Встретимся на том же месте (Meet Me at the Checkpoint)

Гермиона приходит в себя в больничном крыле, прикусив до крови внутреннюю сторону щеки. — Чёрт, я думал, мы остановили кровотечение… О, вы проснулись, — Снейп прочищает горло. Боги, как же она скучала по нему. Она хочет улыбнуться, но у неё во рту полно крови. — Я приготовил для вас очередную порцию целебного зелья. Если вам нужно... — он призывает фланелевую салфетку и направляет к её подбородку. Она вытирает лицо и при помощи заклинания заставляет окровавленную тряпку исчезнуть. — Спасибо. Снейп игнорирует её благодарность и протягивает фиал с целебным зельем. — Из чего оно состоит? — спрашивает Гермиона, опустошая флакон и пытаясь определить ингредиенты, несмотря на металлический привкус крови во рту. — Бадьян, цветки бузины, измельчённые семена бум-ягод и многое другое. — Почему они эффективны против проклятия Долохова? В них содержатся какие-то стабилизирующие компоненты? — Вы были без сознания почти две недели, если не считать безумного бреда о безрассудном поведении и разборе полётов. Возможно, вам следует дать своему разуму немного передохнуть, прежде чем очертя голову бросаться в передовые области исследований. Возможно. — Про разбор полётов не было бредом. Дайте знать, когда будете готовы слушать. ______________________________ Утром Гермиона снова берётся составлять список справочных материалов для изучения, и на этот раз включает в него также и источники из библиотеки ближайшего университета. Когда Снейп приходит проведать её, она вручает ему список вместе с повторной просьбой о разборе полётов. — Что ж, если от этого никуда не деться, — говорит он, отворачиваясь, чтобы провести ревизию флаконов, выстроившихся в ряд на столике у её больничной койки. — Вы должны принимать эти зелья…. — Каждые четыре часа. Я помню, — перебивает Гермиона. Снейп резко оборачивается и бросает на неё сердитый взгляд. — Просто я уже проходила через это раньше, — объясняет она. — Похоже, благодаря проклятию Долохова я попала в некое странное подобие временной петли. Может быть, такой подход к изложению событий с большей вероятностью заставит его поверить ей? — И что же в ней странного? Она ожидала от него какой угодно реакции, но явно не этого. — Э-э, прошу прощения? — Вы сказали, что попали в «в некое странное подобие временной петли». Временные петли – явление и так странное по своей сути, так что же особенно «странного» в вашей и почему она всего лишь «подобие»? — Снейп приближается к ней, буравя своим острым взглядом и хмуря брови. Гермиона моргает и собирается с мыслями. — Ну, допустим, она странная, потому что я не уверена, как она вообще работает; для завершения и перезапуска событий требуется нечто большее, чем просто заснуть или покинуть замкнутое пространство. И я считаю её всего лишь «подобием», потому что не уверена, что является её ограничивающим условием – само время или моя... — она замолкает, прежде чем подвести итог: — В общем, петля заканчивается только тогда, когда я умираю. После этой фразы Снейп лишь в недоумении поднимает брови. — И ещё мне совершенно непонятно, хотя я и пытаюсь в этом разобраться, почему же я всё время возвращаюсь сюда, — она переводит дыхание. — И есть ли вообще какой-нибудь шанс это исправить? — Временная стабильность затрагивает не только проклятия. Она всегда работает фоном, обеспечивая усвоение зелий и метаболизм, будь то для исцеления или для нанесения вреда, — он делает паузу, меряя шагами пространство у изножья её кровати, затем продолжает: — Похоже, на проклятие повлиял какой-то неучтённый фактор, выступивший своего рода катализатором изменений в вашем организме. Я раньше не видел, чтобы оно воздействовало на людей как-то иначе, кроме как убивало. Как это обнадёживает. — Когда я умерла в первый раз, я... — она замолкает, размышляя, как много ей следует рассказать на этот раз. — Это произошло из-за того, что Торфинн Роули наложил на меня проклятие Долохова. Я полагаю, что именно этот факт дал пуск — или перезапуск — всему. Она ничего не упоминает о битве, о полуразрушенном замке или о книге на подоконнике. Равно как и о клятве или об ужасно тошнотворном падении в Гринготтсе. Снейп поджимает губы, задумчиво хмуря брови. — Это в принципе не ново: нечто находится в латентном состоянии и активируется не сразу, а лишь во второй фазе или при определенных условиях. Например, зелья, заключенные в липидных сферах, которые растворяются при контакте с ферментами в определенных частях кишечника. Или в капсулу, которая разрушается только с помощью определенного заклинания. Мне нужно подумать над этим. — Было бы здорово иметь под рукой Маховик времени, чтобы с его помощью вернуться в прошлое и внимательно проследить, что же именно произошло в Отделе тайн, — размышляет вслух Гермиона. — Я тоже уже подумал об этом. Но все Маховики уничтожены, — голос Снейпа мрачен. — Значит, придётся найти другой способ это узнать, — соглашается Гермиона и тут же вспоминает: — Ой, лаборатория! Мне она гораздо нужнее, чем Слизнорту. — Какая лаборатория? Гермиона расплывается в улыбке. — Не прикидывайтесь, что не понимаете, о чём я говорю, профессор. Я пользуюсь ею уже несколько месяцев Снейп невольно кивает, но весь его вид показывает, что он ни капельки ей не верит. — И с какой, интересно, стати предыдущая версия меня позволила неквалифицированной студентке занять моё единственное убежище в этом убогом месте?... — Дело не в квалификации. Дело в необходимости. Я уже потерпела неудачу во многих вещах, и скорее всего продолжу это делать, но в конце концов я научусь. А вам не придётся целый год жить и мучиться знанием того, что на месте вашего первоклассного лабораторного оборудования теперь обитает педикюрный таз Горация Слизнорта. Снейп кривит рот в странном выражении, которое выглядит как нечто среднее между гримасой отвращения и ухмылкой. — И вы можете выгнать меня в любое время, — предлагает она. — О, неужели? Мне только что дали официальное разрешение просить студентов покинуть моё личное пространство? Это весьма великодушно, Грейнджер. — Ой, да идите Вы! Вы ведь прекрасно знаете, что я имела в виду, — раздражённо говорит она, а затем опомнившись добавляет: — Э-э-э... Профессор. Когда Снейп уходит, его лицо абсолютно ничего не выражает, но Гермиона всё равно чувствует прилив бодрости. Она не ложится спать до поздней ночи, набрасывая новые идеи для своего исследования, и засыпает, перебирая в голове множество вопросов, ответы на