Фальшивые бездельники

      Те листовки охватывали почти все возможные сферы деятельности и бизнеса, какие только пожелаете, от обрезания до микрозаймов. Были даже услуги по взлому замков, чудесному лечению традиционной китайской медициной, частных детективов, профессиональных студентов, которые сдадут за тебя экзамены.       Се Юй сразу вытащил их из пакета и выбросил в мусорное ведро, оставив в руке последнюю, на которой было написано: «Волшебная игра, которая разожжет твою страсть! Хороший мальчик, ах~~~ Иди к нам~~~».       Надписи на листовках были настолько развратными, что можно было под землю провалиться[1]. И именно в тот момент, когда Се Юй собирался выкинуть последний флаер, кто-то позади него громко крикнул: «Засранец!». Рука Се Юя дрогнула, и он, ни с того ни с сего, наоборот засунул листовку в карман своих брюк.       Сюй Яньмэй потерла руки:       — И откуда у тебя время, чтобы прийти повидаться со мной?       Первое, что сделал Се Юй, увидев тетю, — протянул ей черный пластиковый пакет, а затем быстро отступил на несколько шагов, пытаясь держаться подальше:       — Чем от тебя пахнет? Это что, освежитель воздуха для туалета? Зачем ты его на себя вылила?       — Какой к черту освежитель воздуха? Это мои женские феромоны, — она ведь истратила полфлакона духов.       Договорив, она открыла полиэтиленовый пакет, увидела содержимое и на пару секунд остолбенела:       — Я ведь просто не подумав сказала, а ты правда купил мне этот огромный мегафон... Как он работает, где тут выключатель?       Вена на виске Се Юя вздулась:       — Не нажимай, он очень громкий.       Но было слишком поздно, Сюй Яньмэй уже нажала на красную кнопку, напоминая ребенка, который только что заполучил новую игрушку, и песня, которая прервалась в магазине, снова зазвучала из громкоговорителя, являя всю мощь чарующего голоса исполнителя.       Сюй Яньмэй даже немного застыла:       — Бля, всё вот настолько плохо?       — Быстрее, выключи его, — снова сказал Се Юй. — И просто послушай свой голос. Ты ведь даже не отдаешь себе в этом отчет, да? Курение... Ну кури дальше.       — Ты преувеличиваешь... С моим-то здоровьем и физическим состоянием, я ещё повоюю, лет триста — не меньше.       Се Юй наблюдал за ней, не произнося ни звука, и с первого взгляда заметил, как её правая рука — сознательно или нет — всё время поддерживала поясницу. Из-за постоянного тяжелого физического труда спина Сюй Яньмэй постоянно болела, и ей приходилось каждый день клеить на неё пластырь, иначе иногда боль доходила до такой степени, что невозможно было встать с постели.       — У тебя ещё смелости хватает говорить про крепкое здоровье...       Сюй Яньмэй заметила взгляд Се Юя и тут же опустила руку. Она направилась к выходу, легко подпрыгивая, и ответила, то ли говоря правду, то ли обманывая:       — Моя спина в порядке. И вообще, в прошлый раз, когда ты отправил меня в больницу, я сходила, всё в порядке. Врач сказал, что никаких серьезных проблем нет.       Се Юй слушал её, направляясь в сторону «Гуанмао». На нём была обычная, даже немного дешевая черная футболка — её для него когда-то купила Сюй Яньмэй. Тетя часто присылала ему одежду: стоило ей увидеть что-то подходящее, она тут же это покупала. А затем, набрав достаточно, отправляла большую картонную коробку примерно в половину роста обычного человека.       Обе руки он держал в карманах, на несколько раз закатав рукава и обнажая тонкие запястья. Его волосы были средней длины и казались довольно мягкими на ощупь, и, будучи слишком тонкими, они естественно завивались и придавали ему даже немного свирепый вид. Он спросил:       — Сколько грузовиков с товаром нужно разгрузить сегодня?       