Пока не грянет гром

I think I know you

Коннор мерил шагами коридор, нервно теребя галстук. Он всегда выглядел безупречно — от корней волос до начищенных ботинок, хотя должность детектива и позволяла ему свободный стиль одежды, но этой привилегией он упорно пренебрегал. Он был сдержан, терпелив и настойчив. Он мог замереть, как изваяние, но словно по щелчку переключиться в режим крушащего всё вокруг урагана. Чаще всего это происходило во время работы в полях или на допросах. Очень быстро найдя с Коннором общий язык и увидев его в деле, Хэнк всё чаще начал доверять ведение допросов именно ему. И Коннор ни разу не подвёл. Гэвин не единожды наблюдал, как Хэнк болеет за своего мальчика, следя за его работой из-за зеркала Гезелла, и испытывал смешанные чувства. С одной стороны, у Коннора было чему поучиться, с другой — Гэвину хотелось блевать. Это было малодушно, эгоистично и тупо. Это было так в стиле Гэвина.       Коннор часто теребил в руках монетку, ручку или зажигалку Хэнка, когда нервничал. В школе Гэвин грыз ногти, но потом избавился от этой привычки, так что сейчас, нервничая, колотил стены, грушу, людей. Пару раз пытался поколотить Коннора, но не преуспел — их вовремя разнимали. Коннор встречных попыток развязать драку не предпринимал. Коннор был совершенен во всём. Или так казалось Гэвину?       Сейчас у Коннора не было ни монетки, ни ручки, ни зажигалки, поэтому он беспощадно мял в руках галстук и мельтешил перед глазами в помятом и пыльном костюме, его волосы растрепались, ворот рубашки был расстёгнут.       — Чем больше ты тут болтаешься, тем больше смахиваешь на маятник, — проворчал Гэвин, глядя на него одним глазом. Ко второму он прикладывал пакет со льдом.       — Что? — Коннор замер и посмотрел на Гэвина. Он хмурился, сведя брови к переносице, и был похож на обиженного ребёнка.       — Сядь, — Гэвин хлопнул рукой по соседнему креслу. Как кошку подзывал, ей богу. Коннор вздохнул и тяжело опустился в кресло, откинулся на спинку и уставился в потолок.       — Как думаете, он... — Коннор не договорил.       За стеной врачи уже час реанимировали Хэнка. Дело с бабулей-наркоманкой на днях приняло неожиданный оборот, когда Гэвин, психанув из-за очередного висяка, начал перебирать материалы по всем делам, открытым в этот же период, особо ни на что не надеясь, но звёзды, кажется, благоволили ему. Дело о наркотиках удалось связать с несколькими убийствами, а потом и вовсе выйти на торговцев оружием, поэтому для проведения операции по захвату пришлось привлечь спецназ.       Гэвин не понял точно, когда всё пошло по пизде и как они с Хэнком и Коннором оказались в эпицентре событий. Аллен грамотно координировал действия своих парней, отвлекающий манёвр сработал как надо, но внезапно операция по захвату превратилась в операцию по освобождению заложников. Среди заложников оказался Хэнк... У Коннора как будто крышу сорвало, и он, наплевав на все приказы, ломанулся выручать напарника. Гэвин только выматерился и рванул за ним, мысленно прощаясь с жизнью, но внезапно в голову ударила боль, и мир для Гэвина померк. Пришёл в себя он, когда всё уже закончилось. Ему потом рассказали, что вырубил его удар прикладом в лицо, и от серьёзных травм уберёг шлем. Коннор не пострадал, в отличие от тех, кому не посчастливилось оказаться на его пути, но вот помочь Хэнку он не успел. Андерсон поймал пулю в бедро, не мог самостоятельно передвигаться и упал без сознания от потери крови, Коннор оставался с ним и зажимал рану руками, и это был пиздец. Хэнка увезла скорая, Гэвина увёз Коннор, потому что оба решительно заявили, что должны лично убедиться, что здоровью Хэнка ничто не угрожает. Хотя оба прекрасно понимали шансы.       Гэвин не знал, что ответить. Не было смысла заговаривать зубы Коннору, чуть больше часа назад он записал на свой счёт несколько трупов, не беспокоясь о собственной безопасности, так что никакие слова сейчас не помогли бы. Гэвин скосил глаза и посмотрел на него, так и сидящего, безвольно запрокинув голову.       — Я не знаю, — честно ответил Гэвин. Коннор моргнул, и по его щеке потекла слеза. Он даже не попытался её стереть. Гэвин внутренне съёжился. Во второй раз за две недели рядом с ним плакал взрослый человек, и он понятия не имел, что делать, поэтому сделал то, что посчитал правильным — взял Коннора за руку, готовый к тому, что он отдёрнет её, но Коннор только вздрогнул и крепче сжал руку Гэвина, и они сплели пальцы и так и сидели, молча держась друг за друга.       Потом был врач, были вопросы. Кто вы? Кем вы приходитесь лейтенанту Андерсону? Детектив Рид, наберитесь терпения. А вы, молодой человек? Коннор Андерсон. Нет, не родственник, не партнёр. А, просто однофамилец? А близкие родственники? Никого нет? Ну что ж. Врач утверждал, что он сделал всё, что мог, что состояние Хэнка остаётся стабильно тяжёлым — геморрагический гиповолемический шок с осложнением на сердце, лёгкое сотрясение мозга от неудачного падения, которое смягчил шлем. Нет, лейтенант не приходил в сознание. Если — не когда, если, вы же понимаете, возраст — это произойдёт, вас оповестят. Оставьте контакты в регистратуре. Нет, мистер Андерсон, к нему нельзя. Совсем нельзя. Детективы, всего хорошего.       