которые необходимо найти. ______________________________ В ту ночь её сны беспокойные и прерывистые, они кишат воспоминаниями об умерших. И вдруг в сонном водовороте её мыслей отчетливо звучат слова Снейпа: «Временная стабильность затрагивает не только проклятия. Она всегда работает фоном, обеспечивая усвоение зелий и метаболизм». Она резко просыпается, и её взгляд падает на целебное зелье, оставленное на прикроватном столике. «Будь то для исцеления или для нанесения вреда». Ну конечно. Яд. Должно быть, именно так он и убил Беллатрису в прошлый раз — это вполне могло объяснить наличие кровоподтёков и внезапно появившуюся «неизвестную болезнь». Беллатриса была права в своих подозрениях. Чем же это аукнется на этот раз? Она снова погружается в сон, но тревога и беспокойство не покидают её ни на минуту. __________________________________ На следующий день, поздно вечером, Снейп приветствует Гермиону угрюмым кивком и плюхается в кресло рядом с её кроватью, держа в руке беспорядочно сложенную стопку пергаментов. — Я откопал это в лаборатории – той самой, о которой рассказывал вам раньше. Хотя до сих пор не могу в это поверить, — он роется в стопке и достает пару скрепленных листов, чтобы передать ей. Она щурится, изучая каракули и чернильные пятна. У нее щиплет глаза, и она уверена, что под ними залегли тёмные круги. — Заклинания с отложенной активацией и как их блокировать, — читает она. Далее перечислены ссылки на подходы к изучению этого вопроса, взятые из разных дисциплин… Заклинания, Защита, Зелья (естественно) и даже Прорицания. — Мы составили это пару лет назад, когда всем педагогическим составом ломали голову над тем, как Сириус Блэк проник в замок, — объясняет он. — Мы пришли к выводу, что он использовал что-то вроде чар сокрытия, в основу которых была положена задержка во времени. Именно это сочетание и позволило ему пройти сквозь защиту замка. Гермиона беспорядочно листает пергаменты, и у неё голова идёт кругом от открывающихся перед ней новых путей. И всё же… — А где это было в прошлый раз? — она полу-спрашивает, полу-требует. И тут же чувствует всю глупость своей претензии: нынешний Снейп понятия не имеет, что произошло в прошлый раз, и она не может призвать его к ответу за действия, которые он ещё только собирается совершить (или не собирается). — Это хранится в картотеке с 1994 года, — бесстрастно отвечает он. — Точно. Простите. Вы совершенно ни при чём, просто в прошлый раз эта информация нам очень пригодилась бы, — говорит она, и её внимание уже возвращается к любопытным ссылкам на Прорицания. При помощи невербального заклинания она рассеянно собирает волосы в пучок и закрепляет их волшебной палочкой, а другой рукой тем временем вновь переворачивает пергамент. Подняв глаза, она видит, что Снейп пристально на неё смотрит, а также успевает заметить мимолетное выражение удивления на его лице, прежде чем он возвращает себе свой коронный невозмутимый вид. — Что? Он встаёт и, не отвечая, направляется к выходу. _____________________________________________ Минуту спустя Гермиона уже бежит за ним по коридору, шлёпая босыми ногами по холодному камню. Она молит всех богов, чтобы он не направлялся к Дамблдору, потому что, если это так, она, чёрт возьми, положит конец этой временной линии прямо сейчас! Она резко останавливается на верхней площадке лестницы, тяжело дыша и чувствуя головокружение. — Грейнджер, вам что, жить надоело? — Снейп, неслышно ступая, собственной персоной появляется в поле её зрения. — Это зависит от того, — тяжело дыша, отвечает она, — планируете ли вы рассказать хоть что-то из нашего разговора Дамблдору. В глазах у неё начинает темнеть, а прямо перед собой она видит пляшущие цветные круги. — Вам и вставать-то пока нельзя, не говоря уже о том, чтобы устраивать забеги, — отчитывает он. Затем подходит к ней и делает взмах палочкой в направлении больничного крыла. Мгновение спустя в его руке оказывается пузырёк с целебным зельем. Каким-то чудом ей удаётся выпить всё до дна, затем она приваливается к стене и скатывается в сидячее положение, ожидая, когда к ней вернутся силы. — Почему вы так внезапно ушли? — Почему вы не хотите, чтобы директор всё узнал? — спрашивает он, как будто не услышав её вопрос. — Потому что он заставил меня дать Непреложный обет в первой временной шкале, и это привело к моей смерти. — Понятно. — Впрочем, я ничуть не лучше него, учитывая, что в следующей временной линии из-за меня убили вас. Снейп недоумённо приподнимает бровь. — Твою мать! Кажется, мне пора рассказать вам обо всём, что произошло, не так ли? — Я испытываю сильное искушение оставить вас здесь в качестве наказания за непослушание и неподобающий выбор слов, но, полагаю, мне всё же придётся отвести вас обратно в больничное крыло, чтобы вы могли всё объяснить. _________________________________ На полный разбор полётов уходит два часа. Всё проходит на удивление быстро, Снейп прерывается только для того, чтобы дать Гермионе кровевосстанавливающее зелье и задать пару уточняющих вопросов, а затем снова садится на стул у её кровати и внимательно слушает. Она удивляется, как легко ей удаётся привыкнуть к тому, что его тёмные глаза ни на секунду не отрываются от её лица, а его внимание полностью принадлежит ей. — Чем больше временных линий, тем больше времени требуется на рассказ о них, — подводит итог Гермиона. — Возможно, в будущем лучше воспользоваться легилименцией. Снейп неопределенно хмыкает, а затем задумчиво хмурится. — Итак, мне нужно выяснить, что я использовал для успешного отравления Беллатрисы, и куда она перепрятала содержимое своего сейфа в Гринготтсе. — Я всё ещё не совсем уверена, почему она вообще опустошила свою ячейку. — Я бы предположил, что она стала сильно подозревать, что кто-то может попытаться похитить её содержимое – эту догадку можно проверить, или можно просто придерживаться той же тактики, что и в прошлый раз. Гермиона обдумывает это, но... — Эм…, я ведь уже упоминала, что в прошлый раз вас убили. — Вы говорите так, будто это плохо. Гермиона бросает на него сердитый взгляд. — А что такого я сказал? Будто вы единственная, кому жить надоело? — Снейп, не дожидаясь её ответа, продолжает начатую дискуссию. — Я думаю, что мой отказ дать Непреложный обет Нарциссе как раз и послужил толчком для возникновения подозрений у её сестры. Так что это будет первым шагом, который я сделаю. Гермиона совсем не против такого развития событий. Она против всяких ненужных клятв. — Вам нужно