Save an Ostrich Ride a Country Boy

Лоло был самым любимым страусом Уёна и имел, как ни крути, целый ряд заслуг. Он отлично справлялся с ролью главы семьи — и уже из-за этого его можно было считать отличным вложением зерна. Помимо этого у него были великолепные мощные перья, которые блестели на солнце ещё в то время, когда ровесники Лоло разбрасывали повсюду свой птеничий пушок. Этого страуса даже патрон любил — а Уён и подавно, потому что ко всем животным был слаб. Лоло по праву занимал почётное место лучшего страуса на ранчо, вот только не подозревал, что все успели записать его в свои фавориты. Лоло даже не знал, что у него есть имя, и был необыкновенно туп, как и все страусы. Но его всё равно считали ужасно очаровательным и любили. Уён работал на ранчо Сана; их патрон скептически относился к страусиным именам и напоминал, что мозгов этих птиц не хватает даже на то, чтобы запоминать лица людей. Коль скоро Сан держал не коров или другой скот, а страусов, Уён вместе с остальными пас… птиц. Обычно это была несложная работа: ковбои смотрели вокруг из-под своих шляп с вогнутыми полями, не подбираясь близко к страусам, бороздящим землю своими мощными клювами, и вмешивались в их жизнь лишь когда тем пора было есть, или гулять, или возвращаться под крышу. А иногда эти ненапряжённые интеллектом создания пытались сбежать — тогда тоже приходилось за ними гоняться. И страус, в общем-то, мог обогнать кобылу, но не в том случае, когда бежать ему некуда — ковбои окружали с нескольких сторон и набрасывали мешок на голову, если он начинал неистовствовать. Иногда хозяин ранчо забирался на веранду дома и садился там, отдыхая от работы, и тогда его глазам представали бескрайние прерии — пейзажи, за которые он готов был жизнь отдать. Которым он жизнь, кстати говоря, и посвятил, вдыхая их жареный воздух с самого рождения. Сухой ветер согревал колючие травы и мучил обитателей, высасывая влагу. Среди зелёных клочков бродили, словно по дюнам пустыни, мустанги и койоты. Первые людскому обществу предпочли природу, а вторые часто захаживали к ковбоям Сана и к нему самому. Был койот с большими чёрными ушами, которого патрон спустя время стал узнавать. Но, не имея привычки давать животным имена, называл просто — «собака». — Что, опять ты? — Уён повернулся на своей кобыле, увидев знакомую морду. Койот со смешными ушами держал в зубах загрызенную луговую собачку. Уён поприветствовал его, помахав рукой, и сузил глаза в дружелюбном жесте. Пёс всё понимал. — Я тебе ещё раз говорю, наших страусов не ешь! Но ты, конечно, парень хороший, ты таким не занимаешься. Вон, смотри, — ковбой указал на, как ему думалось, Лоло, но с дальнего расстояния различить страусов было сложно, — к нему можешь даже не подходить. И даже не смотри на него, понял? Койот пожевал луговую собачку и положил на землю. Дело близилось к закату, и ковбои — чёрные силуэты вдали, различаемые лишь по форме шляп и лошадиных задниц, — потихоньку сгоняли страусов. Уён пока стоял на месте; он мог бесконечно наблюдать за птичьими ножищами в беге, но стоило присоединиться к остальным. Он повёл лошадь рысью, и койот двинулся следом, подобрав луговую собачку. Этот чёрный пёс часто прибивался к их ранчо по вечерам, принося свою добычу; ковбои шутили о том, что он любит делить ночную трапезу с Саном. — Дружище, не думаешь, что тебе нужна кличка? — обратился к нему Уён. — Ты мне уже почти как родной. Как насчёт… Ло? Или… так, нет, Лоло уже занято… Лололо? Или, может, на другую букву? Койот удивительно спокойно отнёсся к придумыванию клички, хотя идея эта была великолепной. — Жо? Ро? О, тебе нравится? Я думаю, звонкий согласный будет слышен издали. Значит, Ро, да? Койот махнул хвостом, чтобы отпугнуть насекомых, и Уён принял это за «да». Но псу, кажется, и без имени было вполне ничего. — Хозяина сегодня уезжал, но скоро уже должен