Встретимся на том же месте (Meet Me at the Checkpoint)

К конечностям Гермионы возвращается чувствительность, а позвоночник впервые за несколько месяцев не испытывает нагрузки. Клятвы больше нет; Гермиона ощущает отсутствие её давления как в свободе нервных импульсов, так и в свободе водоворота мыслей. Благодарность переполняет её до краёв, и она плывёт в этом радостном потоке, лениво борясь с туманом потери ориентации в пространстве, пока её взгляд не останавливается на металлических перекладинах изножья больничной койки. — Вижу, Вы очнулись. Я почти закончил приготовление очередной порции целебного зелья для Вас, — слышится голос Снейпа из противоположного конца комнаты. — Сработало — изумляется Гермиона. А может, не сработало — она ведь всё-таки умерла. Но лишь на какое-то время. Ей ужасно интересно, что произошло в той, другой временной шкале — если она теперь вообще существует — воспользовался ли Снейп её записями с умом или напортачил так же сильно, как и она. А может быть он, как и все остальные, просто растворился в бесплотном космическом вареве, отдавшись на милость вероятности и квантовых флуктуаций, которые выходят далеко за рамки её понимания реальности. А между тем этот Снейп приближается к ней с зельем в руке, по-видимому, ни капельки не потревоженный великим сдвигом во Вселенной, случившимся буквально только что. (Ну, или вполне возможно, что её смерть была не таким уж великим событием.) — Как долго я была без сознания? — спрашивает она, пытаясь соблюсти хоть какое-то единство последовательности событий во временных линиях. — Две недели. Если не считать безумного бреда о Непреложных обетах и пары «ласковых» слов в адрес нашего уважаемого директора... — Почему Непреложные обеты такие идиотские? — требовательно спрашивает она, и… вот же дерьмо! Кто-то, кажется, собирался соблюдать последовательность событий? Вместе с тем она надеется, что в этой реальности Снейп еще не успел дать нерушимую клятву — кстати, а когда именно это произошло? У неё совершенно нет ясности по этому вопросу, впрочем, как и по многим другим, — после битвы, в тот самый первый раз, Гарри не снабдил её чёткой таблицей с датами, за которыми нужно следить, а в предыдущей временной шкале выяснить это не позволили Дамблдор и её собственная клятва. — Как и большинство вещей, порожденных отчаянием, — Снейп протягивает ей флакон с зельем, и она моментально его опустошает. — И насколько же мы уже отчаялись? — спрашивает она, перекатывая пустой фиал между ладонями. Снейп своими длинными пальцами вырывает несчастный флакон у нее из рук. — Разумеется, не настолько, чтобы Вы начали предаваться смертельному унынию. Вы выйдете отсюда через две недели. Или даже раньше. — Я знаю, — говорит она. Инстинкты подсказывают ей, что на этот раз ей нужно действовать по-другому – быть более честной. Особенно со Снейпом. Снейпом, который в ответ на её "я знаю", кажется, пытается не закатить глаза. — Ну конечно, как же иначе! Я уверен, что Вы очень хорошо начитаны в вопросах избавления от проклятия, настолько сложного и малоизвестного, что его магическая формула ещё ни разу не была зафиксирована в письменном виде. — Вовсе нет, — начинает она, постепенно собираясь с духом, чтобы рассказать всё, что может, — но я действительно прочитала всё, от строчки до строчки, в «Проклятиях на клеточном уровне», однако это лишь помогло мне понять, что для дальнейших исследований мне нужна высококлассная лаборатория. И прежде чем Вы начнете задавать вопросы о том, когда это я успела прочитать весь шестьдесят третий том за время моего пребывания здесь, я, наверное, должна Вам сказать... — она делает паузу, чтобы перевести дыхание и повторно проанализировать безрассудство своих намерений. А, да пошло оно всё! Она полностью в этом времени. Здесь и сейчас. — Я из будущего. Снейп моргает. — Мадам Помфри, у меня нет причин сомневаться в Ваших способностях ставить правильные диагнозы….. — …. но кто-нибудь вообще перепроверял Грейнджер на наличие внутричерепных осложнений? —заканчивает Гермиона. Пока приближаются шаги мадам Помфри, Снейп сжимает челюсти и сердито буравит её взглядом. Целительнице дают понять, что тревога была ложной и с пациенткой всё в порядке, и они в напряженном молчании ждут, пока Помфри снова не отойдет на приличное расстояние. — Это невозможно, — холодно говорит Снейп. Гермиона понимает, что он, должно быть, ждёт дополнительных доказательств, но... — Э-э-э. В прошлый раз Вы этого не говорили. — Повторяю ещё раз: это невозможно. Время – величина постоянная, ход событий изменить нельзя. — Возможно, при использовании Маховика времени так оно и есть. И мне это прекрасно известно. Он как раз и хорош своим замкнутым циклом, ограниченным всего несколькими часами. Жаль, что все маховики были уничтожены в Министерстве пару недель назад. Снейп прищуривается. — Но дело как раз в том, что я умирала уже дважды, — продолжает Гермиона. — И оба раза я приходила в себя здесь, в больничном крыле Хогвартса. При этом я не использовала никаких артефактов, заклинаний или чего-то ещё, я просто... — она замолкает, её мысли становятся всё более хаотичными. Ей следовало бы хорошенько задуматься об этом в прошлый раз, не так ли? Что ещё могло послужить причиной того, почему она вообще оказалась здесь, кроме проклятия — того самого проклятия Долохова — «настолько сложного и малоизвестного, что его магическая формула ещё ни разу не была зафиксирована в письменном виде»? (Было бы очень даже полезно знать об этом в прошлый раз, не так ли?) — Если Вы сейчас живы, значит, Вы, вообще-то и не умирали, — категорично заявляет Снейп. — А я и вправду жива? — как будто размышляет вслух Гермиона. — Или это что-то наподобие загробной жизни, где нам удалось мирно поговорить целых пять минут, и Вы меня ни разу не оскорбили? Снейп замолкает. — Вы совершенно невыносимы. Этого достаточно для подтверждения реальности происходящего? — Пожалуй, — соглашается она. — А как Вы смотрите на то, чтобы принести мне кое-что из библиотеки? — она начинает набрасывать список справочных статей, названия которых помнит благодаря своему предыдущему исследованию, в предыдущей временной линии. Однако, к её большому сожалению, лишь немногие из них она может вспомнить с ходу. — Думаю, мне следует попробовать разузнать как можно больше о постигшем меня проклятии, пока ресурсы Хогвартса в моём распоряжении. Снейп прячет список в карман, искусно скрывая своё удивление по поводу его содержимого. — Откуда Вам известно, что все Маховики времени были уничтожены? —бесстрастным тоном спрашивает он. — Потому что такое уже случалось раньше, — просто отвечает она. — Скорее всего, Вы просто случайно услышали, как мы это обсуждали, — отвечает Снейп, но в его голосе почти нет уверенности. — Возможно, — говорит она. — Я мало что помню из событий последних двух недель. Две недели, которые она провела в полубессознательном состоянии, две недели «безумного бреда» о Непреложных обетах и директоре — что могло произойти за эти две недели? Наверное, еще слишком рано спрашивать о клятве Снейпа, но— — Рука Дамблдора! — внезапно выпаливает она. — А что не так с рукой Дамблдора? — вполне правдоподобно удивляется Снейп, и Гермиона не может понять, знает он что-нибудь или нет. — Он наденет проклятое кольцо, если уже не надел, а Вы попробуете запечатать проклятие в его руке. Но оно всё равно будет распространяться. По Вашему прогнозу, ему останется жить около года. А потом, — она понижает голос, — он попросит Вас убить его. Единственным признаком того, что Снейп услышал её, было то, что он крепче сжал металлическую спинку её