немного отдохнуть, — говорит Снейп. Его тон ровный, но слова звучат на редкость по-доброму. — На том свете отдохну. Когда умру в очередной раз. Снейп не смеётся над её шуткой, и Гермиона бросает взгляд на часы. Уже далеко за полночь. — Вам тоже нужен отдых, — говорит она, стараясь не задерживать взгляд на тенях, залегших у него под глазами. Он проводит рукой по лицу и встаёт. — Завтра, если будете чувствовать себя достаточно хорошо, мы можем приступить к подготовке всего необходимого в лаборатории. _______________________________ По иронии судьбы, Гермиона спит как убитая, а когда просыпается, рядом с её зельями стоит знакомая баночка с целебной мазью. Она прокручивает в голове события предыдущего дня, пока не доходит до того момента, когда она обнаружила, что Снейп пристально на неё смотрит — она как раз закрепляла свои волосы в пучок, рука при этом была поднята, и он, скорее всего, увидел шрам от ножа Беллатрисы. Не мог не увидеть. Смесь облегчения и страха поднимается по её спине, когда она размышляет о том, какие потенциальные возможности — и новые опасности — это может им принести. Итак, он видит её настоящую. Значит, он верит ей. Одно вытекает из другого, верно? Она наносит мазь на шрам и задаётся вопросом, исчезнет ли шрам совсем, если она продолжит это делать на протяжении долгого времени? — Я возьму это с собой, — говорит Снейп, без всяких церемоний входя в палату с небольшим контейнером в руках, в котором, по-видимому, содержатся флаконы с целебными зельями. Гермиона откладывает мазь в сторону и встаёт, борясь с внезапно нахлынувшим головокружением. Они медленно идут к подземельям, и она чувствует, что Снейп, привыкший к быстрому темпу ходьбы, намеренно останавливается в некоторых местах, чтобы дать ей отдохнуть. Они доходят до тёмного коридора, и Снейп отступает в сторону, не иначе как для того, чтобы проверить, действительно ли она знает, где находится лаборатория. Гермиона проводит пальцами по стене, ища знакомую пульсацию магии, и находит подтверждение правильности своих действий в виде трещины в камне в форме паутинки. На какую-то долю секунды она задаётся глупым вопросом, может ли магия замка почувствовать, что она уже была здесь раньше — Но её ладонь встречает лишь холодный камень. Снейп снова прижимает руку к стене рядом с ней, и она борется с желанием прижаться к теплу, исходящему от него. Когда он добавляет её в охранные чары, его магия проходит сквозь неё, по-прежнему вызывая покалывание на коже и дрожь во всём теле. Снейп, стоящий рядом с ней, прочищает горло и отходит в сторону. Камни сдвигаются, материализуется дверной проем, и они вместе переступают порог лаборатории. _____________________________ Оставшееся до выписки время Гермиона проводит то в больничном крыле, то в библиотеке, то в лаборатории. Кладовая лаборатории переполнена бум-ягодами, а голова Гермионы – идеями. Снейп большую часть времени отсутствует, а Гермиона вновь пытается обрести то странное чувство умиротворённости, которое она так легко находила в лаборатории во время предыдущей временной линии. Не то чтобы она скучает по присутствию профессора — даже несмотря на то, что у неё составлен бесконечный список вопросов, которые она хотела бы задать ему при первой же возможности, даже несмотря на то, что она не может отвести зачарованного взгляда от его рук, когда он работает, даже несмотря на… — Вам пора. Увидимся в начале семестра. Эти слова вырывают Гермиону из её мыслей. Она кивает и начитает собирать свои вещи, удивляясь тому, почему она так сильно тоскует по дому. ________________________ Просто чтобы восполнить кое-что, чего вам явно не хватает из предыдущей временной линии: оказывается, вам нравится использовать клочки пергамента в качестве средства общения. Менее энергозатратно, чем Патронус. Гермиона гипнотизирует взглядом записку, оставленную ею на лабораторном столе, и думает, не перегнула ли она палку — не слишком ли это надуманно, не слишком ли фамильярно, не слишком ли... Она уходит, пока не передумала. ________________________ Снова увидеть Уизли – всё равно что достать старую фотографию из коробки из-под обуви, которая стояла под кроватью в детстве. Всегда ли встреча с ними будет казаться такой привычной и вызывать такую ностальгию? Она почти полчаса разговаривает по телефону со своими родителями и заходит в аптеку за зубной нитью, прежде чем они вместе с Молли аппарируют в Нору. _____________________________ — Похоже, ты совсем не против бокала вина, — чуть позже говорит Гермиона Флёр, когда они обе оказываются на кухне. — Я спрятала эту бутылку от близнецов, чтобы не стащили, — отвечает Флёр с заговорщицкой улыбкой. Гермиона берёт два бокала и жестом приглашает Флёр последовать за ней во двор, помня, как Молли помешала им в прошлый раз. Они усаживаются на садовую скамейку, и Флёр откупоривает вино, чтобы наполнить каждый бокал до краев, а затем допивает остатки прямо из бутылки. Гермиона заверяет её, что ужин будет вкуснее, чем кажется на первый взгляд, а Флёр шутит о том, что британская кухня настолько плоха, что расстраивает Тонкс, и тут — — Я просто не представляю, как буду выходить замуж, —внезапно говорит Флёр. Гермиона едва не вскакивает с места от удивления. Это сильно отличается от того, что было в прошлый раз. — Тебе вовсе не обязательно выходить замуж, Флёр, — мягко говорит она. Флёр смотрит на неё, а затем снова отводит взгляд, откидываясь на спинку скамьи и глядя на звезды. —Ты единственный человек, который сказал мне это, — наконец говорит она. — Давай выпьем! Они чокаются бокалами, а затем несколько минут пьют вино в тишине. — Иногда я думаю, что единственной причиной, по которой Билл сделал мне предложение, было то, что я потеряла бдительность. И позволила ему увидеть себя во всей красе, без подавления магии очарования вейлы. Гермиона медленно отпивает глоток вина из своего бокала и ждёт, когда она продолжит. — Я переживаю, что он любит не меня, а просто то чувство, которое вызвала моя магия очарования. — Надеюсь, что нет, — говорит Гермиона, не зная, как ещё можно поддержать Флёр. — Я тоже. Но как это понять? — размышляет Флёр. Она осушает свой бокал. — Возможно, всё это просто глупо, и я… как там у вас говорится, – «решила соскочить»? —Ах, вот вы где! —кричит Молли из открытой кухонной двери. — Пора отведать ещё одно блюдо британской кухни, — с грустной обречённостью говорит Флёр, вставая со скамейки и помогая Гермионе подняться на ноги. Её лицо мрачное и решительное, как