Вопросы чувственности

Как бок спелого персика — такого цвета сегодня закатное небо на Петербургом. Ярко-рыжее, глаза почти вытекают. И Германн ослеплён, Германн напуган. Он видит на небе всполохи красного, помнит бледное лицо старухи и слезы Лизаветы Ивановны. Его Лизы. Его любви. И хочется остановиться и плакать, смотреть на небо и просить прощения. Хочется забыть о страшном сне, в котором демоны рвали его на части, а Дама спросила старческим и скрипящем голосом: — За что ты убил меня? Хочется умолять, прийти на похороны и гладить седые волосы. Из груди рвётся что-то далёкое, чуждое прогматичному немецкому уму. Что-то сладкое, как у месье Жермона. Французское. Давно забытое имя «Натали». И образ хрупкой девушки в тяжёлом чёрном платье. Германн — Филипп — её не знал, он видел лишь женщину на закате жизни, которую сам толкнул в пропасть. И всё же сердце печёт и мнётся переспелым персиком. Эта партия завершилась до его рождения, но парадоксальным образом он участвовал в ней. Проигравшей стороной. Это сложно. Жить сложно. Любить сложно. Убивать сложно. Играть легко. Потому Германн отгоняет сомнения и воспоминания, идёт в Ад на земле. За ним серой тенью следует французский граф. На его лице следы недавней скорби. Завтра хоронят. — Прости, Натали. Скоро мы снова будем вместе. Графиня ведь вечная, она не может умереть до конца. Закат жизни — это про людей, не про живые карты. Потому надо собраться, хотя хочется смотреть на кричащее небо и вспоминать юную деву, что светила так ярко, что затмевала собой Солнце. Его любовь. Сен-Жермен никогда не думал, что любить так легко. Просто подарить своё сердце. Просто перестать замечать других женщин вокруг, неотступно следовать за одной. Просто ввязаться в Вечную партию. Обернуть закат рассветом — ведь в мире всё циклично и повторяется. Его Наталья будет жить. Они будут вместе. А пока надо разыграть вольта треф, завершить тысячелетние мучения. Нужно жить, как говорила она. Даже если в глубине души уже и не хочется. — Нужно умереть, — шепчет бледная Смерть. Тенью меж домов, призраком Колоды карт. Закат сегодня страшный. Такой был, когда матушка заснула вечным сном, такой был, когда с жизнью прощался отец. Закат смерти с красным отливом. Наталья знает, кто сегодня умрёт, кого она убьёт собственными руками. Французский граф, живая легенда, настоящий КорольОфициально подтверждали, что карта Сен-Жермена — король. Масть же зависит от исполнителя, поэтому я специально опускаю её в данном тексте. Её любовь. Любить — больно, словно ходить по ножам. Но так прекрасно. Наталья Чарская никогда не была счастливее, чем в тот миг, когда граф сказал, что любит её. Жаль, что она не успела ему ответить. У них есть только грядущий вечер, чтобы попытаться всё переиграть. Начать партию заново, по своим правилам, а не по приказам колоды. Натали им воспользуется. Прольёт кровь, но разорвёт этот порочный круг. Натали убьёт своего возлюбленного. Натали заберёт его себе. — Скоро мы снова будем вместе. Если ты этого захочешь, если выберешь меня, а не Колоду. Если правда любит… Графиня решительна. Она не хочет, чтобы над миром вновь вспыхивали кровавые закаты, чтобы из-за карт люди теряли человеческий облик. И всё же, ей страшно. Страшно, что план не сработает, что Колода победит, а все её жертвы были напрасны. И ей очень страшно быть отвергнутой. У графа все основания её ненавидеть и не одной причины считать, что он важен для неё. Он может не согласиться уйти в Вечность, нужно быть готовой. Но сердце так жжёт от такой вероятности, что становится тошно. Хочется смотреть на небо и молится тем, кто уже не услышит. Лишь бы всё получилось, лишь бы всё закончилась хорошо. Пусти кровавые закаты будут не напрасны, пусть мир будет жить. Пусть Лиза будет счастлива. Графиня бы забежала в свой дом, погладила воспитанницу по кудрям призрачной рукой. Попросила бы прощения за поспешные решения и глупые слова. Объяснила бы, что любовь всё же есть, что несмотря на боль, встающую в горле осколком стекла, это всё ещё прекраснейшие из чувств. И что нужно жить, даже когда душа кричит и обливается кровавыми слезами. Натали рассказала бы как любит сама, благословил бы Лизу жить так, как того хочет сама девушка. Отпустила бы свой грех, исправила бы хоть одну ошибку. Но время не ждёт. В игорном доме вот-вот начнётся игра. Надо быть там. Надо идти. А закаты оставить живым. Так будет правильно. Только так.