кровати. — А если бы всё действительно так и было, как Вы говорите, что бы Вы посоветовали мне сделать? Позволить ему умереть? Отказать ему в милосердии? О, так это уже произошло. — Честно говоря, он не заслуживает особого милосердия после того дерьмового балагана, который устроил в прошлой временной линии. Хотя, наверное, я тоже приложила к этому руку, когда согласилась дать этот идиотский Непреложный обет, — она поднимает взгляд. — И кстати, лучше ничего директору не рассказывать. Он запросто может проебать всё снова, и в этой временной линии. Снейп внимательно смотрит на нее без капельки веселья в глазах. — Э-э, профессор, прошу прощения за мой французский…. Оказывается, в этом плане с возрастом всё только усугубляется: чем старше я становлюсь и чем больше дерьма вижу, тем больше матерюсь. На самом деле, мне даже интересно, не связано ли это каким-то образом с Долоховым или, может быть, с Роули... — Вы не можете винить Долохова и Роули в своей несдержанности и неспособности следить за языком. — Да они же пытались убить меня, чёртовы ублюдки! — И всё же Вы выжили, по всей видимости для того, чтобы плести небылицы, при этом матерясь, как сапожник. — Ну а как же— — Грейнджер. Я нахожусь в процессе приготовления нескольких зелий для Вашего выздоровления, и моя нежная натура не в силах более терпеть Ваши... фигуры речи. Неужели он только что... неужели это была... шутка? Гермиона открывает рот, но, к счастью, обходится без ругательств. — Вы не думали о том, чтобы записать эту Вашу… версию о произошедших событиях? — после небольшой паузы спрашивает Снейп. Странные параллели, которые вызывает в её голове этот вопрос, сливаются в калейдоскоп ярких возможностей, и Гермиона совершенно ничего не может с этим поделать. Ей остаётся только рассмеяться. Действительно, почему бы ей всё не записать. ________________________ На следующий день Гермиона просыпается ближе к обеду и сразу обращает внимание на стопку книг и журналов на маленьком столике рядом с собой. Сверху этой стопки – два флакона с целебными зельями. Она готова поклясться, что даже на расстоянии чувствует недовольство Снейпа, когда опрокидывает в себя первую порцию и запивает её чашкой крепкого кофе, доставленной в больничное крыло по её настоятельной просьбе добрым Добби. Ей нужно зарядиться энергией, чтобы освежить память. Оставшуюся часть утра она проводит за изучением источников из своего списка, ненадолго отвлекаясь лишь на то, чтобы выпить вторую порцию зелья и позволить мадам Помфри провести осмотр, и удивляется тому, как легко ей удаётся вернуться к исследованиям. Разве она не должна быть опустошена? Ведь именно из-за неё убили Рона. Не так ли? Её чувства и эмоции совершенно смешались, и дружеское послание Рона «Поправляйся скорее», которое приносит во время обеда сова, совершенно не помогает их распутать. А когда Снейп в середине дня возвращается в больничное крыло со свежим пучком цветков бадьяна, она наблюдает за его работой и думает, как много ещё должна ему рассказать. ________________________ — Не давайте клятву, — выпаливает она, указывая на него уголком одного из журналов, когда он уже собирается уходить. Он поворачивается к ней, прищурив глаза. — Не... это не касается Вашего разговора с Дамблдором; про него я всё поняла вчера. Я имею в виду, — она сглатывает, во рту внезапно пересыхает, — клятву, о которой попросит Нарцисса. Непреложный обет. Снейп несколько долгих мгновений пристально на неё смотрит. — Она ведь предопределяет судьбу, не так ли? Не оставляет места для вариантов, — продолжает Гермиона. — Неужели? — спрашивает Снейп, тон его голоса безэмоционален, выражение лица нечитаемо. — Просто, пожалуйста, не делайте этого. Не в этот раз, — она хочет сказать, что видела, как обет подействовал на него — и теперь она знает, каково это — ощущать всю эту тяжесть, постоянное чувство долга, ответственности и обязанности, которые неотвратимы и фатальны. Снейп моргает, а затем снова отворачивается от нее и выходит из палаты. _____________________________ Верит ли он ей? Смог ли он поверить хоть чему-то из того, что она ему рассказала? _____________________ Время, отведённое ей на пребывание в больничном крыле, неумолимо утекает сквозь пальцы, и Гермиона уже заранее начинает тосковать по тем спокойным временам, когда Снейп наведывается в больничное крыло, чтобы проверить состояние её здоровья и сварить новую порцию зелий. Она разрывается между желанием как можно дольше продлить это комфортное сосуществование и необходимостью рискнуть им и попросить профессора о большем. И конечно, учитывая тот ограниченный запас времени, который она может выделить на разработку новых гипотез, она знает, что должна выбрать второе. — Выкладывайте уже, Грейнджер. — Простите, профессор? — Вам не терпится задать мне какой-то вопрос. Я практически чувствую, как Ваша рука взмывает вверх и нетерпеливо машет в воздухе. — Э-э-э, - Снейп скрещивает руки на груди. — Не позволяйте Слизнорту присвоить Вашу личную лабораторию. На этот раз она мне понадобится. Снейп одаривает её долгим взглядом и еще более долгим вздохом. — Хорошо. Найдёте меня в начале семестра, когда полностью восстановитесь, — он расцепляет руки и проводит рукой по волосам. — Да поможет мне Цирцея, если из-за этого меня снова подожгут. Тогда я лично позабочусь о том, чтобы Вам запретили заниматься любыми внеклассными исследованиями, в какой бы из предполагаемых временных линий Вы не находились. — Договорились. Она не уверена, что заставило её это сделать. Не иначе как сочетание непроработанной травмы и головокружения от перспективы наконец-то дорваться до рабочей центрифуги, и тем не менее — Она протягивает руку. Пальцы Снейпа холодные на ощупь, а пожатие крепко и полно решимости. _________________________ После выписки она по очереди обнимает каждого из Уизли и не отпускает Рона до тех пор, пока он не начинает неловко покашливать. — Ты хороший человек, — говорит она ему и широко улыбается, когда он краснеет. Затем она направляется в Хогсмид и во время телефонного разговора говорит отцу, что нет, она не пользуется зубной нитью. — Я знаю, милая. Но я все равно буду стараться напоминать тебе об этом. _______________________ В Норе по-прежнему уютно и тепло, и Гермиона сразу окунается в её суетливую атмосферу, укутываясь фоновым шумом и запахами, словно плюшевым одеялом воспоминаний. На этот раз она прекрасно помнит о драчливом телескопе и обнимает Флер, а затем лучезарно улыбается, когда перед ней на столе появляется ещё более щедрый бокал красного вина. — Нам это понадобится, — говорит Гермиона, и Флер смеётся. — И не волнуйся по поводу «жабы в норе» — это блюдо гораздо лучше на вкус, чем на вид. — Я надеюсь, что ты права, Гермиона, потому что само название просто—просто — отвратительно! — Действительно, — соглашается Гермиона. — Однако merda de can ненамного лучше, правда? Флер смеется, запрокинув голову. — Я и не знала, что ты такое пробовала! Это восхитительно вкусно, одно из любимых блюд Габриэль, — она делает паузу, отпивает глоток вина, прежде чем продолжить: — Сначала я подумала, что Тонкс грустит именно из-за ужасной британской кухни. Молли продолжает пичкать её чаем с печеньем, а Тонкс чуть не плачет. — Я думаю, таким способом Молли просто пытается её утешить, — говорит Гермиона (снова). Флер фыркает. — Это неэффективно. Лучше вино. Или, может быть, даже виски. Гермиона переводит дыхание, понимая, что именно на этом их разговор по душам и закончился в прошлый раз. — Да, вино лучше, — соглашается она. — Возможно, если… А впрочем неважно, всего лишь мысль вслух, — говорит