Гэвин не раз слышал подобное от своего лечащего врача — максимально общие фразы, не дающие никаких надежд и обещаний, короткие и сухие. Они с Коннором переглянулись. Похоже, здесь им больше действительно было нечего делать.       — В участок? — спросил Гэвин. Коннор кивнул и как-то странно посмотрел на свои руки, словно всё ещё видел на них кровь Хэнка. В дороге они молчали. Коннор включил радио погромче, а Гэвин не был против. К его радости, мысли в голову не лезли. Он был жив, Хэнк был жив, Коннор тоже был жив. Насчёт парней Аллена пока не известно, но Гэвин узнает всё потом, не сейчас.       Прибыв в участок, Гэвин первым делом налил кофе, а уже потом включил компьютер и взялся за отчёт. Предстояло много письменной работы, но сначала требовалось ознакомиться с данными, которые уже внёс в базу Аллен. У него в отряде были потери — два ранения средней тяжести и два летальных. Пиздец. Нужно будет позвонить ему, напиться, подраться, потрахаться. Сбросить пар как угодно, потому что своими силами Гэвин уже не вывозил.       Из кабинета Фаулера с высоко поднятой головой вышел Коннор и, не глядя по сторонам, гордо прошествовал к своему столу и с невозмутимым видом принялся за работу. То, как Фаулер орал на него, слышал весь департамент. Неподчинение приказам старшего по званию, угроза срыва операции, угроза жизни заложников. Спасение жизней заложников... Все это Гэвин уже знал из отчёта Аллена, и раньше он ехидно позлорадствовал бы, но не сейчас, не после того, как у него на глазах Коннор, наплевав на себя, бросился спасать людей. И, как выяснилось, спас.       Гэвин украдкой посмотрел на него. Абсолютно спокойный, с прямой спиной, он с бешеной скоростью строчил отчёт. Новые, максимально полные и точные данные то и дело появлялись в базе. Гэвин нервно передёрнулся и вернулся к работе.       Аллен позвонил сам и позвал выпить, когда было уже почти восемь часов. Гэвин как раз закончил колотить грушу в спортзале департамента и собирался в душ. Договорились встретиться через полчаса в баре неподалёку. Коннора на рабочем месте не оказалось, и Гэвин в душе порадовался этому, потому что вовсе не был уверен, что не позвал бы его в бар с собой, а это было бы охуенно неуместно. Он выключил компьютер, натянул куртку и направился к выходу. Аллен уже ждал его.

***

      Это был долгий и трудный день, и всё, чего хотелось Гвину — это упасть без задних ног и проспать до завтрашнего вечера, но, полежав в кровати, он понял, что преодолел тот момент, когда мог спокойно вырубиться, ещё когда уходил с Алленом из бара. А когда Дэйв зажал его на парковке и принялся целовать, у Рида открылось второе дыхание. До квартиры они так и не добрались, Гэвин завалил Дэйва прямо на заднем сиденье его джипа и трахал до звёзд из глаз, до полного помутнения, пока в голове не осталось никаких мыслей об этом ебучем пиздеце, где стреляли в Хэнка, где ему прилетело в лицо прикладом, где он держал за руку Коннора.       Дэйв стонал под ним и сыпал проклятиями, потом просил остановиться, а потом — продолжать ещё и ещё. После всего адреналина, который они оба хапнули сегодня, их закручивало и уносило за пределы реальности. Так происходило всегда, когда пружины внутри обоих сжимались до максимума и требовалась разрядка. Два, иногда три раза в год. В остальное время они оба оставались одинокими волками, и обоих это устраивало.       — Убери из отчёта, что ты там написал про Коннора, — сказал Гэвин, когда они уже привели себя в порядок, перебрались на передние сиденья и закурили.       — Мы договорились не говорить о работе, — Дэйв поморщился и переключил волну, заиграл какой-то рок.       — Я не говорю о работе, я прошу тебя об услуге.       — Зачем тебе это? — Аллен уставился на него, во взгляде читались раздражение и усталость. Ни намёка на любопытство.       — Просто сделай это, Аллен.       — Этот ваш Коннор ослушался приказа и чуть эпично не выпилился, и ты хочешь, чтобы я выгородил этого идиота?       — Этот идиот спас твоих парней и своего напарника, поэтому да, хочу.       — У него проблемы с субординацией и самоконтролем, и он подрывает мой авторитет в глазах моих парней.       — Брось, Дэйв.       — Не брошу, пока ты не объяснишь.       —Тебе ведь на самом деле всё равно, что я скажу. И на причины тебе плевать.       — Однако тебе — нет. И я настаиваю на том, чтобы ты объяснил мне, почему я должен скрыть подвиги Коннора и врать в отчёте.       — Я не прошу тебя скрывать его подвиги и уж точно не прошу врать, просто когда-то Хэнк сделал то же самое для меня и чуть не лишился значка.       — Я помню. И ты что, решил таким образом вернуть должок?       — Все свои долги я давно вернул, я прошу сделать это ради Коннора.       — У них что-то с Хэнком? — Дэйв не сумел скрыть удивления. — Вот уж не подумал бы…       — Понятия не имею, что у них с Хэнком, но Коннор не мог по-другому.       Дэйв промолчал и уставился в окно. Он давно знал Хэнка, возможно, даже дольше Гэвина, и тоже сопереживал ему и не был рад наблюдать падение старика в синюю яму. Но он также был известен как непреклонный и несгибаемый командир, который не терпит неподчинения и самовольности. Его парни были лучшими из лучших, и двоих он сегодня потерял.       — Я не знаю, как, но Коннор вытянул Хэнка из той задницы, куда он упорно загонял себя после смерти Коула. И если сейчас карьера Коннора пойдёт по пизде или случится что-то ещё…       — Я услышал тебя, — не глядя на Гэвина, ответил Дэйв. А потом он отвёз Рида домой и, махнув на прощание рукой, уехал.       Гэвин покосился на электронные часы на прикроватной тумбочке — 00:23. Ну пиздец. Бессонница для него была делом приходящим, и приходила она, как правило, надолго. Снотворное на алкоголь было не лучшей идеей, поэтому предстояло бороться своими силами. Поворочавшись ещё минут десять, Гэвин плюнул на попытки уснуть, натянул домашние штаны и старую толстовку, сунул ноги в тапки и побрёл на балкон в надежде, что Ричард там. После первого разговора они пересекались ещё пару раз, и Гэвин выяснил, что он тот ещё полуночник. Они так же давали знать о своём присутствии лёгким постукиванием по перегородке, и Гэвин начал ощущать некоторую зависимость от этих разговоров. Ричард оказался отличным слушателем и вообще комфортным человеком, насколько можно было судить по паре непродолжительных разговоров — не душил, не лез под кожу, смеялся над сомнительными шутками Рида и охотно поддерживал любые темы.       На соседнем балконе негромко играла музыка, какой-то транс. Ричард как-то сказал Гэвину имя диджея, но тот тут же его забыл. Больше долгих разговоров у них не получалось — то Гэвина смаривал сон, то Ричарду нужно было куда-то бежать. Он вообще оказался довольно занятым парнем.       Гэвин тихо прикрыл дверь и, прикурив сигарету и развалившись в кресле, уже привычным жестом закинул руку за голову и постучал. Музыка тут же стихла.       — Привет, Гэвин, — бодро сказал Ричард.       — Здравствуй, — Гэвин потянулся и громко зевнул. — Опять работаешь?       — Как всегда.       — Ты вампир. И маньяк.       — Тогда с моей стороны очень неосмотрительно жить по соседству с тобой.       — Я сохраню твой секрет.       — Что я буду за это должен?       — Просто поговори со мной, — Гэвин по привычке пожал плечами, как будто Ричард мог его видеть.       — С удовольствием. Как прошёл твой день?       — Уверен, что хочешь об этом знать?       — Уверен. Ты интересно рассказываешь.       И Гэвин рассказал, конечно. Он сам хотел этого разговора. Мысли, задвинутые в дальний ящик сознания, настойчиво просились наружу, и Ричард казался идеальным собеседником. Он терпеливо слушал, не задавал идиотских вопросов, не удивлялся наигранно, не осуждал. Ричард вообще был чересчур настоящим.       Рид начал свой рассказ с того, как ему пришло в голову связать два разных расследования. Не для того, чтобы покрасоваться, а просто чтобы настроиться, подготовить себя. Воспоминания были свежи, ещё не улеглись, не систематизировались, норовили путаться. Опуская подробности дела и операции, Гэвин рассказал про штурм заброшенного склада, про то, как они с Коннором и Хэнком оказались отрезаны от своих, но Хэнк не был достаточно расторопен, и его взяли в заложники, как Коннор, словно в жопу ужаленный, рванул его спасать, и как он сам бесславно пал, оглушённый.       — Гэвин, я рад, что, несмотря ни на что, с тобой всё в порядке, — тихо сказал Ричард. — Я не могу знать, как вам всем следовало действовать в этих обстоятельствах, но вы живы, значит, всё сделали правильно.       — Хэнк в реанимации.       — Но он жив.       И не поспоришь. Гэвин молчал, не решаясь рассказать о том, что было в больнице и после неё. Почему-то ему казалось, что такие подробности могут не понравиться Ричарду, хотя с чего бы? И с чего бы Риду переживать об этом? Но почему-то он переживал.       — Я сделал кое-что ещё, — наконец сказал Гэвин. — И я не знаю, как ты это воспримешь.       — Я не собираюсь тебя осуждать, — чуть помолчав, ответил Ричард, — И если этот разговор зайдёт не туда, я обещаю, что сделаю вид, что его не было, если ты захочешь. И ты вовсе не обязан рассказывать об этом.       — Я знаю, знаю. Я же сам затеял этот разговор, — вздохнул Гэвин.       — Ты не обязан его продолжать, — вновь напомнил Ричард.       — Я держал Коннора за руку в больнице, — сказал Гэвин так, как будто как минимум отсосал ему на крыльце департамента. — Я хотел как-то успокоить его. Или себя, я не знаю. Коннор плакал из-за Хэнка, и у меня что-то надломилось.       — Гэвин…       — И я попросил Аллена, капитана спецназа, изменить отчёт, потому что иначе у Коннора будут проблемы. Большие проблемы. А перед этим мы с ним, ну, с Алленом, переспали.       — Это было его условием?       — Нет. Мы делали это раньше, но я знаю, что после секса он обычно более сговорчивый.       — Гэвин, что ты чувствуешь к Коннору? Ты говорил, что он тебе не нравится, но сегодняшняя ситуация и то, что ты рассказал мне об этом, противоречит тому, что ты говорил раньше.       — Не знаю. Возможно, я запутался.       — А мне кажется, что ты, наоборот, что-то понял.       — И что же я должен был понять?       — Что ты влюблён в него?       