будто она идёт не на ужин, а на битву. Возможно, так оно и есть, просто она сражается со своими собственными демонами. ________________________ В утреннем свете Гарри и Рон выглядят ещё моложе, и Гермиона понимает, что её друзья одного возраста — это только она становится старше. Это странное осознание помогает ей в очередной раз пережить получение результатов СОВ, прогулку в Косой переулок и путешествие в Хогвартс на поезде, где она настаивает, чтобы Гарри остался с ними и никуда не ходил. — Я верю тебе, — шепчет она, когда поезд подъезжает к станции Хогсмид. — Тебе не нужно ничего доказывать прямо сейчас. Когда она спускается на платформу, то замечает копну светлых волос и бросается к каретам. — Луна, — зовёт она, переводя дыхание. — Э—э-э, как ты провела остаток лета? — Вроде нормально. Так о чём ты хотела спросить меня на самом деле? — из уст любого другого человека эти слова прозвучали бы резко, но Луна просто… честна с ней. Гермиона клянется себе быть такой же. — Я хотела побольше узнать о Комнате смерти в Отделе тайн. — Я тоже, — задумчиво отвечает Луна. — Ты знаешь, что я слышала там голос мамы? Гермиона колеблется. Честность. У неё получится. — Да, — она переводит дыхание. — Ты мне об этом рассказывала. — Когда? — спрашивает Луна, не выражая ни малейшего удивления или нетерпения. — В другом времени. — О. Вполне возможно. Нам удалось что-нибудь выяснить? В том времени? Гермиона грустно улыбается. — Нет. Луна изучающе смотрит на неё своими большими голубыми глазами. — Ты выглядишь мудрее, Гермиона. Может быть, у тебя получится во всём этом разобраться. Гермиона не уверена, что именно она имеет в виду: Комнату смерти, временную петлю или жизнь (и смерть) в целом. Карета подъезжает к замку, и она наблюдает, как Луна, покачиваясь, скрывается за его дверями. ____________________________ Подушка на её кровати в спальне для девочек пахнет так же, как обычно, а Живоглот по-прежнему любит оккупировать её как минимум на половину. — Всё будет хорошо, — говорит она ему. По крайней мере, для него это всегда так. Может быть, его довольство жизнью – один из тех лоскутов, которые всегда остаются на одеяле? ______________________ Ранним утром, когда Гермионе совсем не спится, она оказывается в лаборатории и обнаруживает оторванный уголок пергамента на месте оставленного ею послания. Не нужно восполнять пробелы моих личных предпочтений, Грейнджер. «Нравится» – это слишком громко сказано. Вы пробовали добавлять разбавленный бадьян? Она сияет, убирая клочок в карман. Годится. ___________________________ — Тёмные искусства многочисленны, разнообразны, изменчивы и вечны, — говорит Снейп, едва войдя в класс на их первый в этом году урок Защиты. В его словах есть что-то успокаивающее, даже несмотря на то, что мысль о вечности тяжелым грузом ложится на плечи Гермионы. Некоторые вещи постоянны и неизменны, даже если единственной оставшейся константой становятся перемены. В качестве спарринг-партнёра для отработки невербальных заклинаний она выбирает Гарри, который выглядит совершенно ошеломлённым, когда Снейп закатывает глаза и ничего не имеет против. А потом уже наступает очередь Гермионы быть совершенно ошеломлённой, когда через двадцать пять минут невербальный Петрификус её друга успешно достигает цели, и она с глухим стуком неуклюже падает на пол. ________________________ На уроке Зельеварения она всё еще злится из-за своего неудачного падения, и в знак молчаливого извинения Гарри ставит свой экземпляр «Расширенного курса зельеварения» между ними, предоставляя ей неограниченный доступ к записям Снейпа-подростка. У них обоих получается идеальный Напиток живой смерти, и Гермиона надеется, что вступление в Клуб Слизней поможет ей получить доступ к большему количеству бум-ягод. __________________________ — Вы мыслите, как истинная слизеринка, — говорит Снейп, когда Гермиона рассказывает ему о своих планах на внеурочной консультации, первой в этом году. — Кажется, раньше мне просто не хватало немного мудрости, — говорит она. И кстати, а какой выбор сделала бы шляпа, если бы распределяла по факультетам взрослых волшебников, а не наивных одиннадцатилеток? Возможно, в следующий раз, когда она навестит кабинет Дамблдора, она призовёт её к ответу. Мысль о необходимости вновь посетить Дамблдора совершенно не приводит Гермиону в восторг. Так себе перспектива. — Как, в общем и целом, продвигаются исследования? — Примерно так же, как и в прошлый раз, — признается Гермиона, плюхаясь в кресло напротив него. Снова исчезающие невесть куда клетки, снова бум-ягоды в качестве стабилизатора, снова одни и те же проблемы, и больше ничего нового, даже несмотря на несколько дополнительных учебных пособий и помощи Снейпа в проведении дополнительных тестов. Однако Снейпа, похоже, это совершенно не смущает. — Иногда тупики являются лишь частью процесса. Может быть, вам следует посоветоваться с кем-нибудь из своих новых знакомых по «Клубу Слизней»? Блядь. Налаживание связей и неформальное общение. От этой мысли у Гермионы скручивает желудок. «Я лучше умру», так и вертится у неё на языке, но потом она понимает, что смерть на самом деле эту проблему не решит. — Думаю, — наконец говорит она, — я просто лучше пока займусь крестражами. Произнося это слово вслух, она всё ещё чувствует себя так, словно раскрывает какой-то грязный секрет — даже несмотря на то, что уже рассказала обо всем Снейпу в больничном крыле. Довольная тем, как смогла выкрутиться из ситуации, она поднимается со стула и кивает. — До следующего раза. — Вы ведёте себя так, будто наши встречи – это вполне обычное явление, — осторожно говорит Снейп. — Вполне возможно, что для меня так оно и есть, — отвечает она и пожимает плечами. — А вот вам каждый раз выпадает счастье насладиться лишь несколькими из них. Снейп только хмурится в ответ. — Когда мы встречаемся во второй раз, вы обычно приглашаете меня в свою гостиную, — любезно добавляет она и отворачивается, не увидев выражения его лица. ___________________________ Проблема с крестражами и на этот раз решается достаточно просто. Быстрый вояж в Хогсмид с остановкой в Выручай-комнате на обратном пути — и Гермиона получает и медальон, и диадему, а также завёрнутый в три слоя свёрток с проклятым ожерельем из «Боргина и Беркса». «Сахарные перья». Пароль тот же. — Не надо. К ним. Прикасаться. То же самое предостережение Дамблдору с его стальным взглядом холодных глаз. — Моя очередь. Единственное отличие, на этот раз Гермиона