вернуться, — ковбой осматривался по сторонам; везде были фигуры верхом на лошадях, и он не мог найти семью страусов, которая гуляла бы ещё сама по себе. Ответственный койот помогал ему, напрягая глаза. — Он говорил, что у нас будет большой заказ! Уён наконец пустил идти свою кобылу. Выгоняя страусов бегать по округе, ковбои не могли брать с собой верёвки, связывая их в лассо — так им запросто можно было передавить шею; страусы давным-давно привыкли к людям и позволяли подбираться вплотную даже незнакомцам, если не были напуганы. Лошади реагировали на них с любопытством. — Скорее бы домой. Ты тут останешься, Ро? Ох, какое непривычное имя всё-таки. Надо придумать какое-то другое. Мне не нравится. Койоту было всё равно.

ﾟ･⋆ ∴ ⁛ ⁚ ∵ ⋆ ⁚⁛ ∵ ☽

Сан ехал на своём пикапе навстречу слепящему солнцу. Дорога домой была его любимой частью дня, если он уезжал куда-то по делам. Ослепляющие лучи заглядывали под полы шляпы, а ветер гудел за опущенными стёклами пикапа. И старый двигатель тарахтел, заставляя трястись всю машину, но Сан давно к этому привык. Он уже представлял, как растянется в кресле на веранде, глядя, как трава колышется и как опускается солнце. Он ожидал приехать, когда страусов уже загонят в птичник, но, подъезжая на ранчо, разглядел длинноногие силуэты и скачущих вокруг них лошадей. Сжал губы, прибавляя скорость. Сколько они ещё собираются провозиться? Обычно в такое время ковбои уже разбредались по домикам-пристройкам и прятались в двухэтажном доме патрона, пока вечер не кончился. Раньше, когда были живы родители, никто из ковбоев в хозяйском доме не ночевал, но после их смерти одна из пристроек сгорела, и Сану пришлось пустить людей в большой дом, потому что больше не было места. У дорожки к дому стояло сверхъестественно яркое пятно чужой машины. Сан поскорее припарковался и вышел, чтобы его рассмотреть — это было лоурайдер, жёлтый, как цветок. Как кто-то смог доехать сюда на этом? Ближайший населённый пункт, мало-мальски подходящий под название города, находился в шестидесяти километрах отсюда; остальное — фермерские общества. И одинокие ранчо, как у Сана. Он сразу понял, что на такой тарантайке могли приехать только покупатели. Что ж, ему только на руку — похоже, у них нет мозгов, а значит, им получится подороже продать жир и яйца. Увидев великолепные, но подпылённые после степной дороги диски на колёсах, Сан присвистнул. Шикарная всё же машина. Он оставил её вместе со своим пикапом и двинулся к веранде. Там его встретила изношенная мебель, но даже койота, который вечно совал нос на ранчо, не было. Куда все делись? Неужто даже Ёсану не захотелось закурить и он до сих пор горбатится? А покупатели-то где?! Сан спустился по лестнице и пошёл по своей земле, задевая мелкие кустики. Ветер, вспоминая о нём изредка, пытался сбить шляпу, но Сан держал её рукой; растоптанное сено и прочая шелуха летела с дороги прямо в лицо, так что в носу начинало щекотать. Но солнце больше не доставало. В птичнике — тоже; оно не проникало своими косыми закатными лучами, хотя в крышу были встроены несколько прозрачных блоков. Сан зашёл к страусам, а в последнюю очередь намеревался зайти в конюшню. Странная ситуация начинала его раздражать; он не умел быть терпеливым, и в торговых делах ему помогала одна только репутация родителей, которую он медленно, но верно пятнал. В конюшню идти, как оказалось, не было нужды: у кормушек в загоне для страусят стояли, собравшись в кучу, ковбои. Они напряглись прежде, чем Сан успел выкрикнуть первое слово, — от шороха его уверенных шагов. На этом ранчо его шагов не пугались только страусы. — Где покупатель? Вы должны были его встретить, чем вы тут занимаетесь? В загоне для птенцов отовсюду раздавался писк. Сан собирался сказать, что мамки для страусят из ковбоев получатся так себе, поэтому им стоит поскорее загнать всех птиц на