Фальшивые бездельники

      «Следующая остановка — улица Хэйшуй. Пожалуйста, приготовьтесь выходить через задние двери».       Автобус выехал с окраины города «В», сделал небольшой полукруг, а затем медленно свернул на разветвленную торговую улицу, которая была заполнена снующими повсюду пешеходами.       Произношение диктора, сказавшего ту фразу, было настолько правильным и чистым, что не походило на обычный стандартный китайский. Казалось, будто говорит робот, даже намеренно повышая голос к концу фразы.       Се Юй сидел в отдаленном углу в самом конце автобуса, повернув голову к окну и наблюдая за жаркими солнечными лучами. Ему казалось, что из-за кондиционера в автобусе было слишком холодно, но при этом он умирал от жары.       Изначально автобус и так ехал не очень быстро, а теперь, когда его со всех сторон окружили люди, по скорости вообще мог соперничать только с ретро-автомобилями. Вдруг, как нарочно, загорелся красный свет, и транспорт резко тряхнуло, после чего он медленно остановился.       Се Юй держал в руках телефон, смотря в окно и ожидая, когда собеседник ответит на звонок.       Прозвучало несколько гудков прежде, чем их, наконец, соединили, и из динамиков раздался знакомый шум, за которым послышался женский голос. Он был настолько громким, что заглушал фоновые звуки, и дерзким, но при этом звучал немного хрипло, пока его обладательница неизвестно с кем спорила.       — Бог знает, когда придут те шесть партий товара. Эти сосунки только и делают, что целыми днями придумывают отговорки, не давая никакой точной информации. Сначала говорили, что завтра, потом — что послезавтра, постоянно меняли время, а потом вообще сказали, что сами не знают, когда они придут... В рот я их ебала.       Се Юй спокойно слушал ругань женщины.       — Поторопятся они, как же! Им даже на мои звонки смелости не хватает ответить, в прятки со мной играть вздумали! Чушь собачья! Бездари безмозглые, ничего о жизни не знающие! Да кто, черт возьми, на всей улице Хэйшуй осмелится навлекать на себя мой, Сюй Яньмэй, гнев?!       Слушая, как брань становилась всё хуже, будто женщина могла, не останавливаясь, без передышки выдать тираду из восьми сотен слов, Се Юй решился её прервать:       — Тетя Мэй.       Ругань мгновенно прекратилась.       Сюй Яньмэй отмахнулась от остальных, замолчала и даже без колебаний затушила зажатую между пальцев сигарету об угол стола. Затем она указала на стоящий на том же столе телефон, трубку которого она подняла случайно, и дала понять, что гневная тирада на тему невозможности вовремя принять шесть поставок товара закончена, и можно расходиться. Закончив тушить сигарету, они опустила на пол свои длинные ноги, которые до этого покоились на убогом письменном столе. В её тоне появилась такая нежность, которую другим людям никогда не приходилось слышать. Будто это и не она вовсе, как поехавшая с катушек, только что проклинала всех на чем свет стоит.       — Да мы просто собрались в обеденный перерыв поболтать о том, о сём. Делать нечего, вот и развлекаемся. Жизнь такая скучная, время от времени покрыть всех матом помогает улучшить настроение...       Се Юй не стал возражать, просто спросил:       — А курение? Как курение помогает улучшить твое здоровье?       От Сюй Яньмэй с ног до головы пахло никотином, но она решила, что этот засранец все равно не сможет учуять запах через телефон, поэтому соврала, не краснея:       — Я не курила. Бросила сразу, как ты запретил мне курить. Ой, и вообще, лучше не поднимай со мной эту тему, иначе я снова сорвусь. Не провоцируй меня.       А играла она, впрочем, довольно реалистично. И кто тут кого провоцирует?       