с огромным чувством удовлетворения уничтожает все проклятые предметы сама, выхватив меч из шкафа под самым носом у Дамблдора. _____________________________ «Я надеюсь, что Беллатриса хотя бы наполовину так же подозрительна, как Дамблдор», — пишет Гермиона на обороте своего эссе по Истории магии и оставляет его в лаборатории, около девственно чистого набора Снейпа, состоящего из ступки и пестика. (Она получила за эссе «Выше ожидаемого», но её гораздо больше волнует реакция Снейпа, чем оценка.) _____________________________ Занятия тянутся медленно и скучно, исследования не продвигаются ни на шаг, сколько бы бум-ягод она ни изводила, и Гермиона старается проводить как можно больше времени за чтением, с Живоглотом на коленях. Воздух за стенами замка с каждым днём становится холоднее, и она мысленно дивится тому, как быстро проходит осень. ___________________________ На следующей внеурочной консультации Снейп не приглашает её в свои покои, и Гермиона старается не чувствовать себя уязвленной. — Кажется, мне удалось вызвать достаточно подозрений у Беллатрисы, — говорит он, переворачивая страницу очередного эссе. — Она не появлялась в поместье Малфоев пару дней, и я думаю, что за это время она опустошила свой сейф в Гринготтсе. — Насколько вы в этом уверены? — спрашивает Гермиона, наклоняясь вперед. — Примерно на... шестьдесят процентов. Эти слова пробуждают в Гермионе воспоминания о прошлой временной линии, и она мгновенно ощущает тоску по тому безрассудному Снейпу-нигилисту, каким он был в прошлый раз. И они были ближе друг другу, не так ли? Интересно, почему? — Вы уже говорили это раньше, — бормочет она. — Я всегда это говорю, — замечает в ответ Снейп и поясняет: — Это заставляет людей нервничать, и это правильно. Заставляет их осознать, насколько рискованным может быть любое дело. Она кивает, запоминая это на будущее. — И что же ещё я говорил раньше? — теперь Снейп выглядит странно настороженным, вертит в руке перо и явно больше не обращает никакого внимание на эссе. — Почти ничего о себе лично, — признается Гермиона. — Хотя я и не против узнать больше. — Вы просто хотите шантажировать меня в следующей временной линии, чтобы я решал за вас проблемы, связанные с этими вашими тупиковыми исследованиями. Ну нет, Грейнджер, даже не мечтайте, я на это не куплюсь. Она невольно смеётся. Снейп выдавливает из себя подобие улыбки, но затем, похоже, одумывается, и его лицо вновь становится серьёзным. — Я подозреваю, что чаша сейчас находится в замке Малфоев, — говорит он, резко меняя тему разговора. — Беллатриса не доверяет Родольфусу и даже не помышляет о том, чтобы использовать собственность Лестрейнджей для хранения чего-то ценного. Я сомневаюсь, что даже Нарцисса точно знает, где спрятан крестраж. — А мы сможем его найти? — спрашивает Гермиона. — Кто это «мы»? Нет, вы точно не будете рыскать по древнему особняку чистокровных волшебников в поисках проклятого предмета. Вообще-то, из всего того, что уже приходилось делать Гермионе, именно это едва ли можно считать самым опасным. Когда она напоминает об этом Снейпу, он отбрасывает перо и скрещивает руки на груди. Затем делает долгую паузу, во время которой внимательно изучает свой письменный стол, и, наконец, говорит: — Хорошо. Вы сможете начать охоту за чашей, если я найду способ убить змею. Гермиона моргает. — Можно ли отравить ядовитую змею ядом другой змеи? — между тем продолжает Снейп, не обращая внимания на её изумленный взгляд. — Кажется, есть только один способ это узнать, — отвечает она. ______________________________ На следующий день, когда Гермиона приходит в лабораторию, её сердце учащённо бьётся. Боги, теперь уже я мыслю, как гриффиндорец. Гермиона прижимает записку к сердцу, запрокидывает голову вверх и смотрит на стремительное движение лопастей вытяжного вентилятора. ___________________________ Начало зимних каникул ознаменовано грандиозной сценой в Большом Зале: Джинни Уизли прямо посреди обеда усаживается на колени Ромильды Вейн и зацеловывает её до потери сознания. Макгонагалл приходится буквально отрывать их друг от друга, попутно требуя, чтобы Слизнорт приготовил противоядие от злосчастных шоколадных конфет с любовным зельем вместо начинки. — В кои-то веки это не моя проблема, — говорит Гермиона самой себе. — Ты о чём, Гермиона? Что не твоя проблема? — спрашивает Рон, материализуясь рядом с ней и заставляя её подпрыгнуть. Она лишь моргает, когда он с беспокойством вглядывается в её лицо. Её затапливает чувство вины и неловкости. Она поёживается от мысли о том, что так надолго забыла о Гарри и Роне: избегала их в общей гостиной, торопясь в лабораторию, пропускала отборочные испытания по квиддичу и сами игры, чтобы провести время со Снейпом, каждый раз при этом убеждая себя, что это для их же защиты. Было ли это потому, что она не могла вынести встреч с друзьями, которые из-за неё попали в такую беду? Или потому, что она эгоистично отвергала саму концепцию дружбы, в то время как у неё было бесконечное множество возможностей наладить отношения? — Мне так жаль, — выпаливает она, — что я совсем забросила вас. — Мы вообще-то не комнатные растения, — говорит Рон и улыбается. — Мы можем поливать себя сами, — добавляет Гарри. — Но совершенно не можете отличить, содержит конфета любовное зелье или нет, — говорит она, хлопая его по плечу. — О, так вот почему Джинни и Ромильда... — Ага. — Блин, — говорит Гарри. — А я хотел поддержать её, но это не просто сделать, когда она так активно целуется взасос с другой девчонкой... — Это очень благородно с твоей стороны, Гарри, — отвечает Гермиона. Она думает о том, как долго Джинни была влюблена в Гарри, с самого первого курса, как она написала обо всём этом в дневнике Тома Риддла, как это привело её глубоко под школу к— — Клыки василиска! — внезапно выпаливает Гермиона. — Гарри, я знаю, что всё это время была никудышным другом, и теперь, когда я наконец-то соизволила провести с тобой время, я собираюсь просить тебя об одолжении. Прости, но… мне нужно, чтобы ты открыл Тайную комнату. ______________________________ Спуск по сырой трубе кажется до жути знакомым, и Гермиона пытается выбросить из головы образы и видения финальной битвы. В тот памятный раз она спускалась вслед за Роном, гадая, любит ли он её, выживут ли они вообще, чтобы рассказать друг другу о своих чувствах. Теперь вниз первой летит она, гадая, проживет ли Снейп достаточно долго, чтобы увидеть результат своей попытки отравить Нагини. Они