Ценность

      Он с не скрытой усмешкой наблюдал за потугами своего врага переманить его на свою сторону. Наблюдал за тем, как Эбардо расхаживал из стороны в сторону, как размахивал руками и как оглядывался с азартом, а главное — с величием на Лололошку. Ах, как же раздражал и одновременно смешил этот взгляд! Неужто этот выскочка думал, что ему подвластно такое могущество?       Но наблюдать за разворачивающимся шоу было интересно. Да и что может быть лучше такой абсурдной, неказистой пьессы, явно написанной ребёнком, ибо только в детях остаётся тот запал, та страсть, а главное —всепоглощающая вера в добро. И эти чувства Лололошке тоже были никогда не знакомы. В детстве в нём не было ничего от святого, в детстве он ненавидел этот мир еще пуще, а после стал ненавидеть сильнее, когда его Бог попал сюда не по своей воле.       Сейчас он тоже презирает эти миры, этих богов и людей. Но под ласковыми руками Божества эти эмоции притупляются, но не исчезают до конца. Всего-лишь ждут момента, когда смогут вырваться наружу, сжигая всё вокруг...       Но вернёмся к настоящему, в котором Лололошка смотрит уже порядком наскучивший спектакль. Слишком однообразная постановка, слишком надоедливый злодей, а что главное слишком наивный. Не было в нём ни стержня, ни безумия, которым можно было бы напугать, не было в нём ничего, кроме мечтаний мальчишки поиграться в солдатиков. А потому, время тратить на него не так уж чтобы и хотелось. Напротив, хотелось оказаться сейчас подальше, обсудить всё с Создателем и заняться хозяйством. —... только представь что был ты мог сделать с такой властью! Покорять миры, создавать новые! Властвовать над никчемными богами! —распинался Эбардо, подойдя ближе.       При свете факелов его лицо зловеще освещается. И, быть может, это произвело бы эффект на любого другого человека. Даже нет, привело бы этого человека в ужас, особенно глядя на сияющие ярко-зелёным глаза, что походили сейчас на два фонарика. Но Лололошка никогда не был простым человеком, да и что такое страх.... Он уже тоже давно не помнит. — И зачем для этого мне ты? — Говорит Лололошка, ухмыляясь и приспуская очки на переносицу, тем самым открывая свои темно-синие глубокие глаза и пристально смотря на собеседника.       Эбардо на мгновение замирает, приоткрыв рот от удивления. Он стоит так какое-то время, точно не может совладать со своим телом. Просто стоит и смотрит на него. Ах, верно, он неожидал, что тихий, обычно немногословный Лололошка, на чьем лице обычно не мелькало ни единой эмоции, выдаст такое.       Лололошка усмехается шире, по-лисьи щурит глаза и вновь поправляет очки, пряча за ними взгляд. И только тогда Эбардо отмирает, сглотнув.       Надо же... А кролик-то оказывается тот ещё фрукт, не такой уж бесчувственный, каким хочет казаться. Напротив, так глупо смог поступить, привязавшись к нему! Ну хорошо, тем интересей с ним будет играть.— Думает мироходец, откидываясь на спинку стула. На его лице появляется острая, точно кинжал улыбка, явно непредвещающая ничего хорошего. —Я не думаю, что тебе есть, что мне предложить, —скучающе говорит он, наблюдая, как Эбардо вновь замирает, таращась на него во все глаза. Надо же, а его, оказывается, можно удивить.       Ло на мгновение прикрывает глаза, вслушиваясь в мелодичный смех Создателя, и на миг на его лице появляется ласковая улыбка, что тут же пропадает, когда он вновь смотрит на собеседника.       Сам собеседник опять застывает на месте.       "Вот это его заклинило!" —говорит Создатель, крутясь где-то неподалёку.       Лололошка только и может, что сдержать вырывающийся наружу смех, да оглядеть призрачную фигуру неподалёку. Только и может, что любоваться из под полуприкрытых глаз чужим лицом с яркой улыбкой, полной азарта и веселья. Ах, эту улыбку Лололошка любил, ради этой улыбки он готов был бы на многое. Даже если это означает, что придётся разрушить целый мир. Но пока его Создатель счастлив, спасая миры, он спокоен. —О чем ты, —его раздумья прерывает растерянный шепот.       Лололошка фыркает от раздражения, вновь переводя взгляд на застывшее и искажённое в неверии и даже злобе лицо. Вау. Он ещё не боится? Какая прелесть. Иначе какое удовольствие сражаться с противником, который и так заведомо страшится тебя? Другое же дело сломить этого противника, унизить, сделать так что бы тот понял все свои несовершенства, признал все свои изъяны, а после добить порядком расшатанные нервы окончательно.       Мироходец наклоняет голову набок, вновь улыбается, а после вдруг легко поднимается со стула, так же легко и беззвучно подходя ближе.       Когда они оказываются совсем рядом, Лололошка наклоняется чуть ниже, смотрит пристально без страха в пылающие ядом глаза, а после хватает Эбардо за подбородок, крепко и болезненно стискивая его. —Ах, ты желаешь видеть меня на своей стороне, —насмешливо растягивает слова, поглаживая большим пальцем чужую скулу, —тогда докажи мне своё могущество, покажи мне, чего ты на самом деле стоишь! Знаешь ли, я не собираюсь присоединяться к слабакам, а ещё более терпеть не могу ничтожных обещаний. Так что докажи мне своё величие.       Лололошка отстраняется, в последний раз оглядывая Эбардо с ног до головы и снисходительно улыбается, так улыбаются только детям, но не тем, кто стоит наравне. Так улыбаются только больным и пожилым, но не тем, кого нужно бояться. Эбардо же цепляется за это жгучее чувство, смотрит на невозможного мироходца, а у самого сводит руки в судороге. И Лололошка видит каждую его эмоцию, каждый его судорожный рваный вдох, он буквально может ощущать все его мысли и чувства, так плохо скрытые за сломанной маской.       Лололошка последний раз кидает на него взгляд : —Чтож. Мне пора, —и исчезает в ярко голубых исках, оставляя покрасневшего, тяжело дышащего, с блестящими от воодушевления и главное азарта глазами, Эбардо. —Вау. Ты был так хорош, —смеётся Роман, трепля Лололошку по волосам, лёгким касанием, точно ветер. — Лицо этого говнюка было отвал башки. Господи, всё никак не могу привыкнуть, что иногда ты бываешь вот таким вот... Пугающим и вместе с тем слишком флиртующим. Теперь я понимаю, почему зрители так много писали фанфиков о тебе.... И обо мне...ну в каком то роде, —на последних словах он кривится, но всё ещё не перестаёт улыбаться.       Лололошка на этот раз не сдерживается, прыскает в кулак, жмурясь от удовольствия.       Об Эбардо он не думает, да и не зачем. Этот жук ему не интересен. Он будет интересен лишь тогда, когда сможет превзойти самого Лололошку, и то даже тогда он удостоится лишь мимолетным взглядом.       Но пока, у него всё ещё много дел в поле. Всё же пшеница себя не посадит.

