагов навстречу другу. — Чарльз, я же говорил, что ты не обязан… — Эдвин, — Роуленд перебил его — Выслушай, меня, пожалуйста. — Чарльз решительно сделал ещё несколько шагов вперед. Пейн кивнул, стараясь игнорировать нарастающее в груди беспокойство о том, к чему ведёт этот разговор. На миг он ловит себя на мысли о том, будто знает, что Чарльз хочет сказать и почти желает, чтобы это было правдой. Эдвин хочет, чтобы Чарльз остановился, прежде чем скажет слова, которые не сможет вернуть назад. — В моих словах не было ни капли лжи, но оказалось, мне не нужна была вечность, чтобы понять, что я чувствую — Чарльз сделал паузу, зацепившись взглядом за лежавшую на столе книгу, которую читал Эдвин. Роуленду казалось, если сейчас он посмотрит на друга, то совершенно забудет всё, что хотел сказать и прилив смелости, с которой он решился на этот разговор, исчезнет. — Я люблю тебя, Эдвин. Пейну вмиг показалось, что мир вокруг сузился до размеров их офиса. Он в ступоре моргнул, пытаясь осознать всё, что сейчас сказал Роуленд.«Когда чёрная кошка — смерть отойдёт от блюдца, до дна жизнь мою долакав
Я буду тебя любить»
Хранить все свои чувства под замком было довольно просто. Запирать их в шкатулку несбывшихся надежд и желаний, пряча её на задворках истерзанной адом души, иногда открывая, думать о том, что Чарльз ответит ему взаимностью, и он будет к этому готов, но почему сейчас, когда это произошло, Эдвин ощущает себя потерянным?«Мир без нас
По-своему наш роман сверстает»
— Чарльз… — произнес Эдвин. Даже в самой сложной ситуации, у него находилось, что сказать, но сейчас он не мог подобрать слов. Эдвин снова чувствует себя слабым и беззащитным, забившимся в угол мальчишкой, находящемся в стенах ада. Тогда боль и страх в его истерзанной адом душе были настолько сильны, что любовь и привязанность казались чем-то недостижимым. Пейн видит, как Чарльз нервно сглатывая, сверлит взглядом четвёртый том заклинаний, лежавший на столе и может поклясться, что никогда раньше не видел его таким.«Когда любой успех превратится в мечту дурака
Я буду тебя любить»
— Эдвин, я боюсь, что всё испорчу... То, что есть у нас... Я всегда порчу всё к чему прикасаюсь, и если что-то пойдёт не так, то... никогда не смогу себя за это простить. Я во всем старался быть лучшим, но этого всегда было недостаточно. — Он выглядит напряженно и говорит так быстро, что Эдвин едва поспевает за ходом его мыслей. — Но если мне было суждено умереть в 16, то я бы не хотел быть мёртвым с кем-то ещё. Ты самый прекрасный человек, которого я знаю, и ты заслуживаешь только лучшего. — Он закончил, всё ещё прожигая взглядом книгу, его грудь тяжело вздымается, словно ему не хватает воздуха, но дышать ему нечем.«Мир без нас
В нашей истории акценты сам расставит»
После секундного колебания Эдвин протягивает руки, обхватывая лицо Чарльза и заставляя посмотреть ему в глаза. — Чарльз Роуленд, если по твоим словам, я заслуживаю лучшего, то мне целой вечности будет мало, чтобы заслужить тебя. Он чувствует, как Чарльз постепенно успокаивается и напряжение в его теле спадает. Эдвин задерживает взгляд на глазах Чарльза, ощущает, словно по телу проходит электрический разряд, а внутренности метафорически скручиваются в тугой узел. Он делает прерывистый вдох, словно у него есть потребность в том, чтобы дышать. Должно быть, именно это люди понимают под электричеством.«Как именно, не знаю
Но мне известна истина простая:
Я буду любить тебя, даже когда мира без нас не станет»
— Могу я... — взгляд Чарльза падает на губы Эдвина и вновь возвращается к его глазам. Эдвин лишь слегка кивает и сокращает расстояние между ними, оставляя на его губах короткий, нежный поцелуй. На задворках его души, освобождая все надежды, разбивается шкатулка, десятки лет хранящая в себе чувства.«Когда все мои переменные станут постоянными
Я буду тебя любить»
Он отстраняется, наблюдая за реакцией Роуленда. Их взгляды встречаются, и Эдвин чувствует, как теряется и тонет в глубине его шоколадных глаз. Чарльз усмехается и притягивает к себе Эдвина. Пейн может поклясться, что ждал этого целую вечность. Впервые, он настолько увлечен своими чувствами, полностью сосредотачиваясь на них: поцелуй со вкусом карамели, чувство, вспыхивающее огнем между рёбер, ощущения пальцев скользящих по его спине. Рядом с Чарльзом он всегда чувствовал себя живым, и если ему было суждено умереть, чтобы, в конечном итоге, встретить Чарльза, то он был благодарен за это.