Флер. — Что было всего лишь мыслью вслух? — Что я должна попытаться поднять настроение Тонкс, помочь ей почувствовать себя лучше. Но это глупо. — Почему глупо? — спрашивает Гермиона с искренним любопытством. Она не может припомнить, чтобы Флер хоть раз испытывала неуверенность по поводу любой из своих идей, равно как и не может вызвать в памяти ни единого момента, когда Флер открыто проявляла бы свою уязвимость. — Потому что её не волнуют мои глупые идеи. Да и зачем они ей? Она такая успешная, сильная и... — Если ты планировала приготовить утром французский завтрак, тебе нужно собрать яйца сегодня вечером, — говорит Молли, ураганом врываясь в кухню и в их разговор. — Конечно, — отвечает Флер. — Пойду устрою набег на курятник. Гермиона, тебе нужно отдохнуть и выпить ещё немного вина, пока близнецы не стащили то, что осталось. Гермиона смотрит ей вслед и проводит следующие несколько минут, погрузившись в раздумья, только сейчас вспомнив, что нужно принять целебное зелье вовремя. __________________________ Когда приходят результаты СОВ, Гермиона приклеивает на лицо улыбку и притворяется удивленной. А когда они отправляются в Косой переулок за покупками, ей удаётся незаметно ускользнуть от всех, чтобы разузнать, как заказать доставку нескольких более продвинутых учебников по микроскопической трансфигурации и исцелению на клеточном уровне. Когда она возвращается к друзьям, Гарри рассказывает ей о том, что видел Драко Малфоя в «Горбине и Берксе», и она пытается отговорить его от дальнейшей слежки за слизеринцем, заранее зная, что её усилия окажутся тщетными. ______________________________ В поезде она вновь делает всё для того, чтобы нос Гарри остался в целости и сохранности и невольно назначает Луне и Рону раунд игры в Плюй-камни, больше напоминающий свидание. В замок она едет в отдельной карете, в компании Живоглота, заботливо мнущего лапками её колени. Не так уж и плохо снова вернуться в Хогвартс. Здесь она всё ещё чувствует себя как дома. ______________________ — Мисс Грейнджер, я не уверена в ваших мотивах, зато уверена в том, что Вам не требуется так много дополнительного времени, чтобы совершенствоваться в Защите, — говорит Макгонагалл, глядя на Гермиону поверх очков. По всей видимости, отказаться от изучения арифмантики в дополнение к древним рунам было уже слишком? Гермиона делает глоток апельсинового сока и пытается стряхнуть с себя разочарование Макгонагалл. — Я надеялась сосредоточиться на исследовательской карьере. Поэтому мне нужно время для работы над индивидуальными проектами, — говорит она, надеясь, что этой завуалированной версии правды будет достаточно. — Это очень похвально. Но я, как всегда, буду требовать от Вас достижения высоких стандартов в Трансфигурации и ожидаю, что Вы с пользой потратите время внеурочных консультаций, когда будете заниматься этими Вашими «индивидуальными проектами», — Макгонагалл прищуривает глаза, словно пытаясь понять её скрытые мотивы, но Гермиона с энтузиазмом кивает, а её мозг уже работает на всю катушку, пытаясь выделить время для работы в лаборатории Снейпа. Размышления о лаборатории — и Снейпе — всё утро занимают мысли Гермионы, до тех самых пор, пока громкий стук захлопнутой двери не возвращает её в настоящее. Снейп — собственной персоной — вихрем врывается в класс, пока все рассаживаются по своим местам, готовясь к первому в этом году занятию по Защите (и третьему «первому» занятию Гермионы). Когда он проносится мимо неё, Гермиона улавливает лёгкий запах дыма, он как будто несёт с собой осеннюю прохладу. — Тёмные искусства многочисленны, разнообразны, изменчивы и вечны. Бороться с ними — всё равно что сражаться с многоголовым чудовищем. Отрубишь одну голову — на её месте тут же вырастает новая, ещё более свирепая и коварная, чем прежде. Гермиона позволяет глубокому тембру голоса Снейпа заполнить её сознание до краёв и размышляет о том, а стала ли она в этот раз более свирепой и коварной, чем прежде. Ей это необходимо. ______________________ На зельеварении её напиток живой смерти получается достойным, но отнюдь не выдающимся. Однако она вносит в рецепт две поправки, которые принадлежат ей — и только ей — и поэтому, даже когда Слизнорт хвалит Гарри, она позволяет себе чувствовать себя так, как будто одержала маленькую победу. _______________________ На следующей неделе, когда она во время проведения внеурочных консультаций стучит в дверь кабинета Снейпа, её охватывает странное ощущение, как будто она вернулась домой. Вот его резкое «Войдите», вот недопитый чай на столе рядом с ним, вот беспорядочная стопка эссе и подставка для перьев, а вот…. — Если Вы пытаетесь найти своё эссе, не утруждайте себя, оно в самом низу, — говорит он, не встречаясь с ней взглядом. — Я здесь не ради какого-то дурацкого эссе, пусть даже моего эссе, а по более важному делу, — говорит она и улыбается. — И как же я сразу не догадался, — говорит Снейп. Он поднимается со стула и указывает в сторону коридора. Она следует за ним в глубь подземелий, и её лёгкие моментально заполняются холодным влажным воздухом. Звуки капающей воды и их шагов по холодному каменному полу отдаются от стен жутким эхом. Вдруг Снейп останавливается перед — Гермиона смаргивает —абсолютно глухой стеной. — Вам придётся положиться либо на своё чувство магии, либо на зрительную память, — говорит он через плечо. Гермиона замечает тонкую трещину в одном из камней, которая напоминает ей паутину, и пытается прикинуть в уме, какое расстояние они только что преодолели, чтобы с лёгкостью найти это место снова. Ей интересно, какой из этих способов использует Снейп и главное, почему ей так важно это знать. — Положите сюда руку, — говорит Снейп, указывая на гладкий участок стены темно-серого цвета. Она прижимает ладонь к указанному месту и усилием воли заставляет себя почувствовать, какая защитная магия здесь наложена. При этом рукав её мантии сползает до локтя, но она не двигается с места, стараясь не вздрогнуть при виде открывшегося неровного шрама «грязнокровка», который сейчас выглядит невероятно чётко. Снейп аккуратно кладет свою руку рядом с её и, по всей видимости, использует невербальное заклинание, которое обвивает их запястья. По ощущениям оно гораздо мягче и нежнее, чем Непреложный Обет; она чувствует странное покалывающее тепло, от которого волоски на её руке встают дыбом. — Добро пожаловать в Вашу новую лабораторию, — произносит он где-то рядом с ней. Камни приходят в движение, образуя небольшой дверной проем, и Гермиона переступает через порог. Когда она оглядывается, Снейпа уже нет и в помине, а его кошачьи шаги едва слышны в коридоре позади неё. __________________________ Сама лаборатория — как минимум — прекрасна. У Гермионы отвисает челюсть, когда она проходит вглубь помещения, и её взгляд получает возможность охватить всё, что теперь оказывается в её распоряжении: длинный мраморный рабочий стол с тремя высококлассными магическими центрифугами, магловский микроскоп, а вдоль стен – бесконечные ряды с ингредиентами, колбами, склянками и справочными материалами. В воздухе парят мягкие, теплые шары света, а за ними видны большое слуховое окно и вытяжной вентилятор, которые занимают большую часть высокого потолка. — С какой стати Слизнорту вообще пришло в голову превращать это помещение в кладовку? — вслух удивляется Гермиона. Она подходит к небольшому письменному столу рядом с полками с ингредиентами и не может сдержать улыбку при виде нескольких разбросанных тетрадей, исписанных характерным почерком Снейпа. В центре стола, на единственном свободном островке, одиноко порхает клочок пергамента: Запомните, Грейнджер. Никаких поджогов! ________________________ После начала комендантского часа проходит как минимум двадцать минут, когда она, наконец, отрывается от исследований и плетётся обратно к Гриффиндорской башне. Её волосы растрепаны, а в голове рой новых идей. — Гермиона, где ты была? Ты пропустила отборочные испытания по квиддичу, и в общей гостиной тебя тоже не было! Раньше она закатывала глаза на обиженный тон Рона, но сейчас она чувствует, что под ним просто скрывается неуверенность в себе. — Мне очень жаль, Рон. Ей до боли хочется рассказать ему всё, как в прошлый раз. Но она знает, что нельзя. — Я просто действительно была очень занята исследованиями, — вместо этого говорит она, выдавливая из себя сочувствие в ответ на его удрученное выражение лица. Ей хочется успокоить его, напомнить, что она будет рядом, но она не может заставить себя солгать. ________________________ Утром она завтракает в одиночестве. _________________________ На этот раз занятия даются Гермионе гораздо легче, возможно, потому что ей до них практически нет дела, и она всё больше времени проводит в лаборатории. Её исследования не стоят на месте, и оказывается, что имея в своём распоряжении нормальное лабораторное оборудование, которое действительно работает, можно вполне обойтись без учебника «Микроскопическая трансфигурация: Методы стандартизации колдовского оборудования, Том 3». Её клетки по-прежнему продолжают исчезать всякий раз, когда она пытается непосредственно на них воздействовать или провести более инвазивную диагностику, но с помощью центрифуги ей хотя бы удаётся распределить их по типам. Она обнаруживает, что благодаря экстракту бум-ягод её клетки становятся более устойчивы к исследовательским вмешательствам, а наперстянка, наоборот, их исчезновение только ускоряет. Она берёт в библиотеке шесть учебников по Гербологии, чтобы составить список родственных видов растений, а затем едва находит силы скрыть своё разочарование, когда на следующей внеурочной консультации Снейп сообщает ей, что большинство из них растет вблизи экватора и по понятным причинам не может быть приобретено на зарплату простого учителя. — Значит, нам просто придётся ограбить Гринготтс, — шутит она, но улыбка тут же сходит с её губ. На этот раз она старательно избегает даже думать о крестражах, теряясь в догадках, стоит ли ей вообще беспокоиться об их уничтожении или же любое вмешательство, как и в прошлый раз, повлечёт за собой ещё больший вред. Но в глубине её сознания потихоньку зреет горькая правда: С чашей им просто крупно повезло. Она ни за что на свете не сможет повторить то, что случилось в первый раз, а любые попытки посетить Гринготтс, даже для того, чтобы просто что-то разузнать, были бы рискованными. Кроме того, у нее нет ни малейшего желания снова выдавать себя за Беллатрису Лестрейндж. Но разве есть другой выход? В ближайшие месяцы охрану банка ещё более ужесточат, а пока, на данный момент, на её стороне неожиданность и видение ситуации на шаг вперед. И кстати, нужно будет подать запрос на получение литературы о снятии проклятий в ближайший университет, чтобы решить, что делать, но сначала, ей, наверное, нужно вернуть учебники по микроскопической трансфигурации, иначе ей ничего не выдадут. Какими важными казались ей эти книги, когда она только очнулась в этой новой временной шкале, и какими бесполезными оказались сейчас, при наличии отлично функционирующей лаборатории Снейпа. Она задумывается о том, какие же ещё убеждения, казавшиеся раньше незыблемыми и непоколебимыми, постигнет та же участь, и от всей души желает, чтобы у неё был способ это предвидеть. Вместе со всеми этими мыслями, она с некоторым огорчением осознает, что почти не уделяет время разработке противоядия от яда Нагини; однако, принятие того факта, что их судьбы очень изменчивы, наталкивает её на мысль, что на этот раз его, возможно, даже не укусят. Если она вообще протянет так долго. Странно, но почему-то знание того, что может ждать тебя в будущем, нисколько не упрощает задачу. Это как если бы — — Грейнджер! Она моргает, её мысли возвращаются к темным глазам, смотрящим на неё через стол. — Вы же не собираетесь на полном серьёзе проникнуть в Гринготтс, — говорит Снейп, словно желая, чтобы это было правдой. — Я уже делала это раньше, — говорит она, стараясь казаться беспечной, но попытка выходит совершенно провальной. — И чем это для Вас закончилось? — Я не умерла там, если Вы об этом. Чуть не умерла. — Если Вы думаете, что там есть нечто, что поможет Вам справиться с проклятием Долохова... — Я так не думаю, — она переводит дыхание. — Я занимаюсь этим вопросом скорее параллельно, это как бы второстепенный проект для меня. — Мерлин знает сколько дополнительного времени Вам нужно. Полагаю, мне не стоит даже утруждать себя расспросами о Ваших успехах в учёбе... — Я уже дважды это проходила, всё в порядке! — раздраженно перебивает Гермиона. — Следующей весной Гарри отличится на Вашем уроке, выдав, что призраки прозрачны с таким видом, как будто это какое-то великое откровение, а на следующей неделе я напишу эссе о заклинании головного пузыря – за которое я, хвала Мерлину, получу высший балл, – но кого это вообще волнует, потому что я просто умру, и мне придется повторять всё это снова, в следующий раз, и... — И в любом случае, всё это пиздец как бессмысленно, — заканчивает Снейп. Её рот приоткрывается, и из него вырывается совершенно малопривлекательный лающий смех. К её удивлению, Снейп присоединяется к этому непонятному веселью, в его груди перекатывается глубокий сдавленный рокот. Этот звук длится всего мгновение, затем резко обрывается и снова теряется где-то в глубине. Гермиона прикусывает губу, понимая, что задержалась на консультации уже на целых четыре минуты, когда Снейп выдвигает небольшой ящик рядом с собой. — Кажется, это был нож Беллатрисы... — начинает он тихо, словно извиняясь. Гермиона чувствует, что кровь отхлынула от ее лица, а затем замечает, что он протягивает ей маленькую баночку. Целебная мазь. — Спасибо, — выдыхает она. — Я понятия не имею, смогут ли целебные свойства мази преодолеть все эти временные петли, но... — он не договаривает и лишь пожимает плечами, и этот жест совершенно нехарактерен для него. — Я дам Вам знать в следующий раз. Снейп проводит рукой по своим гладким волосам и встает. — Знаете, Грейнджер, мне потребовалось довольно много времени, прежде чем я, в конце концов, полностью Вам поверил. А ведь это очень опасно — осознавать, насколько бессмысленными и напрасными становятся все твои действия. И полагаю, именно по этой причине в этот раз мы оба стали вести себя немного безрассудно, не так ли? Он наклоняет к ней голову, и на его лице появляется застенчивая улыбка, которая выглядит одновременно проказливой и беззащитной. У Гермионы возникает странное желание провести пальцами по его губам и изучить их изгибы. Весьма безрассудно. _______________________ Именно с этим чувством, пульсирующим в её жилах, Гермиона направляется по коридору к Выручай-комнате. Несмотря на поздний час, усталость и вероятность того, что Драко всё ещё находится там, пытаясь починить свой дурацкий исчезательный шкаф, она чувствует необычайный подъём энергии, как будто именно этим она и должна сейчас заниматься. «Мне нужно кое-что спрятать», — думает она. И правда заключается в том, что на этот раз ей много чего нужно спрятать. Дверь открывается, и она призывает диадему. Знакомый разряд тёмной энергии поднимается по её руке и проникает в сознание, и она задается вопросом, а не... Нет. Лучше не надо. Она прячет диадему в сумку и, направляясь