***

      Эбардо закованный в цепи выглядит жалко. О, как он выглядит унизительно и совершенно нелепо. А эта его неказистая наивная ярость. А эти его зелёные пылающие глаза ненавистью и болью. Ну что ж, мышонок попался в собственную ловушку. Разве не говорила мама, что нельзя быть таким самоуверенным и наивным? Ах, видимо нет.       Он подходит ближе, оставляя Создателя наедине со Смотрящим, что о чем-то вполголоса переговаривались. Подходит всё так же: легко, почти и не слышно вовсе. А после наклоняется к самому лицу теперь уже преступника и нового обитателя тюрьмы времени. —И всё же, какой же ты жалкий, какой же ничтожный, —вновь насмешливо тянет он и улыбается шире, когда замечает как Эбардо дёргается. —Ты... Я ещё покажу тебе, чего стою, —хрипит он, а глазки-то гневно блестят, ах страшно-страшно!       Но Лололошка лишь щурится, мимолётно касается щеки кончиками пальцев и выпрямляется смотря уже на бывшего врага снизу вверх.       И в этот миг не было на его лице ни злобы, ни пустоты. На лице его была лишь ядовитая ухмылка. А в глазах превосходство. —Я покажу тебе... —вновь шепчет Эбардо, —ты встанешь на мою сторону! Ты станешь моим!       Хоть слова и были уверенными и пронзительными, Лололошка лишь легко пожимает плечами. И больше ничего не говоря идёт к Создателю, что с не меньшей насмешкой во взгляде наблюдал за всём происходящим.       Его не волнует ни пристальный взгляд позади, ни даже крики и окрики, его и не волнует и то чувство привязанности, что всегда испытывал Эбардо к нему, будучи сперва Эо, а после и самим "сыном".       Потому что сам Эбардо для Лололошки лишь жук, что не смог доказать своей ценности. Ему нет дела до насекомых.