О призраках и героях

Пирс Лотоса горел. Рушился. Была кровь, крики, война. И с каждой секундой их относило все дальше на этой трижды проклятой лодке. Цзян Чэн сражался с фиолетовой веревкой Цзыдяня как одержимый. Его мать – она была – они были – отпустила меня уйти. Вэй Усянь безвольно сопротивлялся ему, но у Цзян Чэна сейчас не было времени беспокоиться о нем – они должны были вернуться, они должны были ... они должны были – “Цзян Чэн”. А-Ньянг - нет, нам нужно – “Цзян Чэн”. Отвали от меня, блядь, я этого не допущу – не позволю – “Цзян Чэн!” Его брат кричал на него. “Что?” он полурыдал, извиваясь. Его движения были далеки от рассчитанных. У него не было времени думать о том, как вернуться, он просто должен был вернуться. Он подавил еще один сдавленный всхлип. “Это ... там ... другая лодка. Цзян Чэн". его брат говорил как человек” лишенный чувств. Слишком спокойный, слишком отстраненный, почему ты не помогаешь? Все это время он лежал рядом с Цзян Чэном, не реагируя на его сопротивление. Кого волнует, есть ли лодка – “Я думаю, это... это Ши-Цзе и лидер секты Цзян!” А-Цзе? Отец? Они бы ... они помогли. Наконец-то. “Ши-Цзе! Ши-Цзе!", его оттащил Вэй Усянь, вытягиваясь наружу. Цзян Чэн наклонился при этом движении, изогнувшись, чтобы закричать до хрипоты. “Отец! А-Цзе! Отец!” Он закашлялся, набрал полные легкие воздуха, чтобы продолжить кричать. А потом отец просто пригласил А-Цзе присоединиться к ним. Он - он попрощался – он оставил их – Цзян Чэн почувствовал, как что-то раскололось у него в груди. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет! Не отец, пожалуйста! Цзызяню потребовалось слишком много времени, чтобы освободить их. Часть Цзян Чэна уже знала, что это значит (они были, слишком близко к дому, чтобы это соответствовало цели его родителей). Он похоронил эту мысль глубоко-глубоко и поплелся на поиски весла. В конце концов им пришлось разломать скамьи лодки, чтобы отбуксировать их обратно на берег. Времени не было – совсем не было – времени в обрез. Не поступай так со мной, пожалуйста, я не ... я не могу ... не оставляй меня. Они бежали, и бежали, и бежали. Пирс Лотоса был залита кровью. Не было криков. Не звенели мечи. Не было драки. Цзян Чэна чуть не вырвало еще до того, как они добрались до Западных ворот. Его руки были липкими, а тело дрожало при каждом движении, как у человека, пораженного лихорадкой. Эти Вэни - бесчеловечные монстры – как они смеют - как они могли - А-Ни было всего десять - безжизненные глаза его коллег и подчиненных буравили его грудь, вонзались в кости. Горький привкус неудачи прилип к его языку. нет, нет А-Нианг,. Он забыл дышать. Это не так - она совсем не была похожа на мать, которую он знал; гордая, строгая женщина, которая чаще была твердой, чем доброй, властная и о-очень-сильная. Не было неодобрения в изгибе ее рта, ни малейшего смягчения в ее глазах, когда она увидела его - не было ни капли ее души в пустой плоти, лежащей выброшенной, окровавленной и растрепанной. Труп его отца лежал рядом с ней, почему-то выглядя более опрятным, чем его жена. Даже это было неправильно, неправильно, все это было неправильно. Как это могло быть так неправильно? Вэнь Чао неторопливо вышел из Зала Меча со своей глупой шлюхой рядом – хэ – Цзян Чэн отпустил ее, упал с крыши, с которой они шпионили, и убежал. Он лишь отдаленно осознавал, что Вэй Усянь следует за ним. Снова и снова он видел тела, видел, как подонок Вэнь Чао облил ликером его родителей, – Цзян Чэн рухнул в высокую траву, как марионетка с обрезанными нитями. Даже здесь к нему прилип ржавый привкус крови, густой и тошнотворный. Все. Матушка. Отец Шестой молодой мастер. Его друзья. Его семья. Его секта. Его дом. Ушел, ушел, ушел, пропал, пропал -умер. Его жизнь была разорвана в клочья. “Цзян Чэн”. Его брат говорил мягко, потихоньку. Прерывисто. Он всегда молчал, когда был расстроен. Как он смеет - как он мог - Цзян Чэн оскалил зубы. Гнев, какого он никогда раньше не испытывал, охватил его. Он бушевал. Кричал. Оскорблялся. Обвинял. Плакал. Прекрати это. Пожалуйста, прекрати это. Я не могу - я не хочу - ОСТАНОВИТЬ ЭТО, пожалуйста… почему ты позволил этому случиться… почему ты не остановил это ... Его руки сжимали горло брата. Он отпустил руку и отшатнулся. Он даже это не смог сделать правильно. Он не смог защитить свою семью. Он не смог защитить свою секту. Ему даже нельзя было доверять, что он не причинит вреда своему брату. Цзян Чэн не столько спал, сколько отключился на неизвестный отрезок времени. Минуты или часы, дни или недели, месяцы или годы, кому какое дело. “Цзян Чэн...” Он смотрел вперед, лишь очень отдаленно ощущая влажную траву под пальцами. “Пошли, Цзян Чэн - Цзян Чэн. Пошли ...” вздох: "Ши-Цзе ждет нас. Пожалуйста, давай... пойдем.” А-Цзе. Он слишком устал, чтобы плакать. Он встал и последовал за Вэй Усянем. Они нашли