к выходу, посылает взрывное заклятие в исчезательный шкаф. На всякий случай. __________________________ На этот раз с медальоном всё получается ещё проще. Она выбирается в Хогсмид пораньше и подлавливает Наземникуса Флетчера ещё до того, как Гарри и Рон начинают спускаться по тропинке. Затем она перехватывает мадам Розмерту в туалете «Трех метел» и забирает у неё из рук ожерелье, осторожно заворачивая опасный свёрток в свой шарф и протискиваясь мимо совершенно сбитого с толку Малфоя, стоящего у барной стойки. Она приносит все три проклятых штуковины в кабинет Дамблдора («Сахарные перья — тьфу, ну конечно, ничего не меняется») и бесцеремонно швыряет их ему на стол. — Это нужно немедленно уничтожить, — говорит она, игнорируя его предложение отведать грёбаных конфет и прочие любезности. — Доставайте меч. Глаза Дамблдора сверкают, когда он рассматривает принесенные ею предметы, бессознательно наклоняясь вперед. — Не надо, — предупреждает Гермиона. — Что не надо, Гермиона? — спокойно спрашивает Дамблдор. — Не надо даже думать о том, что Вы сможете обнаружить связь между ними, не надо пытаться отследить их прежнее местонахождение и, ради всего святого, не надо к ним прикасаться! Даже произнося эти слова, она чувствует, как диадема буквально излучает новые идеи — что, если всё-таки есть способ обнаружить связь между крестражами? Тогда она, наконец, смогла бы найти прямой путь к чаше и, возможно, имела бы реальные шансы на ещё одно успешное проникновение в Гринготтс — Блядь. Нет. К чёрту все идеи, особенно сейчас. Дамблдор пристально на неё смотрит, от пронзительного взгляда его голубых глаз веет холодом, несмотря на тепло, идущее от камина. Легчайший толчок в висок, и Гермиона закрывает глаза и крепко сжимает веки. Она заставляет себя медленно вдохнуть и выдохнуть, и лишь затем открывает глаза. К счастью, она видит, что Дамблдор уже стоит к ней спиной и открывает шкаф, чтобы достать меч. Повернувшись к ней, он на мгновение замирает, затем кивает и поднимает меч над головой. ___________________________ Уничтожать крестражи самой гораздо приятнее, чем наблюдать за этим со стороны, но тяжесть, свалившаяся с плеч Гермионы, того стоит. Она игнорирует требование Дамблдора остаться, игнорирует вопросы, которыми он сыплет ей вслед, пока она спускается вниз по лестнице, и совершенно не обращает внимания на попытку Пивза закидать её дохлыми тараканами у выхода из кабинета. ______________________ Когда она возвращается в общую гостиную, там уже полно народу. Она находит подвыпившую Кэти Белл и обнимает ее. — Я рада тебя видеть, — просто говорит она. — И я рада тебя видеть! — кричит Кэти в ответ, поднимая в воздух полную бутылку скотча. Она протягивает её Гермионе, которая только и успевает подумать: «Завтра я об этом сильно пожалею», затем делает большой глоток и наслаждается обжигающим вкусом напитка. ___________________ Придя в лабораторию следующим утром, Гермиона первым делом варит себе антипохмельное зелье. И все же, ни зелье, ни кофе, который заботливо сварил и принёс Добби, не помогают, и её выворачивает при первом же взятии крови, а шум лабораторного оборудования безжалостно и беспрестанно давит на барабанные перепонки. Живоглот, которому каким-то образом удалось прокрасться внутрь и даже взгромоздиться на табурет, теперь подергивает хвостом с таким видом, который иначе как осуждающим не назовёшь. Разбив две чашки Петри подряд (из-за чего Живоглот с шипением отскакивает в сторону), она ставит крест на своих потугах плодотворно поработать утром и ретируется в прохладную темноту коридора подземелий. — Ой, Гермиона, здравствуй! — Привет, Луна! Э-э, у тебя здесь ноги не мёрзнут? — спрашивает Гермиона. В последнее время она почти совсем не видела Луну, и ее охватывает смесь нежности и вины. Когтевранка смотрит на свои босые ноги. — Да, кажется, немного мёрзнут. Просто так легче почувствовать магию замка. — Понятно. — Ну, на самом деле это нельзя понять, можно только почувствовать, но я всё равно ценю твою заботу. Надеюсь, у тебя всё в порядке с профессором Снейпом и вашими исследованиями. Гермиона замолкает. — Всё нормально, ты не обязана мне ничего рассказывать, это совсем не моё дело, — говорит Луна, серьезно моргая большими глазами. — Э.... спасибо. — Смотри, вот здесь – можно почувствовать границу защитного заклинания, — Луна указывает бледным пальцем ноги на шов в цементном полу под ними. Гермиона нерешительно перешагивает через него и… ничего не чувствует. Присев на корточки, она рассеянно размышляет, что будет выглядеть более странным – если она дотронется голой рукой до пола или если снимет обувь, как Луна? Затем она отбрасывает осторожность и делает и то, и другое. Снизу, сквозь камень, поднимается слабая пульсирующая энергия. — Я чувствую! — Гермиона следует за магией, проводя рукой по влажной грязной стене там где, как она знает, должен быть дверной проем. — Луна, это просто невероятно! Кучка младшекурсников Слизерина исподтишка смеётся над ними. Гермиона пожимает плечами и снова надевает носки и туфли, которые неприятно прилипают к мокрым ногам. — Теперь ты можешь найти её даже в темноте, — говорит Луна, указывая на лабораторию. — Но откуда ты… — Я обнаружила её ещё на первом курсе, когда бродила по замку после комендантского часа. — Ничего себе. — Профессор Снейп сказал Дамблдору, что я хожу во сне, так что я вроде как смирилась с этим. Но с тех пор я пытаюсь понять, как работает магия замка. Это что-то вроде моего индивидуального проекта. — Нам всем нужны такие проекты, — резонно замечает Гермиона. — Да, а ещё выяснить, как работает Комната Смерти в Отделе тайн, — добавляет Луна. Гермиона моргает. Как работает Комната Смерти? Луна улыбается и начинает подниматься по лестнице обратно в замок. Гермиона, чавкая мокрыми туфлями, следует за ней. — Со мной кое-что случилось этим летом. Там, во время битвы. Гермиона замирает, боясь даже дышать, а Луна продолжает, понизив голос. — Я услышала там.. услышала мамин голос который рассказал мне, как понять, где находится Комната Вселенной — именно там мы и оказались с Роном и Джинни, когда разделились с остальными. И там — я не знаю, как это объяснить, — но там я словно почувствовала, каким образом взаимосвязаны пространство и время. И я клянусь, — Луна хватает Гермиону за руку, — я клянусь, что на меня не нападали мозги, как на Рона, что бы ты ни подумала. Гермиона кивает, во рту у нее внезапно пересыхает, а голова снова начинает идти кругом. — Но как... э-э, как всё это взаимосвязано? — наконец удаётся спросить ей. — События представляю собой не… — пытается подобрать слова Луна, — не кучку точек, выстроившихся в линию, а скорее, кучку… лоскутов и кусочков материи, которые ты как бы раскладываешь на одеяле. Некоторые из них сдвигаются со своих мест и падают, когда ты пытаешься это одеяло расправить, а другие просто застревают в его складках; некоторые могут навсегда с него исчезнуть, а другие навсегда на нём остаться, независимо от того, где они окажутся, когда всё наконец успокоится. Гермиона спотыкается и чуть не падает на лестнице, но она едва обращает внимание на боль в лодыжке. Луна поддерживает её, помогая удержать равновесие, улыбается и продолжает. — Моя мама занималась исследованиями в области квантовой арифмантики, с упором на предсказания. Её линия жизни была свободной нитью, которая соскользнула с одеяла. ________________________________ Следующие несколько дней Гермиона сидит за завтраком рядом с Луной. _________________________ В зеркале она выглядит старше и более уставшей, но ей кажется, что проклятый шрам на предплечье