ночь и перестать маяться ерундой; он растолкал своих людей, которые охотно расступились сами, тут же прекратив умиляться пушистым животикам птенцов. Среди них стоял единственный человек, который не знал здешних правил; он остался на месте, продолжая гладить по крыльям страусёнка на своих руках. Только глаза поднял — и Сан сжал губы, не понимая, как ему реагировать. Это точно был покупатель; шляпа у него была совсем как у Сана, только не чёрная, а кремовая. Под романтику. Золотые перстни мешали птичьему пушку проходить сквозь пальцы. Патрон судорожно выдохнул, рассматривая их и замечая орнамент на галстуке и зелёных подтяжках. Денег у этого человека, похоже, куры страусы не клюют, раз он решил так вырядиться в поездку на ранчо. — Долго собираетесь здесь стоять? — патрон зыркнул на ковбоев. Покупатель потом, конечно, тоже удостоился быстрого взгляда. — Вы ведь Мистер Ли Суги? Очень рад встрече. По лицу Сана ясно было, что встретить покупателя в вонючем птичнике он был не очень рад, но он всё же постарался натянуть улыбку. — Взаимно. Это я, — поставив страусёнка, который тут же побежал по своим безмозглым делам, поднимая пыль когтистыми лапами, покупатель взглянул на Сана и заулыбался. У патрона снова перехватило дыхание, когда он встретился с чужими глазами — светло-голубыми. Линзы? Да он действительно сумасшедший. — А вы Чхве Сан, да? Хозяин ранчо. — Всё верно, — кремовый брючный костюм под цвет шляпы и рубашка грязно-розового цвета. Сан уже давно работал с «Золотым часом», но таких пижонов ему ещё не присылали. — Пойдёмте в дом, там будет удобнее обсудить сделку. — На самом деле, я бы хотел прояснить с порога- — Пойдёмте, пойдёмте, — прервал его Сан нетерпеливо, жестом прося идти за собой на улицу. У него не было желания трепаться среди этой пыли. Он завёл покупателя в дом и, достав напитки из холодильника, предложил их ему. — Простите, что… вам пришлось увидеть это в птичнике, — с неохотой проговорил Сан, сопровождая слова неопределёнными жестами. — Но и вы должны были понимать, что вам там делать нечего. Даже если этот Мистер Ли Суги выглядел как сын президента, это не останавливало Сана от того, чтобы прямо говорить всё, о чём он думает. Ну или почти всё — хвалить наряд гостя сейчас было бы не к месту. — Виноват, — неловко усмехнулся покупатель. — Просто ваши работники так тепло приняли меня и разрешили туда зайти- Работники, значит? Так вот где собака страус зарыт! И как Сан сразу не догадался. — Не будете возражать, если я оставлю вас ненадолго? Сейчас конец дня, и мне нужно убедиться, что без меня тут всё шло, как надо… — Всё в порядке! — заверил покупатель. — Благодарю за гостеприимство. Сан удовлетворённо кивнул и вышел из дома, оправляя свой чёрный жилет. — Благодарит он, — проворчал. — Ишь какой, блять. Лимит вежливых слов на сегодня, казалось, уже был исчерпан. А ведь с этим чёртом ещё переговоры предстояли! — Вы объясните мне, как он, блять, попал к птице? — накинулся Сан на ковбоев, достигнув домиков-пристроек. Те тут же отвели глаза. — Ты о чём, патрон? — вскинул брови Юнхо. Он был из числа тех, кто работал здесь ещё при его родителях, а потому Сана воспринимал как равного себе. Такое отношение было для него даже комфортнее; груз ответственности за всё ранчо порой давил чересчур сильно. — Так, а ну-ка не надо мне этих улыбочек, Юнхо! — для верности Сан ткнул в него пальцем, но ковбой дёрнул плечами, усмехнувшись. Огромного Юнхо было не напугать ничем, особенно если он сидел на лошади. — Как он оказался там? Чем дольше Ёсан водил пальчиком по неровностям стола, опустив глаза, тем яснее вырисовывалась у Сана картина. — Он вам денег дал? — ковбои сохраняли молчание, и это только подтверждало его слова. — Опять джин купите, да? — Сан хлопнул по столу, так что полупустые бокалы, недавно наполненные бутылками из домашних холодильников, подпрыгнули, звеня. — Пиздец, так и думал! Когда вы прекратите творить хрен знает что в моё отсутствие? А если б это был не покупатель? А вор?