Да, Рид, ты влюблён в него. С самого начала ты, идиот, знал это. Ты ебал ему мозг, пока Хэнк был с ним человеком, пока они строили что-то своё, пока ты изрыгал дерьмо вперемешку с ненавистью. Пока ты презирал Хэнка и стебал их отношения, хотя у тебя самого не было и таких. Пока ты подслушивал Ричарда и дрочил на него, как когда-то дрочил на светлый образ Коннора.       — Расскажешь ещё о ваших отношениях? — не дождавшись ответа, спросил Ричард.       — Да нет никаких отношений. Коннор пришёл к нам в ноябре, весь такой идеальный. Отличник учёбы, блестящая карьера в полиции Нью-Йорка. Не знаю, почему Фаулер не дал ему работать одному. Возможно, решил перестраховаться. А может, просто устал от запоев и проебов Хэнка, так что тут ещё вопрос, кого к кому приставили. Но что бы им ни двигало, он попал в точку, потому что эти двое спелись за неделю, а через две их уже было не оторвать друг от друга. А я Коннора только задевал при любой возможности, пару раз мы даже почти подрались, по моей вине. Ещё я пытался подкатывать, но Коннор не оценил, и я перестал.       — Но тем не менее что-то в нём тебе нравится.       Да, нравится. Кому не понравится высокий брюнет с карими глазами, светлой кожей и блядскими родинками? С голосом, который можно слушать как музыку? О голосе, правда, Гэвин говорить не стал, потому что у Ричарда тоже голос был — закачаешься.       — А ещё он ебучий профессионал, — продолжал Гэвин. — Чёртов робот в облике человека. Уверен, что сегодня был первый раз, когда он проебался.       — Ты когда-нибудь пытался с ним поговорить?       — Типа, нормально, как взрослые люди, которые не хотят друг друга убить?       — Типа, да. Как мы с тобой.       Как мы с тобой…       — Нет, Ричард, Я вёл себя как говно. Как ревнивый большой ребёнок.       — Сегодня ты не вёл себя ни как говно, ни как ребёнок.       — Пожалуй, но я всё равно проебался.       — Тебе нужно прояснить характер их отношений. Возможно, они любовники. Возможно, они друзья. Возможно, Коннор вообще не гей…       Ричард говорил об этом так спокойно, как будто о погоде, и Гэвин не понял, почему вдруг у него шевельнулось в штанах.       — А ты? — облизнув губы, спросил он. Внезапно захотелось услышать это от Ричарда лично.       — Гей ли я? — Ричард усмехнулся.       — Извини, это было тупо.       — Я гей, Гэвин.       — Хорошо. Я просто хочу быть уверен, что этот разговор тебя не напрягает.       — Тема сексуальных предпочтений — это наименьшее, что меня может напрячь в этой ситуации.       — А что может?       — То, что я никак не могу помочь? Твоё напряжение? Проблема Коннора, которая неизвестно, как разрешится? Аллен, которому или придётся пойти против принципов, или против тебя? Хэнк…       — Не продолжай, я понял. И я не должен был спрашивать у тебя…       — Гэвин, если бы ты задал этот вопрос Коннору, если бы ты вообще говорил с Коннором, то всё было бы проще. Поэтому, пожалуйста, не загоняйся насчёт меня.       — Кстати, насчёт тебя.       — Что насчёт меня?       — Почему ты не говоришь о себе?       — Я говорю, просто ты не спрашиваешь.       — Неправда. Я спросил, гей ли ты.       — И я ответил. Ты пытаешься перевести тему?       — Да.       Они замолчали и засмеялись одновременно.       — Я поговорю с Коннором, когда представится возможность. И с Хэнком, как только он выйдет из больницы, — сказал Гэвин и, чуть помолчав, добавил: — Но в следующий раз мы будем говорить о тебе.       — Как пожелаешь, Гэвин, — и Ричард в очередной раз усмехнулся.       Как пожелаешь, Гэвин... Гэвин сказал бы, чего он сейчас желает. Гэвин сказал бы, какая у него в голове каша из Коннора и Ричарда, потому что он уже вообще перестал понимать, кто из них его больше волнует, но думать о Ричарде как о сексуальном объекте он себе строго-настрого запретил. Ричард был тёмной лошадкой. Умной, доброй, отзывчивой загадкой с соседнего балкона, которую хотелось разгадывать постепенно. Которая не пыталась убежать. И пусть Гэвин уже запустил проблему с Коннором, но чутьё подсказываю, что с Ричардом опасна именно спешка. У Ричарда были свои тайны, не узнав которые невозможно было понять, как к нему подобраться. И которыми он готов был поделиться.       Как пожелаешь, Гэвин…       — Так что, мне стоит забыть сегодняшний разговор?       — Только если я сказал что-то не то.       — Ты всё правильно сказал, Гэвин. И я ценю, что ты доверился мне.       — Я ценю, что ты выслушал.       — В любое время.       — Например, завтра? — блядь, Рид, ты ведёшь себя как аддикт.       — Только если ты готов не спать вторую ночь подряд. Завтра днём у меня две встречи, а потом я буду гнаться за дедлайном.       — Чёрт, я ведь отвлекаю тебя от работы.       — Я работаю, не переживай. Рот в этом процессе не участвует.       — Завтра обсудим твой рот, — Гэвин поднялся и покрутил плечами, чтобы размяться. — Спокойной ночи.       — Спокойной ночи, Гэвин.       Вернувшись в квартиру, Гэвин прошёл на кухню, спотыкаясь и сшибая углы в темноте. Выпил стакан ледяной воды, умыл лицо и на ощупь побрёл в спальню. Только сейчас он понял, как сильно устал, поэтому, не раздеваясь, повалился на кровать и провалился в сон.