побледнел, а когда она прижимает к нему кончики пальцев, то готова поклясться, что его края стали менее заметными на ощупь. Баночка с мазью опустела наполовину, и ей стыдно признаться, что каждый раз, когда она наносит её, она представляет себе пальцы Снейпа. Это... это просто потому, что он был добр к ней. Только и всего. Тем более, ей ведь ещё в любом случае необходимо пропустить через себя то, что произошло с Роном, не так ли? _________________________________ Мазь согревает её кожу и слегка пахнет травами. ______________________________ Деревья уже роняют последние листья, и Гермиона заставляет себя хотя бы попытаться составить расписание для подготовки к экзаменам, как в старые добрые времена. Тем более, что это даст ей отличный повод не появляться на общих трапезах в Большом зале, на которых она старательно избегает пронзительного взгляда Дамблдора. Под тяжестью книг, которые необходимо вернуть, она с трудом тащится в библиотеку, где едва не попадает в поле зрения Малфоя, Крэбба и Гойла, которые, склонив головы, сидят за столом, отделенном от остальных стеллажами запретной секции. — Похоже, нечто, уничтожившее шкаф, парадоксальным образом облегчило мне задачу по его починке. Я просто... Клянусь, это сама комната сделала, — шепчет Малфой. Крэбб хмыкает, а Гойл спрашивает: — Какая комната? — Комната, за дверью которой вы простояли несколько недель. — Но это ведь была просто стена? — Мерлин, помоги нам, — бормочет Драко себе под нос, прежде чем снова повернуться к Гойлу. — Да, о чём это я? Это ведь «просто стена», за которой я пропадаю часами напролет. За ней не может быть никакой комнаты. Гермиона невольно усмехается и сворачивает за угол, чтобы вернуть на место «Проклятия на клеточном уровне», тома с шестьдесят четвертого по шестьдесят седьмой. _________________________ Дни сменяют друг друга, не принося с собой значимых событий, и вот замок уже охватывает суета – все обмениваются подарками буквально в последнюю минуту перед официальным началом каникул. В лаборатории, вдали от толпы, у Гермионы заканчивается запас бум-ягод, и ей только и остаётся наблюдать, как очередная порция её клеток исчезает в магловском микроскопе. Рибосомы. Аппарат Гольджи. Какие-то волнистые штуки, которые, возможно, когда-то были эндоплазматической сетью, или, может быть… — впрочем, не важно чем, они тоже исчезли. Соскользнули с одеяла — или предметного стекла микроскопа — можно назвать это как угодно, смысл всё равно не изменится. Их больше нет. Одни лишь митохондрии ещё несколько мгновений пытаются зацепиться за её нынешнюю реальность. ________________________________ — Бум-ягоды очень дорогие. Попробуйте в следующей временной линии, — говорит Снейп, когда узнаёт о её затруднительном положении. Он возвращается к проверке эссе, но стул перед его столом отодвигается, чтобы Гермиона могла сесть. — Если мне удастся сберечь лабораторию от лап Слизнорта, у Вас есть какие-нибудь идеи, на чём ещё мне следует сосредоточить внимание в следующий раз? Снейп поднимает взгляд от своих записей. — Вы должны вытащить меня из этого чистилища и попросить инсценировать собственную смерть, чтобы я мог помогать вам постоянно. Гермиона изумленно на него смотрит. — Я всего лишь... шучу, процентов на шестьдесят. Прежде чем она успевает осознать, что только что произошло, в коридоре за дверью кабинета Снейпа раздаются крики, и Гермиона, вздрогнув, вскакивает с палочкой в руке. Дверь распахивается и — — Гермиона, ты же девочка! О, снова это? Гермиона стряхивает с себя ужас при мысли о возможном возвращении на четвертый курс и внимательно смотрит на человека, стоящего перед ней. — Невилл? — Ты часто общаешься с Ромильдой? Ромильдой Вейн? — Нет. Не сейчас и, конечно же, ни в одной из возможных временных линий. Остекленевшие глаза Невилла начинают наполняться слезами, и только тогда до Гермионы, наконец, доходит, что… — О боги, я совсем забыла об этих конфетах с приворотным зельем. Тебе их дал Гарри? Невилл рассеянно кивает. — Он сказал, что я могу отнести их в гостиную и угостить всех желающих, но все отказались, а Ромильды нигде нет. Невилл начинает безудержно рыдать. Гермиона мысленно ругает Гарри за бездумное передаривание идиотских подарков, и говорит Снейпу: — Я, наверное, должна помочь ему. Пожалуйста, давайте прямо сейчас пойдём в лабораторию, чтобы приготовить противоядие. Призвав все необходимые ингредиенты, она тут же принимается за работу. При этом она пытается уговорить Невилла посидеть спокойно, уверяя его, что Ромильда ценит терпение превыше всего. — Я готов для неё на всё, — искренне говорит Невилл. — Даже умереть. Я... — А посидеть спокойно в этом кресле двадцать минут ради неё ты можешь? Я поставлю таймер. Стоящий рядом с ней Снейп фыркает и начинает помешивать зелье в котле. Они работают в тишине, но Гермиона заметно нервничает, даже несмотря на то, что уже готовила это противоядие раньше. Отчасти ожидая, что он раскритикует её умения и навыки, а отчасти беспокоясь, что придется объяснять причину лёгкой дрожи в руках, она опускает голову как можно ниже и изо всех сил старается сосредоточиться на приготовлении зелья. — Уверен на все сто, Ромильда Вейн — превосходный зельевар, — вдруг говорит Невилл, и Гермиона чуть не роняет лирный корень, борясь со смехом. — Она более компетентна по сравнению с Вами, Лонгботтом, даже несмотря на то, что учится на два курса младше, — сухо реагирует Снейп. Невилл потирает подбородок, его страх перед Снейпом борется с внезапно возникшей любовью к Ромильде, пока он, наконец, не произносит: — Я бы очень хотел, чтобы она попала со мной в «Клуб любителей Гербологии». — Не могу представить себе более романтичного места, чем «Клуб любителей Гербологии». «Клуб Слизней» ему и в подмётки не годится, — не может удержаться от ответа Гермиона. К счастью, зелье готово, и Гермиона наливает его в кубок и подаёт Невиллу. — От Ромильды, — поясняет она, и он без возражений выпивает всё до капли. Снейп успевает бесшумно выскользнуть в коридор, прежде чем Невилла настигает осознание произошедшего, и он роняет кубок с оглушительным звоном. — Ты… ты всё это видела, — бормочет он. — О боги, и Снейп тоже. Гермиона сочувственно морщится. — Ну конечно. Кажется, мне лучше сейчас пойти… и сдохнуть, — грустно говорит Невилл и понуро плетётся по коридору. После того, как он уходит, Снейп возвращается, чтобы помочь ей с уборкой. — Не думаю, что он что-то вспомнит о Вашей лаборатории, — говорит Гермиона. — Может быть, он даже приплатит какому-нибудь старшекурснику с Рэйвенкло, чтобы тот наложил на него Обливиэйт. Снейп хмыкает и через мгновение говорит: — Похоже, Вы точно знали, какие ингредиенты нужны, — это не совсем комплимент, но Гермиона, тем не менее, чувствует гордость, помогая убирать котёл. — Откуда Вы знали, что это произойдет? Гермиона улыбается. — Потому что это случается всегда. Только в первый раз это был не Невилл, — уточняет она, — а Рон, а в последний раз – Гарри, но кто-то обязательно съедает эти злосчастные шоколадные конфеты. Как будто бы это какой-то обряд посвящения для парней-гриффиндорцев. — А что ещё «случается всегда»? — спрашивает Снейп. — Я... я не уверена, — честно отвечает она. — Вещи и события остаются прежними, потому что я так решила, или потому, что так было предначертано судьбой? — Вы ошибочно принимаете закономерность развития событий и уклонение от неё за непосредственный результат свободной воли, — он возвращается в свои покои и садится у камина. Гермиона следует за ним и устраивается в своем обычном кресле. Если Снейп и замечает, как вольготно она себя при этом чувствует, он