Сюй Яньмэй в этом году исполнилось уже больше сорока лет, и обычно всё своё время она только и занималась, что приемом и отправкой грузов, целыми днями следя за всем. И разбираться с придурками, которые громили магазины и устраивали скандалы, тоже приходилось ей. У неё просто не было времени позаботиться о себе. Она сделала себе химическую завивку в прошлом году на новогодних каникулах, но без должного ухода теперь они напоминали спутанную лапшу быстрого приготовления, сухую и желтую.       По чертам её лица было несложно увидеть, что в молодости она была очень красива, но годы не щадят никого.       Даже посреди толпы других людей она была бы просто обычной женщиной среднего возраста. Настолько до невозможного обычной, что окружающие даже могли усомниться, не померещились ли им эти следы былой красоты на её лице.       — Восемнадцать грузовиков. Пусть сейчас и лето, но уже нужно присматривать осеннюю одежду, иначе поставщики тогда просто могут не успеть доставить товар, — стоило заговорить о работе, как Сюй Яньмэй бессознательно потянулась к карману, в надежде найти там сигарету и утолить жажду, но нащупала только зажигалку, никакой сигареты.       — Рабочих рук хватает? — снова спросил Се Юй.       — Хватает-хватает, твоей помощи не требуется, — сказала Сюй Яньмэй. — Я ещё с тобой не разобралась за прошлый раз, когда ты втихушку пришел сюда и взялся помогать.       Иногда Се Юй пропускал занятия, если узнавал, что она потянула спину, разгружая грузовики с товаром. А к тому моменту, когда его находили, он уже успевал разгрузить по четыре-пять машин, сливаясь с группой других работников, без школьной формы и весь в поту.       В то время дела на оптовом рынке шли неидеально, и только в последние полгода всё постепенно наладилось. Насколько можно было сократить количество рабочих, настолько его и сократили. Управлять финансами двухэтажного «Гуанмао» и без того было совсем не просто, поэтому, естественно, Сюй Яньмэй раздумывала, как и где можно сэкономить и сократить расходы.       Они зашли в лифт, и тот волшебный аромат освежителя воздуха стал ещё гуще из-за тесного пространства. Лифт был служебным, и на нём, судя по всему, перевозили сырую рыбу и мясо. Поэтому к запаху духов прибавилась ещё еле различимая рыбная вонь.       — Ты ещё подрос, а? — спросила Сюй Яньмэй.       — Скоро уже буду метр восемьдесят, — ответил Се Юй.       Сюй Яньмэй оглядела его с ног до головы, желая то ли улыбнуться, то ли нахмуриться:       — Похудел.       Двери лифта открылись, и Се Юй вышел первым, а Сюй Яньмэй никак не хотела оставлять тему похудения:       — Завтрак, обед и ужин нужно есть вовремя, как положено. Сейчас подростки чуть что сразу выдумывают себе какие-то диеты. Ты даже думать не смей... Эй, почему ты остановился?       Се Юй стоял перед ней, полностью закрывая обзор.       — Что случилось? В чем дело?       Се Юй не дал ей и шанса разглядеть, что именно там происходит. Он сразу же подтолкнул Сюй Яньмэй обратно в лифт, без промедления нажимая на кнопки закрытия дверей. Он быстро среагировал — настолько быстро, что та банда придурков впереди даже сначала не поняла, что происходит, а когда они пришли в себя, двери лифта уже медленно закрывались.       — Я ебал, — сказал возглавлявший эту банду уродливый мужик. Выглядел он свирепо, его шею обвивала золотая цепочка. Он вытащил окурок, зажатый между зубов, и швырнул его себе под ноги, направляясь вперед и отборно матерясь: — Сюй Яньмэй, грязная ты шлюха! Стой, блять, где стоишь!       Он единственный отличался быстрой реакцией, остальные же братки даже не подозревали, что женщина, которую они искали, чуть не ускользнула у них прямо из-под носа. Мужик с золотой цепью на шее в ярости махнул своей огромной ладонью:       — Вы че зыстыли?! За ней! Вы все в театр, что ли, приперлись? Ты! Быстро беги вниз по лестнице и поймай её!       Двери лифта уже наполовину закрылись. Се Юй понизил голос и быстро сказал:       — Спустись вниз и позови на помощь.       