Се Юй слышал, как день ото дня её прокуренный голос становился всё хуже... И только когда она ругалась, этот голос внезапно вновь звучал отчетливо. Да будь у него хоть каша вместо мозгов, он всё равно понял бы, врет она или говорит правду.       — Ты же на каникулах, да? Твоя мама недавно говорила, что ты сдал последний экзамен двадцатого числа. Я тебе писала, но ты не отвечал, — Сюй Яньмэй снова сменила тему и сказала: — Как ты сдал экзамен? Вообще-то я очень долго искала те пожелания в интернете. Они так хорошо написаны, что я чуть не прослезилась, когда нашла их!       «На экзамене не паникуй. Если хорошенько постараешься, то обязательно получишь хорошие оценки! Пусть твои мечты возьмут свой путь из экзаменационной аудитории, поднимут паруса и отправятся в плавание, а твоя жизнь начнет своё путешествие в океане знаний! Засранец, удачи на экзамене!».       Се Юй и сам не знал, почему он дословно запомнил эти неоригинальные, заезженные, да к тому же больше похожие на спам и совершенно не соответствующие эстетике современных подростков, цитаты.       Как раз в этот момент автобус заехал в туннель, закрывая его от палящего и практически обжигающего солнца, всё вокруг погрузилось в темноту.       Се Юй и так был одет во всё черное, а теперь и вовсе слился с окружающей тьмой. Он откинулся назад, распрямляя еле помещающиеся в тесноте длинные ноги, и выдавил небрежную улыбку:       — Тогда поищи ещё. Ты как будто не знаешь, какие у меня оценки, так что мне было тебе отвечать? «Спасибо за поддержку, очень постараюсь не стать первым с конца»?       Не прошло и двух минут, как на том конце трубки, у главы всей улицы Хэйшуй, товарища Сюй Яньмэй, вновь послышались чьи-то крики:       — Да вы же тут людей обманываете, а ещё оптовым рынком называетесь! Цены задрали, явное же надувательство!       — Что ты сказал? — Сюй Яньмэй отвлекли, и она не смогла расслышать ответ Се Юя. — Блять, слишком шумно. Ещё и кучка долбоебов вздумали мне магазин громить. Завтра же пойду и куплю себе громкоговоритель. Ни за что не поверю, что я не усмирю эту кучку сосунков.       Се Юй чуть крепче сжал телефон в руке, слова вертелись у него на языке, но, в конце концов, он сдержался и сказал:       — Ничего. Я видел твоё сообщение, но был занят подготовкой и забыл ответить.       — Ладно-ладно, может у тебя и не самые лучшие оценки, но это не повод расстраиваться. До последнего нельзя сдаваться и признавать поражение. Тоже мне, напугали, скажи, а?       Голос Сю Яньмэй становился всё громче по мере того, как она говорила. Зажав динамик, она заорала тем нескольким покупателям, что продолжали настаивать на том, что здесь обманывают людей:       — Что вы тут забыли? Обманывают только такие ублюдки как вы! Не хотите покупать — не покупайте! Не покупаете — так выматывайтесь!       Автобус выехал из тоннеля, и солнце вновь проникло в него, заполняя всё пространство от передней до задней части. Се Юй слегка прищурился и, увидев за окном знакомый пейзаж, понял, что совсем скоро будет его остановка.       Сегодня понедельник и, не смотря на то, что это третий день летних каникул, это всё же рабочий день, поэтому людей в автобусе было совсем не много. Впереди сидело несколько учениц. У девочек были завязаны хвостики, и даже в каникулы, отправляясь погулять, они, соблюдая все правила, ловко несли свои портфели, а их одежда была белоснежно чистой.       Пусть улица Хэйшуй считалась торговой, цены на ней и впрямь держались невысокими, и её совсем нельзя было назвать оживленной или процветающей. Застройка улиц за чертой города считалась плохой, дома давно обветшали. Но именно политика низких цен привлекала многих людей, не имеющих высокого уровня потребительской способности. И особенно учеников старших классов средней школы[1].       