***

      Хэнк пришёл в себя и переведён в обычную палату. Об этом Гэвину и Коннору сообщил Фаулер в своём кабинете и даже отпустил их обоих навестить старика. Коннор решил ехать сразу, и Гэвину пришлось нестись за ним через весь участок на стоянку служебного транспорта. Это был как раз тот момент, когда он переключался в режим торнадо, на пути которого лучше не становиться. Ехали они молча. Коннор включил музыку погромче, и Гэвина это устраивало. В палату пустили их обоих. Хэнк дремал под звуки приборов, Коннор подошёл и взял его за руку. Гэвин скромно топтался в стороне. — Хэнк, — тихо позвал Коннор. Хэнк приоткрыл глаза, сфокусировался на нём и улыбнулся. — Коннор… — пробормотал он. — Сынок. Коннор уткнулся лицом в его руку, его плечи вздрагивали. — Хэнк, прости меня, — всхлипнул он. — Я правда пытался. — Тише, мальчик, тише, — Хэнк потянулся к нему, но рука безвольно упала на живот. Гэвин подошёл и сгрёб её своей лапищей. — Привет, старик, — сказал он нарочито бодро. — Рад, что ты жив.       Хэнк высвободил руку из хватки Рида и показал фак. Гэвин заржал и попрощался. Оставаться не хотелось да и незачем было.       Он вышел на парковку и прикурил сигарету, расхаживая вокруг машины и бесцельно пиная колёса. Коннор подтянулся минут через десять.       Сынок.       Сынок?       — Обеденное время, детектив, — он возвёл очи к небу и засунул руки в карманы. Весь такой лёгкий и счастливый.       — Ага, — ответил Гэвин. Он не знал, что ещё сказать. Они никогда толком не разговаривали.       — Как бы вы хотели его провести?       Что, блядь?       Дорогущий пиджак Коннор небрежно бросил на переднее сиденье рядом с курткой Рида, с которого на заднем он торопливо стягивал футболку. Он был непривычно растерянным и возбуждённым. Гэвин притянул его к себе и поцеловал. Пальцы отвратительно путались, когда он расстёгивая рубашку Коннора. Не помять бы, блядь.       Коннор сам расстегнул свои брюки и стянул их вместе с трусами, скинул ботинки и принялся за джинсы Гэвина. Он торопился, стонал и выглядел прекрасно. Гэвин отпихнул его руки, сам расстегнул ремень и молнию и повалил на сиденье. Коннор обхватил его руками и ногами, привлёк к себе и целовал в губы, шею, везде, куда мог дотянуться. Его ресницы дрожали, он глубоко и нетерпеливо дышал. Гэвин впился пальцами ему в волосы, заставляя стонать и выгибать спину. Он гладил его лицо, грудь, живот, сжал, скомкал, как будто пытаясь удержать одной рукой всего целиком. Зарычал, толкнулся, растворяясь в своей мечте, в своём больном шестимесячном безумии, которое наконец закончилось. Или только началось?       Коннор стонал, вцепившись пальцами в плечи Гэвина, он всхлипывал и дрожал, а Гэвин продолжал двигаться быстрее и яростнее, как будто пытаясь выбить к чёртовой матери всю жизнь из этого бледного гибкого тела прямо здесь, на этом дурацком сиденье этой дурацкой машины на этой дурацкой парковке.       — Гэвин, — простонал Коннор и ткнулся лбом в его плечо. — Господи, Гэвин.       Гэвин не слушал его. Он двигался всё быстрее, балансируя где-то на грани. Ещё, ещё!       — Хочу кончить в тебя, — выдохнул он Коннору в ухо.       — Как пожелаешь, Гэвин…       Что?       — В любое время…       Что, блядь?!       Гэвина как будто выбросили в реальность пинком, захлопнув за ним дверь. Он хватал ртом воздух, лёжа на смятой постели. Сердце бешено колотилось, футболка липла к телу, штаны оттягивал каменный стояк.       — Блядь, — простонал Гэвин и потянулся к члену. Прикосновение сухой ладони отдалось болью, он закусил губу и задвигал рукой, хрипя пересохшим горлом. Он метался по кровати, впивался пальцами в живот, оставляя красные следы, по щекам текли слёзы. Оргазм смешался с жалостью с себе, Гэвин заскулил, до боли сжимая член, зажмурился до красных кругов перед глазами. Тело сжалось до максимума и расслабилось, растекаясь лужей по кровати. Гэвин отдышался, снял футболку, вытерся ею и, отбросив в сторону, поплёлся на балкон покурить. На улице было тихо, на балконе Ричарда тоже. Конечно, половина пятого, он давно уже спит. Гэвин упёрся локтями в перила. Ночной воздух приятно холодил кожу, лёгкий ветерок трепал спутанные волосы, тело приятно ныло. Память цеплялась за сон, вбивая его в мозг пятидюймовыми гвоздями. Ему и раньше снился Коннор, но это было давно и никогда — настолько ярко. Связано ли это с разговором с Ричардом? Или всё дело в адреналине? Не найдя ответы, Гэвин вернулся в квартиру, попил, открыл окно в спальне и снова лёг спать. Хорошо, что сегодня выходной.       Вечером позвонила Тина и позвала выпить в бар неподалёку от Департамента. Гэвин согласился. Весь день он провалялся перед телевизором в обнимку с кошкой и смотрел сериал. Он не позволял себе думать о событиях прошлых суток, потому что от этих мыслей голова шла кругом. Нужно сначала поговорить с Коннором, но и об этом можно подумать потом.       