Витраж воспоминаний

«Люди похожи на витражи. Они светятся, когда на улице солнце, но, когда наступает ночь, их истинная красота видна, только если они дарят свет изнутри».

Элизабет Кеблер-Росс

      Улицы Призрачного города, словно чёрно-красное марево, окружали храм «Тысячи фонарей». Сам храм переливался золотым блеском, величественный и грозный. Он утопал в свете тысяч фонарей, словно дивное видение, представшее взору.       Перед большой резной дверью, украшенной китайской киноварью, стояли двое: градоначальник Призрачного города, непревзойдённый князь демонов Хуа Чэн, и хрупкая девушка в белых даосских одеждах — наследная принцесса давно павшего государства Сяньлэ, Се Лянь.       — Закрой глаза, — произнес Хуа Чэн, его голос был полон нежности и заботы. Он внимательно смотрел на принцессу, в выражении лица которой читался вопрос. Се Лянь не успела его озвучить, как парень ответил: — Доверься мне. Это сюрприз.       Девушка без колебаний закрыла глаза, доверяя демону. Она была уверена, что Саньлан не причинит ей вреда. В её голове проносились тысячи мыслей о том, какой сюрприз её ждёт на этот раз. Мужская рука нежно и уверенно взяла её под руку. Молодой человек открыл дверь в храм, и Се Лянь, немного волнуясь, переступила порог. Она ступила на пол, вымощенный нефритом, на котором местами виднелись росписи с травами и цветами. Зная о своей невезучести, она могла бы поскользнуться и упасть, даже находясь в объятиях Хуа Чэна. Но парень заботливо поддерживал её за талию и уверенно вёл её вперёд, навстречу неожиданному сюрпризу.       — Открывай, — они остановились, и над ухом девушки прозвучал бархатистый голос. По телу девушки пробежали мурашки. Се Лянь открыла глаза, и перед её взором предстал огромный витраж. Там, где раньше были обычные окна, теперь красовалось произведение искусства с её изображением.       — Саньлан, — произнесла принцесса с изумлением, её голос слегка дрожал, а сердце забилось чаще. Не в силах оторваться от рассматривания витража, она перевела взгляд янтарных глаз на непревзойдённого, а затем снова уставилась на сюрприз. — Саньлан, — это было всё, что она могла сейчас выговорить.       — Я подумал, что это неправильно, что в храме нет изображения божества, — произнёс непревзойдённый, стоя рядом с девушкой. Се Лянь снова почувствовала смущение. Она осознавала, что Саньлан делает для неё слишком много, и это вызывало у неё огромное чувство неловкости.       На витраже, который занимал всю стену от пола до потолка, была изображена картина, давно ею забытая, но, похоже, сохранившаяся в воспоминаниях Хуа Чэна — «Бог войны, увенчанный цветами». На цветном витраже была изображена она в центре, а вокруг неё — десятки цветов, рассыпавшихся по стеклу. Таким образом Хуа Чэн хотел дать понять, что его жизнь подобна этому витражу, состоящему лишь из неё, наследной принцессы, но девушка как всегда ничего не поняла.       — Я назвал его «Витраж воспоминаний», потому что вся наша жизнь подобна сложному витражу, который с годами складывается в некую картину, — произнес Хуа Чэн, пока Се Лянь медленно погружалась в свои воспоминания, как приятные, так и не очень. Девушка держалась, ведь не хватало ей ещё расплакаться перед Саньланом.       — Саньлан, это восхитительно! — немного придя в себя, девушка с милой улыбкой взглянула на него и, дополняя его недавние слова, произнесла: — Жаль, что в жизни мы не можем увидеть весь витраж целиком, лишь смутно представляем его очертания. А отдельные фрагменты — осколки прошлого — вспоминаем или ярко, или туманно, или совсем не помним.       Хуа Чэн заметил, как дрожал её голос. Подойдя ближе, он взял ладони Се Лянь в свои и проговорил: — Ваше Высочество, что бы ни случилось, я всегда буду вашим преданным последователем.