воздерживается от комментариев. — Так Вы действительно верите, что у нас нет выбора? — интересуется Гермиона. — Большая часть нашей жизни — и большая часть этой войны — была предопределена Провидением. Люди живут и умирают в соответствии с предсказаниями Провидцев. Она выпрямляет спину, все ещё испытывая благодарность за свободу, которая у неё есть благодаря отсутствию всяких ненужных клятв. — А некоторые умирают и живут по прихоти шального проклятия. — Вряд ли что-то из произошедшего можно назвать шальным или случайным. — Неужели? — Должна быть какая-то веская причина, по которой Вы вернулись. Даже если принять тот факт, что это просто кульбит вселенной, очередная складка на материи бытия. Гермиона пялится на огонь, не в силах оторвать глаз от пляски языков пламени в камине и представляя, как бы они выглядели на поверхности стеганого одеяла. — Вы читали «Трещина во времени»? — Читал. Какое-то время они сидят молча, и Гермиона чувствует странное томление в груди. — Я никогда не рассказывала Вам о том, как умерла в прошлый раз. Снейп не отводит от неё пристального напряжённого взгляда. — Я дала Непреложный обет Дамблдору. Чтобы избежать разглашения информации и никоим образом не рассекретить его планы касательно войны. И я... вроде как... этот обет нарушила. Отдав Вам папку с подробным изложением того, как всё случилось в самый первый раз. — Вы были уверены, что это сработает, и что Вы снова вернетесь назад во времени? — Примерно… процентов на шестьдесят. Ей интересно, заметил ли он, что её слова точно копируют его собственные, сказанные некоторое время назад. Он делает непонятную паузу, которая длится дольше, чем, по ее мнению, необходимо, и во время которой невозможно понять, о чём же он думает, а затем отвечает: — Я, наверное, поступил бы так же. Огонь в камине почти угас, но никто из них не двигается с места. — Я… Я не стал давать клятву Нарциссе, — тихо говорит Снейп. — Я рада, — шепчет в ответ Гермиона. — Вы не заслуживаете нести это бремя. — Беллатриса стала очень подозрительной. Подозрительнее обычного, — Снейп колеблется, он как будто не уверен, что ещё ему следует рассказать, а что нет. Гермиона прикусывает внутреннюю сторону щеки, давая ему столько времени, сколько нужно. — Она пичкает Петтигрю сывороткой правды и допрашивает, чем я занимаюсь. Она уже дважды пыталась убедить Темного Лорда убить меня. Я... я пока справляюсь со всем этим, но невольно задаюсь вопросом... Кто знает, какие ещё изменения повлекли за собой мои поступки? — Они могут коснуться кого угодно. Снейп скрещивает руки на груди. — Или всё это просто... исчезнет, когда я умру в следующий раз. Если станет совсем невмоготу, пришлите мне сову, профессор, и я всё устрою. — Как смешно. — Наверное, мне стоит придумать надёжный способ, на всякий случай— — На случай, если Вам понадобится быстро разобраться со всей временной линией целиком, без оглядки? В тоне Снейпа звучит странная горечь. — Я уже начинаю входить во вкус, — признается Гермиона. Ей хочется протянуть руку и положить её ему на плечо, чтобы подбодрить, но страх, что он отшатнётся от неё, как чёрт от ладана, является достаточным сдерживающим фактором. — Я буду скучать по Вам — по Вам нынешнему — когда всё снова отправится в тартарары. Снейп встаёт, и в мерцающем свете Гермиона с удивлением видит, что перед ней нерешительно застывает его бледная рука. Она берет её, и он, помогая ей встать на ноги, шепчет: — Возможно, на этот раз Вы поймете, что всё идет наперекосяк не только по Вашей вине. _____________________________ Её сон лихорадочен и беспокоен; он наполнен мыслями о смелых авантюрах: то она убегает из школы и создаёт собственную лабораторию где-то вдали от городской суеты, то путешествует на экватор, чтобы запастись бум-ягодами и дикими орхидеями, то вместе со Снейпом сражается с Пожирателями Смерти. ___________________________ На следующее утро Гермиона позволяет себе выспаться, а Живоглот мурлычет у неё на бедре. Сегодня все уезжают по домам на зимние каникулы, поэтому она спускается к завтраку на несколько минут раньше. Студентов в Большом Зале больше, чем она ожидала, и она пробирается к столу под шёпот и приглушенное бормотание. Вокруг развернутого номера «Ежедневного пророка» уже собралась целая толпа. На первой странице она видит глумящуюся улыбку…. ________________________ Нет. ______________________ ЭКСТРЕННАЯ НОВОСТЬ: два трупа в Уилтшире, подозреваемые задержаны Сегодня рано утром в поле в Южном Уилтшире было обнаружено тело Северуса Снейпа, мастера зелий и профессора защиты от темных искусств Школы чародейства и волшебства Хогвартс. В настоящее время в больнице Святого Мунго проводится вскрытие, однако согласно предварительной версии, причиной смерти послужило смертельное проклятие. Вскоре после этого в Лютном переулке было обнаружено тело беглой заключенной Беллатрисы Лестрейндж. Характерные кровоподтеки и расщепленные конечности указывают на то, что на момент смерти у неё была неизвестная болезнь. Подозреваемые, маглорожденная пара Мелисса и Мэй Синь, в настоящее время находятся под стражей в Министерстве. __________________________ У Гермионы в ушах начинает стучать кровь. Нет. «Беллатриса стала очень подозрительной. Подозрительнее обычного». Он знал, что рискует, но, конечно же, он не имел в виду — «Она уже дважды пыталась убедить Темного Лорда убить меня. Я... я пока справляюсь со всем этим, но невольно задаюсь вопросом...» Наверняка «справляюсь» означало что-то другое, а не — Гермиона еще раз просматривает статью, пытаясь найти хоть какие-то зацепки или подсказки. «...характерные кровоподтеки... неизвестная болезнь...» Какая болезнь? Если только не— Гермиона поднимает глаза и видит, что остальные ученики начинают открыто на нее пялиться. Гарри и Рон с озабоченным выражением на лицах поднимаются из-за стола, но из-за подступающих слез их силуэты представляются ей лишь мутным пятном. — Пойдем, Гермиона, — произносит тихий голос, и она обнаруживает, что Луна Лавгуд осторожно уводит её к дверям Большого зала, заботливо поддерживая за плечи. Они располагаются в нише у крошечного окна, а где-то вдалеке кружится снег. — Похоже, он оказался тем лоскутком, который соскользнул с одеяла, — говорит Гермиона сквозь слезы. — Добби говорит, что ты отличная швея, — отвечает Луна. Гермиона вытирает глаза тыльной стороной ладони и внимательно изучает спокойное выражение лица Луны. Как много ей известно? Но Луна только грустно улыбается и отворачивается, чтобы посмотреть на снег. В следующий раз ей нужно расспросить её обо всём подробнее. «Бум-ягоды очень дорогие. Попробуйте в следующей временной линии». «Возможно, на этот раз вы поймете, что всё идет наперекосяк не только по вашей вине». «Я дам Вам знать в следующий раз». В следующий раз. ______________________ Скользя рукой по прохладным стенам подземелья, опустошенная и дрожащая Гермиона возвращается в лабораторию, чтобы собраться с силами. Она прижимает ладонь к стене и от всей души желает, чтобы Снейп был здесь, рядом с ней, чтобы она могла расспросить его о магии замка, о том, что на самом деле произошло между ним и Беллатрисой, о том, что ей, чёрт возьми, теперь делать— На столе лежит потрепанный клочок пергамента. Гермиона берёт его дрожащими руками. Разбор полётов: касательно событий в больничном крыле, июль 1996 года. Что бы ни случилось, я бы сказал, что нельзя поддаваться чрезмерному безрассудству, но тогда я был бы ужасным лицемером. Она чувствует, как её губы медленно расплываются в улыбке. Мрачность его слов странным образом согревает, как крепкий горький чай. ____________________________ Солнце палит так ярко, что его лучи пробиваются между зданиями Косого переулка. Гермиона прикрывает глаза рукой, пытаясь не обращать внимания на пульсирующую головную боль из-за проведенной без сна ночи, во время которой она лихорадочно разыскивает всю возможную информацию о Гринготтсе, совершенствует заклятие незримого расширения на своей сумочке и, испытывая омерзение к своему поступку, вламывается в квиддичную кладовую и без спросу берёт самую лучшую метлу. Она почти уверена, что кто-то за ней наблюдает, когда она тайком крадётся из Хогвартса к точке Аппарации, но у неё совершенно нет времени избавиться от хвоста. Может быть, в следующий раз — после того, как она развеет подозрения Дамблдора — она сможет сделать всё, чтобы уйти незамеченной. Некоторые прохожие на главной улице задерживают на ней взгляд, и едва заметное серебристое облачко Патронуса исчезает из поля ее зрения. Она крепче прижимает к себе сумку и ускоряет шаг, направляясь к мраморному сооружению, возвышающемуся впереди. — Я бы хотела узнать поподробнее о том, как открыть ячейку повышенной безопасности, — говорит она, входя в дверь банка как можно увереннее. — У нас есть брошюры… — Я прочитала брошюры. Мне нужно увидеть всё своими глазами. Гоблин, возвышающийся за стойкой перед ней, наклоняется и морщит нос, внимательно рассматривая Гермиону, словно букашку под микроскопом. — И что же ведьма собирается хранить в месте с такими высокими требованиями к безопасности? Гермиона морщит нос в ответ. — Позвольте мне встретиться с тем, кто занимается этим вопросом, и тогда мы поговорим. _____________________________ Оказывается, безрассудство – неплохая альтернатива уверенности. Возможно, именно так им и удалось добиться успеха в прошлый раз. Гермиона оказывается в конференц-зале с большими окнами, в компании двух гоблинов, которые, судя по всему, являются кем-то вроде финансовых консультантов. Узнав, что она на самом деле из будущего и что у неё есть инсайдерская информация о магловском фондовом рынке на ближайшие месяцы вперёд, они с радостью отвечают на все её вопросы, даже самые неожиданные и притянутые за уши. И если её интерес к порядку наследования имущества и кажется подозрительно приуроченным к недавним новостям о смерти Беллатрисы, никто ничего не говорит. — В случае ареста или смерти владельца, все активы замораживаются, — объясняет один из гоблинов, мастерски избегая любых упоминаний о хранилище Лестрейнджей. — Ничего нельзя забрать или снять со счёта, пока не будут оформлены соответствующие документы. — Так значит всё просто... хранится…там. — В значительной степени. Вопросы возникают и тут же лопаются на поверхности её мыслей, как мыльные пузыри. Как происходит передача прав? Наследник вступает во владение самим хранилищем или только его содержимым? Как Сириус смог получить доступ к своему хранилищу, чтобы купить Гарри Молнию, если было известно, что он находится в Азкабане? Как Молли Уизли раньше снимала деньги для Гарри? Система безопасности Гринготтса представляется ей чем-то весьма туманным и расплывчатым, с постоянно меняющимися правилами, и требуется явно не один день, чтобы разобраться в её хитросплетениях. Но, принимая во внимание тот факт, что на ступенях у входа в банк уже собралась внушительная группа авроров, которые, похоже, кого-то ищут, Гермиона приходит к мнению, что в её распоряжении есть всего несколько минут. — Отведите меня в хранилище, — говорит она, и её голос ещё никогда не звучал настолько властно. Двое гоблинов совещаются с третьим, время от времени с сомнением поглядывая на нее, пока, наконец, один из них не приглашает её пройти за ним и занять место в шаткой тележке. Они приближаются к «Гибели воров» как раз в тот момент, когда от входа раздаются громкие крики авроров. ______________________ Будет совершенно не лишним в очередной раз упомянуть о том, что Гермиона чертовски ненавидит высоту. В любой временной шкале. _________________________ Тележка опускается всё глубже и глубже, и Гермиона едва сдерживает крик ужаса, грозящий сорваться с её губ каждую секунду, пока, наконец, они с визгом не останавливаются у входа в хранилище. Гермиона собирается с мыслями, открывает глаза и видит номер: 700. — Нам нужно спуститься глубже, это хранилище слишком легкодоступно. — При Вашем происхождении это не положено, — говорит гоблин. Она не может понять, каков его тон на самом деле – сконфуженный или презрительный. — Значит, это всё, что Вы можете предложить? — с напускным высокомерием спрашивает она. — Да, это всё, — говорит гоблин, складывая руки на груди. — Мне это не интересно. — Тогда давайте вернемся на поверхность. Это была пустая трата времени для нас обоих. Задним умом Гермиона прекрасно понимает, что её блеф был крайне неосторожным и глупым. И она прекрасно знает, что ждёт её на поверхности. Значит, сейчас или никогда. Она чувствует, как к горлу подкатывает желчь, и, с трудом подавив ее, запускает руку в сумку. ______________________________ Возможно, Гермиона ненавидит вовсе не высоту, а чувство падения. Потому что сейчас у неё именно такие ощущения, её вспотевшие ладони скользят по ручке метлы, желудок подскакивает к груди, а холодный воздух треплет волосы. Снизу на нее несётся огромный столб пламени, и она едва успевает увернуться в сторону, опалив огнём край мантии. Вокруг нее слышится грохот тележек. А внизу раздается мучительный рев. Гермиона ныряет, лихорадочно ища место, где, как она помнит, находится сейф Лестрейнджей— — Стоять! — тот самый гоблин, который сопровождал её к хранилищу, с решительным видом стоит перед сейфом, вытянув руки, как будто намереваясь столкнуть ее с выступа в пропасть. Она устремляется вниз, за пределы его поля зрения, прямо к прикованному дракону. — Релашио! — кричит она, направляя волшебную палочку на цепи, сковывающие лапы дракона. Всё вокруг окутано огнём и дымом, дракон начинает бить крыльями, круша камень, и огромные куски породы летят в пропасть. Цепи отрываются от стен одна за другой, и чудовище взмывает ввысь. Гермиона наблюдает, как рушится потолок, а дракон, окровавленный, но свободный, скрывается в облаках. Затем она взмывает вверх, к ячейке Лестрейнджей, спрыгивает с метлы и встаёт в полный рост перед гоблином, едва не оступившись на дрожащем под ней выступе. — Откройте, — приказывает она. Гоблин качает головой, полный решимости стоять до конца. Раздается грохот, и по выступу скалы, на котором они стоят, проходит большая трещина. — Пожалуйста, — умоляет она, делая пасс волшебной палочкой. Камень, слушаясь её приказа, едва не попадает гоблину в голову, и он отскакивает к стене. — Нет. Это всё равно бесполезно, — говорит он. Над ними раздается громкий треск, и Гермиона, подняв голову, видит, что прямо на них летит глыба размером с автомобиль. Когда она вновь смотрит на гоблина, на его лице появляется странное выражение, почти похожее на жалость. — Не знаю, зачем Вам понадобилась именно эта ячейка, она ведь уже... В этот момент глыба ударяется о верхний угол хранилища, тяжелая дверь стонет под напором, и вокруг них поднимается пыль и мелкие обломки камня. Гоблина придавливает большим обломком скалы. — Подождите! — умоляет Гермиона, ни к кому конкретно не обращаясь и чувствуя, как земля рушится у неё под ногами. В отчаянии она взмахивает палочкой, чтобы рассеять пыльное облако, и её каблук соскальзывает назад... И в этот момент сквозь искореженную дверь хранилища она, наконец, видит: оно совершенно пустое. Выступ скалы, на котором она стоит, отламывается и стремительно падает вниз. Гермиона откидывается назад и позволяет себе упасть вместе с ним.