приземляются на груду старых костей, и Рон помогает ей подняться, задержав свою руку на её дольше необходимого. — Гермиона... В тот раз она позволила ему поцеловать себя, цепляясь за его изодранную одежду, словно это могло помочь им обоим остаться в живых. Теперь она медленно качает головой, и Рон её отпускает. ___________________________ По пути в кабинет Снейпа Гермиона встречает Драко, Крэбба и Гойла, которые, без сомнения, снова направляются в Выручай-комнату. — Всё стало проще простого — клянусь, что-то случилось. Как будто проскочила какая-то искра, и я внезапно понял, как всё починить, — говорит Драко. — Какая искра? — спрашивает Гермиона, останавливаясь посреди коридора. Разговаривать с ними для неё не совсем привычно, но она должна знать. Что же такого произошло, что позволило ему так легко чинить шкаф в каждой последующей временной линии? На какой-то момент она приходит в ужас от мысли о том, не застрял ли он тоже, как и она, во временной петле? Но затем понимает, что для этого потребовалось бы, чтобы его прокляли Долохов или Роули (чего она никогда не наблюдала), и что, вероятно, как минимум в одной из временных линий он бы обязательно сбежал на семейную виллу Малфоев в Портофино. — Не твоё собачье дело. Гермиона делает шаг вперед, при этом клыки василиска бодро стучат друг о друга в её сумке. — Если ты имеешь ввиду исчезательный шкаф, то его починка должна была продлиться почти до марта. С чем связан такой внезапный прогресс? Что изменилось? Почему ты вдруг стал таким способным и умелым? Гермиона вынуждена признать, что выражение шока на его лице доставляет ей огромное удовольствие. Но долю секунды спустя он поднимает палочку, а у неё совершенно нет времени на мелочную дуэль в коридоре. — Обливиэйт! Заклинание Гермионы достигает цели быстрее. Она не обращает никакого внимания на Крэбба и Гойла, которые, скорее всего, и сами, без посторонней помощи, забудут об этой встрече в ближайшие день-два. Затем она невербально накладывает на себя Дезиллюминационные чары и спешит в кабинет Снейпа. __________________________________ — Надеюсь, этого будет достаточно, — говорит она, ставя сумку, набитую клыками Василиска на его стол. — А ещё я наложила заклятие забвения на Драко Малфоя, так что, э-э-э, просто имейте ввиду, если он вдруг будет странно себя вести. Снейп пристально на неё смотрит. — Стоит ли мне вообще утруждать себя расспросами по этому поводу? — Нет, — отвечает Гермиона и улыбается. — Я, кстати, мог бы достать их сам, — Снейп поднимает сумку с клыками, и сухожилия на его предплечье напрягаются. — Я знаю. Я просто хотела вам помочь. И, возможно, произвести впечатление, но это к делу не относится. Мгновение спустя Снейп неохотно поднимается и при помощи магии открывает дверь в свои покои. — Вы можете помочь мне извлечь яд, — предлагает он. Она хочет пошутить о том, какое бы из этого могло получится увлекательное свидание, но вовремя останавливает себя. О чем она вообще думает? Он выгонит её взашей и думать забудет об их плане с крестражами; тогда ей придётся покончить с собой и начать всё сначала в новой временной линии, не обременённой неловким флиртом с её профессором. Она прочищает горло, как будто этот звук может помочь ей избавиться от потока непрошенных мыслей. Это не сильно помогает. — Пожалуйста, ничего себе ненароком не проткните, — говорит Снейп, когда они устраиваются у небольшой импровизированной стойки для зелий в углу комнаты. —Вы тоже. Они работают в тишине, по капле сцеживая яд в маленький флакончик, подвешенный в воздухе между ними. Гермиона ощущает странную нервозность, которая трепыхается где-то на задворках её сознания, и невольно думает о том, как было бы иронично, если бы она сейчас действительно случайно поранилась и снова оказалась в больничном крыле. А она хочет прожить эту временную линию максимально до конца — посмотреть, удастся ли ей на этот раз вычеркнуть ещё парочку крестражей из списка. — Слизнорт всё время спрашивает, с кем вы придёте на рождественскую вечеринку сегодня вечером. Гермиона роняет ядовитый зуб, и он со стуком падает на пол. Неужели он всё же втайне мечтает, чтобы она заколола себя грёбанным клыком? Или как иначе объяснить этот дурацкий вопрос? — Я вообще на неё не пойду. Собственно говоря, до сих пор она старательно и весьма успешно уклонялась от участия во всех встречах Клуба Слизней в этом году, отчасти потому, что у неё нет никакого желания заново переживать самые скучные моменты своего шестого курса, а отчасти потому, что на этот раз её членство совершенно незаслуженно, ведь её пригласили только благодаря чит-кодам, найденным в старом учебнике Снейпа. И она определённо ни в коем случае не хочет воскрешать в своей памяти воспоминания о неуклюжих, грубоватых руках Кормака Маклаггена, так безбожно испортивших её прическу. В самом деле, ей ведь уже не шестнадцать, и притворяться шестнадцатилетней ей совсем не хочется. Учёба изматывает, за вихрем романов и расставаний невозможно угнаться — так много изменений и перестановок, для каждой временной линии свои… Снейп что-то бубнит рядом с ней, его руки не прекращают своё движение ни на секунду. — А вы пойдёте? — затаив дыхание спрашивает она, ненавидя, как изменился при этом её голос. — Нет, — отвечает Снейп. — Я собираюсь в Мэнор сегодня вечером. Он указывает на медленно наполняющийся контейнер с ядом. — Вы не так уж много потеряете, — говорит Гермиона. Она выцеживает остатки яда из одного клыка и берётся за следующий, склоняясь к мысли, что им со Снейпом следует всё как можно тщательнее спланировать, вместо того, чтобы вести светскую беседу о рождественской вечеринке. Снейп делится с ней тем, что ему известно о планировке поместья, и советует ей найти домового эльфа в качестве проводника. Гермиона рассказывает, как Невилл обезглавил Нагини во время первой битвы, и Снейп признает, что впечатлён. Эта тема — интриги, выработка стратегии, — вполне знакома и привычна. Не то что попытки разобраться в сложном социальном устройстве Хогвартса. В конце концов, когда они заканчивают, мысли Гермионы полностью отвлекаются от вечеринки, на которую они оба не пойдут. Снейп закрывает флакон и кладёт его в карман, и они убирают рабочее место, как будто в будущем собираются к нему вернуться. — Если это не приведёт к нашей гибели... — начинает Гермиона. — Скорее всего, как раз к нашей гибели это и приведёт, — услужливо вносит поправку Снейп. — Как всегда, огромное спасибо за оптимизм. Губы Снейпа кривятся. Она