Кошмар… — Да кому мы нужны в этой глуши? — отозвался Юнхо и развёл руки, словно дипломат. Он был прав насчёт всего, и даже со словом «глушь» Сану не хотелось спорить, как бы он не любил свои прерии. — А вы только рады, как я посмотрю! В следующий раз специально найду вора — чтоб не расслаблялись. Юнхо кивнул со смиренным видом. Сан оглядел ковбоев, сжав губы. От жары уже плавились мозги, но, благо, день подходил к концу. Больше, чем искупаться, Сан ничего на свете сейчас не хотел; кожа не блестела от пота, но была неприятно липкой. В доме его ждал странного покупатель в наряде из модного журнала, на которого силы было взять негде, но нужно было — он ведь принёс деньги, а деньги Сану очень нужны. Раздражительность хотелось выплеснуть каким-нибудь бесполезным доёбом. Сан подлез пальцами под шляпу, чтобы помассировать виски, и увидел подходящего к ним Уёна. Тот грыз морковку, которыми постоянно пытался накормить своего коня Попо, но безуспешно, потому что тот в качестве лакомства принимал только сладкое. — Всех загнали? — протянул патрон, обращаясь к Уёну. — Всех, всех. Иди отдыхай, а то умаялся уже, — ответил ковбой, хрустя морковкой. Воцарилось молчание; все вглядывались в горизонт, истыканный палками высоких кактусов, и отчего-то оттягивали ужин, слушая урчание собственных животов. Вдруг в кустах рядом зашуршало; слишком резко, чтобы это был ветер. Перед ними появился койот с чёрными ушами. — Ой-о, а кто это у нас тут? Роро пришёл опять! Роро, смотри, Сани-хён вернулся, твой любимый хозяин! Уён рассыпался умиляющимися звуками, улыбаясь, пока остальные устало вздыхали. — Я его назвал Роро, — запоздало объявил Уён с довольным видом, опустившись, чтобы почесать пса. Сан вздохнул. — Ну пошли… Роро. Думаю, всё-таки зайдём в конюшню. По правде говоря, спешить нужно было обратно в дом — но патрон за весь день не проведал свою кобылу. Ей почти не удавалось носить седло, потому что Сан чаще катался на машине, чем на лошади. — Как все ведут себя здесь? Не буянят? Следи за ними, я только тебе могу доверять. Когда меня нет, ты знаешь — ты за главную, Кутчиккуль. Казалось, лошадь и правда понимала его — по крайней мере, никогда не фыркала и не стучала копытами, пока Сан говорил с ней, поглаживая по морде. Она не испытывала недостатка в прогулках: ковбои выводили её, если у Сана не было возможности. Но ей нужен был скорее не воздух, а присутствие хозяина чаще, чем несколько раз в неделю. Сан надеялся, что в темноватой пыльной конюшне и Кутчиккуль, и ковбойским лошадям уютно. С виду можно было и засомневаться, но Сан любил животных всей душой — с детства, с тех пор, как родители впервые вывели его гулять из дома. Даже страусов любил — честно-честно. Приласкав лошадь, Сан наконец вновь двинулся в сторону дома. Пусть на носу была хорошая сделка, ему ни разу не нравилось то, что происходит. Покупатель выглядел солидно со своим видным носом и узорчатым галстуком, но что-то с ним как будто было не так. В существование интуиции Сан в принципе не верил, так что отбросил мысли, подходя к дверям, которые никогда не запирались: ранчо всегда было под присмотром ковбоев. — Теперь я весь в вашем распоряжении, — сказал Сан хрипло, сбрасывая искупанные в пыли сандалии — никаких сапог со шпорами в этой жаре — и обтирая ноги, чтобы пройти в дом босиком. Он встретился взглядом с покупателем и рассмотрел его теперь лучше, без слепящих лучей. Этот дурак решил, что сегодня голубые линзы будут отличной идеей — в потолочном свете гостиной они казались едва не белыми и придавали взгляду выражение, леденящее кровь. Он подвёл глаза, наверняка рассчитывая вернуться домой сегодня и смыть всё городской водой, а затем намылить лицо мылами из десяти пузырьков. Сан