В образовавшейся щели между створок Сюй Яньмэй заметила лицо мужчины. Ей многое хотелось сказать, но время поджимало, и она торопливо крикнула:       — Се Юй!       — Тетя Мэй, слушайся меня, — ответил Се Юй, глядя ей в глаза.       Она успела только мельком взглянуть на него, как двери плотно захлопнулись, и лифт унес ее вниз.       Рядом с лифтом стояла швабра, вероятно, забытая уборщицей после конца смены. Се Юй схватил её и с силой наступил на насадку, оставляя в ладонях только ручку.       Он окинул взволнованным взглядом палку в своей руке, лишь затем подняв глаза и посмотрев на группу мужчин:       — Что вам надо?       Он знал их.       Улица Хэйшуй кишела различными ублюдками, которые силой собирали плату за покровительство и защиту и снискали славу за своё самодурство. Того, что стоял впереди всех, звали Ху-гэ[2]. Говорят, его только несколько месяцев назад выпустили из тюрьмы. По его словам, его посадили за то, что он чуть было не зарезал кого-то. Невероятный нахал. Но что бы он ни говорил, никто не хотел разбираться, что тогда произошло и какова на самом деле правда.       Ху-гэ с самого начала влачил свое бесцельное существование, собирая плату за покровительство и наслаждаясь тем, как какие-то пиздюки признавали его своим главарем[3]. Так продолжалось вплоть до того момента, пока он не встретил Сюй Яньмэй... С чего всё началось? Он влюбился в неё.       Сюй Яньмэй была довольно симпатичной, а её характер был дерзким и старательным.       У неё был только один недостаток: гордыня[4]. Она раз за разом отвергала его... Будто вовсе не понимая, что хорошо, а что плохо.       Подумав об этом, взгляд Ху-гэ потемнел:       — Не лезь не в свое дело, сопляк.       Се Юй по-прежнему никак не отреагировал на это. Продавцы забились в угол и боялись издать лишний звук, их сердце готово было выпрыгнуть из груди — они никогда раньше не сталкивались с чем-то подобным. Эти люди вели себя так, будто они здесь хозяева, и могли крушить всё что вздумается. С первого взгляда было понятно, что с ними шутки плохи.       Сотрудники «Гуанмао» не были уверены, нужно ли им звонить в полицию. Все знали неписанные правила улицы Хэйшуй: что происходит здесь, здесь и остается.       А потом они увидели так называемого «хорошего мальчика» Мэй-цзе, стоящего у дверей лифта. Один против пятерых. Его лицо было непроницаемым. Се Юй вытащил руку из кармана брюк и легко поманил их к себе. Непонятно, специально ли он провоцировал их или ему действительно было настолько всё равно:       — Идите к папочке, коли жить надоело. Мне некогда с вами болтать, нападайте сразу все вместе.       — ...       Ху-гэ никогда не признал бы, что он на мгновение испугался этого мальчишки, который, казалось, всё ещё был школьником.       Глаза этого мальчика были такими мрачными и холодными, что нагоняли жути. Смотреть в них было всё равно, что смотреть на кусок дерьма... Словом, это был точно не взгляд ребенка, взращенного в тепличных условиях.       Ху-гэ был в ярости, но по инерции продолжал выебываться. Он резко распахнул воротник и сказал:       — Такой молодой, а разговаривает прям почти как взрослый. Ты хоть знаешь, кто я? Так пойди поспрашивай, найдется ли хоть кто-нибудь, кто, видя меня, не выкажет мне уважения?.. Видишь этот шрам на моей[5] шее? Я получил его, когда подрался с надзирателем в тюрьме. Да у тебя, сопляка, яйца ещё не выросли, какое тебе дело до этой шлюхи? И что ты собрался делать, а? Драться со мной? Или хочешь, чтобы мы тебе показали, как драться надо? Что ты собрался делать, хочешь?..       Не говоря ни слова, Се Юй вытянул руку, чтобы схватить Ху-гэ за воротник. Неожиданно приблизившись, его колено врезалось в нижнюю часть живота противника. Затем, не давая Ху-гэ и шанса смягчить удар, он зажал его локоть рукой и притянул к себе.       