Се Юй взглядом следил за прозрачно-стеклянной, немного отдающей розовым цветом и поблескивающей на солнце подвеской на резинке для волос у девочки впереди.       — Приехали, выходим! — она отбросила свой хвост назад и поднялась, опираясь на поручень. — Вот здесь я в прошлый раз ела ттокпокки[2]. Пойдемте, я отведу вас!        И тут же...       — Мы прибыли на Южную станцию улицы Хэйшуй. Пожалуйста, покиньте автобус через задние двери. Благодарим за содействие!       Автобус медленно остановился, и как только его двери открылись, внутрь ворвался порыв сухого, горячего ветра.       Сюй Яньмэй подумала, что ослышалась, и переспросила:       — Засранец, ты где это? Я правильно расслышала, там о прибытии на улицу Хэйшуй объявили?       Се Юй поднялся и вышел из автобуса.       — Товарищ Сюй Яньмэй, через десять минут я уже буду у ворот «Гуанмао», так что к тому времени тебе придется поднапрячься и придумать, как скрыть запах табака, или как ты будешь со мной за него объясняться. Заодно вспомнишь, что именно ты мне тогда обещала. Встреть меня с высоко поднятой головой.       Сюй Яньмэй повернула голову, взглянув на заполненную окурками пепельницу, стоящую на её рабочем столе:       — ...       — Мэй-цзе[3], что стряслось, чего поникла?       Сюй Яньмэй толчком открыла дверь и вышла из кабинета. Засучив рукава, она зашла на склад, чтобы помочь с работой владельцам магазинов.       — Не спрашивай. Я в печали.       Сюй Яньмэй управляла оптовым рынком одежды на улице Хэйшуй. Она уже больше десяти лет занималась торговлей одежды: в самом начале они с подругами ставили небольшие прилавки на перекрестке, затем прилавки благоустраивались и стали похожи на магазины, и в итоге в самом центре улицы Хэйшуй появилось большое двухэтажное здание под названием «Гуанмао». На этих двух этажах расположились больше сотни небольших магазинчиков, образуя так называемый «оптовый рынок».       Мэй-цзе, будучи владелицей оптового рынка, была довольно известна на улице Хэйшуй. Её знали как выдающуюся женщину, преданную своей работе.       — В печали? А мне почему-то кажется, что ты вот-вот не сможешь сдержать улыбки, — сказала одна из владельцев магазина.       — Ерунда какая! Кстати, есть у тебя духи какие-нибудь или что-то в этом роде? Дай мне побрызгаться. Сяо[4] Юй вот-вот придет, а от меня несет сигаретами. Если он учует, точно устроит мне вздрючку, — ответила Сюй Яньмэй.       Владелица магазина выпрямилась и стряхнула пепел со своих брюк.       — Так всё дело в твоём драгоценном сыночке. Ты только посмотри на себя, как испугалась... Есть у меня духи, дам их тебе, как найду.       — А как тут не испугаешься? Наш Сяо Юй — хороший мальчик, — в этот момент голос Сюй Яньмэй стал очень тихим. Она напряглась, и нож в её руках разрезал мешок с бечевкой. И словно обращаясь к самой себе, она продолжила: — Я не могу оказывать на него дурное влияние.       — Ну не сын же он тебе родной. Всего лишь крестник, разве нет?       — Какой ещё «хороший мальчик»? Мой сын — одноклассник Се Юя. Он самая настоящая заноза в заднице. Я уж не говорю про плохие оценки, да с ним никто из класса даже не осмелится за одну парту сесть. Кажется, всю школу в страхе держит или типа того. И только Мэй-цзе превозносит его как какое-то сокровище и даже почти не матерится при нём.       — А я слышала, что он смухлевал на вступительных экзаменах в старшую школу. Иначе как бы он их сдал, с его-то оценками? И пусть Вторая средняя школа — так себе учебное заведение, но даже у худшей школы всё же есть определенные стандарты.       — Ладно, хватит, не будем об этом, пойдем работать.       