.
6 декабря 2024 г. в 01:15
- неужели в тебе не осталось мужества даже попрощаться? - Пьер возникает из-за спины, выплёвывая фразу с едкой усмешкой в голосе.
Эстебан совершенно не удивлен, что он нашел его здесь: на веранде бара, что располагался в чертовом Hilton на последнем этаже. Он любил выпить несколько стаканов рома, если уик-энд выдавался особенно дерьмовым. Непростительная роскошь для спортсмена, но об этой привычке никто не знал.
Никто, кроме Гасли, который сейчас стоял в метре от него, сжимая кулаки от злости.
- что, опять решил сбежать? Ну да, это ведь отлично у тебя получается. Только это и умеешь. - слова выходят слишком импульсивными и совсем не похожими на то, что до этого говорил француз, даже в разгар их типичных перепалок.
- Пьер, я.. - пытается прервать Окон, но его собеседник резко вскидывает руку вперёд, направляя на него указательный палец.
- нет, замолкни! Я не хочу слышать очередную ложь! Оставь ее для красивых постов в соцсетях, как ты умеешь. - Гасли сокращает расстояние между ними, толкая Эстебана прямо в грудную клетку раскрытой ладонью.
- ты грёбаный мудак, слышишь? - голос француза надламывается, а Окон только сейчас замечает, что чужая нижняя губа подрагивает так, будто его собеседник сдерживает слезы.
Стоило поднять взгляд на океанически темные глаза напротив, чтобы понять - он не ошибся.
В этих глазах было столько невысказанной обиды и отчаяния, что Эстебан замер, словно потерял право даже дышать.
- тебе ведь всегда было легче уйти. Конечно. Каждый чёртов раз на картинге, когда я обходил тебя, мне просто хотелось твоего внимания, Эсте. Я просто хотел, чтобы ты со мной, блять, заговорил. Но ты уходил, будто я никогда и ничего не значил. В старших сериях, когда я провоцировал тебя на трассе, я хотел твоего внимания опять. Я хотел вызывать в тебе что-то большее, чем желание трахнуться после заезда.
По правой щеке Пьера стекает слеза, а у Эстебана спирает дыхание, когда он наблюдает за этим зрелищем. Ему плевать, что чужой кулак в десятый раз ударяет его в грудь, будто желая пробить дыру к холодному сердцу.
- но знаешь, я ведь и это тебе давал, надеясь, что однажды буду чего-то стоить в твоей жизни. Что однажды ты перестанешь вспоминать обо мне, только когда захочется выпустить пар. Даже когда я просил Лорана позвать в Альпин именно тебя, все, на что я надеялся - начать значить для тебя хоть что-то. И что я получил? Скажи мне, Эсте! Скажи мне, блять, что я получил? - Пьер повышает голос, который сорвался бы на крик, если б не мешал ком сдерживаемых слез в горле.
Руки француза хватают Окона за ворот, начиная трясти, будто в последней попытке удержаться от окончательной истерики.
- что ты опять сбегаешь, даже не попрощавшись? Неужели я так ужасен, Эсте? Неужели так сломан, что не заслуживаю даже одного слова «прощай»? Я ведь смирился, что никогда не буду для тебя «тем самым» человеком, но скажи, разве я заслужил это?
Гасли опускает голову, когда слезы стекают уже по обеим щекам, а Эстебан все ещё не может вымолвить и слова.
Он смог разломать человека, который принес ему свое сердце, как рождественский подарок и без сожаления отдал на растерзание.
Каждый чёртов раз переступая лимит, ему приносило садистское удовольствие наблюдать за тем, как горделивый Пьер опускает голову, когда ему указывают на дверь.
И только теперь он понимает, что, то было не триумфом, а его личным падением.
Гасли никогда не пытался соревноваться с ним.
Эстебан видел противника в том, кто так сильно его любил, что после всего продолжал возвращаться как преданный пёс.
- ты всегда был «тем», Пьер. Ты всегда был. Просто я не заслуживал этого. - сердце болезненно сжимается, когда Гасли, двумя руками хватается за рубашку на спине, а мокрой от слез щекой ложится на его грудь, которую минутами ранее нещадно колотил.
Даже сейчас, когда в пору было послать Эстебана, он продолжал жаться к нему, ища тепла и любви, на которое это сердце не способно.
То, что Эстебан считал за слабость, оказалось любовью, а война, которую он считал обоюдной, оказалась односторонней, и он явно проиграл в ней.