Это был довольно красивый и лаконичный бросок через плечо. Если бы ситуация не была такой напряженной, группа продавцов позади них даже зааплодировала бы и устроила громкие овации.       От такого удара глаза Ху-гэ потемнели, он и слова не мог произнести. Однако Се Юй не собиралась отпускать его так просто, он поднял мужчину с пола и с грохотом прижал его к стальным дверям лифта. Его пальцы резко, удушающе сжались на шее Ху-гэ!       — Какая наглость. По-твоему, за тюремные ходки мужикам медали выдают?        Ху-гэ быстро среагировал — он поднял ногу, намереваясь пнуть противника, но Се Юй вновь сильно ударил его палкой. Икры Ху-гэ свело судорогой, и Се Юй отпустил руки, позволяя тому тяжело упасть на пол. Одной рукой он держался за землю, а другой прикрывал живот, с трудом сдерживая рвотные позывы:       — Блять.       — Кого ты только что назвал шлюхой?       Ху-гэ бесстрастно смотрел на медленно приближающееся лицо Се Юя, которое даже уверенно можно было назвать красивым. И только жестокость, застывшая в его глазах, казалось, вот-вот вырвется наружу. Больше, чем эта выделяющаяся среди толпы привлекательная внешность, его удивляло только такое острое и мрачное хладнокровие человека перед ним.       Сдерживая гнев, ровным голосом Се Юй повторил свой вопрос ещё раз:       — Кого ты только что назвал шлюхой?       Ху-гэ ничего не ответил.       — Если никто не научил тебя, как нужно себя вести, значит, придется мне, — Се Юй пнул ногой этот лежащий на земле кусок мусора.       Пара братков позади Ху-гэ несколько раз посмотрели друг на друга, в их глазах читалась нерешительность. Но в итоге они всё же пришли к выводу, что лучше поскорее уносить ноги.       — Всё кончено, что нам теперь делать?       — Может, стоит заявить в полицию? — на бегу спросил тот, что повыше.       — Какая, к черту, полиция? — ответил другой. — Если заявим, как нам в будущем тут дела вести?

***

      Гу Сюэлань как раз пила послеобеденный чай, когда ей позвонили из полицейского участка.       Она скинула шелковую шаль со своих плеч. Под ней было длинное кружевное платье от-кутюр. Оно подчеркивало её тонкую талию и невообразимо изящную женственную фигуру. По подолу платья были вышиты два неброских ажурных цветка, её лодыжки были тонкими и белоснежными, похожими на светлый и чистый нефрит. Тщательно уложенные длинные волосы ниспадали на лицо. Она тихо посмеивалась, слушая, как богатые дамы напротив болтали о вещах из зимней коллекции, которые им недавно приглянулись, и время от времени вставляла пару слов:       — Раз госпоже Чэн так они понравились, то почему бы просто не слетать и купить их?       — Госпожа, Вам звонят.       Гу Сюэлань повернула голову, держа в руках фарфоровую чайную чашку, и небрежно спросила:       — Кто звонит?       Держащий в руке телефон мужчина не знал, стоило ли ему говорить это вслух. Поколебавшись несколько секунд, он наклонился, приложил руку к уху Гу Сюэлань и тихим шепотом, который могли услышать только они двое, сказал:       — По...полиция. Второй молодой господин[6] с кем-то подрался, и драка была довольно серьезной. Пострадавшая сторона требует, чтобы мы оплатили им медицинские счета. Как вы думаете, что нам в этой ситуации стоит сделать? Послать кого-нибудь разобраться?       Выражение лица Гу Сюэлань резко изменилось. [1] в оригинале «обрушить небеса». [2] обращение 哥 — «старший брат» — для старших мужского пола. [3] 大哥 — уважительное обращение: старший брат, босс, главарь: обращение к другу: старик, братан, чувак. [4] 给脸不要脸 — отказаться от предоставленной возможности сохранить лицо (репутацию), быть наглым/неблагодарным. [5] Ху-гэ в оригинале говорит о себе исключительно в третьем лице, подчеркивая свой статус. [6] очень почтительно о младшем сыне.