I've been roamin' and strollin' all of these streets Burnin' my eyes red, not slept for weeks Tested with torment, my future is bleak Lost in the moment with no words to speak My sleep was stolen, I'm searching for thieves These memories in my head, are too vivid to see I can't find no peace And when I close my eyes I feel it all again Am I a fool? Waitin' for you What if you never come back There's nothin' new What if we never know Why hearts deceive us The night calls the dreamers And when I close my eyes I feel it all again*
Эстель благодарила Мерлина, что пока ее никто не спрашивал о метке. Потому что, если честно, сама она еще не верила в происходящее. Конечно, это какая-то ошибка. Девушка мысленно сделала пометку поискать позже о случаях, когда волшебнику судьба дарит двух соулмейтом, но за всю свою жизнь она не слышала ни об одном подобном происшествии. Папа прибудет к ним вечером, от вопросов все равно не уйти. Что ему сказать? Метка еще не появилась? Или кого-то одного из близнецов? Уизли… Какого черта ей достались именно они? Неуправляемые, взбалмошные, несерьезные, самоуверенные и абсолютно не ее уровня. Эстель — сплошная заурядность, они, наверное, даже не знают, кто она. Ну, а Фреда и Джорджа, разумеется, знает весь Хогвартс. Они для нее слишком яркие.***
Вот что Эстель не любила, так это свой день рождения. Ее мама — Элеанор Сандерс, не волшебница. Она родилась и жила в Англии, даже не подозревая о магии вокруг нее. А потом встретила отца — Эвана Резерфорда, ему тогда было 18, он только-только окончил Хогвартс. Имени на груди у него не было, да и не особо Эван его хотел, по уши влюбившись в Элеанор. К тому времени Первая магическая война набирала обороты, Элеанор забеременела Эстель и молодые люди приняли решение переехать во французский город Марсель. Эван окончил слизерин, будучи полукровкой. Темному Лорду он даром был не нужен, так же как и на светлой стороне у него не было дорогих людей. Его приоритетом были тогда Элеанор и еще не рожденная Эстель. В Марселе влюбленные сыграли небольшую свадьбу, где присутствовали только родственники. Элеанор тогда уже знала и о магии, и о войне. Только вот она ничего не знала о родственных душах. Поэтому она была в абсолютной растерянности, когда спустя 6 лет после рождения дочери, у ее мужа появилась магическая татуировка на груди с чужим женским именем. Эван все объяснил жене и даже поклялся — метка ничего не изменит, он все еще любит Элеанор, их семью, он никуда не уйдет. И это было ложью. Спустя еще четыре года, он встретил ее, свою истинную пару. Ее зовут Джозефин Легранд, сейчас она уже Резерфорд. Эстель понятия не имеет, как он объяснял свой внезапный уход перед матерью, но с ней Эван провел довольно изнурительный разговор о родственных душах, в основном состоящий из «Милая, проверь мне, когда ты встретишь своего соулмейта, ты никогда больше не захочешь его отпускать» и «Так бывает, люди сходятся и расходятся, я все еще тебя люблю». Но разве десятилетней девочке это было важно? Она хотела, чтобы они, как раньше, всей семьей гуляли по парку Монредон, ходили в кино, делали фото- и колдографии, ели поп-корн и шоколадных лягушек. Сейчас Эстель, конечно, смирилась и даже поняла отца. Однако это не отменяло того факта, что ее день рождения — тот самый праздник, когда ее родителям приходилось сидеть за одним столом и даже как-то контактировать, чтобы не расстраивать дочь. Эван испытывал к бывшей жене в основном стыд и сожаление, Элеанор же, будучи магглом, не признавала никаких родственных душ, поэтому по большей степени злилась на мужчину, критикуя каждое его действие. Эстель прекрасно осознавала, что за недовольством матери крылась огромная боль, непонимание, почему ее, женщину, с которой Эван прожил 10 лет, променяли на едва знакомую девчонку. Эстель честно никого из родителей не осуждала, она любила их так же, как и шесть лет назад. Но их перепалки, печаль в маминых глазах и рассказы отца о Джозефин выводили девушку из состояния равновесия. Весь день она старалась проводить с бабушками и дедушками, двоюродными братьями и сестрами, тетям и дядями, приехавшими из других городов, лишь бы не оставаться с кем-то из родителей. — Эсси, — торжественно сказал Эван, утащив ее из-под носа у тетушки Миранды. — Тебе сегодня шестнадцать. — Правда? Вот это сюрприз, — черт, кажется она знает, к чему он ведет. — Не язви, мне просто интересно… Ты уже получила метку? Ну вот. И что Эстель отвечать? «Да, пап, все классно, и прикинь, даже не одну». Ладно, была не была, потом разберется. — Да, это парень со школы. — Серьезно? Тебе очень повезло. — ты даже не поверишь, как мне повезло.