К тому времени как Сюй Яньмэй разобралась с бечевкой, любящие посплетничать продавцы уже разошлись. Они встали перед своими прилавками, шириной не превышающие метра[5], и стали изо всех сил зазывать покупателей:       — Два по 99, два по 99[6]! Если не купите сегодня, придется ждать до следующего года! У нас ликвидация товара, продаем пуховики не в сезон и торгуем практически себе в убыток!       — Подходите, смотрите, два за 99!       От приблизившейся Сюй Яньмэй пахло густыми духами:       — Я отойду ненадолго, если что — звоните. Если снова появятся те непонятливые идиоты, не спорьте с ними и ничего не объясняйте, просто обматерите их и всё, ясно? К черту объяснения. Объяснять что-то нужно только тем людям, кто в состоянии слушать и понимать, а не всяким придуркам.       Се Юй сделал крюк, обежал три магазинчика и, наконец, нашел колонки с мегафоном. Красно-белый, его с трудом откопали из-под груды другого товара. Чтобы показать, что, хоть он и покрылся слоем пыли, но все ещё не утратил своей мощи, продавец быстро подключил его в розетку и включил песню «К черту нежность»[7].       Звук и в правду был такой мощный, что почти оглушал.       От такой громкости у Се Юя заболели уши и он, доставая кошелек, сказал:       — Подойдет. Сколько он стоит?       Продавец стоял ещё ближе к мегафону, поэтому никак не мог расслышать, что сказал Се Юй. Он рукавом стряхнул с него пыль и повысил голос, продолжая изо всех сил рекламировать свой товар. Это был уже старенький дедуля, так что было даже удивительно, что он ещё мог говорить так громко:       — Работать долго будет! Если не понравится, вернем деньги! Обязательно вернем!       — Сколько?       — Гарантируем качество товара! Если вдруг сломается, просто придете ко мне! Наш магазинчик никуда не денется и имени своего не изменит, запомните — «Товары от Цзяньхан»!       — ...       Перед лицом пожилого продавца вытянулась тонкая, костлявая рука с аккуратно подстриженными ногтями. С безэмоциональным выражением лица Се Юй нажал на кнопку выключателя, и шум в его ушах стих.       — Сколько он стоит?       — Два... двадцать пять, — продавец сначала показал на пальцах «два», а затем добавил «пять», после чего продолжил: — Будете брать? Если будете, я вам его упакую.       Се Юй ещё даже не успел кивнуть, как дедуля уже успел взять пластиковый пакет и упаковать в него громкоговоритель, а затем также ловко вытащил из лежащих на столе толстых стопок бумаги несколько листовок сомнительного содержания и тоже засунул в пакет.       «Гинекологическая клиника, безболезненный аборт».       «Хорошие новости для мужчин, всего за полцены»[8].       Владеть магазинчиком было недостаточно, ему приходилось ещё и взваливать на себя тяжкое бремя раздачи листовок. Се Юй узнал для себя кое-что новое о решительности и уровне профессионализма продавцов с улицы Хэйшуй.       Дедуля не остановился на этом и засунул в пакет еще несколько бумажек. Судя по разнообразию цветовой гаммы, все листовки были разными, ни одна не повторялась.       — Это подработка, подработка у меня такая. Как говорится, нужно постараться, чтобы выйти на средний уровень достатка и состояние заработать... Вот ваша сдача, держите. Приходите ещё. [1] в Китае следующая система школьного образования: младшая школа (класс 1-6, возраст 6-12 лет), средняя (классы 7-9, возраст 12-15 лет), старшая (классы 10-12, возраст 15-18 лет). В тексте используется 初高中生, что значит только поступившие в старшую школу. Следовательно, возраст девочек — около 15 лет. [2] 炒年糕 ттокпокки (корейские рисовые клецки в остром соусе). [3] цзе — обращение к девушке старшего возраста. [4] сяо — уменьшительно-ласкательное обращение к младшим, буквально — маленький. [5] в оригинале — 3-4 чи, что соответствует метру или чуть больше метра. [6] 99 юаней = 1100 рублей. [7] песня 2007-го года, 《该死的温柔》в исполнении Ма Тяньюй (马天宇). [8] в оригинале намекают на мужские члены и потенцию.