ухмыльнулся этой мысли; дела так быстро не делаются. Даже если им удастся обсудить всё за вечер, возвращаться ночью по неосвещённой дороге, притом на лоурайдере, — это как минимум неразумно. Покупатель останется ночевать; Сан всегда подготавливал пустую спальню к приезду гостей. — Вы не присылали заказ, только о визите предупредили, поэтому я ничего не подготовил. Но это не займёт много времени; мы просыпаемся рано и к обеду обычно успеваем упаковать товар. Итак, давайте посмотрим. Не прошло и двух секунд, как в руках у Сана появилась учётная книжка, куда он заносил информацию о сделках. Он сидел на качающемся кресле напротив дивана, устеленного клетчатым пледом, где сидел гость. Против решительной сосредоточенности Сана у него было только раздражение к тусклым тёплым лампочкам и плохо скрываемое волнение. — Посмотрим… Яйца и перья, так? Когда приезжал Мистер Роттен, вы брали двух самцов — но я так понял, дело прогорело, — Сан усмехнулся, обводя губы языком; когда на ранчо приезжал Ральф Роттен, всегда становилось весело, потому что в нём одна за одной загорались новые авантюры. Видимо, одна из них всё-таки вывела его в люди, раз теперь он пропал, и его заменили Мистером Ли. — Да, заказ тот же, как в прошлый раз, только я хотел спросить- — Качество товара гарантировано. На мои яйца ещё никто не жаловался. Яйца, перья, жир, мясо — если вы в них сомневаетесь, спросите своих коллег или позвоните в места сбыта. Странно, что вы этого не сделали, а? Что до меня, что до других фермеров ехать одинаково, но почему-то вы приехали ко мне — поздновато сомневаться, не считаете? Покупатель вздохнул, опустив взгляд на низкий полированный столик, который их разделял с Саном. — Я не сомневаюсь в вас, Мистер Чхве, — аккуратно сказал он, и Сан готов был поклясться, что никогда не слышал такого наглого вранья. — Вопрос в другом. С вами ведь не я связывался — вам сказали, кто именно приедет? — Нет, — патрону потребовалась секунда, чтобы нахмуриться, но он не сомневался. — Директор Пин готов поручиться за вас и всегда на связи ну… и всё всегда проходит нормально. Проблем с покупателями не возникало, так что мне достаточно имени и даты приезда — вы хотите возразить по поводу этого, Мистер Ли? К чему вы вообще ведёте? Слыша, как патрон начинает раздражаться и стискивать зубы, гость замялся вновь. Но труды, которые он приложил для того, чтобы добраться сюда и разузнать побольше о ранчо Чхве, просто не позволяли отступать. Даже теперь, даже притом, что патрон оказался совершенно неприятным человеком. На столике стояла вазочка с дешёвыми конфетами — первобытное гостеприимство, которое от Сана ощущалось как твёрдый удар по спине. Даже если кашляешь при этом — всё равно не очень приятно. Гость выдохнул, быстро собираясь с мыслями, и сказал: — Веду к тому, что я не Мистер Ли Суги. Меня зовут Пак Сонхва. Он не поднимал глаза на патрона, пока тот становился желтее и желтее под закатным солнцем из окон. Пак Сонхва заходился в кашле и понимал, что, кем бы Сан ни был, его удар по спине — лучше, чем ничего. — Мистер Пин перепутал? А, вы поэтому… погодите, а чего ж вы сразу не сказали? — вывалив неуместную новость, Пак Сонхва стал зеленеть, словно ему было плохо, отчего голос Сана стал мягче; он этого не заметил — как никогда не замечал и того, что привычка заботиться о других всё ещё у него осталась. А Сонхва… Само это сочетание звуков, которые теперь почему-то непрерывно звучали в голове — теперь, когда гость переменился, сделав и без того хреновую атмосферу ещё более напряжённой, — казалось Сану более подходящим, чем Ли Суги; более высокомерным. Чем-то о голубой крови, мысли о которой навевало лицо Сонхва, достойное принца. Конкретно сейчас оно, правда, не требовало красной дорожки и фонтанов. Сонхва лишь беспомощно двигал своими толстыми бровями, не позволяя Сану его понять. Он