— Ну расскажи мне, кто он такой? — Его зовут Джордж, он с гриффиндора, учится на год старше. Пусть будет Джордж. А что, из двух зол же надо выбирать меньшее, а он всегда казался чуть более серьезным, чем Фред (конечно, ни о какой серьёзности там и речи не шло), просто вроде бы она слышала, что Фред встречается с гриффиндоркой Анджелиной Джонсон. Эстель пыталась прислушаться к своим ощущениям. Что она чувствует, когда думает о том, что её вроде-как-соулмейт в отношениях с другой девушкой? Но никаких особых эмоций она не ощущала. Она плохо знала как самого Уизли, так и Анджелину. Папа ещё немного поспрашивал её о Джордже, но она деликатно перевела тему разговора. Врать ему было немного мерзко, но она сама еще не разобралась со всей этой ситуацией. В голове вдруг проскочила мысль «А вдруг это только у неё метки? В то время как её имя только у одного из братьев или и вовсе ни у кого из них.» Тогда всё это было либо жестокой шуткой со стороны судьбы, либо какой-то ошибкой. Магия же тоже может ошибаться, разве нет? В то же время противный голосок шептал в ответ : «Одна лишь вещь доказана безоговорочно и продолжает подтверждаться уже много веков — магия никогда не ошибается в своем выборе.» Поэтому знаете, что Эстель все-таки надумала? Правильно, она пустит все на самотек.***
Вечер близился к концу, некоторые гости остались у них на ночь, чтобы завтра отправиться домой, а некоторые распрощались с ними уже сейчас. Эван тоже уехал, мама убирала посуду, некоторые из оставшихся ей помогали. Эстель тоже предложила свою помощь, но ей отказали, сказав, что она именинница и сегодня точно отдыхает. Поэтому, одевшись потеплее (ведь всё-таки уже конец августа), она решила пойти прогуляться. Не хотелось ни о чём думать. Ни о Фреде с Джорджем, ни об отце и матери, ни о быстро заканчивающихся каникулах и о том, что уже через пару дней снова нужно будет ехать в школу. Хотелось просто вдыхать свежий воздух, любоваться любимым городом, таким родным и красивым. Но всё то, о чём она не позволяла себе думать на празднике, чтобы, не дай Мерлин кто подумал, что она невесела, всплывало в её голове сейчас. Она так хочет, чтобы всё было как раньше. Снова хочет, чтобы мама улыбалась отцу, ярко и с любовью, снова хочет, чтобы такая же любовь выражалось в папиных глазах, обращенных на Элеанор. Ничего из этого уже не будет. Эстель так скучает по отцу, он уже не проводит с ней столько времени, как раньше, он вообще не проводит с ней время. Она помнит, как он клялся ей, что ничего не изменится, он постоянно будет рядом с ней. А что в итоге? Постепенно, с появлением Джозефин он начал от неё отдаляться. Сначала он навещал ее раз в неделю, потом раз в месяц, регулярно отправляя письма. В результате их встречи свелись к вот таким вот праздникам и письмам лишь на рождество да по окончанию учёбы. Она не могла его винить, теперь у него есть другая семья, жена, у него даже есть двухгодовалый сын. Очевидно, она просто не вписывается в их идиллию, но ей не хватало её родителей. С уходом папы, мама ещё ни разу не была счастлива, она отталкивает от себя всех потенциальных ухажеров, отталкивает даже собственную дочь. Женщина погрязла в своей работе , вероятно, желая постоянно быть чем-то занятой. Вследствие этих семейных драм, Эстель стала замкнутой, неразговорчивой, она прятала большую часть своих эмоций и мыслей внутри. Когтевран принял ее с распростертыми объятиями. Это был действительно ее факультет, ни на каком другом девушка себя и представить не могла. Правда друзей у нее почти не было. Когтевранцы вообще по своей сути никогда не были душой компании, держа при себе одного-двух друзей. Они общались в основном либо между собой, либо со слизеринцами. Так вот и лучшая подруга Эстель была со змеиного факультета, Джемма Фарли. Девушка сейчас уже и не вспомнит, как они сдружились, просто где-то в течение первого курса она поняла, что на сдвоенных уроках со слизерином она сидит не одна, что теперь Джемма вдруг составляет ей пару на прогулках у озера, иногда даже за обедом в Большом зале. Эта девчушка так легко и непринужденно влилась в жизнь Эстель. Умная и внимательная, не стериотипно-стервозная, как все думают о слизеринцах. Она была в хороших отношениях и со своим факультетом, но почему-то в лучшие подруги выбрала Эстель, чего той никогда не понять.***
Побродив еще немного по знакомым улицам и впитав в себя все очарование любимого Марселя, Эстель привела все свои мысли в порядок. Все у нее хорошо. Она обожает Хогвартс и скоро туда вернется, у нее есть Джемма, все обо всем знающая и всегда готовая выслушать, ее родители, пусть не вместе, пусть недостаточно о ней заботятся, но живы, здоровы и любят ее. Все остальное по плечу. Два соулмейта? Здорово, выбирай любого. Гриффиндорцы? Тоже супер, веселая жизнь обеспечена. Проваливаясь в сон, Эстель уже думала только о хорошем. Уизли, они же все-таки такие красивые. Со своими огненно-рыжими волосами, глазами-океанами и россыпью веснушек на щеках. Этой ночью ей снились свитера с инициалами, одинаковые задорные улыбки, Чистометы-5, бордово-золотые всплески и заразительный смех.