О телепатии и сушках

Чай они все же попили. Но лишь после того, как слегка спустили пар прямо в прихожей. А затем, наскоро вымыв руки, еще разок, чуть основательнее, на кухне. Потом они, как и было обещано, ели конфеты и смотрели мультфильм про котенка по имени Гав, после чего Даня предложил перебраться в спальню, чтобы там побояться вместе. Коля скорбно сказал, что Даня очерняет его светлые детские воспоминания, и, попросив полотенце, закрылся в ванной. Пока он там плескался, пытаясь, видимо, отстирать безнадежно запачканные воспоминания, Даня, томясь, прибрался в спальне: смахнул мусор с видимых поверхностей, застелил кровать свежим бельем и на всякий случай нашел для Коли самую всратую из имеющихся футболок (он заказал ее на днюху для друга, однако в последний момент засомневался, выдержит ли их дружба подобные подарки, и оставил себе). Покончив с хозяйственными хлопотами, Даня заскучал, взял отвертку и после несложных манипуляций с дверной защелкой присоединился к Коле в ванной, где они, разгорячившись в ходе показательного Колиного выступления по обезвреживанию вооруженного (отверткой) противника, непременно спустили бы пар снова, но Коля честно предупредил, что таким макаром в кровати реально сможет разве что бояться, и Дане пришлось отстать. Отправив вымытого до скрипа Колю греть постель, он задержался в душе, а когда, пребывая в полной боевой готовности, тоже пришел в спальню, там его встретил Коля в живописной позе и новой футболке — только в новой футболке — и у Дани от ржача все упало. И не у него одного. Что ж, пока нормальные люди стояли в очереди к боженьке за такими же нормальными свиданками, они с Колей, очевидно, собачились где-то на соседнем облачке и все проебланили. В итоге злополучная футболка отправилась поглубже в мусорку, а Даня с Колей — на кровать, лениво ласкаться в надежде, что увиденное выветрится из памяти, желательно быстро и навсегда.  С того деревенского лета Коля умудрился знатно подкачаться, это Даня, еще будучи у него в гостях, заметил, а сегодня, в душе, разглядел основательнее. И завистливо подумал, что от красиво бугрящихся бицепсов не отказался бы и сам. Танцевальное прошлое осталось в прошлом, нынче он, помимо нерегулярных плясок за барабанной установкой, разве что йогой занимался, но одной йогой подобное великолепие вряд ли отгрохаешь, особенно если «йожить» как он, через пень-колоду. Может, в качалку записаться? И курогрудь с творогом жрать хоть иногда, а не быстрые углеводы килограммами. Учитывая его усердие, как раз годам к тридцати пяти-сорока что-нибудь и получится… Тут Даню игриво шлепнули пониже спины, и зожные мысли отправились на дальнюю полку — ждать доброго старого, никогда не наступающего понедельника.  Пока легкий петтинг набирал вес и возрастной рейтинг, Даня выяснил занятное: если сосредоточиться и ярко представить, как и где он хочет, чтобы Коля его потрогал, примерно желаемое Коля в конце концов и делал. Забавно, по их прошлому рандеву Даня такого не помнил. Тут бы рассердиться, что ему опять лезут в голову, но Дане, довольному и разнежившемуся от ласки, сердиться стало лениво, кроме того он не был уверен, что Коля делает это намеренно. Поразвлекавшись своим открытием, он не без сожаления решил, что хорошенького понемножку, сконцентрировался и живописно вообразил, как Коля лезет под подушку, достает оттуда пригоршню цветных мячиков и начинает ими жонглировать. К его вящему восторгу, Колина рука, замерев на секунду, и впрямь двинулась в направлении подушки, и Даня, не выдержав, хрюкнул в голос. - У тебя все нормально? — осведомился Коля, отдергивая руку.  - Все отлично, — сдавленно заверил Даня и спешно притерся к Коле пахом, отвлекая и в то же время демонстрируя, насколько у него все хорошо и замечательно. — Мы ебаться-то будем или еще год подождем?  Коля вздохнул с таким надрывом, словно ему навязали тяжкую повинность, однако за дело — за Даню — взялся с большим энтузиазмом, и довольно надолго Дане сделалось не до болтовни. В самый разгар действа в колено сильно, до боли, впилось что-то твердое. Случилось это пипец как некстати: Даня, по своим ощущениям, на всех парах двигался к тому, чтобы впервые в жизни кончить без рук, от одного лишь члена, а потому, боясь запороть удачно найденные позу и угол, вдохнуть лишний раз боялся, не то что рыться в складках сбитой простыни, разыскивая, что же там ему мешает. Коля наваливался со спины, давил так, что даже подмахивать толком не получалось — только вжиматься грудью и лицом в подушку, мычать в мокрую от пота и слюны наволочку и прислушиваться к вибрирующей внутри струне удовольствия. И вот еще бы чуть-чуть, но гадская твердая штука впивалась все сильнее, а переставить колено, не скидывая с себя Колю, не было никакой возможности. И когда Даня совсем уж приготовился запросить пит-стоп (и, очевидно, помереть с досады), Коля замысловато перенес центр тяжести и, практически не сбившись с ритма, рукой помог сдвинуть несчастное колено чуть в сторону. Стоило назойливой боли стихнуть, струна натянулась до предела и, наконец, лопнула, горячей волной одному Дане различимого звука затапливая все вокруг.  - Что это? — спросил Коля. Уведя с глаз прилипшую к мокрому лбу челку, он с живым интересом разглядывал извлеченный из-под простыни длинный крючок.  Даня тоже воззрился на крючок — но с негодованием: вот что ему шикарный оргазм чуть не запороло! И главное, откуда крючок вообще взялся в кровати? Белье же перестилал, не было ничего...  - Похоже на крюк, которым мертвецам при бальзамировании мозги через нос вытаскивали. Ты увлекся египтологией?  - Фу, бля! — ткнув посмеивающегося Колю в ребра, Даня отложил на журнальный стол недоеденную зефирину. — Это вязальный крючок.  - Я думал, они короче.  - Он для тунисского вязания. На него петли нафигачивать надо, поэтому он длинный.  - Почему тунисское, а не обычное? А потому, что Даня воспринял слова Александра про успокаивающие занятия крайне серьезно и пошел в магазин для хобби, решив, что такие штуки лучше смотреть очно. Там у него ожидаемо разбежались глаза, консультантка тоже не особо помогла, и в итоге Даня, вспомнив, что Александр упоминал вязание, купил то, что смахивало на родные сердцу барабанные палочки. Собственно, спицы тоже напоминали палочки, но они в Данином сознании слишком уж ассоциировались с дряхлыми бабулями, вяжущими многочисленным правнукам бесконечные носки. А тунисский крючок выглядел прикольно. Правда, как выяснилось позднее, на этом его достоинства и заканчивались. Взяв к крючку пару мотков посоветованной пряжи, Даня скачал несколько видео-уроков и довольно быстро понял, что вязание его не успокаивает. Скорее наоборот. Когда он в десятый раз недосчитался в набранном ряду двух петель, хрупкое душевное равновесие и крючок полетели одновременно: первое — псу под хвост, второй — в стену. На этом Даня с рукоделием, хм, завязал, решив, что с него хватит йоги. Та тоже не шибко давалась, но, к примеру, шавасану он исполнял как бог, да и спина болеть перестала. А крючок отправился куковать в ящик стола, авось на что-нибудь сгодится: мелочевку из-под тумбочки выгрести или под гипсом, не дай бог, почесать… Увы, оказавшись в заточении, крючок затаил злобу, а также обрел собственное, весьма мстительное и беспокойное сознание: мирно лежать в ящике он отказывался, то и дело обнаруживаясь в самых неожиданных местах… Вот как сейчас, например. Может, его Коле отдать? Пусть у себя в секретных застенках на проклятия и подселенный полтергейст проверит.   - Не знал, что ты вяжешь, — продолжал удивляться Коля. - Ага, — закивал Даня, — вяжу. Свитер тебе вяжу. Знаешь байку про проклятие свитера для бойфренда? Как довяжу, сразу разбежимся.  - Очень интересно. — Колин недобрый тон явственно сулил мифическому свитеру жестокую и мучительную смерть. — Посмотреть можно?  Даня прыснул. - Купился, что ли? Нет никаких свитеров, это я по приколу взял попробовать. Типа для нервов полезно. А оно только сильнее бесит, вот он теперь и валяется…  Поизучав крючок еще немного, Коля положил его на стол, и Даня едва удержался, чтобы не показать двумя пальцами «Я слежу за тобой». Крючку показать, не Коле. После того, как тема рукоделия себя исчерпала, разговор не клеился. Коля, минуту назад такой живой, словоохотливый и улыбчивый, словно угас — он полулежал, облокотившись на подушку, и смотрел в пустоту, глаза стали совсем черные и отчего-то тоскливые. Недоумевая из-за столь резкой перемены настроения, Даня по-собачьи ткнулся ему под бок, уперся виском в твердое плечо, и Коля начал рассеянно приглаживать его растрепавшиеся кудряшки  - Чего грустный? — с нарочитым весельем спросил Даня. — Хуй сосал невкусный? Плечо под головой дернулось. - Зачем же так самокритично, — отозвался Коля не без лукавства (Даня с облегчением услышал, что он улыбается). — Нормальный. На две звезды «Мишлен», не меньше… - Мичлен, — буркнул Даня, отвечая на комплимент смачным щипком: звёзды он присуждает, понимаешь, ценитель высокой кухни нашелся…  Коля, ахнув, мстительно зажал ему голову локтем, Даня взбрыкнул, и пару минут они шумно возились, окончательно разорив кровать и едва не своротив стол (Даня краем слуха уловил тихий звон и смирился с мыслью, что в следующий раз крючок обнаружится у него в пятке). Утомившись, оба поостыли и вернулись к прежнему удобному положению: Даня снова подставил голову, Коля послушно принялся за поглажку. И пусть кошек, на которых можно было отточить навык, в Колиной квартире не наблюдалось, выходило у него здорово — Даня аж поплыл.   - Что теперь? — нежно прошелестело над ухом. — Ты же меня не прогонишь? Правда, не прогонишь? Не прогонишь ведь?  Коля повторял это на разные лады, то громче, то тише, высоким певучим голосом, а Даня млел и слушал. Под сильными пальцами горячими мурашками разбегалось тепло, своеобразный ритм повторялся снова и снова: висок, ухо, вниз по шее, задержаться на ключице, вверх, висок, ухо, вниз по шее, задержаться на ключице… Мягкая истома, пушистым шариком развернувшись между ключиц, поползла по телу, наполняя конечности теплой воздушной ватой. Двигаться было лениво, шевелить языком — и вовсе смерти подобно… Короче, вот так, под Колиным боком, Даня с удовольствием встретил бы Армагеддон, второе пришествие и Рагнарек, вместе взятые… И с чего Коля вообще решил, что его хотят прогнать? Разве можно его — такого — куда-то прогонять? Разве мо… Что-то мешало. Кололо, как крючок под коленом... Твою ж мать!  Неимоверным усилием воли заставив себя вскинуть руку, Даня перехватил Колины пальцы, сбивая ровный ритм. В голове почти мгновенно прояснилось — мерзко, будто в теплую комнату ледяным ветром повеяло. Ватное тело сопротивлялось чуть дольше, но поддалось и оно.  - Скажи спасибо, что ты уже битый, — выдохнул Даня, отшатываясь. — А то я б тебя… Вышло не сердито, а разочарованно. И еще грустно: чуть ли не до слез стало жаль и утраченной нирваны, и того, что Коля, едва почувствовав себя прощенным и «допущенным к телу», опять взялся за свое. Те мелкие считывания желаний во время секса Даню скорее позабавили, Коля убивал двух зайцев: и партнеру делал приятно, и себя выставлял в лучшем свете — и, говоря начистоту, кто бы удержался? Умей Даня в подобные фокусы, сам бы пользовался без тени сомнений. Но чтоб настолько нагло морочить мозги… - Я не собирался тебя прогонять, — прошипел он, ожесточаясь. — А ты нарываешься! Вот нахера ты это делаешь? Хорошо же было!   - Хорошо… — эхом повторил Коля. Секунду он глядел сквозь Даню потухшими глазами, потом подскочил пружиной и заметался, собирая одежду. Даже пребывая в растрепанных чувствах, Даня краешком сознания отметил, как лихо у него получается: сам Даня, умудрись он развить такую скорость, давно свалился бы на пол, попав ногой не в ту штанину, а на Колю шмотки налипали будто сами собой. Тряхнув головой, он открыл рот, чтобы ядовито поинтересоваться, застеснялся Коля или резко замерз, но тот, не поворачивая к нему головы, выставил ладонь: - Молчи, я сам уйду.  В смысле, уйдет? Провожая глазами исчезающую в коридоре спину, Даня словно бы очнулся и прямо голышом рванул следом. С разгона отпихнув Колю к стене, он проскочил мимо и, скрестив руки на груди, встал, загораживая собой входную дверь и всем своим видом показывая, что уйдет Коля разве что через него. Ловить Колин взгляд Даня тщательно избегал: во-первых, опасался, как бы тот с помощью зрительного контакта не провернул еще какой-нибудь фокус, а во-вторых… просто опасался, да. Не было ни малейшего сомнения: если Коля действительно решит уйти через него, дать серьезный отпор Даня не сумеет. И никакое преимущество в росте тут не спасет. Черт, стоило все-таки идти в качалку… Однако секунды бежали, Коля не двигался, таращиться на его туфли (когда обуться-то успел?) становилось скучно, и Даня все же поднял глаза. О чем мигом пожалел. - Нет-нет-нет, — забормотал он, враз обескураженный. — Не вздумай! Бля, я же сейчас тоже…  Видеть Колю расстроенным ему приходилось: тот, хоть и старался держать себя в узде, не изображал самоуверенного супермена двадцать четыре на семь, да и вообще был куда более эмоциональным, чем пытался казаться — но чтоб прямо до заблестевших глаз… Одно Даня знал точно: плакать Коле было нельзя ни в коем случае. Если он заплачет, Даня тоже разревется. И не ограничится парой-тройкой суровых мужских слезинок, о нет, если Даня заревет, то затопит соседей снизу или даже соседей снизу-снизу и будет остаток жизни работать на все их евроремонты… Допустить сие безобразие Даня не мог: не для того мама ягодку растила. Поэтому слезы отменяются — и точка.  - Обувь снял! — гаркнул Даня, сам чуть не присев от удивления, что так умеет. — Разулся и марш на кухню! Коля тоже впечатлился — скинул туфли и послушно, будто телок на убой, поплелся в указанную сторону. А Даня метнулся в спальню надеть трусы: в них все же было уверенней.