медленно осматривал гостиную с таким видом, словно не просто впервые находится здесь, а всё для него впервые — но судя по всему, он всего лишь подбирал слова. — Мне… Мне нужно пожить где-нибудь. Около месяца. Он просил Сана завести руку за его спину и постучать, чтобы остановить кашель. — Э-э..? Мне кажется, этот дом не очень похож на отель… — промычал Сан себе под ном, но в зале, где были только они вдвоём и сухой воздух, всё было отлично слышно. — Если вы оплатите это, или мы ещё как-то договоримся, причин отказать у меня нет — вы в любом случае остаётесь здесь на ночь, и ваша спальня уже приготовлена. Но насчёт остального мне придётся поговорить с Мистером Пином… — Нет, не надо, — Сонхва вдруг вскинул голову и посмотрел в глаза. Видя, что он смущён и скован, но всё же продолжает просить невесть о чём, Сан фыркнул; ему не нравилось ни хрена не понимать. — Вернее… Я возражаю, — добавил Сонхва тише. — А оплата… будет. Подождите, я принесу сейчас. С этим он встал и решительно направился к дверям; Сану оставалось только говорить вслед: — Да подождите, я же это так сказал!.. Просто. Что за предложения такие. Нет, я не позвоню Мистеру Пину завтра — а то сейчас уже поздновато. Он стих, когда чужая голова скрылась на улице. Он не сомневался в том, что Мистер Пак сможет найти дорогу к машине, там было недалеко, — но к чему такая спешка? Тишина, образовавшая в комнате, быстро оборвалась, когда Сан стал разливать холодный лимонад для отвлечения мыслей; они клубились в голове и никогда не делали лучше. Два стакана наполнились бледно-жёлтым пахучим напитком, который здесь готовили сами, и в дом вошёл Сонхва с большой сумкой. Хозяин так и застыл с полупустым кувшином. — Это… — он проследил за Сонхва, ставящим сумку на пол и тянущим за замок. Это деньги. — Подождите. Много денег. — Стойте. Стойте на месте. Это очень много денег. Сан мгновенно вспомнил о расходах ранчо и ремонтных работах, с которыми стоило покончить ещё два года назад. — Вы… — Это плата за то, что вы примете меня и никто, кроме ваших работников, не узнает, что я здесь. Больше ковбоев. У него было столько способов вложения этих денег. Больше земли. Ферма. Расширение рынка сбыта. Так, нет, стоп! — Вы же понимаете, что это много?.. — Сан выпрямился и, не отрываясь от глаз Сонхва, подошёл к сумке. — Курорты уже надоели, да? Некуда больше поехать? — Я не… Нет, боже, нет же, — Сонхва выдохнул, закрывая лицо рукой. — Впрочем, думайте что вам думается, мне всё равно. Главное — скажите, согласны ли. — Вас ищ… «Ищет полиция». Нет, этот вопрос не нужно задавать. Зря он появился у Сана в голове. Сюда не совалась полиция. Не потому что какое-то криминальное местечко, нет, здесь не гетто-какое-нибудь было — наоборот, не было никого, и поэтому никогда ничего не происходило. Глушь дремучая. Даже если позвонить в полицию, даже если поняли бы, где находится ранчо или ферма, то вряд ли приехали бы. Свобода, твори что хочешь — Сан любил прерии именно за то, что они давали всем свободу; любил и сейчас, но однажды эта любовь чуть не обратилась в труху. Грёбаные мысли. Нет; Сан обещал не вспоминать об этом. — Мой бывший, он… угрожает мне. Я уверен, он сможет найти меня, если я не спрячусь где-то в подобном месте. Проговорив это, словно мнение Сана вновь его стало волновать, Сонхва поднял глаза. Патрон взял стакан с лимонадом и опустошил одним глотком; приятный холод во рту помог наконец почувствовать себя лучше. — Бывший. Бывший, да? — он ухмыльнулся, глядя на Сонхва. Этот растерянный принц в своей шляпе и галстуке больше не вызывал раздражения, хотя лимонад, надо знать, был безалкогольным. Возможно, у Сана начиналась истерика. Он вскинул руки. — Я всё понял. Идёмте наверх, я покажу вашу спальню и сделаю вид, что поверил в эту пургу. Обсудим всё завтра. Заказ, как я понимаю, вы делать не будете — спасибо, что приехали