думает, что он уйдет, даже не удостоив её взглядом, но вместо этого он хмурится и внимательно изучает её лицо. Её щеки начинают гореть. — Если оптимизм так ценен для вас, то почему вы всегда обращаетесь именно ко мне? У нее пересыхает во рту. — В любой временной шкале вы … почему не Поттер, не Уизли, или не Макгонагалл — уж она-то наверняка разобралась бы гораздо лучше меня в том, что со всем этим делать. Он озвучивает вопрос, который Гермиона избегала задавать самой себе. — Потому что я вам доверяю, — отвечает она, но это только часть ответа. — Именно этого я и не понимаю, — Снейп прислоняется к дверному косяку. — И почему же вам так трудно это понять? Снейп отлепляется от дверного косяка и начинает отворачиваться. — Потому что мне кажется, что вы меня знаете, — говорит он и уходит. — Именно поэтому я вам и доверяю, — тихо говорит она вслед его удаляющейся фигуре. ______________________________ На следующий день, когда встаёт солнце, его уже нет в замке. ______________________________ Отсутствие новостей – уже хорошая новость, говорит себе она, когда в вечернем выпуске «Пророка» не находит ни одного сообщения о чьей-либо смерти. _______________________________ Она зовёт Добби, чтобы удостовериться, что он сможет провести её через потайной ход в поместье Малфоев для поисков чаши. Затем, под покровом звёзд, она крадётся к точке аппарации и исчезает в ночи. _____________________________ — Мисс должна вести себя тихо, мисс не должна ни к чему прикасаться! — учит Добби, пока они проползают в подвал через дверь размером с домового эльфа. — Всё защищено проклятиями от магглорождённых. Они добираются до двери, ведущей на первый этаж, и Добби тратит целую минуту на то, чтобы открыть её при помощи своей магии. —Все дверные ручки прокляты, — говорит он, придерживая дверь, чтобы та не закрылась до того, как Гермиона успеет проскользнуть внутрь. — И все оконные задвижки тоже. Гермиона усилием воли пытается избавиться от неприятного крутящего ощущения в животе. — Мы направляемся в восточное крыло, — поясняет Добби и тянет её за собой из зала в зал, из одной пустой комнаты в другую. Они бродят по тёмному, зловещему особняку ещё несколько минут, прежде чем Гермиона шепчет: — Сколько же здесь комнат? — Мисс хочет знать точное количество? Она и правда хочет знать точное количество? — Да, — шепчет она. — Двести сорок восемь, — отвечает Добби, щелкая пальцами, чтобы открыть потайную дверь за ближайшей книжной полкой. Блядь. — Но Добби знает, что чаша спрятана в одной из пятидесяти шести комнат восточного крыла, — услужливо добавляет он. — Пятьдесят шесть шансов вновь пережить посттравматический стресс, — бормочет Гермиона. Хотя, она вынуждена признать, что это гораздо лучше, чем двести сорок восемь. В первой комнате восточного крыла кроваво-красные стены и старинные напольные часы, тиканье которых набатом отдаётся в голове Гермионы. Вторая комната – обезличенная бездушная уборная без окон, зато с ванной; она, как полагает Гермиона, в разное время служила пристанищем для по меньшей мере шести жертв убийства. Дальше – гардеробная, под завязку набитая докси, за ней – гостиная с накрытыми тканью диванчиками для двоих, потом – гостевая спальня с призывно поблескивающими оконными задвижками, к которым Гермиона избегает прикасаться. Наконец они добираются до комнаты, в которой есть признаки недавнего пребывания, и это одновременно вселяет надежду и ужас. По всему полу разбросана мужская обувь, а в открытом шкафу висит несколько комплектов мантий Пожирателей Смерти. — Где комната Беллатрисы? — шепчет Гермиона, и Добби берет её за руку, чтобы вывести обратно в коридор. — Комната Беллатрисы под запретом, — отчётливо произносит резкий голос, за которым следует громкое хихиканье. Факелы на стене вспыхивают ярким светом, и Гермиона оказывается лицом к лицу с Беллатрисой Лестрейндж. _________________________________ — Круцио! — без промедлений и церемоний кричит Лестрейндж, и Гермиона инстинктивно вздрагивает, совершенно забыв и о своей палочке, и о своей магии – единственное, что она сейчас может чувствовать, это глубокий страх, который заставляет её ничтожно жаться к стене. Бесконечно долгое мгновение спустя Гермиона слышит крики. Не свои. Кричит Добби. — Сектумсемпра! — слетает с её губ прежде, чем она успевает осознать, что снова вскочила на ноги. Заклинание врезается в стену рядом с Беллатрисой, которая, вздрогнув, отпрыгивает в сторону, при этом её собственное заклинание прекращает действие. — Уходи, сейчас же! — подгоняет Гермиона Добби, который бесформенной кучей валяется на полу. — Но... — Это приказ! — настаивает она, отчаянно надеясь, что он всё поймет, что ей не придется ничего объяснять. — Добби уйдет только чтобы привести помощь, а потом вернётся, — твердо говорит он. Хлопок, знаменующий его уход, приносит ей облегчение, необходимое для того, чтобы пережить следующее заклинание Беллатрисы, направленное прямо на неё. — Круцио! _________________________________ Время останавливается, и Гермиона плывёт на грани осознания действительности, от вспышек света у неё всё расплывается перед глазами, суставы выворачивает, она мечется между узким коридором и широким, пустым пространством гостиной. На её предплечье появляется шрам, который потихоньку начинает затягиваться — он весь красный от сочащейся крови. Она подвешена в воздухе — она видит сон — она...— _______________________________ Действие заклинания прекращается, и Беллатриса тычет в ногу Гермионы своим острым каблуком. — Просыпайся, грязнокровка! Мы только начали. — Где чаша? — без обиняков спрашивает Гермиона. Может быть, если ей удастся достаточно запудрить Беллатрисе мозги, та расскажет ей правду, и тогда она, по крайней мере, сможет перенести это знание в следующую временную линию. Но Беллатриса обрушивает на неё ещё одну порцию Круциатуса, и лишь потом появляется в поле её зрения. — Где Снейп? — Я не знаю, — честно отвечает Гермиона, пытаясь перевести неровное дыхание. Она прокусила себе щёку, а ковёр перед ней залит рвотой. — Неужели! — это вовсе не вопрос, поэтому Гермиона не отвечает. Беллатриса опрокидывает её на спину и связывает ей руки и ноги. — Похоже, он проникся к тебе нездоровой симпатией, — говорит Беллатриса, рассеянно вертя в руке волшебную палочку. Другой рукой она лезет в карман и достает нечто жестокое и острое… Гермиона пытается успокоить дыхание. Где Снейп, где Снейп, где — — Он всегда был очень неравнодушен к грязнокровкам, — Беллатриса