А-Цзе. Рассказали ей. На глаза Цзян Чэна навернулось еще несколько слез. “Нам нужно идти”. Это было тихо и умоляюще, совсем не похоже на того брата, которого он знал. Сердце Цзян Чэна сжалось, но он не мог собраться с силами, чтобы даже моргнуть. Ему удалось последовать за тем, куда вел его брат. Механически выполнял все инструкции. Он наблюдал за своим братом пустыми глазами, пока тот расхаживал по комнате, за которую они заплатили. Они прятались. Это не могло продолжаться долго. Придут Вэнь-монстры. Они придут и сокрушат все, что осталось от жалкой жизни Цзян Чэна. Талисманы, расставленные в незнакомом порядке. Экспериментальный, как и многие другие талисманы, которые его брат установил в своей комнате раньше - раньше. Цзян Чэн наблюдал, как Вэй Усянь бормотал, перестраивался, включал питание, ругался, ходил взад и вперед и пробовал снова, и снова, и снова, и снова. В глубине души нарастало разочарование, но Цзян Чэн продолжал смотреть прямо перед собой. В конце концов его брат сдался и опустился на колени рядом с ним. “Цзян Чэн” - где-то в глубине души прозвучал его голос, - “Ши-Цзе лихорадит. Я собираюсь попробовать что-нибудь, чтобы заручиться ее помощью. Я мог бы ... нас могло бы не быть некоторое время. Останься здесь, пожалуйста, Цзян Чэн… Останься здесь и будь в безопасности. Я обещаю, что мы вернемся. ” Цзян Чэн попытался собрать силы, чтобы ответить, но даже эта простая задача была ему не по силам. Жалко. Трогательно. Шорох. Пауза. Ругань. Слова Вэй Усяня беспомощно срывались, налетая друг на друга, как множество проколотых воздушных змеев. Он снова опустился на колени рядом с Цзян Чэном. Настолько он был наследником секты, что все еще не удосужился повернуть голову. “Я ... я ухожу, Цзян Чэн. Присмотри за Ши-Цзе, хорошо ...?” - взмолился он, положив холодную руку на руку Цзян Чэна. Затем он ушел. Цзян Чэн даже не слышал, как хлопнула дверь. Неужели он теперь теряет время? Бесполезно. Это была вечность. Может быть, секунда, может быть, час. Цзян Чэн пошевелил пальцами. Это было опасно. Вэй Усяня поймают. Он должен был найти его. Его брат. Его безрассудный, идиотский брат. Он должен был вернуть его. Вэнь - Вэнь убьет его или того хуже. Здесь А-Цзе был бы в безопасности. Цзян Чэн встал и ушел. Он не нашел Вэй Усяня. Но он видел, как солдаты Вэнь подошли к гостинице, где спала А-Цзе. Куда должен был вернуться его брат. Он не смог защитить своих родителей, свою секту. Я лучше умру тысячью смертей, чем позволю тому, что осталось от моей семьи, быть схваченным и убитым Вэньскими отбросами. -- Вызов. “Здравствуйте, сэр. Это офицер Тануки, в настоящее время находится в парке Юрей”. Рука Шоты крепче сжала телефон. “Голова-ластик. Что случилось?” “Твой брат” Шота уже выходил из здания, "он появился, прося лекарство от лихорадки. Он действительно расстроен. Ему потребовалась целая вечность, чтобы что-то понять… Я послал своего напарника купить жаропонижающие, которые продаются без рецепта.” Шота поморщился: "Он все еще там?” “Да, сэр. Я передам ему телефон”. Шорох, а затем: "Брат? Я... брат, пожалуйста, мне нужно лекарство. Я...” “Кто-то сейчас принесет тебе немного, просто оставайся там, где стоишь. Я уже иду. Ты ранен? Что случилось?” Шота заметил Хизаши и настойчиво помахал ему. Одними губами он сказал блондину "паркуйся", и мужчина быстро подбежал, уже вытаскивая ключи от машины. Вэй Усянь хранил молчание. Шота поверил бы, что он ушел, если бы не слабый звук неровного дыхания. “Поговори со мной, Вэй Усянь". - взмолился он, поспешно забираясь в машину и позволяя Хизаши вести их. Он махнул рукой, чтобы блондин поторопился. В этом не было необходимости, Хизаши и так ехал так быстро, как только мог, не убивая их. Тихое шипение. “Я… старший брат. Я ... Пирс Лотос...–” всхлип, "Пала”. У Шоты перехватило горло. Его свободная рука потянулась к своему шарфу-ловушке. “Ты в порядке?” - снова спросил Шота, с трудом выговаривая слова онемевшими губами. Он знал ответ, знал, что это глупый вопрос, знал, что ему следовало спросить что–нибудь - что угодно другое. Хизаши бросил на него обеспокоенный взгляд и ускорил шаг. “Я - я – я - нет, конечно, я ...” Вэй Усянь оборвал себя: "У нас есть комната в гостинице. Мы прячемся. Ши-Цзе, Цзян Чэн и я. Ши-Цзе больна.” На другом конце провода послышались голоса. Шота услышал искреннее спасибо, низкий голос вежливо ответил. “Брат, спасибо тебе. Правда. Я ... мне нужно идти”. Шота наклонился вперед на своем стуле, как будто так он быстрее доберется туда. “Подожди–” Но было слишком поздно. Следующий голос, который заговорил, был старше и глубже. “Голова-ластик? Прости, он ушел”. Шота выдавил из себя короткое "спасибо" и повесил трубку, стиснув зубы. Единственное, что удерживало его от того, чтобы выбросить телефон в окно в приступе отчаяния, был знакомый звук пальцев Хизаши, беспокойно барабанящих по рулю.