просто показаться. Значит, завтра просто заберёте свои деньги и поедете куда-нибудь. Куда-нибудь к родным — они уж вас укроют лучше, чем я. — Мистер Чхве, у меня их нет, — в спину прозвучала… точно ли уязвлённость? Сан в это не поверил и продолжил вести гостя по лестнице. — Я не шучу, Мистер Чхве. Пожалуйста, подумайте хорошо. Сонхва не собирался унижаться; всё ещё использовал нейтральную речь. Сан открыл для него дверь в гостевую спальню на втором этаже, где было чище, чем даже в его собственной — он сам прибирался здесь, ведь для гостей родители всегда приказывали давать самое лучшее. Затем Сан показал, где находится ванная, но Сонхва сначала приволок наверх чемодан со своими вещами, и лишь потом пошёл мыться. Сан не упустил возможность напомнить, что завтра Сонхва уедет к чёртовой страусиной бабушке вместе с этим чемоданом, и вскоре остался сидеть на кровати один. Раньше это была спальня его дяди. Раньше вообще гостевых спален не было и дом таил жизнь в каждом своём углу. Их семья держала пять собак — которые и сейчас, конечно, были живы, но Сан увёз их старшей сестре, чтобы лишний раз не вспоминать о временах, когда мог радоваться простому присутствию близких рядом с собой. Он не привык находиться в этой спальне; здесь было неуютно. Сан устал жить прошлым, правда. Пусть он отлично притворялся, заставляя всех вокруг думать, что у него всё хорошо, что он отпустил страдания, неприятные мысли накатывали даже сейчас, когда стоило думать совсем о другом. В его доме оказался очень подозрительный человек. Итак, нужно было что-то делать с этим. Сан заставил себя подняться с кровати. Он увидел, прищурив глаза, какой код Сонхва вводил на замок в чемодане — ноль двадцать семь, прямо как здешняя температура под вечер, — поэтому открыть его теперь не составило труда. Сан считал подозрительное поведение Мистера Пак Сонхва достаточной причиной, чтобы залезть в его вещи, и не собирался внушать себе вину за это потом, ведь он вообще не был человеком морали. А прерии — место свободных ветров: не стоит заморачиваться о подобных мелочах, ведь их уносит вместе с мелкими соринками во время ураганов. Сан думал, что копаться придётся долго или он вообще не найдёт ничего такого до возвращения Сонхва — может быть, в чемодане всё-таки и нет подозрительных вещей? — но не прошло и минуты, как из вороха наспех упакованных барахла рука выудила тёмно-синюю паспортную книжечку. На имя Ли Суги. А некоторое время спустя — вторую. На Пак Сонхва. Места и даты рождения и строка о проживании различались, но с фотографии смотрели неизменно глаза его гостя. Почуяв шум за дверью, Сан принялся быстро складывать всё по местам и комкать одежду так, как она лежала. Он захлопнул чемодан обратно, но молния не поддавалась — неудивительно, потому что одежды внутри было столько, словно обладатель этого чемодана приехал выгуливать себя в Париж, а не на ранчо у чёрта страуса на куличиках. Сану пришлось вновь открыть его и проверить, где вещи уложены совсем неаккуратно — и, тут же поняв в чём дело, сунул руку, чтобы заткнуть под низ что-то металлическое. Он не успел рассмотреть как следует, но это было и не обязательно. Пистолеты ведь дело нехитрое. Ни с чем не спутаешь. И почему подозрительные вещи не могли закончиться на поддельных паспортах? Только второго грёбаного пистолета в этом доме не хватало. Где первый, да? Первый был у самого Сана — пришлось обзавестись после того, как перестрелка оставила его единственным хозяином этого ранчо. Он не хотел винить себя за то, что не смог сделать всё, что было в его силах, если судьба снова захочет испытать его. Пара мгновений — и чемодан наконец оказался закрыт, а Сан отлетел в другую часть комнаты, к окну, чтобы открыть створку и, пошарив в кармане, выудить сигарету. В комнату с остывающим воздухом ворвалось то, что уже можно было назвать ночью. Снаружи