После звонка Тины Гэвин принял душ, поскрёб бритвой лицо, надел чистое бельё и одежду и вывалился на улицу. До бара он решил дойти пешком. Обогнув свой дом и перейдя на другую сторону улицы, он неожиданно остановился и уставился на дом, отыскал взглядом свой балкон на восьмом этаже, а потом посмотрел на соседний. Он и сам не знал, что пытался там разглядеть. Кажется, вдоль перил росли цветы, окна в гостиную были зашторены. Гэвин усмехнулся и поспешил в бар — рабочий день Тины вот-вот должен был закончиться.       — За тебя, — Тина стукнула своим стаканом стакан Гэвина.       — С какого хуя за меня? — Гэвин отпил пиво и закинул в рот несколько орешков.       — Рид, ты пиздец, — Тина нахмурила хорошенькое личико. — Ты же вчера сделал большое дело.       — Какое ещё дело?       — Не прибедняйся.       — Ты про операцию Аллена?       — Ага.       — Всё сделал Коннор, я ни при чём.       — Да брось, я слышала, как на него вчера орал Фаулер. Мистер Совершенство знатно обосрался, — она рассмеялась, а Гэвину вдруг захотелось выплеснуть пиво ей в лицо.       — Коннор разрулил весь этот пиздец, Тина, — стараясь не терять самообладания, ответил он.       — С каких пор он Коннор? Куда делся ушлёпок, миссис Андерсон, мистер Совершенство?       Гэвин вздохнул и принялся рассказывать о том, что на самом деле произошло вчера. Ехидная улыбка сползла с лица Тины. Вообще-то она была хорошей девчонкой и режим стервы включала в основном в присутствии Гэвина, но почему на самом деле она невзлюбила Коннора, он не знал. Хотя не исключено, что у них с Ридом была одна причина на двоих.       — Но если всё так, то Коннор…       — Именно.       Они замолчали. Тина задумчиво водила пальцем по краю стакана, Гэвин пялился в толпу. Разговор норовил свернуться, но тут в бар ввалились Миллер и Коллинз в компании двух патрульных.       — Ни слова про Коннора, — прошипел Гэвин, и Тина кивнула.       С их появлением дело пошло веселее. Гэвин только в двух словах рассказал про Хэнка, а Тина ловко перевела разговор в другое русло, так что в целом вечер прошёл неплохо. Ближе к одиннадцати часам Гэвин начал поглядывать на часы, и это не укрылось от Тины.       — Рид, ты собираешься от нас свалить? — хитро сощурив глаза, спросила она.       — Может быть, — Гэвин сделал загадочный вид.       — Кто она?       — Не понимаю, о чём ты       — Он?       — Чень, отстань.       — Ха! Значит, всё-таки он.       Миллер и Коллинз озадаченно переглянулись. Пора было это заканчивать.       — Завтра на работу, — Гэвин пожал плечами. — Надо выспаться.       Видно было, что Тина ни разу не поверила, но больше вопросов не задавала. Гэвин попрощался и вышел в ночь.       Он дошёл до дома минут за двадцать, заскочил в магазин, вовремя вспомнив, что в холодильнике гуляет ветер, а в желудке со вчерашнего дня были только орешки, луковые кольца и пиво, поэтому также заказал китайскую еду. Пока ждал доставку, поменял постельное бельё, покормил кошку и сварил кофе. Пить алкоголь сегодня больше не хотелось. Нацепив домашнюю одежду и захватив коробку лапши, мобильник и кофе, он вышел на балкон, расположился в кресле и постучал. Ричард не ответил.       Гэвин медленно ел лапшу со свининой и ползал в интернете. Он почитал Реддит, посмотрел видео с кошками в Тиктоке, пролайкал всех знакомых в Инстаграме, потом открыл какую-то книгу и залип. На какое-то время он выпал из реальности, поэтому вздрогнул, когда на соседнем балконе хлопнула дверь. Проверил время — прошёл почти час. Ричард чем-то негромко пошумел, что-то уронил и раздражённо выдал:       — Блядь!       Гэвин засмеялся в кулак, не выдавая своего присутствия. Потом у Ричарда зазвонил телефон, он ответил и снова ушёл в квартиру. Не было его минут пятнадцать, потом он снова хлопнул дверью и тяжело вздохнул, развалившись в кресле. Какое-то время он чем-то шуршал, тихо бормоча себе под нос, а потом наконец постучал.       — Ну здравствуй, — сказал Рид с усмешкой.       — Здравствуй, Гэвин. Извини, сегодня получилось дольше, чем я планировал. — он продолжал чем-то шуршать.       — Всё норм. Чем ты там шуршишь?       — Я что?       — Шуршишь.       — А, это, — и Ричард снова зашуршал. — Я программирую. Опаньки.       — Не угнался за дедлайном?       — Нет, я всё успел, — серьёзно ответил он, а потом добавил: — Просто заказчик — мудак. Гэвин заржал. Ругающийся Ричард — это что-то новое.       — Рад, что смог насмешить, — беззлобно проворчал Ричард, продолжая стучать по клавиатуре. — Всё, на сегодня я закончил. Как прошёл твой день? Виделся с Коннором?       — Нет. Сегодня выходной, как обычно после таких операций. О Хэнке тоже нет вестей.       — Я уверен, всё будет хорошо. Выходил сегодня из дома?       — Ну уж нет, сегодня мы говорим о тебе.       — М-м-м. Насколько я помню, ты собирался обсудить мой рот, — помолчав, усмехнулся Ричард.       — Кхм, — Гэвин закашлялся. — Это запрещённый приём.       — Да, мне часто так говорят.       Ёбаный Ричард.       — Самореклама — это часть твоей работы?       — В некотором роде. Свои услуги нужно уметь продать.       — Так чем конкретно ты занимаешься?       — М-м-м, программированием?       — А для тупых?       — Много цифр, алгоритмов, кода, анализ данных.        — Выходит, ты, типа, умный.       — Жаль, что у тебя были сомнения на этот счёт, но, типа, да, я умный.       — Никаких сомнений, тебе показалось. Просто у меня не было никаких догадок насчёт твоей работы. Ты фрилансер?       — И да, и нет. У меня есть постоянная работа, вернее, она у меня была. Это сложно, — он вздохнул, помолчал. — Никогда не тащи работу в постель и постель на работу, Гэвин... Я помню, что советовал тебе поговорить с Коннором, и я действительно считаю, что тебе стоит это сделать, но…       — Никакого Коннора, — перебил Гэвин. — Мы говорим не о нём.       — Да, верно.       Он замолчал. Гэвин терпеливо ждал, пока Ричард соберётся с мыслями.       — У тебя есть сигареты? — вдруг спросил он.       — Ага, зажигалка нужна?       — Нет.       Гэвин вытащил несколько сигарет из пачки, оставив в ней три-четыре штуки, и протянул её Ричарду, понимая, что одной он явно не ограничится.       — Забирай, у меня ещё есть.       — Спасибо. В общем, что бы ты хотел узнать?       — Всё, что ты готов рассказать.       — Рассказ выйдет долгим.       — Не страшно. Расскажи про Эла.       — Ну, ты слышал часть разговора. С Элайджей, Элом, мы впервые встретились, когда я закончил учёбу и пытался понять, чего хочу от жизни. Моя подруга, Хлоя, познакомилась с ним на каком-то приёме, а потом познакомила нас. Он чертовски умный, настоящий гений. Сделал кучу разных открытий. Я давно следил за его карьерой и буквально боготворил. Работать с ним означало обеспечить себе будущее. Мне повезло, Эл предложил мне стажировку в его компании, но для этого мне нужно было переехать в Детройт. Это был, типа, большой шаг. До этого я жил в Сиэтле, но в таком решении был уверен. Во время нашей первой встречи в Детройте мы переспали. Это было комбо, конечно. Мне снесло крышу, но кому бы не снесло? Всё, что мы делали, будь то работа или секс, было идеально. Наши отношения были свободными, мы обозначили это с самого начала, и меня это устраивало, я не собирался заявлять на него свои права. Да и смысла не было. Эл из тех людей, которые хотят иметь весь мир, а я был просто его частью. Но мне это нравилось. Он мог исчезнуть на несколько месяцев, а потом затащить меня в самый паршивый мотель на несколько суток. Он всегда что-то придумывал, мог заставить считать в простых цифрах во время секса и останавливался каждый раз, когда я начинал тупить. Мог остановить лифт, и ему было плевать, есть ли в нём камеры. Мог на весь день снять целый парк аттракционов, но не прокатиться ни на одном, мог не явиться на собственную пресс-конференцию, но стоять в толпе журналистов и слушать, что о нём говорят.       — Больной ублюдок, — подал голос Гэвин. Ричард нервно рассмеялся.       — Мне сначала тоже так казалось, но на самом деле так он изучал людей. Какие-то его теории насчёт искусственного интеллекта. Мне было хорошо с ним, и все эти причуды добавляли что-то нашим отношениям, я не знаю... Мне просто было хорошо. С другими было не так. И я даже не пытался заводить постоянные отношения, потому что появлялся Эл, и меня переворачивало.       Ричард снова замолчал. Гэвин ждал, переваривая то, что только что услышал. Он, конечно, предполагал, что у Ричарда были какие-то нездоровые отношения, но то, о чём он говорил, смахивало на какую-то больную зависимость.       — А что с Хлоей? — вдруг вспомнив звонок, спросил Гэвин.       — Хлоя переехала в Детройт вместе со мной. Сначала мы были соседями, но потом разъехались. Эл не хотел, чтобы кто-то знал о нас, да и Хлоя начала с кем-то встречаться, это была любовь, она прямо светилась вся, но ничего о нём не рассказывала. Я позже узнал, что это был Эл, и спать с ним мне как-то расхотелось.       — Пиздец.       — Да. Эл никогда не интересовался моими друзьями, он просто не мог знать, что она значила для меня, да и условия наших отношений были вполне прозрачны, и я не собирался ставить его перед выбором, но поступать так с ней…       — И что ты сделал?       — Я сказал ему всё как есть. Он заверил, что любит меня, хотя я и не просил об этом, что Хлоя всё понимает неправильно. Но всё уже пошло не так, и с этим нужно было что-то делать. И я решил уйти из Киберлайф. Моего опыта хватило бы, чтобы найти хорошую работу где угодно, но я выбрал фриланс. Я уехал в Европу на три месяца, потом объехал всю Южную Америку. Старался не привязываться ни к местам, ни к людям. С Хлоей я не общался, не мог врать ей, а правда была слишком неприятной.       — Но ты вернулся.       — Да, потому что Эл нашёл меня. Он может быть очень убедителен. Ну или я такой наивный. Но знаешь, у меня были ключи от дома Эла... Почему-то это заставило меня поверить ему. Я снял эту квартиру, стал искать работу, но Эл убедил меня вернуться к нему в компанию, и теперь я не уверен, как поступить.       — Ты любишь его?       — Нет, однозначно нет. Я был привязан к нему, но никогда ни на что большее не рассчитывал.       — Я слышал, как ты плачешь.       — Я плакал из-за собственной тупости.       — Это не тупость, Ричард. Как ты узнал о них?       — Прозаично, приехал без предупреждения, а прислуга не знала, что Хлоя в этот момент была с Элом. Когда он был один, о моём визите, как правило, не докладывали. Я увидел достаточно, чтобы правильно оценить характер их отношений. В очередной раз.       — Чёрт, мне жаль.       — Спасибо, наверное... Но уж лучше так, чем снова обманывать себя и её.       — Ричард, я слышал не только ваш разговор...       — А что ещё?       — Вас. Тогда, на балконе.       — Почему ты говоришь об этом?       — Потому что не хочу врать тебе.       — Почему?       — Потому что ты был со мной честен.       — И всё?       —Нет. Ты... Блядь, ты стал дорог мне, Ричард. Я говорил тебе то, что не говорил никому, и ты слушал, ты пытался меня понять, давал советы, — Гэвин пытался собраться с мыслями. Он уже пожалел о сказанном, но пенять на длинный язык было поздно. Ричард разворачивал перед ним душу, и утаивать что-то совершенно не хотелось, потому что и сам он стал до страшного зависим от их разговоров, от возможности не прятаться по углам, не пытаться казаться лучше, чем он есть.       — Ты тоже дорог мне, Гэвин, — чуть помолчав, сказал Ричард. — Когда я остался здесь один тем вечером, наш разговор мне очень помог. Элайджа, он… — Ричард вздохнул. — Он всегда делает и получает, что хочет, так что балкон — это далеко не самое странное место. Он всегда решал, где, когда и как, кто сверху, кто снизу. Отдавал контроль и забирал по своему усмотрению. Если так подумать, из-за него у меня никогда не было серьёзных отношений. Элу даже нравилось, когда я был с кем-то, кроме него, он хотел, чтобы я сравнивал. Сравнения всегда были в его пользу, а если ему вдруг казалось, что это не так, он из кожи вон лез.       — И что теперь?       — Ну, я вернул ему ключи, мы ещё раз поговорили, он пообещал, что между нами всё кончено. Убеждал остаться на работе, но я пока не решил. Сначала я хотел снова уехать, и я всё ещё думаю, что это было бы правильным решением. Возможно, я так и сделаю. Мне нужно время, чтобы разобраться.       — У тебя кто-то есть?       — Есть человек, но с ним пока не всё ясно.       — Когда прояснится, сделай одолжение, не трахайся больше на балконе.       — Г-э-э-эвин, — Ричард засмеялся. — Ты вгоняешь меня в краску.       — Знаешь, ты меня тоже.       — Хорошо, я учту твоё пожелание. Есть что-то ещё, что ты хотел бы знать?       — Сколько тебе лет?       Оказалось, что Ричарду двадцать восемь и по гороскопу он Скорпион. Что он единственный ребёнок в семье и с родителями не общается — после каминг-аута в старшей школе их отношения прекратились, потому что ни отец, ни мать не приняли ориентацию сына. Ричард по этому поводу сказал, что хотел бы это изменить, наверное, но не знает, как, и что с программами ему проще, чем с людьми. Гэвин с этим согласился, потому что с собственными родителями практически не общался с тех самых пор, как предпочёл колледжу армию, тем самым разрушив их представления об идеальном сыне, а потом ещё и оказался геем, что стало финальным аккордом. Не то чтобы родители были резко против, просто Рид почему-то решил, что отдалиться и не отсвечивать будет наилучшим решением. Незачем закапывать себя в их глазах ещё сильнее.       Ричард не любил сериалы и супергеройские фильмы, но зато любил старые комедии, ужастики и научную фантастику. Гэвин утверждал, что он обязан посмотреть Теорию большого взрыва, и Ричард пообещал сделать это как только, так сразу. Или никогда. В этот вечер они больше не возвращались к теме Элайджи, Гэвин был этому рад и готов был поклясться, что Ричард тоже. И что он так же испытал облегчение, излив душу. Гэвин не пытался вызнать подробности его новых отношений, потому что знал, что когда придёт время, Ричард всё расскажет сам.       «Или никогда», — сказал сам себе Гэвин, в очередной раз усмехнувшись уже ставшей мемом в их общении фразе, лёжа в постели. Они проговорили до трёх часов ночи, пока Ричард в ответ на очередной отчаянный зевок Гэвина не заявил, что больше слова не скажет, и чтобы он шёл уже спать.       Сам Ричард собирался дальше работать, грёбаный трудоголик. А Гэвин не собирался жалеть, что с утра будет чувствовать себя как развалина. Ричард стоил того, определённо. Наконец-то у Гэвина появился друг. Возможно, даже лучший.