пожимает плечами, как будто это оскорбление – просто факт, а сам этот факт – просто скучная ненужная подробность. — И тем не менее. Ты – всего лишь ошибка природы. Гермиона пытается освободиться от пут, заставляя себя отвести взгляд от блеска металла. Она не может думать о проклятом ноже — не сейчас — — Значит, скормишь меня Нагини? — спрашивает она, отчаянно надеясь, что это что-то изменит – даст ей хоть какую-то информацию. Выражение лица Беллатрисы резко меняется. Гермиона знает, что это такое: окклюменция. — У Нагини более изысканный вкус. А раз пользы от тебя никакой, значит будем развлекаться. — Нагини мертва, — выплёвывает Гермиона, не отрывая взгляда от Беллатрисы. Это явный блеф, но ей нужен любой намёк, который она сможет уловить, и — Вот он. Всего лишь на мгновение. Беллатриса удивлённо приподнимает бровь, и — Всё, она вновь возвращает самообладание. Она хмурится и с решительным видом приближается к Гермионе. — Знаешь, какое моё самое любимое занятие перед убийством? Заглянуть в мысли жертвы. Ну, ты понимаешь. Увидеть весь ужас. Мольбу. Совершенно бесполезную надежду. Последнее особенно забавно. Гермиона сглатывает и крепко зажмуривает глаза. Блядь. Не имеет значения, что Беллатриса уклоняется от ответа. Несмотря на это, маленькая вспышка надежды, что план Снейпа сработал, уже вспыхнула в её груди. Но что может произойти, если Беллатриса узнает хоть что-то о временной петле? Она должна научиться окклюменции в следующий раз, не так ли? — Нет, чёрт возьми, она вообще не должна думать о «следующем разе», когда Беллатриса собирается взломать ей мозг — — А ну-ка, посмотрим, какой способ сдохнуть будет для тебя наиболее болезненным, — мурлычет Беллатриса, хватая подбородок Гермионы холодной рукой. Неумелая, жалкая, полная ужаса возня вместо умелого сокрытия мыслей – вот что происходит в голове Гермионы, в то время как Беллатриса накладывает обжигающее заклинание, чтобы заставить её открыть глаза. Она чувствует невыносимую жгучую боль. Она не видит ничего, кроме тьмы и крови, и отрешённо размышляет, не отрезала ли Беллатриса ей веки в буквальном смысле слова. Ещё одно хлёсткое заклинание, и она начинает различать размытые очертания лица своей мучительницы. — Легилименс, — шепчет Беллатриса, её холодные пальцы нежно скользят по шее Гермионы. Это похоже на удар ножа, с лёгкостью рассекающего мягкую, совершенно бесполезную защиту, которую наспех пыталась создать Гермиона. Её мысли откалываются друг от друга и разбегаются в разные стороны. Видения, одно за другим, самопроизвольно всплывают на поверхность её сознания: Она корчится на полу, с её руки капает кровь— Ослепляющая боль. Она опускает чёрный волос в пузырящееся зелье, а желудок уже бунтует от этого зрелища — Пронзительные крики — кажется, кричит она сама. Роули, поднимающий палочку — Роули, задыхающийся от её крепкой хватки, сжимающей его горло — Кэти Белл, замертво падающая на землю — Рон, безжизненной кучей лежащий рядом с ней — И всё это сопровождается осознанием того, что она не боится смерти. Не в этот раз. И именно головокружительное облегчение, которое приносит ей её бесстрашие, ослабляет её бдительность. Она чувствует, как Беллатриса отступает, заскучав от безрассудного легкомыслия Гермионы, пока — Больничное крыло. Знакомый хмурый взгляд Снейпа. — Я из будущего. Беллатриса замирает. Снова начинает копать глубже. Клочок пергамента. Разбор полётов в больничном крыле, июль 1996 — — Можно ли отравить ядовитую змею ядом другой змеи? Гермиона отчаянно пытается перенаправить поток воспоминаний, но Беллатриса, как будто нутром почуяв, что она что-то скрывает, продолжает всё дальше погружаться в её мысли. ЭКСТРЕННАЯ НОВОСТЬ: два трупа в Уилтшире Тело беглой заключенной Беллатрисы Лестрейндж… характерные кровоподтёки и расщеплённые конечности... Затем всплывают на поверхность сцены финальной битвы из самой первой временной линии, как бы Гермиона ни пыталась их отогнать. И на их фоне всё время слышен этот ужасный, навязчивый, узнаваемый смех Беллатрисы. Гермиона чувствует, как он преследует её, перескакивая от одного кровавого воспоминания к другому… - НЕ ТРОНЬ МОЮ ДОЧЬ, СУКА! Вспышка зеленого цвета, и Беллатриса из её видения падает. Эта Беллатриса немедленно прерывает ментальную связь и отскакивает назад, как будто обжёгшись, а проклятый нож, забытый хозяйкой, со звоном падает на пол. — Нашла, что искала? — спрашивает Гермиона, с трудом заставляя себя поднять раскалывающуюся от боли голову, чтобы поймать взгляд Беллатрисы. Она всё также испытывает невыносимое жжение в глазах, а изображение перед ней мутное и с оттенком крови, но ей вовсе не нужно чётко различать детали, чтобы понять, что ужас, который только что обнаружила Беллатриса, — её собственный. Плечи Беллатрисы напрягаются, а затем она без предупреждения бьет Гермиону по лицу. Её рот наполняется кровью. — Что ты видела? — спрашивает Беллатриса, подходя ближе и снова хватая Гермиону за подбородок. Гермиона улыбается, отчего кровь начинает стекать по её лицу. Она слизывает её, а Беллатриса следит за движением её языка. И не отпускает хватку, даже когда первые капли крови Гермионы попадают на её дрожащую руку. — Видимо, не так уж сильно ты ненавидишь мою кровь, раз хочешь попробовать её на вкус. Следующий удар причиняет ещё большую боль, но Гермиона лишь смеётся в ответ. — Что ты видела? — снова допытывается Беллатриса, её тон становится всё более истеричным. — Твою смерть, — просто отвечает Гермиона. Когда она замечает ужас на лице Беллатрисы, на короткое мгновение она чувствует нечто поразительно похожее на сочувствие. Потому что теперь она начинает сомневаться, что смерть Беллатрисы так же неизбежна, как и её собственная. — Что использовал Снейп... в том воспоминании, когда было найдено моё тело?... — Беллатриса замолкает и как будто уменьшается в размерах. — Это был яд, верно? Какую бы отраву он ни приготовил, вероятно, она была лишь модификацией того зелья, что я просила у него для предателя крови в прошлом месяце. Просто блеск, — она делает паузу, размышляя. — Вероятнее всего, он уже успел меня отравить. Снова. Гермиона открывает рот, словно собираясь извиниться, но прежде чем она успевает хоть что-то сказать, Беллатриса её перебивает: — Нет. Всё это не имеет значения. Ты охотишься за чем-то, что принадлежит Темному Лорду, и даже если я умру, моё последнее действие будет во имя него. Она взмахивает палочкой перед лицом Гермионы, делает глубокий вдох — — Авада Кедавра!