доносился шум из ковбойских домиков; там, похоже, ужинали. У Сана на ужин была тщетно забываемая горечь и мысли о госте, которые совершенно точно подарят сегодня бессонницу. Шумы в коридоре — на этот раз настоящие, а не выдуманные тревожным сознанием, — привлекли слух и быстро достигли двери. Сонхва появился в спальне в мягком бледно-голубом халате. — Можете не закуривать здесь? — попросил он всё тем же вежливо-робким тоном, который не получилось смыть тёплой водой. Сан отвернулся от окна. Новейший дорогой халат — ни одной торчащей нитки, не то что на его собственной одежде, — босые сухие ноги и контейнер для линз в руке; глаза Сонхва теперь были чёрными и не пугали. Сан очнулся лишь спустя пару секунд, поняв, что рукой до сих пор шарится в заднем кармане, ища зажигалку. — Нечем всё равно. Внизу, наверное оставил, — ответил он странно хриплым голосом, забирая сигарету, прилипшую к сухим губам. То ли с приближением ночи в нём что-то сломалось, то ли Сонхва действительно был до ужаса красивым. — Благодарю за понимание. Сонхва прошёл к кровати, куда до этого бросил то, в чём будет спать, и — а с чего Сан вообще решил, что его будут спрашивать? — стянул халат, чтобы одеться. Сан отвернулся — но лишь через пару секунд, когда заметил, что уставил взгляд в плечо, отливающее золотом под тёплой потолочной лампой. Можно было и предупредить, двух зайцев бы убил, — и здоровье бы сберёг патрону, и продемонстрировал у себя наличие совести. Сан боялся, что его можно будет считать по румянцу — ему всегда было трудно понять, краснеют ли уши, — и не имел понятия, почему до сих пор стоит здесь. Быстро переодевшись, Сонхва привлёк его взгляд обратно удовлетворённым «так». Он оказался уже в серой пижаме — и заговорил прежде, чем Сан поймал себя на том, что снова слишком долго смотрит. — Могу ли я сделать что-то для вас, чтобы заставить передумать, Мистер Чхве? — он закинул ногу на ногу, высасывая из патрона уверенность и пропитываясь ею сам. То ли пальцы Сана с сигаретой, подрагивающие от сегодняшней замены нормального сна кофеином, то ли холодный шёлк пижамы на коже заставлял Сонхва думать, что здесь и сейчас ему всё дозволено. Его голос сделался глубже, шуршал, и создавалось впечатление, что он просто собирает всё это из своего готового набора улыбок и взглядов. — Вы настроены на серьёзный отказ, как я подозреваю, но ведь я не буду напрягать вас — обещаю! Вы продолжите жить так же, как и раньше… — Да. Без вас в своём доме, — быстро проговорил Сан. — …только спасёте мне жизнь. Хотелось отвести взгляд от чужих глаз, раскрытых в обещании, но вместо этого патрон прищурился, желая надавить на Сонхва. Да о чём он вообще говорит? Жизнь спасти — может, ещё и собачкой его сделаться? Денег у такого собачника ведь было немерено. Разбежались, ага. — Если почувствуете, что не спится, выйдите во двор. Ночная прохлада умиротворяет. Сонхва весело хмыкнул, вздёрнув подбородок. Таким он действительно подходил своему имени — и дорожки ему, и фонтаны, вот только всего этого здесь не было. Бесспорно, внутри этой комнаты он мог считать, что за ним победа над бедным патроном, давно не подпускавшим к себе никого за неимением времени и сил, — но вокруг были прерии, которым объяснить свои законы он уже не смог бы. Открывая дверь, чтобы уйти к себе, Сан уже знал, какое решение примет завтра. Он задержался всего на чуть-чуть, только чтобы спросить: — Есть не будете, да? — Я так поздно не ужинаю, — ответил Сонхва и коротко улыбнулся, глядя на него исподлобья. — Приятных снов и ещё раз спасибо, Мистер Чхве. Запас гостеприимства у Сана иссяк, поэтому он молча захлопнул за собой дверь, оказавшись в коридоре. Он ушёл к себе и наконец расслабился, давая незажжённой сигарете урониться куда-то на пол. За окнами визжали луговые псы, только в ночное время осмеливающиеся подбираться близко к дому стаями.